Анна Яковлевна Яковлева
Вершитель
– Этого не произойдет никогда!
– Они уже не помогают тебе, – тихо возразил Ансгарий. – Просто ты этого не хочешь признать.
«Теперь он осмелел настолько, что взялся поучать меня, – разозлился Олег, – и я опять терплю! Как ему это удается? Почему наши боги не помогают мне сопротивляться желаниям этого старика? В чем его сила?».
– Что невозможно человеку, то возможно Богу, – словно отвечая на мысли Олега, произнес Ансгарий.
Олегу хотелось убить старика, но смертельная болезнь отступала от Рюрика, и Олег терпел гамбургского епископа, обещая себе, что скоро разделается с ним.
… Победа Ансгария над «черной смертью» воодушевила Олега. Запрет на мясо и пиво он распространил по городу. Вместе с запретом по Старигарду разнесся слух о том, что князя Рюрика лечит христианский жрец. Одни не верили слуху, другие верили и негодовали.
В крепости запрет наделал много шума.
Старая ведунья, ходившая за князем, ахнула:
– Князю нужны силы, без мяса и пива он ослабеет еще больше.
Олег посмотрел на старуху:
– Я посажу тебя в темницу, если ты не поняла меня.
Спорить знахарка остереглась, хотя и не согласилась с Олегом: где это видано, чтобы больного морили голодом? Старуха заподозрила заговор против князя Рюрика. Своей догадкой она поделилась с княгиней Гериной.
Войдя в покои к Рюрику среди ночи, Олег застал у постели не Ансгария, а жену князя – та поила мужа жертвенной кровью. Увидев Олега, Герина от испуга расплескала кровь на шкуры и грудь Рюрика.
Страшный в гневе, волхв подступил к княгине:
– Ты что делаешь?
– Я знаю, ты решил уморить Рюрика голодом. – Герина воинственно подбоченилась.
– Вон отсюда! – Вырвав кубок из ее рук, Олег показал княгине на дверь.
– Ты ответишь за это! – Выкрикнув угрозу, Герина попятилась и выскользнула за дверь. В досаде Олег запустил в след женщине серебряный кубок – врезавшись в стену, тот с грохотом покатился по каменному полу.
– Где старик? – Олег метнул взгляд в стражника.
– У Фарлафа и Хакона. Он многих лечит в крепости, – ответил тот.
Не доверяя никому, остаток ночи Олег провел с Рюриком и даже несколько раз кисточкой рисовал крест на его лбу. Князь по-прежнему находился в беспамятстве.
… Ансгарий поменял повязки на язвах больного, Рюрик проснулся и ощутил голод.
Старик помог устроиться князю в подушках и, присев на край постели, подал ему завтрак – постную пшеничную кашу. Олег пробовал ее – трава травой. Рюрик же с аппетитом принялся за еду. Олег только хмыкнул: до болезни за такое варево князь отправил бы повара на костер.
– Князь, я согласился вылечить тебя на некоторых условиях. Первое из них – ты отпустишь пленных христиан, – поведал Ансгарий, когда Рюрик утолил голод.
Рюрик нахмурился.
– Не помню, чтобы я что-то такое обещал.
– Это я обещал, – признался Олег.
– Что еще ты обещал? – Рюрик покосился на своего клеврета.
– Он обещал, что ты примешь крещение, князь, – сообщил Ансгарий.
В молчании проглотив еще несколько ложек каши, Рюрик устало прикрыл веки.
– Это невозможно.
– Тогда Старигард обречен. У меня есть сведения, – спокойно продолжал Ансгарий, – что Людовик Второй с войском переправился через Лабу, сразился с данами и отбил у них Гамбург. Твой гарнизон разбит, Труан заключен в темницу. Гнев короля на тебя и твоих союзников так велик, что он мечтает тебя четвертовать.
– Что ты хочешь от меня? – безучастно спросил Рюрик.
– Ты отправишься к королю Людовику в Гамбург, там публично отречешься от своих богов и примешь христианство. И король помилует тебя и твоих подданных.
– И это все?
– Нет. Это не все. Вы подпишете с королем договор о мире, в обмен ты получишь законное право управлять этими землями.
– И платить дань Людовику, как мой дядя Табомысл?
– Кроме Табомысла есть многие другие. Число язычников, принявших христианство, растет с каждым годом.
– А если я откажусь?
– Ты хочешь, чтобы Людовик оказался у ворот Старигарда? Король осадит город и подождет, пока последний житель испустит дух. Даже драться не придется – защищать город некому, в городе чума.
– Похоже, мне не оставили выбора.
– Нужно выехать в Гамбург до праздника. Король хочет, чтобы ты принял крещение на Рождество, – перебирая четки, закончил Ансгарий.
– Это когда?
– В пятый день зимнего солнцестояния. По-вашему солнцеворот или Колядки.
Рюрик без сил откинулся на подушки.
Собрав мази и пластыри, Ансгарий направился к выходу, там что-то вспомнил и остановился:
– Да! Мой ученик Римберт находится в темнице. Прикажи выпустить его, князь. Мне он нужен.
Пленный монах поклонился и скрылся за пологом, закрывавшим вход. Олег не тревожил князя, оба молчали, каждый обдумывал предложение епископа Гамбургского.
– Каков наглец! – нарушил молчание Рюрик. Голос его звучал жалобно.
– Ты можешь принять крещение, не предавая наших богов, для виду, только чтобы подписать договор, – горячо зашептал Олег, присев на край ложа и склонившись над Рюриком.
– Мне тоже пришла эта мысль.
– Это даст нам время. После мы соберем тьму и прогоним саксов и франков с наших земель.
Убежденный этими доводами, Рюрик оживился:
– Какой сегодня день?
– Завтра праздник урожая. Время еще есть. Набирайся сил.
Олег собрался покинуть своего вассала и друга, направился к выходу и едва не столкнулся с княгиней. Герина буквально ворвалась в покои и стремительно приблизилась к постели больного.
– Это правда? – Глаза княгини метали молнии.
Когда старуха-знахарка, изгнанная Олегом, шепнула княгине, что ее муж решил обратиться в христианство, Герина отказалась в это верить:
– Мой Рюрик настоящий князь и воин. Он никогда не отречется от веры отцов.
Служанки Герины притихли.
Старуха с мстительным удовольствием изрекла:
– Вот иди и сама спроси у него.
Герина подхватила подол платья и понесла себя в покои мужа.
– Это правда? – Герина переводила взгляд с Рюрика на Олега.
– Ты о чем? – Рюрик приподнялся навстречу жене. За время его болезни живот ее заметно округлился.
– О том, о чем знает уже весь город – о твоем предательстве!
Олег счел нужным удалиться, но Рюрик его остановил:
– Олег, не уходи. Мне сейчас не справиться с дурной бабой.
– Дурной бабой?! – Герина желчно рассмеялась. – Значит, это правда. Ты станешь христианином. Будешь носить крест на шее и поклоняться Деве Марии, которая осталась непорочна даже после того, как родила сына? Видно, болезнь лишила тебя разума! Или это он, – Герина ткнула пальцем в сторону полога, за которым скрылся Ансгарий, – свел тебя с ума?
Рюрик был так слаб, что не мог даже рассердиться на жену.
– У меня нет выбора. Иначе Старигард постигнет участь других наших городов, которые разрушили франки и саксы.
Герина покраснела от злости.
– Мой муж не может этого сделать! Мужчина, который поверит в непорочное зачатие, не может быть моим мужем! Если ты станешь христианином, я прокляну тебя. – Произнеся эти страшные слова, жена Рюрика удалилась.
* * *
…В ночь перед отъездом в Гамбург Рюрик лежал без сна. Волхв убеждал князя, что нужно уступить королю Людовику, однако князя мучили сомнения. «Герина против крещения, – размышлял Рюрик, – и что скажет дружина? Как отнесутся к крещению братья?».
На одних весах лежал город и население, на других – честь и авторитет ререговича. Голова раскалывалась, Рюрик искал ответы, и не находил.
Призвав волхва, Рюрик честно признался:
– Не знаю, правильно ли это. Вдруг боги не простят мне отступничества?
– Рюрик! – терпеливо заговорил Олег. – Мы это обсуждали. Как иначе мы спасем Старигард и жителей?
– Ты уверен, что крещение – единственный выход?
– Уверен. Это даст нам отсрочку.
Едва занялся рассвет, из ворот Старигарда в сопровождении сотни воинов выехала крытая повозка, в которой ехали епископ Ансгарий и князь Рюрик.
Вещий Олег, оправившийся от болезни Фарлаф, Рулав со Стемидом ехали в голове кортежа. Позади всех на чалом трусил ученик Ансгария Римберт.
Кортеж направлялся на запад.
С болью в сердце Рюрик провожал взглядом убегающие леса и луга. Не так давно это были владения ободритов, и вот уже франки и саксы хозяйничают на их родовых землях.
Заклятые враги встретились на берегу Лабы, где в спешном порядке был разбит королевский шатер.
Завидев отряд, стража короля Людовика поскакала ему навстречу, окружила и разоружила Рюрика, его воинов и Олега.
Едва у гостей отняли оружие, они перестали быть гостями.
– Теперь мы пленники короля, – прошептал Рюрик, – вот бы Табомысл посмеялся над нами, если бы увидел.
Фарлаф, Олег и Рулав со Стемидом скрыли спрятанные под одеждой ножи и клинки.
В королевский шатер на переговоры были допущены только Рюрик и Олег, остальные остались снаружи, понимая свою бесполезность.
Рюрика ожидало неприятное удивление: в свите короля он обнаружил дядю Табомысла. Взгляды встретились, И Рюрик мог торжествовать: Табомысл первый отвел глаза.
– Досточтимый король! – с почтением обратился к Людовику епископ Ансгарий, – перед тобой – враг, но враг поверженный. Господь наш пролил на Старигард свой гнев. Животные и люди в городе поражены «черной смертью», и сам князь едва не умер. Господь наш вселил в сердце князя раскаяние и наставил его на путь истины. Мы прибыли в Гамбург, потому что князь Рюрик желает принять крещение.
Слова епископа прозвучали в напряженной тишине.
– Я не сомневался в силе Господа нашего. – Людовик улыбнулся уголками рта и перевел взгляд на Рюрика и его пеструю свиту. – И в благоразумии нашего гостя. Прошу! – Людовик жестом указал на шатер.
Под пологом гости обнаружили стол и лавки, застеленные гобеленами. Саксы и викинги расположились по обе стороны стола и начали переговоры о «мире и любви».
На другой день под сводами Мариенкирхе епископ Ансгарий провел таинство крещения, во время которого Рюрик при всех клялся отречься от своих богов, уничтожить кумиров и их святилища, и присягнул в "непоколебимой верности" королю саксов.
Епископ Ансгарий окунул Рюрика в купель, и синьор Рюрик сын Годослава был наречен Георгием, в честь мученика Георгия Победоносца.
По лицам Фарлафа, Вермуда и близнецов можно было без труда угадать их настроение – ближайшие соратники князя не одобряли своего господина.
Из Мариенкирхе присутствующие отправились во дворец и подписали соглашение о дружбе и любви, по которому за ререговичам оставалась часть Нордальбингии со столицей в Старигарде.
Затем Людовик устроил пир. Гостям подавали самые дорогие вина и закуски, приготовленные лучшими поварами королевства.
Воспользовавшись моментом, Рюрик обратился к королю с просьбой выпустить из темницы Труана с дружиной. Король не только великодушно исполнил просьбу, но и даровал жизнь викингу Фрелаву, ожидавшему казни в темнице с Труаном.
На следующий день Людовик осыпал Рюрика и его воевод богатыми дарами.
Рюрику королевские слуги поднесли ковер и кувшин серебра.
Фарлаф получил кубок, полный вина, и золотую цепь. Подбадриваемый друзьями, он тут же осушил кубок, а цепь надел на шею.
Так же были одарены близнецы Рулав со Стемидом и Труан с Фрелавом.
Дошла очередь до волхва.
– Я знаю, кто ты и знаю, что ты имеешь власть не только земную, но и небесную, – сказал король Людовик Вещему Олегу. – И я особенно ценю твое расположение, потому что без твоей поддержки Рюрик не согласился бы на условия отца Ансгария. Для тебя я приготовил особый подарок.
За спиной у Людовика произошло движение, слуги вывели вперед белоснежного красавца жеребца.
– Прими в дар этого коня, он достоин тебя, – с улыбкой сказал волхву король.
Викинги восторженно хвалили жеребца и славили короля за щедрый подарок.
– Ни единого пятнышка! Он так хорош, что я тебе завидую, Олег! – искренне воскликнул Рюрик, глядя на королевского коня.
Один Олег был скуп на похвалы и неулыбчив. На сердце у волхва было неспокойно.
По окончании праздника, когда Рюрик с воеводами вернулся в лагерь, Олег достал овечьи позвонки, прочитал над ними заклинание и бросил на ковер, расстеленный на полу.
– Что ты там видишь? – услышал он приглушенный голос Рюрика.
– В Старигарде зреет недовольство, – помолчав, ответил Олег.
– Так я и знал! – С досады Рюрик всадил между гадальными позвонками нож. Олег с сожалением посмотрел испорченный на ковер.
* * *
… Потешаясь над королем, Рюрик с дружиной и Вещий Олег отправились назад, в Старигард. За ними тянулись обозы с гобеленами, рулонами восточных тканей от короля и вельмож, церковной утварью и серебром. Белогривый путешествовал в просторной клети, установленной на широкой повозке.
В Старигард возвращался и епископ Ансгарий Гамбургский. Накануне Олег убедил епископа, что и сам подумывает о принятии христианства.
– Хочу, что ты объяснил мне главные христианские книги. Истолкуй мне, язычнику, в чем сила этих книг. Если ты обратишь меня в свою веру, то, считай, обратишь всех ободритов.
Зная о коварстве Олега, епископ без колебаний согласился, и теперь с ним вместе в повозке тряслись золотой наперстный крест, серебряные сосуды для масла, иконы и одежда, подаренные Людовиком.
Дорога шла через лес, и Олег развлекал себя тем, что наблюдал за Ансгарием. Старый монах питался сухарями и водой. Неизменная блаженная улыбка лежала на его губах. Он и был блаженным. И однажды Олег воочию наблюдал, как ранним утром во время молитвы какая-то сила подняла Ансгария над землей.
«Подумаешь! – фыркнул Олег, глядя из своего убежища на парящего в воздухе монаха. – Мои боги наделили меня способностью перемещаться во времени и в пространстве. Надо вызвать старика на состязание. Пусть покажет все, что умеет».
Но как ни разжигал Олег в Ансгарии чувство соперничества, не преуспел в этом.
От нечего делать волхв вступал с епископом в богословские споры. И однажды задал давно мучивший вопрос о «светлячках».
– Я вижу свет на некоторых христианах. Чем он объясняется? – спросил Олег.
– Думаю, ты видишь благодать Божию.
– Что это такое – благодать?
– Это сам Господь. Благодатью Иисус Христос лечил слепых, прокаженных, расслабленных, возвращал к жизни мертвых. И ученики его совершали чудеса силою Божией благодати.
– Я вижу благодать на тебе. Продай мне ее!
– Эта мысль не нова, – усмехнулся Ансгарий. – Твой собрат, волхв по имени Симон увидел, как ученики Иисуса возложением рук исцеляли людей, стал предлагать им денег за благодать.
– И что? Они продали ему благодать?
– Нет.
– Почему?
– Потому что ни купить, ни продать благодать нельзя. Благодать дается Богом. Это Дух Святой, Он дышит, где хочет. Ваши боги не могут дать вам благодати. Я бывал в ваших святилищах, – поведал Ансгарий, – видел сакральные лошадиные черепа, в которых живут змеи. Господь наш не терпит ваших кумиров, потому что они мертвые и лгут вам.
– Как бы там ни было, мои мертвые боги дали мне власть над тобой! – отвечал Олег, тщеславясь.
– То, что ты принимаешь за помощь твоих мертвых богов, на самом деле происходит по воле нашего Живого Бога, – объяснил Ансгарий.
– Значит, ты плохо служишь своему Богу, если твоя жизнь в руках варвара. В моей власти убить тебя или оставить в живых. И это буду решать я, а не твой Бог, – ухмылялся Олег.
– Все мы смертны. И ты тоже.
– Но ты умрешь раньше меня! И о тебе забудут почти сразу. А мое имя останется в веках.
– Это правда. Как правда и то, что имя твое будет проклято во всем христианском мире, ни один христианин не назовет своего сына Олегом. Да, ты переживешь меня. Но я уйду с миром в душе. А ты умрешь, разочаровавшись в своих богах. Неизбежное свершится: язычники придут к Единому Богу и поклонятся Ему. Если ты так предан своему народу, веди его к Богу. Пока ты ведешь свой народ к гибели. Слепой ведет слепых. Не ведают, что творят, прости их, Господи.
Лицо Олега помрачнело, но он сдержал себя.
«Сначала, он вынудил меня дать обещание не препятствовать комедии, которая называется у христиан крестинами. Потом велел отпустить своего ученика Римберта, и я не смог отказать ему. Этот ветхий с виду старик оказался крепче кремня… Ладно, я потерплю, пока он откроет мне свои знания. С помощью этих знаний я построю на новых землях такое же мощное царство, как царство ромеев[12]», – пронеслось в голове у волхва.
– Что еще открыл тебе твой Живой Бог?
– Господь открыл мне, что ты мечтаешь умереть в бою, как истинный воин и мужчина, но смерть твоя будет бесславной. Не на поле брани ты умрешь, а как обычный старик, в постели.
– И как же это случится?
Несколько мгновений Ансгарий молчал, наблюдая за своим собеседником, потом с сожалением произнес:
– Примешь ты смерть от коня своего.
* * *
… Гадальные кости не обманули.
Слух о том, что князь Рюрик принял крещение от рук епископа Ансгария бежал впереди князя. По возвращении в город Рюрик и его дружина смогли в этом убедиться: выжившие после чумы горожане не вышли встречать князя. Старигард словно вымер. Площадь перед крепостью и мощеные улицы были пусты. С хмурыми лицами у городских ворот стояли стражники и Фарлаф с Хаконом. Воеводы уже оправились после болезни и вышли встречать князя.
– В городе неспокойно, мой господин, – доложил Рюрику начальник гарнизона. – Ходят слухи, что ты принял чужую веру. На торговой площади то и дело возникают стычки между воинами и простым людом. Скажи, что это не так, и я смогу навести порядок.
– Я твой господин, – вскипел Рюрик, – и не собираюсь давать тебе отчет в своих делах. Навести порядок в городе – твоя обязанность. Исполняй ее!
Начальник гарнизона отступил и склонился перед Рюриком в поклоне:
– Слушаю, мой господин.
Только Олег видел кривую усмешку, которой сопровождались слова воина.
Рюрик и сам понимал, что окриком ничего не добьется.
Тем же вечером князь созвал на совет военачальников – самых верных своих людей.
Но едва все собрались, раздался стук. Это была служанка Герины. В руке она держала масляный светильник. Пламя зловеще колыхалось на сквозняке, отбрасывая неровные тени на лицо женщины.
– Князь, твоя жена…, – дрожащими губами произнесла она.
Рюрик поднялся с лавки.
– Что с ней?
– Она умирает.
Схватив факел, Олег пошел вперед, освещая пустой и длинный коридор замка.
Каменные стены не пропускали ни единого звука, только из покоев Герины проникала смутная тревога.
Ложе княгини было ярко освещено.
Среди шкур бредила, металась в жару княгиня.
– Ребенок родился мертвым. У госпожи родильная горячка, – сообщила повитуха.
Взглянув на младенца, рожденного Гериной, Рюрик ужаснулся – это был мальчик с уродливым скрюченным тельцем и непомерно большой головой.
К рассвету Герина затихла. Черты ее лица покрыла бледность, и дух княгини отправился в мир иной.
– Это все он, этот сумасшедший старик! – Рюрик сжал кулаки.
Олег знал, кого имел в виду князь.
Прямо от одра Герины Олег устремился в келью к монаху, но Рюрик опередил волхва. Ворвавшись к Ансгарию, князь схватил старика за горло. Он тряс беспомощного монаха и кричал ему в лицо:
– Почему? За что ты убил их?
В низкой и тесной клетушке, служившей епископу кельей, они с Олегом занимали почти все пространство.
– Я слишком ничтожен, чтобы сделать это, – прохрипел Ансгарий. – Это Бог отнял жизнь у твоей жены и сына.
– За что? – Рюрик едва сдерживал желание задушить старика.
– Твоя жена глумилась над девством Богоматери и Непорочным зачатием. Или ты забыл об этом?
Пораженный Рюрик разжал пальцы.
Олег испытал укол ревности.
– Кто сказал тебе об этом?
– Разве это не так?
– Да, Герина не верила в вашего Бога. Но разве за это можно убить и мать и дитя?
– Хулой на Бога и Богородицу Герина сама навлекла смерть на себя и своего ребенка. – Епископ в изнеможении опустился на скамью.
Речь Ансгария, его вера в силу Единого Бога еще больше смутили Олега.
Возможно, старик прав. Здесь, в Старигарде кто-то сильный сводит с ними счеты.
– Рюрик, остынь, – попросил Олег. – Доверь это мне.
– Как ты это делаешь? – без предисловий задал вопрос Олег, едва Рюрик покинул келью. Ради этого волхв и пришел – узнать, как старик получает помощь от своего Бога.
– Я ничего не делаю. Это не в моей власти. Все делает Господь наш Иисус Христос.
– Хорошо, спрошу иначе. Что ты делаешь, чтобы твой Бог помогал тебе?
– Верю в Него.
– И все?
– Нет, не все. Нужно исполнять две первых заповеди: любить Бога и ближнего, как самого себя.
– Ближнего – это еще понятно. Хотя и глупо. Не каждый ближний заслуживает любви. Но как можно любить того, кого не видишь?
– Но ты же обращаешься к богам и служишь им, хотя не видишь их.
– Это не одно и то же. Твой живой Бог посадил тебя в тюрьму, твой Бог убил Герину. Герина была только женщиной, а ее ребенок был только ребенком. И они мертвы.
– Ты не знаешь сердца Герины и не знаешь, кем бы стал ее ребенок. Это открыто только Богу, и он решил забрать их именно сейчас.
– Ну почему же! – Олег устроился на скамье, которая служила ложем Ансгарию. – Сердце Герины – не такая уж загадка. Это сердце глупой и жадной бабы.
– Это правда. В сердце Герины не было места любви к людям. Сердце этой женщины было занято другой любовью – любовью к власти и богатству. Чтобы в сердце вместилась любовь к ближнему, его нужно очистить покаянием. Это касается каждого.
– Покаяние? В чем я должен каяться?
– В убийстве невинных, в змееподобной гордыне. Еще немного, и ты решишь, что не ты у богов, а они у тебя на службе. По воле Господа нашего ты будешь низринут с высоты, как все гордецы.
– Замолчи! – вскрикнул Олег, как будто слова Ансгария пронзили его насквозь. Гнев ударил в голову волхва, он забыл, что собирался с помощью Ансгария уничтожать христиан, строить могучее и крепкое царство, забыл о пророчестве…
– Я отошлю тебя на необитаемый остров, и ты будешь прозябать там. Птицы и морские гады будут тебе собеседниками.
Епископ Ансгарий склонил голову:
– Слава Богу за все!
…Пышная тризна по Герине с сыном только раздула пламя недовольства среди горожан. По Старигарду распространился слух о том, что князь изменил вере отцов, и боги прогневались на него. «Изменник», – передавали из уст в уста торговцы, мастеровые и воины.
Окруженный озлобленным людом, после похорон жены Рюрик едва смог пробраться в крепость. Рулаву и Стемиду пришлось использовать кнуты и мечи, чтобы очистить дорогу перед княжеским конем.
Только в крепости Рюрик почувствовал себя в безопасности.
Собрав воевод, князь высказал угнетавшую его мысль:
– Это бунт.
– Надо казнить зачинщиков, – посоветовал Хакон. – И сделать это надо быстро, иначе быть беде.
– Други мои, – с печалью в голосе ответил Рюрик. – Это наши соотечественники, ободриты. Нас убивают франки, убивают саксы, убивают свены, убивает «черная смерть». Нас осталось так мало, что если я казню зачинщиков, Старигард опустеет.
– Давайте отправим гонца к Рагнару за подкреплением, – предложил Труан.
– На это уйдет время.
– А почему молчит наш волхв и кудесник Вещий Олег? Что говорят боги? – обратился Рюрик к Олегу, который не произнес ни слова с того момента, как князь и его дружина собрались на совет.
Вещий Олег медленно поднялся со скамьи.
Он не спешил удовлетворить любопытство присутствующих.
– Боги на твоей стороне, Рюрик, – выдержав паузу, изрек Олег, – и они обещают помощь, если ты избежишь кровопролития. Выйди к народу и объяви свою волю.
– Это безумие! – вырвалось у Фарлафа. – Они убьют князя!
– Никто не осмелится поднять на князя руку, – холодно возразил Олег. Речь волхва, голос и лицо выражали уверенность и силу.
– Князь Рюрик не может прятаться от народа, – продолжал Олег. – Вот это было бы безумием. Народ успокоится, если князь открыто объявит о том, что принял крещение, и с какой целью он это сделал.
– Это будет нелегко, – со вздохом признал Рюрик, – но Олег прав. Завтра я выйду на площадь и все объясню.
Так Рюрик и поступил.
Утром, едва блеснув, солнце скрылось за низкими тучами, пошел мелкий дождь.
В княжеском облачении, верхом на коне, в шлеме и кожаном плаще поверх кольчуги, вооруженный секирой и копьем, в сопровождении малой дружины Рюрик выехал из крепости, как на брань.
Позади князя в окружении Актеву, Гуды, Руара и Труана ехал Олег. Поверх белой, расшитой серебряными нитями длинной рубашки Олега был наброшен красный плащ, сколотый на груди брошью с изображением солнца, от которого исходили лучи в виде молний. По плечам плащ был расшит птицами, широкие рукава рубашки украшала вышивка. Волосы волхва были причудливо заплетены в косу, в руке он держал секиру. Вид его внушал трепет и страх. Лучшей защиты Рюрику было не найти.
Но настроение толпы переменчиво.
– Убирайся из Старигарда! – раздались голоса.
– Это мой город! – в ответ прокричал Рюрик, – и я ваш князь!
– Наш князь верит в наших богов, а ты привез монаха с утварью христианской! Полную телегу! Мы все видели!
– Это ничего не значит! Я верю в наших богов!
– Докажи! – требовал народ на площади. – Докажи, что ты остался прежним князем Рюриком!
– Как я должен доказать свою верность нашим богам и своим предкам?
– Хотим, чтобы ты казнил монаха!
На долю секунды Олегу показалось, что Ансгария придется принести в жертву толпе. Но Рюрик неожиданно выступил на защиту епископа.
– Если мы казним монаха, король Людовик пойдет на нас войной. Старигарду грозит осада и гибель, – прокатился его мощный голос над толпой.
– В поход! – завопила площадь. – Лучше погибнуть, чем жить в рабстве у Людовика и Карла! Опередим саксов! В поход!
Вещий Олег поднял руку, усмиряя толпу. Шум постепенно стих.
– Ободриты! Вы все знаете меня, – заговорил волхв, и казалось, все живое ему внемлет. – Я служитель бога Перуна. Так же, как и вы, я желаю гибели саксам. И я вам говорю: дайте время, и мы уничтожим христиан. Сейчас, после «черной смерти» мы слишком слабы. Слишком многих унесла болезнь. Для похода нужны боевые ладьи, а где мы возьмем деньги, чтобы оснастить их? Я вам скажу, где. Франки собрали выкуп для своего города, и мы можем собрать все ценное, чтобы построить драккары и нанять воинов. Созовем тьму и пойдем в самое сердце христиан и покорим великий Рим и Царьград!
– На Рим! На Царьград! – разошлось по площади, как круги по воде.
– Мы прибьем щит ререговичей на воротах этих городов и заставим их платить нам дань! – Вещий Олег снял с Актеву шлем и кинул в него мешочек с серебром. – Кто сколько может, кидайте.
Под восторженные крики Олег передал шлем Фарлафу, тот отстегнул от пояса и кинул в него мешочек с монетами.
– Кто сколько может, кто сколько может, – эхом разошлось в толпе.
Шлем передавали из рук в руки, каждый бросал в него монету или две. Жена торговца рыбой вынула из ушей серьги и бросила их в общую кучу, ее примеру последовали другие женщины. Когда шлем наполнился доверху, кто-то снял корзину с телеги, вытряхнул из нее овощи, и горожане стали бросать монеты и ценные вещи в корзину. А у кого не было ничего, тот клал продукты.
Привлеченные шумом, на площадь стекались горожане с семьями, и спрашивали у прохожих, что происходит, и слышали в ответ:
– Рюрик хочет идти на Царьград.
И эта корзина была наполнена, в ход пошла следующая.
В то утро сотни корзин были наполнены доверху. По мере того, как наполнялись корзины, недовольство горожан рассеивалось…
Только в крепости Рюрик до конца осознал случившееся и решил прояснить ситуацию.
– Ты призвал горожан в поход на Рим и Царьград? – князь вплотную подошел к Вещему Олегу.
– Да, я сказал: на Рим и Царьград.
– Как только тебе это в голову пришло?
– Давно пора пощипать хвост этим павлинам.
– Вот не посмотрю, что ты волхв и Вещий Олег и прикажу отрубить тебе голову за такие выходки. Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Где Византия, и где мы.
– В Рим мы отправим Рагнара, сам пойдем на Царьград. Боги благоволят нам, – внушал князю Олег. – Сейчас как никогда удачное время для похода на Византию. Василевса донимают арабы и греческие пираты, и булгары, сам он в походе, а флот его в море у берегов Испании. Самое время ударить по Царьграду.
– Ты не в себе. – Рюрик с недоверием смотрел на Вещего Олега, в глазах которого горело пламя страсти. – Как мы пройдем к морю по землям хазар? Им не нужна война с ромеями.
– По Днепру и волоком, как и раньше хаживали.
– Раньше Аскольд договаривался с каганатом, после моего крещения Аскольд вряд ли пошевелит пальцем для нас. Я бы ничего не стал делать для Табомысла. Кто предал богов, тот предал всех ободритов.
– Это не твоя печаль, Рюрик. Хазар я возьму на себя.
– Я вижу, ты все обдумал, – заметил Рюрик. Олег уловил в голосе князя укоризну.
«Не сейчас, не сейчас. Сейчас нам никак нельзя ссориться», – мысленно уговаривал себя Олег.
– Это будет успешный поход, Рюрик. Так сказали мне боги, – вслух произнес он.
… Как ни сопротивлялся Олег, пророчество Ансгария о коне приобретало над ним все большую власть и силу, пока не стало навязчивой мыслью. Мысли о смерти от коня мешали Вещему Олегу готовиться к походу.
Понял Олег, что у него есть два пути: либо идти на поклон к Вершителям, чтобы они обратились к Высшей Воле и с ее позволения очистили жребий Хранителя от пророчества. Либо совершить «зачистку» втайне от Совета Вершителей.
Первый вариант Олег отверг: так долго ждать он не мог. Пока Совет Вершителей обратится к богам, те обратятся к Высшей Воле, пока получат ответ, на это уйдет время, а времени у Олега как раз не было. Ободрит и волхв, воевода и Хранитель Высшей Воли Вещий Олег постоянно находился в седле – как иначе? Значит, «принять смерть от коня своего» Олег мог в любую минуту.
Второй вариант был привлекательней. Правда, в этом случае Вещий Олег нарушал существующие правила и порядки, и если бы кто-то из Вершителей застал Олега за обрядом, наказания было бы не избежать.
Оправдать Вещего Олега не могло даже то обстоятельство, что он спасает свою жизнь.
В землях ободритов было только одно святилище, подходящее для подобного обряда – мыс Аркон, место, где совершилось обращение Одда Орвара в Олега и посвящение Олега в Проводники. И был только один человек, к кому Олег мог обратиться за помощью – учитель, звездочет и маг Мике.
Дождавшись полуночи, Олег обмазал себя жертвенной кровью, смешанной с магическим порошком. Сидя на шкурах со скрещенными ногами, несколько минут волхв медленно раскачивался из стороны в сторону, втягивал до отказа ноздрями запах дымящихся трав, пока не увидел себя словно со стороны. Тело его точно раздвоилось. Тогда как сам Олег продолжал оставаться на шкурах, его двойник поднялся в воздух и устремился к Мике.
– Учитель, ты знаешь о пророчестве?
– Знаю, – ответил Мике.
– Ты поможешь мне стереть его след?
– Я помогу тебе, – подтвердил маг, но Олег не услышал уверенности в его голосе.
– Ты сомневаешься? Почему?
– Все чаще я вспоминаю последние слова Мерлина, – проговорил Мике.
Олег вспомнил:
– Он говорил: «Нельзя победить Единого Бога. Можно только соединить нашу веру с верой христиан».
