Анне-Катрине Вестли
Аврора и Сократ
– Посудомоечная машина оказалась слишком уж дорогой, – сказала дома Аврора папе. – Но я купила для тебя щётку. Я дарю её тебе, а мне самой так хочется научиться играть на пианино. Хотя ничего не получится, ты ведь занят Нюсси и ещё докторской диссертацией, но я всё равно её тебе хочу подарить.
– Давай-ка снимай пальто, – сказал ей папа. – Как ты думаешь, что нравится Сократику больше всего?
– Копаться в маминой шкатулке для шитья, – сказала Аврора.
– Минуточку, я только уберу из неё иглы и лезвия, – сказал папа. – На, Сократик, наведи здесь порядок!
Сократ, наверное, не поверил своим ушам, но потом медленно и основательно стал вынимать всё из шкатулки. Он делал это так задумчиво, что все понимали, он относится к своей работе серьёзно.
– А теперь садись за пианино, Аврора! – предложил папа.
– Да, но сначала мне нужно кое-что сделать, – сказала Аврора и пропала в своей комнатке.
Папа ничего не понимал, но вскоре Аврора вернулась. Она была в своём лучшем платье, не в том жёлтом, которое ей подарила папина бабушка на Рождество, нет, в том красном, для которого папа изготовил передник, потому что, как казалось Авроре, они сшили его вместе.
– Дай-ка я посмотрю на твои пальчики, – сказал папа. – Ах, какие они холодные. Ну-ка иди, я их тебе погрею.
После этого они с Авророй поиграли на пианино.
– Не понимаю, почему мы с тобой не играли раньше? – сказал папа.
– Это же понятно. Ты всегда занят.
– Ну, на музыку мы бы нашли время.
– Особенно теперь, когда у тебя появилась новая щётка, правда? – сказала Аврора и провела по клавиатуре мизинцем – приём, который она отрабатывала целый день. Теперь любой, кто увидел бы её мизинец, мог бы сказать, что им играли на пианино.
«Деочка в капу»
Наступил день дяди Бранде. Мама с папой уже подошли к двери, готовясь каждый пойти на свою работу. А в спальне дядя Бранде играл с Сократом, отвлекая его от мыслей, что папы не будет дома.
Аврора тоже была в прихожей.
– Вы оба не забыли свои пакеты с бутербродами?
– Нет, они у нас у обоих с собой, – сказал папа.
– А теперь больше не мешкайте, а то опоздаете, – сказала Аврора. – Я помашу вам из окошка салфеткой.
– Счастливо, Авророчка, – сказала мама.
– Когда придёшь с улицы, не забудь надеть сухие чулки, – посоветовал папа.
– Пойдём, Эдвард! – сказала мама.
– Ага, – согласился папа. – Я не забыл взять с собой книги?
– Ты не забыл взять самого себя? – спросила мама.
– Идём! – сказал папа. Дверь за ними закрылась, и Аврора осталась в прихожей одна.
Она ещё немножечко постояла, но потом вспомнила, что обещала помахать им из окошка.
Папа с мамой не сразу вышли из подъезда, но вот они появились, посмотрели вверх на окно, и Аврора им помахала.
Потом они сели в машину, та чихнула отвратительным дымом и уехала.
Взгляд Авроры наткнулся на нечто необычное. Прямо напротив подъезда стоял большой грузовик.
– Дядя Бранде, вы не против, если я пойду на улицу. Там снаружи стоит грузовик, он наверняка приехал к Бритт-Карен.
– Иди, – разрешил дядя Бранде. – А мы с Сократиком ещё поиграем.
– А потом вы выйдете? – спросила Аврора. – Когда играть закончите?
– Конечно. И в связи с этим у меня возникает вопрос. Допустим, ты станешь мёрзнуть. Ты вернёшься сюда, позвонишь в дверь, а меня дома не будет. Как ты попадёшь домой?
Об этом Аврора как-то не думала.
– Может, я попаду домой, как Кнут или как Нюсси, когда её мама обслуживает покупателей в магазине.
– Понятно, – сказал дядя Бранде. – Ты повесишь ключ от квартиры себе на шею, так ведь? Но у нас есть только один ключ, и что мы будем делать, если я приду первый?
– Да, вдруг вы замёрзнете первым, – сказала Аврора и взглянула на ботинки дяди Бранде. Они были ужасно поношенные и, скорее всего, холодные.
– Такое вполне может быть, – сказал дядя Бранде. – Может, мы его где-нибудь у двери спрячем?
– Спрячем его под коврик, – предложила Аврора.
– Ни в коем случае, – сказал дядя Бранде. – Ключ под ковриком прячет чуть ли не каждый. И тогда человек, которому в нашей квартире делать абсолютно нечего, может в неё забраться и залезть в мамину жестянку для кофе. Или ещё куда-нибудь.
– Кофе мы держим в папиной коробке. Ему подарили её на Рождество.
– Разве у тебя нет знакомых в корпусе, у кого мы могли бы оставить ключ?
– Ну, конечно, это мама Нюсси, которая сегодня будет работать в магазине, и ещё Бритт-Карен, которая сегодня переезжает.
– Я, кажется, придумал, – сказал дядя Бранде. – Мы положим ключ под коврик двери в ближайшую соседнюю квартиру.
– Но я же их не знаю, – испугалась Аврора. – Они совсем недавно сюда переехали.
– Какая нам разница, – сказал дядя Бранде. – Мы об этом им ничего не скажем.
– Да, а вдруг господин вор или госпожа воровка ключ обнаружат?
– К двери соседей ключ всё равно не подойдёт. А о том, что он подходит к нашей двери, они в жизни не догадаются.
– Ловко, – сказала Аврора. – Вы поможете мне зашнуровать сапожки?
– Непременно, – отозвался дядя Бранде, оказавшийся таким сильным, что перетянул шнуровку.
Пришлось ему эту работу переделывать.
– Ну вот, дорогая фрёкен, теперь всё в порядке. Может, заодно я одену и Сократика тоже?
И тут они услышали его.
– Папа! – закричал Сократ. Он вбежал на кухню. – Папы нет. – Он тут же выбрался из кухни и помчался в комнатку Авроры. – Папа! – снова закричал он.
Сократ побывал также в ванной комнате и в спальне, в которой был только что. Он сидел в спальне, когда папа уходил. Вот что было самое глупое. Они-то думали схитрить. Хотели не показывать ему, что папа уходит. Но тут они ошиблись. Сократ помнил о папе. Вот почему он бегал по комнатам и всё время его искал. Он кричал «папа» и тогда, когда дядя Бранде надевал на него сапожки. А когда он наконец полностью убедился, что папа его не слышит, он сразу же запросился к Авроре. Однажды он весь день провёл с бабушкой, два других дня – с папой, и никто не объяснил ему, что сегодня вместо папы ему придётся общаться с дядей Бранде. Вообще Сократ считал, что дядя Бранде приходит, чтобы играть с папой. Папы в доме не было, зато в наличии оказалась Аврора, она была дома каждый день, и Сократ изо всех сил вцепился в неё.
– Ты с ним справишься? – спросил дядя Бранде. Вид у него был несчастный.
– Да, не огорчайтесь, – сказала Аврора. – Я его уговорю.
– Тогда я, наверное, быстренько помою посуду.
– У нас там появилась новая посудная щётка, – сказала Аврора и улыбнулась. – Вот ты подумай, Сократик, дядя Бранде приехал к нам издалека только для того, чтобы за нами присматривать. А ты капризничаешь.
– Дядя Бланде моет, – сказал Сократ.
– Да, а потом вы с ним пойдёте гулять.
– Да, и Соккатик, Соккатик гулять.
Когда Сократа одели, дядя Бранде шепнул Авроре:
– Можно нам с Сократиком взять твои красные санки?
– Конечно, – сказала Аврора, – сегодня я буду следить за грузовиком.
Они спрятали ключ в условленном месте и ушли. Сначала Сократ с дядей Бранде осмотрели грузовик, ведь он был такой большой. Но потом Сократ потянул санки в сторону, и дядя Бранде, кивнув Авроре, поспешил за ним. Большой грузовик был почти заполнен, и, когда в него поставили последний стул, из корпуса вышли Бритт-Карен с мамой. Каждая из них несла по горшку с цветком. За ними вышла Нюсси. Она несла сразу два горшка с цветами. Казалось, что переезжает именно она. Но это была неправда. Она провожала других до легковой машины, стоявшей перед грузовиком.
Бритт-Карен взглянула на корпус «Ц» и сказала:
– Ох, как же мне не хочется переезжать.
Её отец уже сидел за рулём и крикнул:
– Поторопись, Бритт-Карен! Нам нужно отъехать до того, как тронется грузовик.
– Садись сюда ко мне, – сказала мама Бритт-Карен и усадила её на заднее сиденье. Горшки с цветами они всё ещё держали в руках.
Хлопнули двери, машина тронулась – и Бритт-Карен переехала. Нюсси оглянулась и только тут заметила Аврору.
– Хорошо, что ты здесь, – сказала она. – Потому что теперь я стану твоей лучшей подругой.
– Ага, – озадаченно сказала Аврора. Других слов она не нашла.
– Ну, так что мы теперь с тобой будем делать? – спросила Нюсси.
Об этом Аврора ещё не думала. Стать лучшей подругой Нюсси. Это была не шутка! Теперь она должна всё время для неё что-нибудь придумывать. Неожиданно Авроре стало так жаль, что Бритт-Карен переехала, и она сказала:
– Давай представим себе, что Бритт-Карен похитили. Я предлагаю пойти к её новому дому и освободить её.
– Как только ты такое придумала? Ничего интереснее я ещё в жизни не слышала. Бритт-Карен так не хотела переезжать. Ты видела, как она побледнела? Это из-за того, что её отец дал сигнал к отъезду. И освободить её было бы очень здорово.
– Но нужно действовать в полной тайне, – сказала Аврора. – Нужно войти к ним в доверие.
– Ага, нам нужно всё сначала разведать. И действовать в тайне.
– Да, – согласилась Аврора.
– Мы возьмём Бритт-Карен к себе домой. Но тогда она снова станет моей лучшей подругой?
– Ничего, – утешила её Аврора. – Мы можем поселить её и у нас.
Как только она это сказала – тут же засомневалась. Уж больно у них многое в квартире переменилось, с тех пор как папа перестал подолгу бывать дома.
– Мы можем поселить её и у нас. На кухонной лавке, – сказала Нюсси. – Это место очень хорошее.
– Да, а я буду иногда приходить и приносить ей еду.
– Да, еда стоит дорого, – сказала Нюсси. – Съедаешь всё, что зарабатываешь. Мама сразу же обнаружит Бритт-Карен. Она всё видит насквозь. Давай лучше поселим её у вас. У тебя такой вместительный одёжный шкаф.
– Ага, – согласилась Аврора. Её охватил азарт, она вдруг почувствовала внутри тяжесть, но не такую, какую ощутила, когда увидела, как играют на пианино папа с Нюсси.
Они уже довольно далеко отошли от своего корпуса и вдруг замолчали. Только крались.
– Хорошо, что у них в доме только один подъезд, – сказала Нюсси и взглянула на здание, в точности такое же высокое, как корпус «Ц».
– Хорошо, – сказала Аврора заметно тише. Всё-таки обстановка была совсем непривычная. Рядом тоже играли дети, но Нюсси сделала вид, будто они очень торопятся, и быстро вошла в подъезд, потянув за собой Аврору.
– У них тоже есть лифт, – сказала Аврора.
– Да, Бритт-Карен говорила, что они будут жить на самом верху, – сказала Нюсси. – Так что нам остаётся только нажать на самую верхнюю кнопку.
– Хорошо.
Не прошло много времени, как они оказались на этаже. В коридоре перед ними выстроился длинный ряд дверей. Какая из них вела в квартиру Бритт-Карен?
Впрочем, это оказалось несложной задачей. В отличие от всех других, на нужной двери не было таблички с номером и именем жильцов. Но они не могли просто зайти в квартиру. Чтобы освободить Бритт-Карен, нужен был предлог.
– Можно попросить у них немножечко сахара, – сказала Нюсси. – Но это должна сделать ты, Аврора, они знают, что моей мамы сейчас нет дома.
– Ну что ж. Может, лучше попросить у них соли? Тогда они не подумают, что это только для нас двоих.
– Хорошо, – сказала Нюсси и позвонила в дверь. Её открыла мама Бритт-Карен.
– Вот удивительно! Вы уже здесь?
– Аврора хочет попросить у вас две чайные ложечки соли, – сказала Нюсси.
– Грузовик ещё не приехал, – сказала мама Бритт-Карен. – Рабочие, наверное, обедают. Но вы заходите, посмотрите квартиру. Хотя играть в ней пока нельзя.
– Мы и не собирались, – сказала Нюсси. Тут же возле них появилась Бритт-Карен. Когда она увидела подружек, лицо у неё посветлело.
– Эта квартира ужасно похожа на вашу прежнюю, – сказала Нюсси.
– Нет, у нас теперь ванная зелёного цвета, а в кухне появился целый шкаф.
– Покажи им свою комнатку, – посоветовала её мама.
Как только они вошли туда, Нюсси зашептала:
– Мы с Авророй пришли, чтобы освободить тебя. Ты будешь жить у Авроры в её одёжном шкафу, а мы будем приходить к тебе и кормить, мы ведь знаем, что ты не хотела переезжать сюда.
– Нет, не хотела, – согласилась Бритт-Карен.
– Давай быстрее, – заторопила её Нюсси, – и мы пойдём!
– Мама, можно я пойду с Авророй и Нюсси погулять? – спросила Бритт-Карен.
– Да, здесь пока что нечего делать, – разрешила ей мама. – Но позже вечером мне понадобится твоя помощь.
Выйдя из дому, все три девочки сразу же побежали.
Когда Аврора добралась до двери своей квартиры, она немного забеспокоилась. Пришли ли уже домой дядя Бранде с Сократом? Нет, они ещё не пришли.
– Прикройте глаза! – сказала Аврора. – И не открывайте их, пока я не скажу.
Нюсси с Бритт-Карен немножечко удивились, но её послушались. Аврора тут же отбежала к другой двери и извлекла ключ из-под коврика.
Потом она присоединилась к девочкам.
– Теперь мы сможем войти.
Они сразу же прошли в Аврорину комнатку.
– Вот, смотрите! – сказала Нюсси. – В одёжном шкафу очень много места.
– Да, – промолвила Бритт-Карен, но её голос показался Авроре безрадостным.
– Подождите немного! – сказала Нюсси. – Я схожу домой кое за чем.
Пока Нюсси отсутствовала, в дверях появились дядя Бранде с Сократом.
– Привет, Аврора! – сказал дядя Бранде. – Ты уже здесь? Не замёрзла?
– Нет, – ответила Аврора и быстренько затолкнула Бритт-Карен в шкаф.
– Не закрывай дверцу, – попросила Бритт-Карен. Тут же в дверь позвонили снова, дядя Бранде подошёл и открыл.
– А, это ты, Нюсси. Ты пришла к Авроре?
– Да, – сказала Нюсси. Она держала под мышкой хлеб, а в руке – пакетик с кусочком масла. Она пыталась спрятать всё это за спиной, но дядя Бранде уже заметил их.
– Ты собралась куда-то далеко? – спросил он.
– Нет, я просто хотела у вас здесь пополдничать, – сказала Нюсси, – и решила взять с собой еду, я ведь знаю, что вы не очень богатые.
– Это верно, – сказал дядя Бранде и заулыбался под своей густой бородой. – Это хорошо, что вы такие заботливые. И находчивые. Ты знаешь, я ведь забыл сегодня купить хлеб, так что это очень хорошо, что ты принесла его с собой. Конечно, мы возьмём его у тебя только взаймы. А потом, когда мы поедим, Аврора сбегает и купит два батона.
– Деочка в капу, – вдруг сказал Сократ.
– Что ты сказал? Сейчас мы поедим, Сократик, – не разобравшись ответил дядя Бранде.
Он нарезал хлеб и намазал его маслом, и Аврора с Нюсси тоже поели, пряча под столом каждый второй кусочек, а потом они направились к Бритт-Карен, решив её покормить.
Так что Бритт-Карен тоже не страдала от голода в своём шкафу, хотя сидеть в нём всё-таки было скучно, и она стала гадать, приехал грузовик к их новому дому или ещё нет. Если уже приехал, то было бы здорово помогать взрослым и устраиваться в своей комнатке. В неё должны были застелить новый ковёр и…
Тут Нюсси исчезла опять.
– Куда она постоянно бегает? – поинтересовался дядя Бранде. Аврора не знала, что ему отвечать, и в эту минуту всем показалось, что Нюсси заговорила сразу двумя голосами.
– Я не хочу хлеб с маслом, – сказал один голос.
– Я тебя понимаю, – ответил другой голос. – Но пока ты сидишь здесь, придётся есть его, мы не так богаты, чтобы ты могла весь день питаться одними только мясными котлетками, а если у тебя есть хлеб с маслом, ты, считай, обеспечена, как говорит мама.
– Нюсси готовится стать актрисой? – спросил дядя Бранде. – И тренируется, говоря двумя голосами?
В этот момент позвонили в дверь. Это была мама Нюсси.
– Я так и думала, что ты здесь, – сказала она. – Ты можешь пойти и немного помочь мне?
– Ваша девочка очень добрая и дала нам взаймы половинку батона, – сказал дядя Бранде. – Мы отдадим его, как только Аврора сбегает в магазин.
– Всё в порядке, – сказала мама Нюсси. – Я ведь только что из магазина. Я там работаю и могла бы захватить вам хлеб.
– Ничего, Аврора сходит в магазин, – сказал дядя Бранде. – Нюсси, не забудь взять с собой масло.
– Масло? – удивилась мама Нюсси. – Ты что, ходишь с ним в гости?
– Я решила взять его с собой, – сказала Нюсси.
– Боже мой, я не узнаю своего ребёнка! Ну пойдём, Нюсси!
Она ушла, кинув взгляд на Аврору.
– Ну ладно, – сказал дядя Бранде. – Авророчка, будь молодцом, сходи сразу же в магазин. И заодно купи для меня немного пшеничной муки.
Он помог Авроре надеть пальто, так что она не смогла забежать к Бритт-Карен, но ей удалось повернуть ключ, когда она проходила мимо, теперь, во всяком случае, никто не мог зайти к Бритт-Карен и обнаружить её. Так быстро, как в этот раз, Аврора в магазин ещё никогда не бегала, но всё равно за это время произошло многое.
Дядя Бранде стоял и чистил картошку и тут вдруг услышал какие-то звуки, раздававшиеся из комнатки Авроры.
– Деочка в капу, – наверное, уже в десятый раз повторил Сократ.
Дядя Бранде, казалось, наконец понял, что он сказал. Он пошёл в комнатку Авроры и взялся за запертую дверцу шкафа, как вдруг в дверь позвонили. Это пришла мама Бритт-Карен.
– Бритт-Карен здесь? – спросила она.
Дядя Бранде смотрел на запертую дверцу. Почему он в этот момент не сказал, что, наверное, внутри сидит девочка, но что он не знает точно, кто это, и что дверца шкафа заперта?
– Аврора ушла в магазин, – сказал он. – Заходите, садитесь!
Дядя Бранде понятия не имел, что ему сказать. К счастью, это и не требовалось, за него говорила женщина, пока в дверь снова не позвонили. Дядя Бранде молниеносно сорвался с места.
– Открывай поскорее дверцу, Аврора! Её мама здесь, и я не знаю, что ей сказать…
Аврора поспешила отыскать ключ и открыла дверцу. В шкафу стояла Бритт-Карен в шапочке и пальто.
– Пойдёмте! – сказал дядя Бранде и вывел их из комнатки.
– Ах, вот вы где! – сказала мама Бритт-Карен. – Пойдём-ка со мной домой, дочка. Аврора тоже к нам придёт, когда мы приведём квартиру в порядок. Я уже побывала в нашей старой квартире и поговорила с женщиной, которая прибирает её после нас. Большое спасибо вам от меня и большое спасибо от Бритт-Карен.
– Не за что, – сказал дядя Бранде. Бритт-Карен ничего не говорила, но, казалось, была с мамой согласна.
Когда папа вернулся домой, он сказал:
– Ну как? У вас дома тут ничего не случилось?
– Как сказать, – уклончиво ответил дядя Бранде.
– Ой, много чего, – сказала Аврора. – Но я сначала должна спросить Нюсси, могу ли рассказать.
– Деочка в капу, – сказал Сократ. – Папа, не уходи!
– Я думаю, ты должен сказать Сократу, что уйдёшь и завтра, – сказал дядя Бранде. – Иначе он тебе верить не будет.
– Деочка в капу, – повторил Сократ, и Аврора подумала, что, наверное, она должна рассказать вечером папе всё. Уж больно у него был недоумённый вид. Но одно она знала точно. Она никогда больше не будет освобождать Бритт-Карен. А сама Бритт-Карен, хотя и не очень сердилась, знала, что никогда больше не согласится жить в шкафу у Авроры. Уж лучше тогда жить в новой квартире…
А вот Сократ этот случай так легко не забыл. Через несколько дней он забежал в комнатку к Авроре. У него было очень разгорячённое лицо. Он спросил: «Деочка в капу?» – а потом с замешательством и облегчением обнаружил, что в шкафу никого нет.
– Деочки в капу нет, – сказал он.
Повесить на стенку
Папа сидел на стуле и мрачно смотрел перед собой. Авроре хотелось спросить его, в чём было дело. Но она не решалась. Очень уж у него был отчаянный взгляд. Наконец она решилась.
– Это из-за диссертации? Ты переживаешь из-за защиты?
– Конечно, переживаю. Но я ведь сам хочу защищаться. Я сам выбрал её. Дело не в этом.
– А в чём тогда? Тебе что-то ужасно не нравится?
– Пожалуй, – сказал папа. – Понимаешь, я должен сфотографироваться. Пожалуйста, принеси мне мой старый альбом с фотографиями! Может, найдём какое-нибудь фото.
Аврора тут же обрадовалась. Она очень любила рассматривать старые папины фотографии, на которых он был снят ещё мальчиком, когда жил дома у своей мамы.
Вот почему вместе с альбомом она принесла стул, на который уселась, чтобы рассматривать старые снимки.
– Положим его на стол, – сказал папа. – Откуда начнём смотреть?
– Давай начнём с самого начала, – попросила Аврора.
И вот перед ними появился младенец, который лежал на мягкой овечьей шкуре, а потом и другой снимок, на котором папина бабушка держала его на руках. Под фотографией было написано: «Наш мальчик». Аврора долго рассматривала оба снимка, прежде чем листать дальше. Вот папа в два года, весь в кудряшках.
– Ах, какой он милый! – сказала Аврора. – Ты похож на Сократика? Или это Сократик?
– Нет, это я, – сказал папа. – Я о том времени ничего не помню, но это я.
– Ага. Тебе об этом сказала твоя мама.
– А вот это время я уже помню. Я немного подрос, и папа смастерил для меня деревянную лошадку.
– Тут у тебя не так уже много кудряшек.
– Нет, здесь мне уже сделали настоящую причёску.
Они посмотрели ещё несколько снимков, и под конец папа уже пошёл в школу и потерял два передних зуба, но всё равно улыбался. Он всё рос и рос и под конец стал почти взрослым мальчиком, выпускником школы и студентом.
– Вот, её можно использовать, – сказал папа. – Вынем её из альбома и послушаем, что скажет мама.
Мама подошла, взглянула на фотографию и сказала:
– Нет, Эдвард, она не подойдёт, ведь её сняли много лет назад. И ты даже не выглядишь на ней взрослым. Придётся тебе спуститься с нашего этажа и сняться заново. И приодеться перед этим, чтобы эта фотография стала для нас памятью о том времени, когда ты защитил докторскую диссертацию.
– Хорошо, а вдруг я её защитить не смогу?
– Тогда у нас на память об этом останется фотокарточка, – сказала мама. – И ещё… У меня появилась прекрасная идея. Мы пойдём и снимемся все вчетвером, у нас ведь такой фотографии нет.
– То есть мы снимемся на семейную фотографию?
– Да, – сказала мама. – Как раз это я и имею в виду.
– И она будет висеть на стене, и через сто лет люди будут подходить к ней, рассматривать и говорить: какие же они всё-таки странные?
– Эдвард, – сказала мама. – Разве нам не повезло всем четверым? Я как раз и настаиваю на том, чтобы нам всем сняться, и тогда, когда мы станем старенькие, мы взглянем на снимок и скажем: ах, какие они были счастливые!
– А что, мы не будем счастливы, когда станем старенькими? – спросил папа.
– Нет, почему. Но всё-таки рассматривать такие фотографии очень приятно, – сказала мама. – Мы словно переживаем прошлое заново.
У папы, по-видимому, не только не возникало ни малейшего желания заново переживать сегодняшний день, но и сниматься у фотографа он ни за что не хотел.
Но мама так энергично настаивала, что избежать этого не было никакой возможности. Пришлось ему смириться с переодеванием, и мама тоже надела своё лучшее платье. Разоделись также и Аврора с Сократом, и принаряженные отправились к фотографу.
– Мы не поедем на машине? – спросил папа. – Глупо идти в парадном костюме пешком.
– Немного свежего воздуха тебе не повредит, – сказала мама. – Ты стал таким бледным в последнее время из-за своих занятий наукой. Твой мозг испытывает дефицит кислорода.
Единственный из них, кто поехал, был Сократ, но как раз он с удовольствием бы пошёл пешком. Но на прогулку у них не было времени, нужно было успеть к фотографу, пока он не ушёл домой.
– Очень может быть, что мы опоздаем, – с удовольствием сказал папа.
– Но я уже заказала снимки, – сказала мама. – Так что нам всё равно придётся их оплатить.
– Понимаю.
– Сначала мы снимем тебя. Чтобы ты не выкинул какой-нибудь фокус.
Когда они пришли в фотостудию, они попали в маленькую приёмную комнату. На стене висели вешалка с крючками для верхней одежды и большое зеркало, в которое можно было смотреться. К ним вышла помощница фотографа и предложила подождать, пока он не закончит с клиентом.
Тут они услышали голос:
– Вы хоть бы чуть улыбнулись.
– Я не умею, – ответил другой голос, который, как им показалось, они уже слышали раньше.
– Вы хотите выглядеть на снимке такой суровой? – спросил фотограф.
– Я не могу улыбаться, когда этого не хочу, – ответил голос.
– Ну что ж. Как вас снять, в профиль или анфас?
– Пойдёт то и другое сразу?
– Хорошо, – сказал фотограф. – Но платок-то вы снимете?
– А, платочек? Нет, тогда меня никто не узнает.
– Если вам нужна фотография на удостоверение, вам всё равно придётся снять головной убор. Полиция требует как можно больше полного сходства.
– Я и не говорю, чтобы сходства не было, – ответил голос. – Ладно, придётся мне подчиниться. Сделайте только два снимка. С платочком и без него.
– Смотрите вот сюда, чуть вверх!
– Я не могу глазеть на лампу.
– Да не смотрите вы на неё! Смотрите чуть вбок! – сказал фотограф. – Подумайте о чём-нибудь смешном.
– Хорошо, – послышалось из-за занавески, после чего всё стихло, только несколько раз что-то щёлкнуло.
Под конец фотограф сказал:
– Ну вот, всё хорошо. Интересно, о чём вы подумали?
– Об этом я скажу вам только через две недели, – сказал голос. – Я свободна?
– Вы свободны. А снимки получите через неделю.
– И никак нельзя получить их раньше?
– Можно, – сказал фотограф. – Если они нужны вам срочно, я приготовлю их к пятнице.
– Вот теперь вы мне нравитесь, – произнёс голос. Прошло немного времени, занавеска сдвинулась в сторону, и из-за неё вышла бабушка.
Аврора, мама, папа и Сократ давно уже узнали, кто за ней скрывался, поэтому они нисколько появлению бабушки не удивились, зато она, увидев их, немного опешила.
– Вы фотографировались, бабушка, – сказала мама. – Это хорошо, теперь каждый из ваших внуков получит по снимку. Может, вы выделите один из них и нам тоже?
– Посмотрим сначала, что этот малый из меня сделает.
Фотограф поглядел на неё с некоторой опаской. По-видимому, бабушка встала утром не с той ноги.
– Вы ведёте себя как наш папа, – сказала мама, – когда он узнал, что ему придётся сниматься.
– Я ведь пришла сюда не ради развлечения, – сказала бабушка. – Меня торопят как на пожар. – И бабушка кинула на папу быстрый взгляд.
– Я так и предполагал, – понимающе кивнул папа.
– Ты бы помолчал лучше, – сказала бабушка. – Неизвестно ведь, чем это закончится…
– Вот и я думаю о том же, – вторил ей папа. – Хуже всего, все знают, что тебе предстоит, а сам-то ты ничего не знаешь…
– Нет, знаешь только ты, Аврора и ещё один… – сказала бабушка.
– И кто же этот один? – спросил папа.
– Как кто? Мортен. Я с ним поделилась, так что теперь его обмануть не могу.
– Тогда в критический момент нам с тобой нужно друг о друге подумать, – сказал папа. – Но я думаю, всё пройдёт хорошо.
– Это уж как получится, – сказала бабушка и кивнула всем, прежде чем уйти.
– Ну, теперь ваша очередь, – сказал фотограф.
Папа сел перед ним первым. Все остальные сидели в приёмной. Аврора взглянула на маму. Та была взволнованна и внимательно следила за всем, что происходит за занавеской.
– Прежде всего вам не стоит так хмуриться, – сказал фотограф. – Мы люди взрослые и обойдёмся без детских трюков с мишками и обезьянками.
Аврора заглядывала в салон через щёлку в занавеси. Папа сидел на стуле абсолютно серьёзный. Об улыбке на его лице не могло быть и речи.
– Вам и не нужно улыбаться, – предупредил папу фотограф. – Вы только на меня не сердитесь!
Папа и не сердился. Просто черты его лица завязались тугим узлом оттого, что он смутился ужасно, и никакая сила на свете уже не могла их разгладить.
Фотограф прошёлся по комнате туда и сюда с явно расстроенным видом.
– Минуточку, – сказал он. – Я принесу сюда ещё несколько плёнок.
Он направился куда-то через приёмную, где сидели все остальные. Мама сделала ему знак и спешно прошептала что-то на ухо. Он кивнул и вернулся назад с новой рамкой, которую задвинул в свой аппарат.
– А теперь расслабьтесь, – сказал он. – Ваша жена сказала мне, что вы всё же можете воспользоваться своей студенческой фотографией.
И тут папа улыбнулся своей лёгкой и настоящей улыбкой. Фотограф всё щёлкал и щёлкал аппаратом, а потом сказал:
– Теперь вы можете встать, но не уходите, вы ведь будете сниматься вместе со всеми.
– Конечно, – сказал папа. Он хотел снова нахмуриться, но фотограф опередил его.
– Вы, наверное, возьмёте маленького на руки, – сказал он, надеясь на то, что это настолько займёт мысли папы, что он забудет о съёмке. Но фотограф всё же ошибся, в этой компании был ещё один человек, не думавший о том, как себя вести. Сократ был спокоен, когда его тормошили, одевая и прихорашивая, с этим он ещё мог смириться. Он немного рассердился, когда ему не дали пойти пешочком и усадили в коляску, сказав, что они страшно торопятся. Будто он не умел ходить быстро с той скоростью, которую выбирал сам.
Фотограф стал махать обезьянками и плюшевыми мишками, то и дело обращаясь к нему и крича «хи-хи-хи» и «ха-ха-ха». И у Сократа стало портиться настроение. По его лицу Аврора заметила, что сначала он разозлился, а потом испугался, после чего рассердился и испугался одновременно и заплакал. Сначала тихо, а потом всё громче и громче. Тут же по щекам его покатились слёзы. Папа вытирал их своим большим белым платком.
Мама пришла в отчаяние. На сцене сидела вся её семья, которую она и папа будут рассматривать, когда станут старенькими. Но все члены семьи и каждый из них по отдельности выглядели рассерженными и несчастными.
Нет, из этого ничего не выйдет. И что ей сказать фотографу, который трудится изо всех сил и наверняка думает, что ему удастся спасти ситуацию при помощи своего цирка? Тут Аврора решила, что пора выступить и ей и сказать фотографу всё как есть. Поэтому она встала, подошла к нему и подёргала за полу пиджака.
– Тише, вы! Не нужно говорить так громко, Сократик пугается. Вам лучше пошептать, а потом спрятаться за занавеской, и Сократик подумает, что с ним играют в прятки, и успокоится.
Фотограф искоса посмотрел на искажённое от отчаяния личико Сократа. А потом он взглянул на Аврору.
– Хорошо, что вы мне это сказали, – прошептал он.
Аврора вернулась на своё место, а фотограф начал шептать. Все вместе сидели и наблюдали эту картину, прислушиваясь так внимательно, как только могли. Сократ тоже прислушался, потому что как только фотограф прекратил на него орать, он перестал пугаться, а когда фотограф нырнул под занавеску на аппарате так, что на виду остались его ноги, Сократ тут же заулыбался. Ведь этот человек, который вздумал играть с ним в прятки, прятаться совсем не умел.
– Ты, – сказал Сократ и протянул ручку.
«Дзинь», – прозвучало из аппарата. Фотограф сразу же появился из-за занавески и что-то прошептал семье Теге. Тут уж он рассмешил даже папу и маму настолько, что они не знали, куда им деваться. На следующей фотографии они хохотали, разинув рты, так что Авроре пришлось строго на них взглянуть и призвать:
– Тише вы!
Тем всё и кончилось, и они пошли домой.
Через несколько дней мама пошла и принесла фотографии. Папа обрадовался и удивился, увидев свой снимок.
– Это за всю твою жизнь самый хороший снимок, – сказала мама. – Его можно поместить в газету.
– Интересно, как ему удалось поймать на моём лице улыбку?
– А это моя маленькая тайна, – ответила мама.
И тот снимок, который мама хотела сделать для будущих поколений и для неё, когда она станет старенькой, тоже получился очень хорошим. Мама купила для него раму и повесила на стене, и каждый день Сократ останавливался перед ним и говорил:
