Антон Акулов
Мы не такие
– Шон висит! Шон на площади висит! Я же его только утром видела, беседовала с ним, – сквозь слёзы шептала Уна.
– О чем вы беседовали? – заволновался Брен.
– Рассказывала, как ты героически убил Гейнца и спас город, про всё, что произошло той ночью, пока он спал.
Неожиданно для себя, Брен выдохнул с облегчением.
Холод накрывал город с каждым днем, только костры и запасы теплой одежды спасали от леденящего мороза, утепленные дома промерзали насквозь.
Улицы Примоса опустели, достраивать «Купол» было некому, кто не успел сбежать, сидели дома, плотно заперев дверь, и только по вечерам, когда становилось слишком холодно, люди выбирались к кострам и перешептывались между собой.
На утро в Примосе появился солидный рыжебородый мужчина в пиджаке и ковбойской шляпе, напоминающей современный наряд из докатастрофного времени. Он заявил страже, что прибыл с важным объявлением для короля Примоса из соседнего города Виталюкс.
На почищенной площади собирались люди, их было значительно меньше, чем неделей ранее. Мужчина представился послом Виталюкса Людвигом и начал свою речь:
– Именем нашего президента, мы хотели бы предупредить вас, как и другие малоразвитые города о приближении еще одной Холодной звезды на Землю. Наши метеорологи предрекают, что катастрофа наступит уже через два дня, но есть основания полагать, что гораздо раньше. В связи с этим приглашаю жителей Примоса переместиться в город Виталюкс, у нас созданы все защитные механизмы, чтобы пережить падение Холодной звезды, – закончил Людвиг. Видя восхищение в глазах жителей, он добавил: – Мы можем выдвигаться прямо сейчас!
– Спасибо за предложение, мы подумаем, – Брен дипломатично похлопал Людвига по плечу и указал на направление выхода из города.
На площади воцарилась тишина в ожидании решения короля. После того, как посол оказался за горизонтом, Брен встал на сцену площади, где ранее находились виселицы, покашляв, громко заявил:
– Я, как истинный и единоличный король Примоса, приказываю: закрыть все границы для входа и выхода по периметру города! Всех беглецов и тех, кто начнет сеять панику уничтожать на месте! – срывая голос, кричал Брен. – Как я и обещал, мы закрываем «Сугроб», все кто в нём находятся скоро смогут начать новую, правильную жизнь на благо города!
В толпе слышались звуки отчаяния, народ робко шептался, более смелые выкрикивали вопросы про падающую звезду и недостроенный «Купол», но один женский голос был громче других.
– Мы тут все умрем! Нам нужно уходить!
Присмотревшись к девушке, укутанной в несколько шерстяных платков, Брен заметил красивое, но замерзшее лицо Уны, которая не унималась в своих криках.
– Живее, собирайте вещи и идите в сторону Виталюкса!
В толпе началась неразбериха, крики и плач детей, но, несмотря на призывы, только единицы побежали кто в дом, а кто по следам посла Людвига. Стража в городе была непреклонна. Выходы из Примоса уже были блокированы. В рядах стражников Брена не было панических настроений, так как пайки они получали регулярно, доспех был утеплен так, что смертельный холод казался им легким ветром. Быть стражником короля считалось почетным и безбедным.
Брен жестами попросил своего верного слугу Радифа достать Уну из толпы. Крепкие мужчины резко схватили кричащую девушку, выволокли на площадь. Уна смотрела прямо в глаза Брену, в её обычно нежном взгляде в этот раз читалась ненависть, взгляд выражал всю палитру чувств отвращения. Как смотрят на предателей, так и Уна смотрела на Брена.
Брен не питал ненависти к Уне, но всегда относился к ней настороженно. Сейчас его волновало только одно – как остаться уважаемым королём, вошедшим в историю, спасителем Примоса. После приказа о закрытии границ и новости о новой надвигающейся катастрофе, народ поник в отчаянии, им было нечего терять. Страх смерти от стражников и холодная смерть уже мало кого стала пугать. Всё это было заметно в разговорах и поведении толпы. Это не давало покоя Брену, нельзя, чтобы люди переставали бояться его бесконтрольной власти, если люди перестанут его бояться, то он не продержится в статусе короля и дня.
Приближаясь к Уне, которую держала стража, он шепнул ей на ухо только «прости» и хладнокровно проткнул её живот ножом. Уна закричала от пронзающей боли, толпа оживилась в ответ, но никто не подавал звуки протеста, только заглушенный плач женщин и детей слышался в ответ.
Брен посмотрел на толпу и крикнул:
– Предателей мы не прощаем! Всех беглецов ждет эта участь! Вы должны быть благодарны Примосу за то, что вас приютил, а не бегать в поисках…
Резкий свет, исходивший с неба, прервал его речь. Прошло мгновение, и огромный взрыв раздался на земле, волна взрыва сдула, как карточный домик все строения, возведенные в Примосе.
Брен лежал в снегу, чувствуя, как в легких поднимается кровь. Боль терзала его тело. Он никогда не верил в Бога, но теперь, когда на земле разверзся ад, он обратился к молитве. «Боже», – выдохнул он, с каждым вдохом вдыхая все глубже. «Сделай так, чтобы боль прекратилась». Он лежал там, чувствуя, как его охватывает холод. Тьма танцевала по краям его зрения, когда он почувствовал, как рука медленно ложится ему на плечо. Его окружала вонь смерти, крики умирающих пронзали уши. Он с ужасом наблюдал, как темнота приближалась все ближе, смерть пришла и за ним.
Город Примос был разрушен до основания. Оставшиеся люди в «Сугробе» продолжали бессмысленно крутить бревна под тщательным контролем надзирателя.