Анне-Катрине Вестли
Аврора и Сократ
– Никакого тебе покоя, – сказала бабушка. У себя в лесном доме она ничуть не боялась чужих людей, но, когда зазвонили в дверь, тут она призадумалась: должна ли она пойти к двери и её открыть? Неизвестно, кто там стоял за дверью и ждал.
– Как ты думаешь, мне открыть? – спросила она у Сократа.
– Игать ещё, – ответил Сократ и обрушился на клавиши.
Бабушка немного подумала, поднялась и прихватила одной рукой Сократа.
– Я положу тебя в кроватку, – сказала она, – а потом схожу для тебя за бананом на кухню. И послушаю у двери, кто это шумит и звонит.
Она прокралась в прихожую. «Да что же это такое? Никого нет дома? – услышала она голос. – Дети, наверное, одни. Меня это не удивит!»
Прозвучал ещё один звонок, сильный, но бабушка беззвучно прошла к Сократу, дала ему банан и стала разглядывать книжку с красивыми картинками.
В дверь стучали и звонили ещё несколько раз, но бабушка не открыла. Голос того, кто стоял и шумел за дверью, показался ей угрожающим.
Больше она играть на пианино не осмеливалась, она только сидела у Сократа и вполголоса разговаривала с ним. Через некоторое время в дверь позвонили снова, и теперь уже бабушка не побоялась открыть. Сквозь щель для газет она услышала, как Аврора звала её.
Перед ней стояли три девочки: Нюсси, Бритт-Карен и Аврора.
– Вот, сами посмотрите! – сказала Аврора. – А теперь идите!
Бабушка заговорила об игре на пианино, только когда домой пришёл папа. И тогда она рассказала ему всё.
– Мы с Сократиком поиграли вместе на пианино. А потом кто-то пришёл к двери и зазвонил, но я не открыла.
– Я обо всём этом знаю, – улыбнулся папа. – Пришлось поговорить с людьми, которые живут под нами, я повстречался с ними, когда входил в лифт. Я вам, бабушка, вот что скажу. Часто, когда я играю на пианино, я накрываю его ковром, а под крышку кладу полотенце. Тогда пианино звучит не так громко.
Бабушка сидела, прикрыв глаза руками, ей было ужасно стыдно. Папа погладил её по щеке и сказал:
– Да пожалуйста, играйте сколько угодно. Я ведь рассказал вам, что его надо накрывать ковром. Кстати, как вам всё-таки у нас понравилось?
– У вас очень гладкие полы. И ещё мне внутри плохо дышится, хотя скоро я к вашему воздуху тоже привыкну.
– К следующему вторнику Сократик наверняка выздоровеет. Так что вам не придётся сюда приходить.
– А бабушка научилась управлять лифтом, – объявила Аврора, – так что она свободно сможет прийти.
– Это хорошо, – сказал папа. – Я ведь совсем не знал, что вы до этого лифтом не пользовались.
– Хорошо другое. Я ещё не настолько стара, чтобы разучиться учиться, – сказала бабушка. С этими словами она заторопилась домой, и в этот же вечер все в лесном доме узнали, каково это – жить в корпусе «Ц».
Бала
Следующий день был папиным. Аврора почувствовала это в тот же миг, когда проснулась. Бабушкин день она считала уютным, дни, когда в квартире появлялся дядя Бранде, интересными, но самые лучшие были те, когда папа оставался дома. Этим утром Аврора соорудила на постели из одеяла конуру для Пуфика, а потом поиграла, притворившись, что превратилась в собаку. Ведь сидеть в собачьей конуре было очень приятно. Аврора настолько увлеклась игрой, что папа зашёл к ней, чтобы её разбудить.
– Аврора! – позвал он.
– Гав! – ответила она.
– На помощь! – закричал папа. – Мама, к нам в дом пробралась собака. Это ведь ты всегда хотела завести собаку?
Мама ещё не совсем проснулась. Но она зашла и, сощурившись, посмотрела на одеяльный домик.
– Гав! – ещё раз пролаяла Аврора.
Мама заглянула под одеяло.
– Хорошая у меня конура?
– Превосходная, – сказала мама. – Может, ты пойдёшь на работу вместо меня. А я бы осталась дома.
– Ты сегодня идёшь в суд? – спросила Аврора.
– Да, – ответила мама. – Мы будем слушать дело об одном мальчике, который угонял машины. Как ты думаешь, что нам с ним делать?
– А он хороший или плохой?
– Он – человек, – сказала мама. – А это значит, что он и тот и другой, как все мы.
– Скажи ему, что он должен работать и получать за работу деньги, – сказала Аврора. – Тогда он сможет купить машину. Он сможет купить подержанную.
– И какая работа ему, как ты думаешь, подойдёт?
– Чинить машины, – нашлась Аврора.
– Мари, – строго сказал папа. – Если ты ещё будешь медлить, то опоздаешь. Ты ещё успеешь наговориться с Авророй.
Сократ немного сердился. Когда мама уже совсем собралась уходить, он пристально посмотрел на папу. Он, наверное, испугался, что папа тоже уйдёт, и поэтому закрутился на одной из папиных штанин и повис на ней в то время, как папа помогал маме надеть пальто.
– Ну, счастливо вам всем троим! – сказала мама. – Встретимся за обедом, Сократик!
– За обедом, Соккатик, – сказал тот.
В этот день папа был весел. Он насвистывал мелодии и напевал песенки, убираясь дома, а Аврора с Сократом всячески помогали ему, за что бы он ни брался. Как только папа убрал постели, Сократ залез на них, чтобы сделать результат его работы ещё красивее, а когда папа взялся за швабру, Сократ взял одну из его рубашек ополоснул её в ведре с водой и тоже стал мыть полы.
– Гм… Отличная работа, Сократик, – вздохнул папа, – но лучше бы ты собирал пылинки с ковра в гостиной.
Сократ тут же взялся за дело и, как папа потом обнаружил, собирал пылинки с ковра себе в рот, вместо того чтобы выбрасывать их в мусорное ведро.
– Сократик, пылинки нужно бросать сюда, – показал папа.
– Ага, – промычал Сократ. Он нашел пылинку, положил её в мусорное ведро, а потом сунул её себе в рот.
– Сейчас я дам тебе яблоко, – прошептала ему Аврора. – Смотри, что Сократик получит!
– Спа-спа, – сказал Сократик и положил яблоко в мусорное ведро, где оно и осталось.
– Пускай лучше он помогает нам мыть посуду, – предложил папа.
И с мытьём посуды дело пошло лучше. Сократу вручили маленькую миску с тёплой мыльной водой, и в ней он помыл две чайные ложечки и свою собственную чашку. Аврора протёрла все ножи и вилки, а всё остальное папа уложил в сушильный шкаф, так что никаких других происшествий не было.
И тут позвонили в дверь. Это пришла мама Нюсси.
– Твой папа занят историей? – спросила она Аврору.
– Нет, он сочиняет список. Я отправлюсь с ним в магазин.
– Я могу отвлечь его на пару минут?
– Конечно, – сказала Аврора. – А вот и он сам.
– Дело вот в чём. Мы купили на Рождество пианино и пылесос, – стала объяснять мама Нюсси.
– Да, – сказал папа и рассеянно взглянул на неё. – Как приятно, что у вас теперь есть пианино.
Он не знал, что сказать ей о пылесосе, но тут уж ему помогла сама мама Нюсси, она за словом в карман не лезла.
– Так вот, мы купили обе эти вещи в рассрочку, – сказала она, – и вполне справимся с ней. Мы уже выплатили деньги за миксер и морозильный шкаф, и ещё я поступила на работу в магазин, который буду убирать на половину ставки.
– И это отлично, – согласился папа.
– Так вот что я надумала, – продолжала мама Нюсси. – Если вам это не подойдёт, то скажите сразу! Я подумала, что, если бы твой папа немного поучил Нюсси играть на пианино, я бы отдала ему наш пылесос, ну то есть наш старый, он совсем как новый, только не самой последней модели.
Она взглянула на Аврору, но папа тоже стоял рядом и слышал её, и как раз этого мама Нюсси и добивалась.
– Вот как, – промолвил папа.
– Я сама так и не выучилась играть. Вот и подумала, что хорошо бы выучиться Нюсси – у нас же теперь пианино есть.
Папа всё стоял и раздумывал, но под конец сказал:
– Кажется, я понимаю вас. Я занят три дня в неделю, но в другие дни мог бы найти для неё время. Скажем так: два раза в неделю по полчаса?
– Отлично, – сказала мама Нюсси. – Я очень рада, что вы согласились.
– Правда, ближе к защите диссертации мне придётся пропустить несколько недель, – предупредил папа.
– Понимаю. Вы тогда станете доктором.
– Да, – сказал папа. – Если всё пойдёт хорошо.
– Я сразу же уволюсь после выкупа пылесоса, – сказала мама Нюсси. – Очень сожалею, что пошла на работу и какое-то время не смогу помогать вам с Сократиком.
– Не берите в голову, – сказал папа. – Мы справляемся.
Через некоторое время в дверь снова позвонили. В ней опять стояла мама Нюсси, но теперь уже с пылесосом.
– Боже мой, – сказал папа. – Вот не думал, что заполучу такую роскошь.
– Ну вот, а теперь я побегу, – сказала мама Нюсси. – Я должна уже быть на работе. Пылесос собран, его можно включать и использовать.
– Тогда остаётся подключить его к розетке. Скажите Нюсси, чтобы она пришла завтра к десяти часам.
– Покорно благодарю! – крикнула мама Нюсси уже из глубины коридора.
Папа, Аврора и Сократ остались наедине с пылесосом.
– Попробуем его сразу? – предложил папа и взглянул на напольный ковёр, который за последние дни успел собрать множество соринок.
– Давайте! – сказала Аврора и запрыгала по полу.
Папа нашёл розетку и вставил в неё вилку пылесоса, но ничего не произошло. Немного погодя он нашёл на пылесосе кнопку, которую требовалось нажать, чтобы пылесос заработал. И тот страшно зашумел, заворчал и заклокотал, а чуть поодаль совершенно самостоятельно зашипел шланг. Папа надел на него щётку, приложил щётку к ковру, и все соринки и пыль устремились внутрь шланга. Они запрыгали и застучали внутри его, и было очень весело на это смотреть. Папа с Авророй пытались заговорить, но это оказалось нелегко, пылесос говорил гораздо громче их. Наконец папа кивнул головой и передал пылесос Авроре, чтобы она испытала его сама.
– Кстати, а где Сократик?! – прокричал он ей на ухо.
Аврора замотала головой и продолжила пылесосить.
Папа заглянул в ванную комнату, в спальню, на кухню и в Аврорину комнатку. Сократа нигде не было. Папа начал обходить квартиру во второй раз. Он зашёл в спальню, встал на колени и заглянул под кровати. Там-то он и обнаружил Сократа.
– Бала! – кричал тот. – Ой, ой, Бала!
– Ничего подобного, – сказал папа, хотя понятия не имел, что это такое или кто это такой – Бала. Он знал только, что это что-то ужасно неприятное. – Иди сюда, Сократик! Я уберегу тебя.
– Бала забеёт Сокката, – не унимался Сократ.
– Мы пошлём Аврору в магазин за апельсином для Сократика? – предложил папа.
– Апельсин! – повторил Сократ, пополз и молниеносно выбрался из-под кровати с противоположной стороны.
А Аврора стояла и всё пылесосила. Ковёр со всех сторон становился чистеньким. На нём не было ни соринки. Но ковёр закончился. Что бы ещё пропылесосить? Аврора оглянулась.
На столе лежали серёжки, которые мама надевала, когда прихорашивалась. Обычно они лежали в шкатулке, которую она держала в спальне, но на этот раз серёжки лежали тут. Они были маленькие, золотые, с жемчужинками. Какие-то они сегодня тусклые, подумала Аврора. Может, когда она их пропылесосит, они станут чище и заблестят? Вот мама обрадуется! Аврора поднесла к ним щётку пылесоса, и серёжки вмиг в ней исчезли. Она слышала, как они застучали по шлангу, прежде чем исчезнуть в пылесосной утробе. Только тут она испугалась и выронила из рук шланг. Как раз в этот момент вошёл папа.
Он выключил пылесос и сказал:
– Сократик так испугался, что, я думаю, мы на время отключим пылесос, чтобы он к нему попривык.
– Папа… – начала было Аврора.
– Наверное, и ты тоже его испугалась, – перебил её папа, он заметил, какой у его дочки испуганный вид.
– Нет, но я, – снова завела речь Аврора. Она хотела рассказать о серёжках, но тут к ним подошёл Сократ.
Он всё ещё плакал, но всё-таки вымолвил:
– Ауоа, а апельсин! Балы нет. Бала ушла, – сказал Сократ, но в это время заметил пылесос, который теперь молчал. Это задержало Сократа на миг у двери, но потом он тут же набрал скорость и ринулся прочь.
– Эй! – крикнул папа. – Сократик, подожди!
– Папа, – опять начала Аврора.
– Да, – продолжал папа. – Нужно побыстрее его успокоить. Одевайся, Аврора, сходи в магазин и купи четыре апельсина. Их нет в списке, но ты это не забудешь?
– Нет, не забуду. – Ей казалось, что, пока папа говорил, серёжки всё глубже и глубже тонули в пылесосе. Ну ничего, она о них расскажет потом.
– Мама, наверное, удивится, когда вернётся сегодня домой, – сказал папа.
– Конечно.
Когда Аврора пришла в магазин, первым делом она попросила четыре апельсина, чтобы о них не забыть. Всё остальное было записано на бумажке, и продавщица помогла отыскать продукты. Выходя из магазина, Аврора заметила Бритт-Карен с Нюсси.
У них были такие странные лица.
– Нам некогда сейчас стоять и разговаривать, – сказала Нюсси. – Можно мы пойдём с тобой?
– Хорошо, – согласилась Аврора. Она хотела выяснить, что с ними случилось.
Печальней всех выглядела Бритт-Карен. А огорчённую чем-то Нюсси страшно занимало что-то другое.
– Что с вами? – спросила Аврора.
– Мы расстроились по двум причинам, у Бритт-Карен она одна, а у меня две, но одна из них та же, что у Бритт-Карен.
– Да, – согласилась Бритт-Карен, – но она самая печальная.
– Вот как? – сказала Аврора. Она попыталась представить себе причины, но никак не могла их придумать.
– Ну что, скажу я? – вымолвила Нюсси. – Или ты, Бритт-Карен?
– Я скажу сама. Ведь она касается меня. Или нет, лучше скажи ты!
– Бритт-Карен переезжает, – сказала Нюсси. – И мы больше никогда не увидимся.
– Что?! – воскликнула Аврора. – Какое несчастье, Бритт-Карен!
– И я тоже несчастная, – продолжила Нюсси. – Подумай, ведь мы с ней познакомились, когда были совсем маленькие.
– Ага, – подтвердила Аврора.
– Так что и ты будешь горевать тоже, – сказала Нюсси.
– Но сначала я отнесу домой то, что купила, – решила Аврора.
– Мы пойдём с тобой, – вызвалась Нюсси.
В результате три несчастные девочки отправились на десятый этаж. Папа даже испугался, когда открыл дверь и увидел их лица.
– Что случилось, Аврора? – спросил он.
– Бритт-Карен переезжает. И мы больше не увидимся.
– Какое несчастье! – сказал папа. – И куда вы, Бритт-Карен, переезжаете?
– В корпус, который стоит в конце улицы, – махнула рукой Бритт-Карен и указала пальцем.
– Ну, так это недалеко, – сказал папа.
Аврора немного удивилась, когда услышала её слова, в то время как Нюсси, пристально взглянув на папу, сказала:
– Вы кого-нибудь из последних корпусов знаете? Или видели малышей, которые приходили к нам и играли здесь? Сами мы никогда туда не ходили.
– Конечно, – объяснил папа. – Ведь вы были маленькие. Но, когда вы пойдёте в школу, вы подружитесь со всеми ребятами из всех домов и наверняка встретитесь друг с другом снова.
– Это будет нескоро, – огорчённо сказала Нюсси.
– Я не понимаю, зачем им понадобилось переезжать так недалеко? – удивился папа. – Я уж думал, они уезжают в другую часть страны.
– Мама хочет наверх, – объяснила Бритт-Карен.
Но папа этого не понимал.
– Она имеет в виду этаж, – объяснила Нюсси. – Сейчас они живут только на двенадцатом.
– Ага, – подтвердила Бритт-Карен. – В нашем корпусе освободился верхний этаж, но нам его не дали. Зато такой же освободился в другом корпусе. Вот мы и переехали.
– Понимаю, это очень печально, но ты, Бритт-Карен, в любой момент можешь нас навещать, понимаешь?
– Большое спасибо за приглашение, – отозвалась Бритт-Карен.
– А ты, Нюсси, ты уже раскрыла подружке нашу общую тайну? – спросил папа.
– Ещё нет. – И лицо Нюсси расплылось в улыбке. – Это вторая причина, которая меня расстраивает. Понимаете, я расстраиваюсь не только потому, что Бритт-Карен переезжает. Теперь из-за того, что я буду учиться играть на пианино, у меня будет меньше времени, чтобы играть во дворе. И Бритт-Карен к тому же переезжает. Я её жалею.
Действительно, как только Нюсси заговорила о пианино, Бритт-Карен почувствовала себя совсем брошенной и покинутой.
– Не расстраивайся, – посоветовала Аврора. – Мы с Нюсси будем встречаться с тобой на полпути до вашего корпуса.
Как только она это сказала, лицо Бритт-Карен немножечко посветлело.
– А теперь, – спросила Нюсси, – куда мы отправимся, чтобы ещё немного погоревать?
– Идёмте ко мне, – предложила Бритт-Карен. – Мама купила для нас сдобные булочки.
Они поели булочек у Бритт-Карен, а после этого Аврора сходила за своими санками, и они отправились кататься на них с горки позади их дома.
– Я эту горку никогда не забуду, – сказала Бритт-Карен.
Аврора поднялась к себе только тогда, когда мама пришла домой и обед был готов.
– Слушай, Эдвард, – спросила мама, – а когда состоится защита твоей докторской диссертации?
– Семнадцатого числа следующего месяца, – сказал папа.
– И тогда в честь нового доктора мы устроим банкет?
– У моих коллег так уж заведено.
– И ты, мамочка, к празднику разоденешься, – сказала Аврора.
– Ну, должна же я хоть иногда выглядеть прилично, – сказала мама и рассмеялась.
– И ты наденешь свои серёжки? – спросила Аврора.
– Конечно, вон они лежат там, в шкатулке, на столике.
– Нет, – сказала Аврора. – Они там не лежат.
– Тогда где же они, Авророчка? Может, в спальне?
– Нет.
– Уж не взяла ли ты их у меня? Ты их не потеряла?
– Нет. Их съел Бала.
– Так что же с ними случилось?
– Я, кажется, понял, – сказал папа. – Это сюрприз, но мы должны подождать, пока Сократ не заснёт. Он его боится.
– Кого? И чего мы должны ждать?
– Подождём, и увидишь.
Когда Сократ лёг в постель и безмятежно заснул, папа вытащил в гостиную пылесос. Мама конечно же этому изумилась. Но она не только изумилась. Она пылесосу обрадовалась. А когда она узнала, что Сократ окрестил пылесос Балой и тот съел её сережки, она тут же сказала:
– Аврора, принеси нам две старые газеты!
Мама отвинтила заднюю часть пылесоса от его корпуса и вытянула из него мешок. Мешок был заполнен всем, что собралось с ковра.
– Хорошо, что вы не успели вытряхнуть мешок в мусоропровод, – сказала мама.
Они извлекли всё, что находилось в мешке, на газеты. Какая-то часть мусора и пыли снова осела в гостиной. Но, во всяком случае, среди мусора они нашли серёжку. А за ней – и другую. Папа свернул газету, вышел в коридор и выкинул кулёк в мусоропровод.
А серёжки заняли свои привычные места в ушах у мамы и не стали блестеть хуже, оттого что побывали в брюхе у Балы.
Неприятное чувство
Следующим был опять папин день. Хотя он отличался от других папиных дней. Он начался с того, что папа сказал:
– Аврора, сегодня ко мне придёт на урок Нюсси. Ты помнишь, о чём мы договорились?
– Конечно. Нюсси напоминала мне об этом при каждой встрече.
– Мы приобрели пылесос оригинальным способом, – сказал папа, – но, я думаю, было бы здорово, если бы у Нюсси появилось желание учиться музыке. Она – замечательная маленькая девочка, и, может быть, талант у неё проявится?
Первый раз в этот день у Авроры внутри возникло какое-то неприятное чувство. Но папа продолжал говорить, и это чувство пропало.
– Ты можешь мне помочь оплатить этот пылесос, – сказал папа. – И знаешь как?
– Не знаю. У меня есть всего пять крон, которые мне подарили на Рождество.
– Ты поможешь мне не деньгами. Ты поможешь нам, присматривая за Сократиком, пока мы с Нюсси будем заниматься. Понимаешь?
– Ага, – согласилась Аврора.
– Это очень хорошо. Ты с Сократиком побудешь в спальне. Принеси туда то, чем вы с Сократиком будете играть. Например, твои автомобильчики.
– Хорошо, – сказала Аврора. Она принесла в спальню из своей комнаты Пуфика и три автомобильчика, а из кроватки Сократа взяла Малрулю и усадила её на пол рядом с Пуфиком. Папа тоже принёс туда красные, зелёные и жёлтые кубики.
Сократ сидел на своём троне, а папа бегал вокруг и его уговаривал:
– Ты хороший мальчик.
Вскоре в дверь позвонили, и Сократ, Аврора и папа пошли её открывать.
Это была Нюсси. Но не обычная Нюсси, какой она была всегда, нет, эта Нюсси была в роскошном платье и с причёской. Она была такая красивая, что Аврора застыла и только смотрела на неё. Папа тоже окинул девочку взглядом и сказал:
– Какая ты сегодня ужасно красивая, Нюсси!
– Да, мама сказала мне, что на первый урок надо являться приодетой. Непривычной. Не такой, какой я играю, например, с Авророй.
– Это верно, – согласился папа. – Первый урок должен быть чуть торжественным. Думаю, твоя мама это придумала правильно.
Нюсси не удостоила Аврору взглядом и напрямик пошла и села за пианино, а папа кивнул головой Авроре с Сократом и сказал:
– А вы идите в спальню и поиграйте там!
Он не сказал Авроре, чтобы она присматривала за Сократом. Нет, он просто послал их в спальню играть, словно Аврора была такая же маленькая, как Сократ.
Но Аврора ничего не сказала, она с серьёзным выражением на лице вывела своего брата из гостиной.
Сначала Сократ пришёл в восторг оттого, что Аврора решила с ним поиграть. Он обнял Пуфика, отнёс его к Авроре и сказал:
– Пуфик Ауое, не Соккату. – Он всё ещё побаивался собачку, хотя не так сильно, как раньше.
– Большое тебе спасибо, – сказала Аврора, и Сократ её словам очень обрадовался. После они немного поиграли автомобильчиками, хотя Сократ ещё не научился обращаться с ними по-настоящему. Очень скоро они ему надоели, и к тому же он услышал, как кто-то заиграл на пианино.
– Соккатик игать, – сказал он, вспомнив, наверное, о том дне, когда за ним присматривала бабушка.
– Папа не разрешает, – сказала ему Аврора. – Он учит играть на пианино Нюсси, ты понимаешь?
Сократ встал в позу, словно о чём-то задумался. Наверное, о том, стоит ли ему сейчас рассердиться и чуть пошуметь или удовольствоваться тем, что Аврора сейчас с ним, и показать, как он ей рад. Наконец он расплылся в улыбке и сказал: «Ауоока», явно пытаясь произнести «Авророчка», как часто говорила мама, обращаясь к Авроре.
– Сократик, будь умненьким! – сказала ему Аврора, подняла его немного над полом и обняла, прежде чем снова поставить на пол. – Сейчас мы с тобой построим из кубиков дом.
Сократ разрушал всё, что бы она ни строила, и так при этом веселился, что под конец почти забыл о ней.
Аврора походила по комнате, посмотрела в окошко и подошла к двери. Она услышала голоса – папы и Нюсси. Папа говорил что-то воодушевлённо и смеялся. Потом что-то сказала Нюсси, заиграло пианино, и снова зазвучал папин голос.
Аврору охватило неприятное чувство. Там, в гостиной, сидела Нюсси, и папа разговаривал только с ней, а здесь стояла она, папина дочка, совсем в другой комнате. Ей было не по себе, и неприятное чувство стало намного сильнее и отчётливее. Что-то причиняло ей боль, хотя это была не настоящая боль, хотя всё-таки было больно, Аврора чувствовала в себе какую-то тяжесть, и ей было очень грустно.
– Ауоа игает? – спросил Сократ. Он заметил, что сестра отошла к двери, в то время как он был по-прежнему занят своим строительством.
– Нет, я не играю на пианино, – сказала Аврора. – Я буду играть с тобой.
– Ага, – произнёс Сократ и продолжал работать, разговаривая сам с собой. Вообще-то Аврора любила наблюдать за Сократом, когда он бывал чем-то полностью занят и бубнил себе что-нибудь под нос. Он издавал при этом такие интересные звуки и выговаривал слова, которые понимал только он. Однако сейчас ей хотелось бы, чтобы он помолчал, чтобы она слышала, о чём разговаривают папа и Нюсси.
Во всяком случае, она слышала, как папа сказал:
– Отлично, Нюсси, надеюсь, ты всё запомнишь. Схватываешь ты всё на лету.
Но вот, наверное, полчаса уже прошло. Она чуть приоткрыла дверь и сказала:
– Вы закончили?
– Нет-нет, – сказал папа. – Прошло всего пять минут.
– Разве?
– С Сократиком всё в порядке? – спросил папа.
– Да.
– Тогда, Аврора, будь хорошей девочкой, не мешай нам. Закрой дверь!
– Хорошо, – сказала Аврора. Она снова зашла в спальню и неподвижно застыла у горки кубиков. Сократ искоса взглянул и заметил её. Всё, по его мнению, было в порядке. А Аврора села и задумалась. Потом быстро встала и пошла к двери. Но она не открыла её, повернулась и пошла обратно к Сократу.
– Ауоа не игает, – сказал Сократ, – только Нюсси игает, папа игает и баука игает:
Ну вот, кажется, полчаса подошли к концу. Но нет, папа всё ещё что-то за дверью говорил, а потом послышались несколько музыкальных нот и голос Нюсси:
– Ну да, вот так. Только вот я не достаю мизинчиком.
– Ты должна его разработать, научить шевелиться, – сказал папа. Прошло уже полчаса, может, больше. Часто, когда папа чем-нибудь увлекался, он забывал про время. Надо пойти и прямо сказать ему. Но что именно? «Полчаса прошло?» Нет, это было бы глупо, она же не знала этого точно. Но она бы могла сказать ему то же самое, что он часто говорил маме: «Ты не замечаешь, как летит время». Это она могла бы сказать. Но, когда она встала в дверях и увидела внимательные лица папы и Нюсси, она сказала только:
– Как ты считаешь, папа, время идёт?
– Оно точно идёт, – сказал он. – Прошло уже больше четверти часа, и, пожалуйста, будь так добра, не прерывай нас больше!
– Хорошо, – сказала Аврора. Она снова зашла в спальню и на этот раз легла под кровать и стала думать. Никогда ещё она не считала, что полчаса могут длиться так долго. А вдруг случится пожар? Тогда-то ей можно будет зайти в гостиную и сказать об этом? Может быть, и тогда, он только повернётся и скажет: «Будь добра, не мешай нам». И откуда у него нашлось время сидеть, разговаривать с Нюсси и учить её играть на пианино? Он же был так занят, он должен был так много читать и убираться в квартире? Аврора представить себе не могла, что бы она на его месте делала. Подумать только, если бы ей пришлось… Нет-нет, у неё же не было пылесоса, так что ничего бы не получилось, если бы она даже…
Тут под кровать к ней со страшной скоростью приполз Сократ. Он, наверное, решил, что она придумала новую игру. Он зашептал ей что-то прямо в ухо, и в нём стало ужасно щекотно, так что Аврора поползла дальше и выбралась наружу с другой стороны. Сократ тоже вылез. Они сидели на полу лицом друг к другу, и Аврора заговорила с Сократом так, словно он был такой же большой, как она. Она заговорила тихо и серьёзно обо всём, о чём передумала в этот день. «Что ты об этом думаешь, Сократик?» – сказала она в конце.
– Я ни-ни, – ответил Сократ, потому что всякий раз, когда Аврора начинала говорить с ним серьёзно, он считал, что для ответа должен выдумать новые слова.
– Так я и сделаю, – сказала Аврора. – Как только полчаса закончатся, я иду гулять.
– Иду гулять, – сказал Сократ и улыбнулся ей.
Они сидели и ждали ещё долго. Наконец папа открыл дверь и сказал:
– Аврора и Сократ, мы уже закончили.
Нюсси слезла с пианинной табуретки.
– У меня нет времени оставаться у вас дольше. Я должна ещё упражняться дома, а потом пойду к Бритт-Карен её утешать.
– Ага, – сказала Аврора. Отлично! У неё тоже не было времени.
Когда Нюсси ушла, папа сказал:
– Нюсси – воспитанная девочка. И она легко учится. И быстро всё схватывает. Так… а теперь посмотрим, на чём мы остановились?.. Кажется, на мойке посуды.
– Я могу пойти погулять, папа? – спросила Аврора.
– Ну, конечно, ты можешь пойти погулять. Я сам схожу в магазин и возьму с собой Сократика. Так что можешь кататься на санках сколько угодно.
Аврора оделась, чтобы пойти на улицу. Она надевала на себя всё, за исключением сапожек, которые очень сложно зашнуровать, и их ей помогал надевать папа.
– Ну, всего хорошего! – сказал папа, когда она уходила.
– Тебе тоже.
Она заглянула к себе в комнату и взяла пять крон, которые ей подарили на Рождество. Папа этого не заметил. Он насвистывал, напевал песенки и думал, наверное, о том, как интересно учить играть на пианино воспитанную девочку.
Аврора выбежала из корпуса и так торопилась, что даже не взглянула на их окошко. Обычно она так делала. Иногда в окошке стоял папа и махал ей кухонной салфеткой.
Аврора бежала дальше, а папа стоял в окошке и думал: и куда это Аврора заторопилась? Санки за ней почти не успевали.
Через некоторое время Авроре повстречалась Бритт-Карен.
– Я переезжаю завтра, – сообщила она.
– Ага.
– Это очень печально. Пойдём ко мне?
– Нет, я не могу, у меня самой плохи дела, но к тебе придёт Нюсси, я слышала, как она это сказала.
И Аврора побежала дальше. Но не в тот магазин, где она обычно покупала продукты. Совсем нет. Она побежала дальше к другим магазинам. Как всё же странно. Аврора помнила пианино, можно сказать, с рождения, и видела его, и ходила мимо него каждый день, иногда она даже играла на нём, нажимая ту или иную клавишу. Но пианино было всё-таки папино. На пианино играл папа. Как только у него выдавалось свободное время, он на нём играл.
Но теперь, увидев за пианино Нюсси, Аврора стала думать о нём по-другому. Оно словно звало её к себе.
Мама Нюсси пришла к ним с пылесосом, и Нюсси разрешили играть на пианино.
Что принести домой Авроре? Чему папа обрадуется так сильно, что он станет учить её играть? Это должно быть что-нибудь по хозяйству. Он ведь так обрадовался пылесосу потому, что тот помогал ему убирать квартиру. Аврора заглянула в витрину магазина. Там стояли холодильники и разные посудомоечные машины. Тут она услышала, как одна женщина сказала другой:
– Посмотри, какая прекрасная посудомоечная машина! Если купить такую, можно о посуде забыть!
– Это верно, – сказала другая женщина. – Но самое противное – не мыть посуду. Самое противное – это цена машины. Наверное, она стоит несколько тысяч.
– Пять крон мне на неё не хватит, – сказала Аврора самой себе, но она постояла возле машины ещё некоторое время. Как здорово было бы купить её! Чтобы вынести машину из магазина и поставить её на санки, ей пришлось бы кого-нибудь попросить о помощи. Впрочем, нет, машина была слишком тяжёлая для санок…
Лучше привезти её домой на грузовике для доставки товаров. Она попросит двоих мужчин, которые на нём ездят, поставить машину в лифт, а когда они до квартиры доедут, попросит их поставить её у двери и потом скажет им: «Остальное я беру на себя». И подождёт, пока они уйдут. И только тогда позвонит в дверь. Папа подойдёт и откроет её, а Аврора скажет: «Папа, разреши мне преподнести тебе небольшой подарок, чтобы ты избавился от лишней работы в доме и у тебя было бы побольше свободного времени, чтобы…»
– Осторожнее, крошка, – услышала она мужской голос. – Нам нужно привести эту витрину в порядок.
Аврора взглянула вверх и увидела двух рабочих с инструментами и лестницей, которые намеревались чинить что-то в витрине.
Ну что ж, она зашла в магазин. Посудомоечная машина была пока ещё для неё чересчур дорога, но она попробует найти что-нибудь другое, чем мог бы воспользоваться папа… Аврора ходила между полок и рассматривала предметы: отличные красные формы для тортов, большие бело-синие хлебницы и горшки, голубые, красные, жёлтые. И ещё отличные щётки для мытья посуды. Аврора сразу вспомнила такую же щётку дома, у которой, как говорил папа, был очень несчастный вид. Может, он обрадуется новенькой?
– У меня хватает денег на щётку? – спросила Аврора у продавщицы.
– Да, вполне, – сказала та. – Сейчас я её тебе упакую.
Аврора положила щётку в санки и представила себе, что щётка была ужасно тяжёлая, так что санки придётся тащить изо всех сил. Нет, она не смогла бы её везти. Придётся ей попросить двоих мужчин потолкать санки и довезти их до дома, поставить в лифт и ещё немного пронести по коридору. После этого она их отпустит. И тут появится папа.
