Антон Алексеевич Воробьев
Песни сироты
– В ней много спорных моментов, – предостерег Фусс. – Не советую.
– Кстати, на твоем месте я бы переоделся, – покосился на грязный хитон приятеля Дикси.
– С чего бы? – фыркнул тот. – Это сейчас модно. Ладно, я пошел.
– Удачи, – подбодрил коротышку Найджел.
Худосочная спина в рваном куске ткани удалилась в сторону барной стойки.
– Вам не кажется, что наша Вселенная распадается? – глубокомысленно вопросил Фусс.
– Чего? – не понял Дикси.
– Я бы с этого начал знакомство, – пояснил профессор.
– А-а.
Найджел сделал глоток. Потом спросил:
– Ты действительно так думаешь?
– Да.
– Почему?
– Всё дело в Песне Основы Мироздания. Она умолкла.
– Ну и что? – пожал плечами Дикси. – Просто пропал сигнал. Во вселенной миллионы сигналов, куда более мощных.
– Более мощных – да. Но не более осмысленных, – прошелестело из пивной кружки.
– И всё равно, пусть даже так, – не сдавался земной археолог. – Сигнал пропал, но мы-то ещё живы. Планета летит, звезды светят, пиво варится.
– Связи с Землей нет, – мягко заметил Фусс. – Как и с другими обитаемыми планетами. Можно допустить, что цивилизации остальных рас к этому моменту времени уже исчезли, но ваша все ещё должна существовать.
– Связь через гиперпространство не очень надежна, – уткнулся в свою кружку Найджел.
– Если я прав, – заявил профессор, допивая последние капли пива, – то распад Вселенной начнется с её упрощения. Исчезнут высшие пространственные измерения, расплетутся темпоральные узлы, в квантовом мире возникнет определенность, а в банковских договорах пропадет мелкий шрифт.
– И что же делать? – уставился на собеседника Дикси.
– Не знаю. Кстати, – с интересом посмотрели на землянина сотни фасеточных глаз. – А почему ты не пошел знакомиться с альтанийкой?
– У меня уже есть жена, – почесал щетину Найджел.
– Только одна?
– У нас так принято. А у вас?
– Половина меня – женского пола, – ответил Фусс, собираясь в нечто, напоминающее человека. – Не дает напиваться другой половине.
– Не повезло, – философски заметил Дикси и хрустнул соленым орешком.
Законы Вселенной пугающе универсальны. На красный гигант в созвездии Ориона действует та же сила гравитации, что и на яблоко во дворе Кембриджа. На любой планете время замедляет свое течение, стоит только встать в очередь. Кто писал эти законы? Кто голосовал за них, и кто выводил замысловатый вензель под текстом? Можно ли пролоббировать парочку поправок?
Универсальность подразумевает единство. А единство в такой большой и разношерстной компании, как звезды, яблоки и люди, – вещь труднодостижимая. На помощь здесь приходит опыт проведения вечеринок в клубе «Кому за тридцать»: гости будут сидеть за своими столиками, бросать косые взгляды на других и потягивать коктейли через трубочку, пока не заиграет музыка. Наверняка законодатель Вселенной посещал подобные заведения и знает, что когда дамы и кавалеры в возрасте отплясывают под джазовые ритмы, главное – вовремя менять пластинки. И подносить коктейли, конечно, куда же без них.
В предутренний час Город сотряс небывалый грохот. Строения в кварталах археологов основательно тряхнуло, с полок посыпались книги и фарфоровые черепки.
– Землетрясение? – с тревогой спросил Дикси, с трудом разлепив глаза.
– Не думаю, – прошелестел Фусс, почивавший на шерстяном свитере. – Я землетрясения за неделю чувствую.
Найджел вылез из объятий старого гамака, профессор покинул платяной шкаф, и приятели спустились на улицу Бешеных Тротуаров. О’Нил отсутствовал. Должно быть, оборванец ночевал у альтанийки.
В кармане Дикси зажужжало, и ученый вытащил полевой передатчик.
– Шеф, это Марти, – голос заместителя далеко разносился по сонным переулкам квартала Чашек. – Тут у нас это… Белая Солонка рухнула.
Центральная площадь Города уже наполнялась археологами разных рас – слухи в ученой среде разлетались быстро. Найджел протолкался к башне, обнаружил там растерянного заместителя и расстроенных физиков.
– У них оборудование под дном было, – кивнул на последних Марти. – Всё в лепешку.
Солонка возвышалась над изумрудной площадью как и раньше, только теперь не парила в метре над поверхностью, а прочно стояла на зеленой кристаллической плите.
Вслед за Дикси у башни появился Генри Гладстоун.
– Ну-с, что мы тут имеем? – деловито осведомился он.
Глава земной экспедиции выглядел так, словно подготовился к приему во дворце: выглаженный костюм, начищенные ботинки, аккуратно подстриженная борода.
– Вероятно, происходит деградация внутреннего механизма Солонки, – ответил один из физиков. – Сначала пропал сигнал, теперь – исчезло силовое поле. Возможно, через некоторое время начнет разрушаться внешняя оболочка.
Словно в подтверждение его слов, в районе закругленной вершины башни что-то оглушительно треснуло, на гладкой белой поверхности возникла и поползла наискосок вниз темная линия. Археологи, убившие годы на попытки вскрыть Солонку, ахнули и застыли, боясь пошевелиться.
