Антон Алексеевич Воробьев
Мы будем вечными как горы
– Но, но! – вырвалась она. – Я не для того сюда приперлась, в твой долбанный Париж. Можешь сидеть в номере и ждать хорошей погоды, а у меня вечности впереди нет! Я буду отрываться сейча-ас!
– Ира, идем, – я снова попытался поставить её на ноги.
– Эй, мсье, – поднялся с дивана хлыщ. – Мадмуазель не желает покидать мое заведение.
– Вот я тебя не спросил, – отстранил я его.
Смачный удар в висок отправил меня в нокаут.
Очнулся я в переулке, рядом с каким-то стариком бомжеватого вида, который что-то бормотал по-португальски и чесал свои седые кудри. Воняло помоями. В моей голове стоял туман, руки мелко подрагивали. Скорее всего, легкое сотрясение мозга, решил я. Потратив несколько минут на то, чтобы встать на ноги, я доковылял до конца переулка и посмотрел название улицы. Судя по всему, далеко отвозить меня не стали, выбросили в соседнем квартале. Лицо болело так, как будто на нем прогарцевали цирковые лошади. Я сплюнул чем-то красным, высмотрел сквозь розовую дымку в глазах мерцающую вывеску и направился к ней. Бар оказался дальше, чем я рассчитывал, но в конце концов я до него добрался.
Бурбон немного оживил мое восприятие. В какой-то момент, на очередном глотке, я заметил, что напротив сидит человек.
– Плохой день? – сочувственно спросил он.
Я прохрипел в ответ нечто невразумительное.
– Кто это тебя так, дружище?
Я отвел взгляд и сделал знак, чтобы принесли ещё бутылку. Человек почесал пальцами шрамы на своей правой щеке и заметил:
– Не обязательно напиваться.
– Может и так, – налил я вино в бокал.
Мне было больно и паршиво. Вовсе не от побоев. Я поднял бокал, но незнакомец твердой рукой приземлил его обратно:
– Хватит, говорю. Ты выше этого.
«Тебе-то откуда знать?» – хотел сказать я, но поймал взгляд собеседника и промолчал. Было в нем что-то странное, некий скрытый безумный огонь, который в данный момент мне импонировал.
– Меня Стасом зовут, – протянул он крепкую ладонь.
– Александр, – представился я.
– Ну так что, Санек, – без всяких церемоний поинтересовался он, – кто тебя так разукрасил?
– Есть тут один тип, – я постарался мужественно усмехнуться, но вышло только поморщиться от боли. – Владелец «Аромата бессмертия». Он свое ещё получит.
– Когда? – требовательно спросил Стас.
– Когда? Ну… придет его время, – заявил я не очень уверенно.
– Не надо ждать, Санек, – мотнул круглой головой собеседник. – Надо действовать. Давай-ка, на ноги.
– С-сейчас? – оторопело посмотрел я на молодого человека. – Да я сюда еле дополз!
– Вперед, – мощная рука подхватила меня за истрепанный пиджак и поставила возле столика. – Я неподалеку видел дорожных роботов, можно одолжить у них монтировку.
Мы вломились в клуб под грохот музыки. Охрану вырубил Стас, потратив на это секунду. Я старался не отставать, расшвыривал в стороны скользкие тела посетителей, пробивая себе дорогу к ненавистному хлыщу. В одном из сполохов освещения я увидел округленные от ужаса глаза Ирины и с удовольствием приложился кулаком по челюсти её нового приятеля. Боже, как же мне было хорошо…
– И что потом?
– Потом? Приехала полиция, нас задержали за драку. «Майер Холдинг» нанял нам дорогих адвокатов, так что в тюрьму мы не сели, но мне посоветовали на время исчезнуть с глаз прессы. Мы со Стасом отправились в США, а оттуда – в Венесуэлу.
– Что вы делали в Венесуэле?
– Гм. Я не горжусь тем, что мы там вытворяли.
– Почему?
– Там были люди… м-м… местные. В общем, у них был культ.
– Культ?
– Да. Некоторые смертные ведут себя странно. У этих был культ бессмертных.
– Так. И?
– Они относились к бессмертным как к богам. Не знаю почему, ведь в мире к тому моменту было полно бессмертных, и любому было ясно, что ничем божественным там и не пахло.
– Вы как-то воспользовались их почитанием?
– Да. Воспользовались. Мы ведь были бессмертными.
…Соблазнительный изгиб, полумрак, прикосновение, шепот «Мой Бог»…
– Это всё, что вы делали?
– Ну это всё, на что хватило моей фантазии. Стас оказался более… изобретательным.
– Он напугал вас?
– Да, пожалуй. Думаю, в какой-то момент он перестал считать наших почитателей людьми. И потерял берега.
– Он сделал что-то неприемлемое?
– М-м… вы слышали об экзотических блюдах, которые подавали в двадцатом веке в Юго-Восточной Азии?
– Боюсь, что нет.
– Вот и хорошо.
– Что вы предприняли, когда Стас сделал эту вещь?
– Я сбежал. Оставил его там и уехал.
– Куда?
– В Италию.
…Волны несли лодку нежно, почти не раскачивая. Я лежал на деревянном помосте, заложив руки за голову, и смотрел в небо. В голове не было ни одной мысли, лишь легкий ветерок и синяя высь. Иногда лодку относило к одному из берегов, и тогда надо мной проплывали темно-зеленые кроны деревьев. В их тени было прохладно и спокойно. Затем течение подхватывало мою посудину и выносило на середину речки. Там теплые лучи июньского солнца согревали меня.
Я совершенно потерял счет времени. Мне казалось, что я плыву так уже много лет, и останавливаться совершенно не хотелось. Стоило на миг закрыть глаза, как пролетали дни и месяцы. Сколько их ещё впереди?
Из этого состояния меня вывел короткий стук в борт лодки, после которого она остановилась. Я подумал, что напоролся на корягу, но оказалось, что это была нога в шлепанце: на меня смотрел бородатый человек в зеленой панаме и улыбался.
– Дальше – крутые пороги, – сказал он.
Я сел, разминая затекшие руки и шею. В глазах поплыли синие круги от резкого подъема. Через некоторое время я сообразил, что лодка находится на мелководье: бородач стоял посреди речки, вода едва доходила ему до колен.
– Спасибо, что предупредили, – потянулся я за веслами.
– На такой лодке вы пороги не пройдете, – покачалась потертая панама. – Лучше оставить её тут.
Я прислушался к шуму воды, на который до этого как-то не обращал внимания. Похоже, впереди и впрямь рокотали пороги.
– Наверное, так и сделаю, – кивнул я.
– Идемте со мной, – протянул руку бородач. – У меня неподалеку палатка.
Мы вытащили плоскодонку на берег и углубились в лес.
Палатка там и впрямь была. Вместе с ухой, гитарой и свежим табаком. Бородача звали Геной, он оказался путешественником из Иркутска.
– Бывал в тех краях, – припомнил я. – Красиво там у вас.
– И не говори, – улыбнулся бородач. – Но и в других местах неплохо. Хожу вот и любуюсь.
Мне вдруг захотелось тоже ходить и любоваться, и я спросил:
– С собой возьмешь?
– Не вопрос, – подмигнул Гена.
И мы начали ходить. Исходили весь Апеннинский полуостров, завернули в Египет, побродили по Иранскому нагорью, спустились по Инду и поднялись по Гангу, заблудились в лесах Мьянмы, половили рыбу у побережья Вьетнама и почистили пятки об асфальт Шанхая.
В один из вечеров, пережидая непогоду в небольшой деревушке где-то на границе провинции Сычуань, я пролистывал новостную ленту за последние полгода и наткнулся на сообщение о запуске первого межзвездного корабля с экипажем.
– Зря они это сделали, – покачал головой Гена.
– Почему зря? – не понял я. – Звезда перспективная, целых две планеты с водой и следами растительности.
– Лететь четыреста с лишнем лет.
– Так ведь экипаж весь – бессмертные. Долетят, – уверенно заявил я.
– Четыреста лет – долгий срок, – задумчиво протянул Гена. – Ещё никто столько не жил. Какой сейчас год на дворе?
– Две тыщи сто шестьдесят восьмой, – отрапортовал я.
– Вот. Самому старому человеку должно быть… должно быть… – прикинул он, – не более двухсот лет.
– Что с того?
– А то, что кто его знает, чего в голове щелкнет через четыреста лет. И ты учти, что не на родной Земле все это время проведешь, а в железной коробке посреди космоса.
– Не понимаешь ты романтики космических полетов, Гена, – укорил его я.
– Я за космос, – возразил бородатый путешественник. – Но потом. Лет через пятьсот.
– А я хочу сейчас, – привел я железобетонный довод.
– Невтерпеж? – усмехнулся Гена.
– Хочу застать. Вдруг на меня завтра тигр нападет или со скалы шлепнусь? Как я буду помирать, зная, что никто из землян так и не начал покорять звезды?
– Завтра с утра будем покорять местные горные вершины, – успокоил меня бородач. – Это, конечно, не звезды, но тоже в той стороне.
Гену все время тянуло в горы. Но у меня на высоте начиналась горная болезнь, поэтому вершины мы покоряли маленькие. Думаю, иногда мой друг жалел, что приходится тащить меня с собой. Но никогда не ворчал по этому поводу.
Наутро, пробравшись сквозь мокрые ветви деревьев, мы оказались у подножия высокой гранитной скалы. Я присел у ствола молодой пихты и смотрел, как Гена разбирает альпинистское снаряжение. И понимал, что на эту скалу я не поднимусь. Накопилась усталость. Путешествие было интересным, но трудным и слишком долгим. Мне хотелось отдохнуть.
Гена посмотрел на меня и все понял.
– Не переживай, Саша, – подмигнул он. – Когда-нибудь поднимешься.
– Когда? – без особой надежды вопросил я.
– Времени полно. Эти горы никуда не уйдут. Они будут ждать тебя столько, сколько потребуется.
– Но я могу не успеть, – с сожалением посмотрел я на скрывающуюся в низких облаках вершину. – Что, если я погибну в каком-нибудь несчастном случае?
– Ерунда, – весело хохотнул мой друг. – Могу тебе обещать: мы будем вечными, прямо как эти горы.
– Надеюсь, – проворчал я…
– После этого путешествия вы вернулись домой?
– Да. В одну из квартир, в Москве.
– Отдыхали там?
– Занимался исследованиями. Мы пытались сделать бессмертными некоторые виды животных.
– И как, успешно?
– Нет.
– А что за животные были?
– Шимпанзе и собаки.
– Вы поддерживали контакты с друзьями?
– В те годы – нет. Стаса я не разыскивал, а последняя весточка от Гены пришла откуда-то из Северной Индии.
