Анна Яковлевна Яковлева
Вершитель
Поднесли бояре Олегу Вещему ключ от города, Олег принял символ власти, один вопрос только задал:
– Кому дань даете?
– Хазарам, – отвечал смоленский воевода.
– Не давайте хазарам. Давайте мне. Я – Олег Вещий, я враг хазарам, а не вам. Иду со всей русью собирать земли для княжича Игоря, сына Рюрика. – Все глаза устремились на мальчонку, что сидел на коне с воеводой Олегом Вещим.
– Хазары мешают Новугороду торговать с греками. Город ваш стоит на торговом пути из варягов в греки. От Варяжского моря до Царьграда торговые пути будут нашими. Будет на этих землях один хозяин, будет порядок, и торговля станет безопасной. Станем называться Русью и торговать со всем светом! С персами, арабами, с ромеями, с хазарами и норманнами! – обещал Олег.
Смоляне поглядывали на непрошеных гостей с недоверием.
– Посажу здесь мужей своих, воевод Стемида и Рулава с дружиной. – Олег подозвал близнецов – те стояли вооруженные до зубов, насупленные, готовые и искрошить смолян по малейшему подозрению.
– Будут вас защищать от набегов с севера и юга, – обещал Олег. – Кто желает идти со мной на хазар, вставайте под мои знамена!
Громовой клич волхва прокатился над Днепром.
И согласились многие, и пополнилось войско Олега ратниками-кривичами, и стали они звать себя русами. Только бояре не хотели отдавать власть чужакам.
Внимательный взгляд волхва не пропустил ни одной детали в толпе. Он видел недовольных и велел Стемиду:
– В темницу заточи несогласных, а еще лучше казни. Иначе не будет покоя ни тебе, ни мне.
Той же ночью Стемид с Рулавом казнили нескольких бояр, обвинив в заговоре против Олега Вещего. Недовольных посадили в темницы и ямы.
В знак покровительства Вещий Олег прибил к воротам Смоленска свой щит с изображение сокола-ререга.
– С этого часа город под моей защитой! – провозгласил волхв и воевода, Вершитель всех миров Олег Вещий.
Можно было двигаться дальше, но возникло затруднение: войску потребовались дополнительные ладьи для воинов и собранной дани.
И снова Олег обратился к смоленским боярам:
– Кто не поскупится сейчас, получит сторицей, когда по Днепру пойдут торговые ладьи. Послужите мне, и я послужу вам. Плачу серебром.
Посовещались бояре, и продали свои ладьи Олегу.
Погрузил Вещий Олег на ладьи пополнение и отправился дальше собирать племена и земли.
С именем Рюрика и под знаменем Рюрика спускалось войско по Днепру. Всюду с Олегом был княжич Игорь, как доказательство преданности Олега Вещего Рюрику и всем ререговичам.
Пришла тьма по Днепру к городу Любеч.
И высадилась тьма, и встала под крепостными стенами. Открыли ворота любечцы Олегу, и спросил волхв воеводу:
– Кому дань даете?
– Хазарам, – был ответ.
– Не давайте хазарам. Давайте мне. Я – Олег Вещий. Иду со всей русью собирать земли для княжича Игоря, сына Рюрика. Станете называться русами и давать мне по черной кунице от каждого дома, и будет вам Русь защитой.
И Любеч покорился Вещему Олегу, и украсил крепостные ворота Любеча красный щит Скьельдунгов. И пополнилось войско радимичами и северянами, и стали звать они себя русами.
Дошла «вся русь» до притока Днепра – реки Припять, и древляне встретили Олега с оружием, но противиться руси не смогли и покорились.
Обложил Олег данью древлян – по «черной куни с дыма».
И пришла вся русь к Вышгороду, и покорился Вышгород.
Воеводам Актеву и Гуды повелел Олег остаться в городе:
– Перевезу сюда Ольгу, – предупредил Олег, – берегите здесь каждый камень.
Сам же приготовился идти на Киев с малой дружиной, сказав:
– Не силой возьму Киев, хитростью возьму.
Повелел Олег снять щиты с бортов ладей и нагрузить ладьи заморскими товарами – коврами, шелками, мехами, серебряными монетами и посудой, бисером, дамасскими клинками и украшениями.
– Переодевайтесь купцами, – велел Олег воеводам.
Ладьи вошли в устье Днепра и встали у причала. И залюбовался Олег на Замковую гору с княжескими теремами.
– Киевский стол будет нашим, Игорь, – обещал Олег княжичу. – Будешь сидеть здесь и править Русью.
– Выставляйте товар и ждите Дира, – распорядился Олег. – Как появится наместник, приглашайте его на ладью.
Труан с дружиной спрятали под плащами кинжалы, поставили лавки, разложили товар.
Олег тем временем отправил зазывалу на рыночную площадь.
– Невольники и невольницы на любой вкус! Ковры персидские! Парча бухарская! Бисер византийский! Меха урманские, – кричал зазывала, расхаживая по торговой площади. – Игрушки, свистульки, куклы с секретом! Поспешай, не опоздай, разлетится товар, лежебоке не достанется!
Призывы эти дошли до княжеского подворья.
Солнце палило нещадно, дворовые лениво обсуждали новость о ладьях с богатыми и редкими товарами. Услышав, Дир пожелал сам увидеть эти товары, и брата Аскольда с собой позвал.
Прибыли киевские братья-наместники на берег Днепра со слугами и малой дружиной, и увидали ладью и расписной шатер на ней.
– Просим князя, – поклонился гостю в пояс слуга.
Аскольду от жары нездоровилось, и захотел он в прохладу шатра, и поторопил брата:
– Войдем без сомнений.
Взойдя на корабль, вошли Дир и Аскольд в шатер и были приятно удивлены. На полу был расстелен ковер, на сундуках стояли серебряные блюда с фруктами, кубки с вином и напитками. Украшен шатер был вазами с цветами. Все указывало на то, что дорогих гостей ждали.
Спиной к входу стоял высокий широкоплечий мужчина в темном плаще, какие обычно надевают в дорогу купцы и ремесленники. С ним рядом стоял мальчик.
– Мир твоему дому, – Дир с братом поклонились.
Купец обернулся… Дир с интересом взглянул в лицо гостеприимного хозяина и не сразу узнал в нем Олега.
Пораженный, Дир отступил, прикрывая Аскольда:
– Ты?
– Как видишь! – Олег распахнул полы плаща, блеснул меч у пояса. Аскольд попятился, но тот час позади, слева и справа от киевских наместников выросли мечники. Братьям заломили руки.
Олег ухватил Дира за чуб.
– Ты не князь, и не княжеского рода. А вот сын Рюриков! – волхв дернул Дира за чуб, показал на малолетнего княжича. – Ему сидеть на киевском столе! Мой меч, твоя голова с плеч. – Олег взмахнул мечом, и покатилась голова киевского наместника по ковру… Та же участь постигла и брата его Аскольда.
И вот настал великий день. Мечта и цель Вещего Олега встретились. На буланом коне въехал Вещий Олег на Замковую гору, впереди себя держал Игоря I Рюриковича. За Олегом шла «вся русь».
В ту же ночь Киев содрогнулся от убийств.
Воины Олега жгли, резали, рубили без разбора христиан и евреев. Отважно сражались воеводы Крив и Колыван, Радомир, Могута и Перко-Стрелец, но все были схвачены.
– Топить их там же, где крестились, – в реке! – придумал Фарлаф, когда увидел кресты на шее пленных.
– Найдите и приведите мне главного христианского жреца, Михаила, – велел Олег Фарлафу и Труану.
Запылала церковь Илии Пророка… Окровавленного иерея поволокли на казнь. Город наполнили крики, стоны, плач и проклятья.
– Нет Михаила, не нашли его, – докладывал Фарлаф, – говорят, в Царьграде он сейчас.
Олег в досаде только сплюнул.
– Не быть по-твоему, – грозился волхв, наблюдая из покоев бывших наместников за мечущимся в ночи пожаром. – Быть по-моему.
Над Замковой горой поднимался дым от пожарищ. Солнце скрылось. По вымершему городу рыскали всадники, выискивали новые жертвы.
Насытившись местью, Олег собрал воевод с дружинами на подворье киевского наместника и перед всеми громогласно провозгласил:
– Братья и други! Мы – вся Русь. Чем мы хуже ромеев? Будет у Руси своя метрополия[19]!
Да будет Киев мати городов русских!
– Будет Киев мати городов русских! – грянула в ответ дружина.
– Будет Киев, будет…, – разошлось по Днепру.
* * *
… Бека Аарона бар Беньямена мучила бессонница, и было от чего: Киев перестал платить дань Хазарии.
«Как было спокойно, – сокрушался бек, ворочаясь с боку на бок. – В Херсонесе стояла дружина, взымала дань со словен и викингов, теперь русы взяли Херсонес. Чтоб им пропасть, грязным свиньям. В Каганате неспокойно, ислам набирал силу. А тут еще и христиане… Гражданской войной пахнет. Устроят резню между собой иудеи, христиане и сарацины. А, может, все к лучшему? Возможно, нас объединит сильный общий враг – такой, как хакан-рус Олег и его войско?».
Едва рассвело, бек призвал военачальников.
– Мне нужен простой и быстрый способ стравить русов и сарацин, – сообщил он.
– Я хорошо знаю русов, и знаю, какие насколько они мстительные, – отвечал главный военачальник Хазарского каганата Песах Лучник. – Если что-нибудь случиться с их торговыми судами, они будут мстить.
– Что для этого нужно?
– Нужно устроить так, чтобы сарацины закрыли для русов Великий шелковый путь.
– Как это сделать?
– Эти религиозные фанатики сарацины ненавидят варваров так же преданно, как иудеев и христиан. Нужно утопить торговый караван сарацин в Днепре. И послать человека в горы. Шепнуть им, что северные варвары расправились с их купцами.
– Хороший план. Осталось только найти человека, который все это устроит.
Сонный взгляд бека обошел мужественные, в боевых отметинах лица, остановился на лучшем из лучших – Песахе.
– Да поможет тебе Господь наш Яхве.
* * *
…Шатры хана Ратмира засыпало пеплом пожарищ. Хотя хан изрядно трусил, он не поддался на уговоры советников и не сбежал в Итиль. Не мог Ратмир ослушаться бека Аарона, а бек велел в случае захвата Киева идти на поклон к завоевателям и всячески убеждать русского кагана в своей преданности. И потихоньку настроить русского кагана с против Аббасидского халифата. Легко сказать!
«Песах делает все, чтобы облегчить тебе задачу», – на словах передал посланник бека. Это было слабое утешение.
Чтобы унять дрожь, Ратмир осушил несколько кубков вина, но дрожь не унималась, и хан потребовал к себе колдунью Вельдраду.
Пока колдунья раскидывала гадальные кости, хан продолжал наливаться вином.
Власть Хазарского каганата трещала по швам, но хан не печалился о хазарском беке, и судьбы каганата его не волновали. Хан беспокоился о своем гареме и собственной казне.
– Правитель русов могущественный волхв, – возвестила Вельдрада, разглядывая узор из позвонков ягнят. – Он не ищет с тобой ссоры, хан. Он хочет мира с тобой, и ты ему нужен. И беку ты нужен. У бека Аарона великие планы, он ищет твоей помощи. И у хакан-руса планы на тебя. Но будь осторожен. Планы у них разные.
– Может быть, мне принять христианство и сбежать в Царьград? – заплетающимся языком спросил хан.
– Может быть, может быть, – неопределенно протянула Вельдрада, разглядывая фигуры из позвонков. – Духи сердятся на тебя и не открывают судьбу до конца.
– Почему? – пьяно удивился Ратмир.
– Ты давно не приносишь им жертвы.
– Пошла вон, – беззлобно велел Ратмир.
Поджав губы, Вельдрада удалилась, а хан остался со страхом ждать гонцов Вещего Олега.
Великий волхв готовился к встрече с хазарским наместником и собирал о хане все слухи и сплетни. Олегу донесли о любви Ратмира к дорогим винам, шелкам и женщинам. Узнал волхв и о хазарской ведьме Вельдраде, с которой хан был неразлучен. Но этого Олегу показалось мало, и он по Кругу Сварога построил натальную карту и заглянул в будущее хана. Там, в сплетении потоков Прави и Нави Олег разглядел две линии судьбы, которые пересекались между собой и сплетались хотя и ненадолго, но открывали великое множество возможностей. Это была его собственная линия жизни и линия хана Ратмира.
Защитив себя от колдовских чар оберегом Умилы и окружив себя духами обоих миров, Вещий Олег послал мечников за ханом.
Принимал Вещий Олег хана Ратмира в покоях киевских наместников. Он специально ничего не стал менять в обстановке, чтобы внушить Ратмиру мысль о бренности всего сущего: сегодня ты есть, завтра тебя нет, а вокруг ничего не изменится, жизнь потечет дальше.
– Мир тебе, светлый князь, – хан поклонился завоевателю.
– И тебе мир, хан. – Олег чуть склонил гордую голову.
Витиеватые восточные фразы о мире и любви легко срывались с губ Ратмира, Олег слушал его рассеянно, думал о своем.
Ратмир исчерпал запас лести, пауза затягивалась.
– Ты великий князь, хакан-рус Олег. Бек Аарон, каган и я – мы признаем твою власть, – затянул по второму разу Ратмир.
Олег молчал, глаза его оставались непроницаемыми.
Ратмир потупился.
– Почему ж вы не защитили мои караваны с товарами, что шли к Нефтяному берегу? – наконец, обронил Олег. – Русским купцам теперь приходится ходить к Нефтяному берегу через земли Волжской Булгарии.
– Нашей вины в этом нет, – поспешил заверить Вещего Олега Ратмир. – Нефтяной берег находится во власти горных сарацин, они не подчиняются беку Аарону, и постоянно нарушают соглашение. Итиль не станет чинить препятствий тебе, если ты захочешь отомстить сарацинам.
Олег по-прежнему молчал, но в глазах его мелькнул интерес. Он усмехнулся:
– Близкий свет.
Олегу было яснее ясного, что бек Аарон желает загрести жар чужими руками. Но предложение было весьма заманчивым!
* * *
… Всю зиму Вещий Олег со старшей и младшей дружиной объезжал собранные земли, наводил порядок на границах, собирал «полюдье» и вершил суд.
– Князь и воевода Всея Руси Олег Вещий повелевает дворовым и служивым, торговым и ремесленным людям жить по закону. Если кто убьет другого – пусть умрет на месте убийства. Если кто грабежом и силою возьмет чужое, пусть вернет в тройном размере, – объявляли княжескую волю на площадях глашатаи.
Это были законы Олега, по ним предстояло жить Руси.
Так объехал Олег Новуград, Ростов, Полоцк, Смоленск, Любеч, Чернигов, Переславль. В сопровождении дружин обозы с добром потянулись в Киев, сам же Олег с Труаном поехал навестить дочь Ольгу.
Слово свое наставники сдержали, Ольга встретила отца на плоту, с шестом в руках, сама перевезла через озеро.
– Ты надолго приехал? – первый вопрос, который задала она Олегу.
– У меня всего два дня. И мне нужно подготовиться к важному делу.
– К войне? – догадалась Ольга.
– Ты не по годам догадлива и не в меру любопытна, – пожурил чадо Олег.
– Потому и догадлива, что любопытна, – парировала Ольга.
– Язва языкатая, – пожаловался Свенелд, и Асмолд подтвердил:
– Пальца в рот не клади.
Вещий Олег мог гордиться своей дочерью.
Не по годам рослая, она была гибкой, сильной и ловкой, – истинной дочерью лесов. Стреляла из лука, не уступая Асмолду и Свенелду, мастерски управлялась с плотом. И наездницей была первоклассной. Стоило Ольге надеть мужские шаровары и шапку, как она превращалась в молодого охотника. Походка у Ольги была легкая, ноги быстрыми. Могла внезапно появиться за спиной у путника и также внезапно исчезнуть. Строгие бледно-голубые глаза и серьезное выражение лица достались ей от отца, только улыбка была материнской.
Свенелд и Аскольд учили Ольгу руническому письму, от няни Ольга узнавала, как собирать травы и лечить раны и болезни.
Олег ревниво оглядел дочь – 13 лет, самая пора для замужества. Время для свадьбы подходящее: Игорь возмужал. Походы не за горами, скоро русам придется с оружием в руках защищать свои интересы на трех морях. Будет кого оставить на киевском престоле.
На дворе стоял март.
Лес ожил. Волки разделились на пары, стаи птиц носились в воздухе, устраивая гнезда. Их гомон не умолкал даже после захода солнца.
– Что, Ольга, готова увидеть гнездо сокола? – с улыбкой спросил Олег.
– Готова, батюшка. – Ольга смотрела на отца, не мигая.
Повел волхв Ольгу к трем дубам с переплетенными ветвями и показал наверх.
– Не испугаешься?
– А ты проверь! – с вызовом ответила девушка.
И они полезли наверх – Ольга первая, Олег следом.
На верхушке дуба осмотрелись, Олег увидел то, что искал, но Ольга опередила отца.
– Вон, – она указала на гнездо.
Олег с улыбкой напомнил:
– Этой весной жди жениха.
Ольга заалелась, глаза сверкнули:
– Почем ты знаешь, отец?
– Ререг свил гнездо в ветвях трех дубов, значит, совсем скоро пророчество сбудется.
– Когда? – едва слышно спросила Ольга.
– Осенью, дочка. Осенью. А это тебе от матери. – Олег разжал левый кулак. Ольга увидела оберег – ключ с венком из разноцветных перьев.
Ольга бережно поцеловала материнский оберег и прижала к груди. Она никогда бы не заподозрила отца в слабости.
– Я думала, ничего от матери не осталось.
– Только это и сберег на память, – признался Олег.
* * *
…Неприятности не заставили себя ждать: Царьград бросил Киеву вызов.
– Ромеи страх совсем потеряли: наших купцов не пропустили в город, взяли под стражу, а товар конфисковали. А это наши купцы, наш караван, наш товар! – возмущался Гуды на совете военачальников.
Он кивнул Труану, тот подал знак страже у входа. Тяжелая дверь в гридницу отворилась, впуская худого, сутулого мужчину.
– Рассказывай, – велел Гуды вошедшему. Тот с опаской огляделся. Не встретив возражений, начал рассказ:
– В Царьграде мы сошли с кораблей и направились вместе с толпой в город, но стража остановила нас. «Василевс указал, – объявил старшой, – отныне входить в город русы должны только через дальние ворота, без оружия, в сопровождении императорского слуги и не более 50 человек кряду». По указу василевса нас разоружили и взяли под стражу. Позже объявили, что в Царьграде русы могут селиться только в указанном месте, чтобы василевс всегда мог послать чиновника переписать наши имена. Под охраной нас отправили в лачугу за городскими стенами, сказали «до особого распоряжения». Поблизости не было воды, и мы сильно страдали от жажды, от вшей и блох. В баню не выпускали, кормили как рабов. Мы потеряли счет дням, а участь наша не менялась, мы по-прежнему ждали «особого распоряжения». Многие сделались больными. В город нас не пускали, а тех, кто нарушал запрет, брали под стражу, били, а потом требовали за него выкуп. Дальше так не могло продолжаться, и мы решились на побег. Бежать удалось не всем. Многие ослабели, и несколько человек ромеям удалось схватить. Слышал я, казнили их потом, – закончил рассказчик.
– Может, вы не платили дани в Херсонесе?
– Платили! Как не платили? Мы платили в Херсонесе дань!
Последние слова купца были встречены возмущенными выкриками:
– Смерть ромеям! Смерть василевсу!
– Ромеям это с рук не сойдет, – подвел черту Олег. – На молодой луне принесем жертвы богам, и если будет на то их воля, выступим на Царьград.
Пришлось ждать новомесячия[20]. Когда народилась молодая луна, жрецы совершили обряд, славили и задабривали бога войны Перуна, после чего принесли в жертву теленка.
Дым от жертвенника тонкой струйкой восходил к небу, и это был хороший знак.
Жрец Гаян осушил чашу с магическим напитком и рассек животное пополам.
Тем временем Олег растер в порошок чернильный орешек. Обмакивая в порошок палочку, написал на правой руке: «ярац адебоп». Это были написанные наоборот слова «победа царя».
Вынув внутренности теленка, Гаян положил желчный пузырь в огонь. Пузырь выстрелил жиром, и служители храма истолковали знамение двояко: бог принимает жертву, но предостерегает.
Развеять сомнения должен был оракул. Жрецы привели оракула, подали ему чашу с магическим напитком.
Далее Гаян достал из туши теплую печень, и приложил одну ее долю к надписи на руке Олега. На доле отпечаталось только одно слово – «царь».
– Пойдешь на Царьград, найдешь свою смерть, – изрек оракул.
Глаза великого волхва Вещего Олега предостерегающе сузились:
– Это мы еще посмотрим, – прошептал он.
Не желая верить оракулу, Олег сам решил спросить у богов их волю и, если понадобится, изменить будущее.
Три дня волхв ничего не ел, после этого принес в жертву Перуну своего Гнедого.
Испив магического напитка, Олег погрузился в транс. И было Олегу видение: Царьград, дворец василевса, праздничные столы и крылатый черный змей. Змей протягивал Олегу серебряный кубок с вином.
Видение смазалось, растаяло, обессиленный Олег забылся сном и проспал до следующего вечера. Сон Олега был тяжелым, мрачные духи Отраженного мира преследовали и терзали волхва, лишая покоя. Проснувшись, Олег чувствовал себя разбитым и не сразу смог подняться с расстеленной на сундуке медвежьей шкуры, на которой уснул. С каждым разом погружение в транс требовало все большего напряжения сил.
Когда ясность мысли вернулась, Олег без труда разгадал видение: змей не мог быть никем иным, как врагом. Кубок в его руках нес смерть. Его хотят отравить – какая еще нужна причина, чтобы наказать Царьград?
… Собрав воевод, Олег объявил о своем решении.
И снова разошлась весть о походе по всем городам и весям. И стали стекаться под Киев искатели приключений.
Лагерь разбили под Вышгородом.
Старые проверенные воеводы Фарлаф, Веремуд, Рулав, Актеву, Гуды, Стемид и молодые – Карлы, Инегелд, Руалд, Карн, Фрелав, Фост, Руар, воевода Годим из Любеча, ростовский Потаня – все привели в лагерь дружины. Новички и ветераны готовы были идти под рукой киевского князя Олега Вещего на край света.
Весной снова протрубил рог, и вышли русские дружины на быстроходных ладьях в Скифское море мстить обидчикам. И было их числом две тысячи.
Под охраной Асмолда и Свенелда с дружиной Игорь с Ольгой остались в Киеве.
Олег возглавил тьму и повел драккары на Царьград.
Припомнили Гуды и Актеву обещание Олега: «еще вернемся сюда и прибьем щит на ворота Царьграда».
Обходили по суше пороги, спускали ладьи на воду и налегали на весла. Вот и лиманы пройдены, вот уже соленые брызги летят в лицо гребцам.
На спущенных парусах вошли в бухту Золотой Рог.
Василевс Лев VI Мудрый своими глазами наблюдал с крепостной стены устрашающее зрелище: по суше, в обход закрытого цепями прохода викинги вкатили к городским стенам две тысячи боевых ладей. Скрипели колеса, развивались стяги, бряцало оружие. Льву Мудрому показалось, он слышит запах пота и крови.
Император закрыл глаза и схватился за голову.
– Скажите этому варвару, что он получит все, что хочет, если пощадит город.
Переговоры начались незамедлительно.
В императорском дворце, отделанном розовым мрамором, Олега, Карла, Фарлафа, Вермуда, Рулава и Стемида встречала музыка. Звучали горны, литавры и трубы, возвещая начало церемонии.
Василевс заставил ждать себя, и Олег пришел в мрачное расположение духа. Настроение Олега не изменилось даже после того, как василевса внесли в кресле четыре носильщика – Лев был так слаб и болен, что не мог ходить. Перед иконой Спасителя василевс осенил себя крестным знамением, и его вознесли на трон.
«Поверженный лев. Слава богам, на василевсе нет ненавистных светящихся точек», – с удовлетворением подумал Олег о сопернике.
Сам же великий волхв предстал перед василевсом во всем своем величии – в островерхом шлеме с бармами[21], в красной шелковой мантии поверх серебряной кольчуги.
Серебряный пояс, свитый из цепей и украшенный драгоценными каменьями, подчеркивал высокий статус завоевателя. Проницательный и самоуверенный взгляд довершал картину.
И встретились глаза – голубые и карие.
– Чего ты хочешь, хакан-рус? – обратился Лев Мудрый с трона к Олегу.
– Немного хочу. Мои купцы будут приходить в Царьград и торговать свободно, когда захотят. Будут входить в город и выходить из него свободно, когда захотят, и селиться в городе, где захотят. Ты не будешь брать с моих купцов дани. Каждый мой купец будет питаться за городской счет и мыться в городской бане. А на обратную дорогу ты выдашь на каждый корабль парус, якорь, канаты и все необходимое для плавания.
– А если у меня не окажется такого количества якорей и парусов?
– Тогда выдашь по двенадцать гривен на уключину, чтобы мои купцы сами купили себе все, и мы в расчете.
– Это все?
– Нет. Еще не все. Если рабы, которых привезут мои купцы, сбегут в Царьграде или будут похищены, ты возместишь их стоимость.
– Не слишком ли непомерны твои желания?
– Тебе решать. Но сначала вели своим рабам перенести тебя на крышу, и посмотри оттуда вниз. Моя армия под стенами твоего города.
– Все в наших руках, – помедлив, отвечал Лев. – Мы исправим ошибки и учтем твои пожелания.
Лев Мудрый пригласил послов Руси к столу. Звучал орган и хор пел «многолетия».
Под звуки флейт и свирелей слуги разносили кушанья.
– Ты зовешься Мудрым, василевс, но не оказываешь гостеприимства моим купцам. В чем же твоя мудрость? – упрекнул византийского императора Олег.
– У тебя царство, – отвечал Лев Мудрый, – и у меня царство. Ты знаешь, управлять царством – дело нелегкое. Всегда ли твои вассалы и слуги поступают так, как ты этого хочешь?
Вопрос был праздным и остался без ответа. Олег лишь склонил голову, соглашаясь с василевсом.
Тут император Лев подал знак, и темнокожий раб поднес гостю кубок с вином.
И вспыхнуло в голове у Олега воспоминание: этот кубок подносил ему в видении черный змей!
Олег неловко принял кубок и будто случайно опрокинул его на мраморный пол. Молосский дог, охраняющий императора, ткнулся короткой мордой в лужицу и слизнул жидкость.
Слуги разных оттенков кожи бросились убирать пролитое, кубок унесли. Не прошло и нескольких минут, как дог заскулил и упал, уткнувшись лбом в пол. Русы вскочили на ноги. Грузную тушу дога тотчас уволокли…
Олег пронзил василевса взглядом, жестом успокоил дружину.
– Боги открыли мне, что ты захочешь меня отравить, – объявил Вещий Олег василевсу. – И я мог бы отомстить тебе прямо сейчас, вырезать твою семью и захватить Царьград. Но я не стану этого делать. Будет отныне Византия платить дань всем городам Руси: Киеву, Смоленску, Полоцку, Ростову, Чернигову, Любечу и Переславлю. Там мои мужи сидят. В знак моей победы над ромеями я прибью щит Скьельдунгов на воротах Царьграда. Да! С этого дня ваш Понт Эвксинский станет называться Русским морем. Так я сказал, Олег Вещий.
* * *
…Осень наступила сухая и теплая, тронула и окрасила золотом листву.
В храме бога всех богов Сварога шла уборка – жрецы сметали пыль с четырехглавого идола, чистили рог в его руке, выметали мусор. Вечером старший жрец наполнит вином рог в руке Сварога, чтобы под трубный глас с восходом солнца главный жрец вошел в святилище и принял у божества рог. И если рог останется наполненным вином, значит, боги пошлют богатый урожай. К утру в печи поспел пряник, в котором спрятался жрец.
Пряник-великан вынесли на улицу, и теперь сотни глаз выискивали просветы в пироге. Если просветов не найдется, значит, в следующем году можно ждать богатый урожай.
Каждый в этот день получал кусок пряника и пиво.
Вещий Олег с Игорем, Труан и военачальники сидели за праздничным столом.
Олег осушил чашу с медом, заел пряником. И вспомнил Вершитель Олег Вещий о слове, данном дочери Ольге.
– Что, княжич, – обратился волхв к Игорю, – потрудились мы на славу, можно и отдохнуть? Поедем, затравим кабана. Вы и Труан отправитесь на Псковское озеро и приготовите нам охоту.
– Зачем так далеко, дядя? – удивился Игорь. Над его верхней губой пробивались усы, и голос стал басовитым.
– Там леса непроходимые, топкие болота, там зверю раздолье, не то, что здесь, – нахмурился дядя. – Но если ты не хочешь – не неволю.
– Нет! Я хочу! – заверил Олега царственный племянник.
– Вот и ладушки. Завтра и поезжайте. Я из Царьграда привез щенков охотничьих, опробуем их в деле, – поставил точку Олег.
На утренней зорьке под собачий лай и визг из Киева вверх по Днепру потянулись ладьи с провиантом. Мечники и лучники сидели на веслах, Труан с Игорем Рюриковичем хлебали уху и любовались проплывающими мимо берегами. В небе над ними то и дело раздавались птичьи крики: летели на зимовку караваны гусей, лебедей и уток.
Путешественникам было нечего опасаться – волхв призвал им в помощь духов Нави и Яви. Духи Яви вели ладьи мимо порогов, духи Нави отпугивали злых людей смехом, плачем или воем.
– Чур меня, – говорил Игорь и проверял ладанку за пазухой, когда слышал этот леденящий душу смех или плач. Труан насмехался над молодостью – он боялся только Единого Бога.
В Смоленске Труана с Игорем встречали братья-близнецы Стемид и Рулав. Топили баню гостям, поили-кормили и провожали дальше на север.
Где водой, где волоком пришли Труан с Игорем и малой дружиной в Псков.
Воеводы из Изборска, Белоозера и Пскова встретили именитых гостей на въезде в город, привезли в крепость Кром. Крепость высилась на мысу, при слиянии рек Псковы и Великой. С крепостных стен открывался захватывающий вид. Не замечая ни холода, ни ветра, Игорь долго любовался закатом. Сердце подсказывало Игорю, что его ждут перемены.
Гости парились в бане, ели-пили, отдыхали. Пробыв несколько дней, снова тронулись в путь.
Из Пскова следовало идти, сверяясь с картой Олега, по речке Великой. После дождей речка стала бурной, на ее пути встречались валуны, и ладьи решили оставить в Пскове. Провиант и оружие перегрузили на повозки, а сами поехали верхом.
В лесу княжич с товарищами увлеклись погоней за оленем и сбились с пути, и стали искать переправу через речку – там, на другом берегу лежали богатые охотничьи угодья, о которых говорил Олег. Туда надлежало перевезти вещи и там следовало устраивать охоту.
И увидели усталые путники плот с паромщиком. И закричали ему, и замахали руками, призывая к себе. Ловко управляясь с шестом, обходя камни и водовороты, паромщик направил плот к берегу. Игорь накинул на голову коня мешок и завел на плот, и паромщик оттолкнулся от берега.
Княжич присел на бревна, перевязанные камышом и тростником, и засмотрелся на гребца. В руках юноши хотя и угадывалась сила, но чувствовалась и мягкость, и грациозность. Удивился про себя Игорь, и продолжал рассматривать паромщика. Тот бросил быстрый взгляд на попутчика и залился девичьим румянцем.
И угадал княжич в гребце ловкую, пригожую и сильную девушку. И закипела в молодом человеке кровь, и ударила в голову.
Схватил Игорь девицу за руку и притянул с силой к себе. Она воспротивилась и оттолкнула княжича:
– Думаешь, если князь, то тебе все можно? Да я лучше брошусь в реку, чем стерплю надругательство. – Девица подошла к краю плота, намереваясь исполнить угрозу.
Конь тревожно заржал.
– Твоя взяла, – Игорь поднял руки, сдаваясь перед таким решительным отпором. – Как зовут тебя, красавица?
– Зови меня Ольгой, – сердито бросила красавица, вновь берясь за шест.
Девушка пленила княжича. С этой минуты Игорь не мог думать ни о ком, кроме паромщицы. Нежные щеки и горящие глаза не отпускали Игоря, он поручил Труану заботу об устройстве охоты, а сам всюду украдкой следовал за девушкой.
Чем больше наблюдал Игорь за дикаркой, тем сильнее влюблялся. Это было наваждение, чары. Игорь испытывал настоящие муки. Ему то хотелось привезти в Киев строптивую девицу, то укрыть в лесу от посторонних глаз и беречь как редкий цветок.
К приезду Вещего Олега княжич окончательно лишился покоя, он грезил Ольгой. Игорь готов был даже идти против дяди, если тот не позволит ему жениться на прекрасной девице.
Но к великой радости Игоря дядя не только не остановил племянника, но и одобрил его выбор:
