Анна Ягодкина
Неделя до конца моей депрессивной мимолетности

Джеймс – заядлый ценитель сигарет, курит постоянно и ежедневно.

Если не считать, конечно, дни его пребывания в больничной палате.

Разумеется, всенепременно!

Записку об удивительно здоровом состоянии Джеймса буквально сразу после пробуждения в каком-то непонятном здании, где лечат и выслушивают больных, как люди Организации просили в мыслях и за внешним контекстом сердитой речи, выдали достаточно быстро и без лишних вопросов, тем более уж без недоуменных возражений в сторону беспокойства о здоровье своих пациентов.

Главному герою сообщили, что все вещи, включая его привычную любимую одежду, аккуратно отнесены в кабинет Джеймса. Если возвращаться к разговору об Организации, можно вполне смело и охотно считать выделение целого, весьма крепкого и многофункционального на вид кабинета подарком, тем самым уступком со стороны верхних рабочих рядов. Обычно простым непримечательным остальным выделяют как максимум единичную комнату тесноватых размеров, чтобы, наверное, только вещи незаменимые и ценные положить. Да сесть на какой-нибудь выделенный для того стул, чтобы в определенном защищенном ноутбуке безнаказанно и скрыто рассматривать в своих интересах какие-либо секретные материалы.

Интересно, невышедшие эпизоды сериала «Секретные Материалы» достойны ли по-настоящему считаться секретными материалами? Мысли вслух, простите.

Джеймс молчаливо, замкнуто и, признаться честно, неприветливо, согласился спокойно доехать до своего места работы. Там же ему поручили обязательно встретиться со своим начальником для коротких переговоров о насущных вылезших вопросах. Мужчине выдали специально привезенное кем-то пальто одного из работников, чтобы не слишком сокрушительно замерзать в больничном легком голубоватом халате в ноябрьский завершающийся день, принесли какую-то странную пару ботинок темно-синего оттенка, которая едва отражала от себя свет, отправили в удобно и лаконично прибывшую вовремя машину с частным сдержанным и вдумчивым водителем, который последние года 3 точно надежно осуществлял свою деятельность водителя с двойной жизнью.

По приезде Джеймс вышел на давно знакомую улицу, перспективно и амбициозно населенную различными идейными предприятиями, с тем же устоявшимся видом на одну довольно немаленькую, чуть броскую при прогулке мимо, фирму. За последние годы она только набирала обороты своей актуальности и обеспеченности, некоторым прохожим людям занятно было временами порассуждать, кто был не так явно силен в бизнес-элементах, за что городу, а то и всему штату так полюбились обычные, иногда даже посредственные покрышки с шинами. Цены дипломатичные, гордость берет житейская за это, в остальном же трудно определиться: сервис словно глухой, грубый и безразличный, а качество товара зачастую зависит от самого сервиса. Если повезет с доставщиками и выданными мастерами, боже, это окажется лучшая корпорация в окрестностях, которую только можно себе представлять! Конечно, фирма не обращает особого внимания на неприметный, жалкий процент жалоб, поступающих на доставленные эти самые покрышки. Основной доход на процветание, возможность поощрить свои вялотекущие хлипкие шины, прикрыть свою двойную жизнь самым совершенным и элегантным образом компания получает от своей скрытной, иного характера деятельности. И именно на более темном, губительно бескомпромиссном, рынке ТриО Янг известен многим конкурентам и выгодным клиентам как Организация. Ни слова более для подробного определения, хотя замечательным образом получается так, что это слово у всех ассоциируется корректно и верно, исходя из их карьерных направлений. Кроме того, в настоящее время кто-то в несерьезные дни перемирия даже признавался, что не видит термин «организация» больше как какой-то обобщенный, широкий.

Везде мерещится след, явственный взор и своенравное дыхание Организации.

Главное, с этим не поспоришь!

Джеймс прищурился к немного удлиненному, сероватому, покрашенным в стильный бежевый оттенок зданию с затемненными устрашающими безмолвными окнами, неспешно направился внутрь помещения. Все подходя ближе, главный герой замечал около себя проходящих по своим делам и нуждам знакомых, которых, к проносящимся своим мыслям, никогда толком не знал. Многих лишь пару раз видел в лицо на общих сборах. В Организации приняты занятные непоколебимые принципы, что расформированная толпа работников по тематическим отдельным группировкам не должна знать имена и официальный очерк всех тех, с кем член определенной группы не был завязан чересчур необходимо и тесно. Джеймс же в свою очередь предложил уверенно работать в одиночку, поэтому знал своих коллег определенно меньше других. Тем не менее, мужчина не мог не знать основных ответственных важных лиц Организации и все же обязательно прикрепленных к нему помощников по заданным областям общественной деятельности. С остальными безымянными он просто продолжал сдержанно и вежливо здороваться при встрече, образовывая на показ всей наблюдательной драматической публике добросовестную миролюбивую атмосферу среди увлеченных работой инженеров.

Джеймс вошел внутрь, откуда-то донесся аромат свежей краски, где-то звенела сталь, которую представляли как производное механизма или вовсе как окончательную аппаратуру. В здании было относительно светло, однако нигде не попадалась на глаза картина яркого света, мощных дорогих упругих лампочек. Огромное помещение освещалось лишь тусклым просветом чуть пыльных подержанных ламп. Сквозь раскинутые специфические провода главный герой неспешно и как-то безучастно подошел к грузовому лифту, предназначенному исключительно сотрудникам Организации. Двери холодно, малость резковато открылись, непосредственно в самом лифте мужчина набрал определенную последовательность кнопок, отдаленно характеризовавшую его как ненароком растерянного, случайно обеспокоенного пассажира, не имевшего полного внятного представления о том, что тот здесь делает и куда держит путь. Заданный шифр предоставлял доступ к закрытому от общественных глаз этажу, расположенному компактным образом ниже официально зарегистрированного подвального помещения. Секретный этаж вмещал в себя все самое опасное для простого житейского быта, всякое особенно важное в вопросах нелегальной успешной деятельности. Туда также были отнесены: склад как специфического, редкого оружия, так и довольно популярного, прогрессивно оформленная лаборатория по разработке высококачественных наркотических веществ, незначительно скромная комната с запрещенной в стране литературой (порой к Организации обращались люди с очень своеобразными, местами совсем нетривиальными ценностями), в приятно размещенном углу вакантную комнату превратили в отдельный благополучный кабинет Джеймса.

Ответственные лица ощутимо сильно заинтересованы в вопросе улучшения и развития необходимых качеств у уникальных незаменимых работников. Для них в первую очередь важно знать, удобно ли таким, как Джеймс, проводить время в оформленном под него месте, развивать свои способности, самосовершенствоваться. И, конечно, стоит заметить, лично сам главный герой многим доволен в отношении своего кабинета. В особенности, включенным в помещение невзрачным замысловатым сейфом, куда тот мог бы без каких-либо замешательств складывать значимые вещи. Только-только спустившись в скрытую зону компании, невзначай у мужчины в голове пробежалась мысль о том, что, кажется, за ним сегодня должен заскочить ненадолго сам начальник, что-то кратко важное разъяснить и объяснить. Может быть, сейчас руководитель находился именно там, занимался проработкой главных последующих задач, время от времени напоминая себе о ценности здоровья Джеймса. Прибыв в пункт назначения, неторопливым темпом с неявными тенденциями к медитации мужчина подходил к своему кабинету, по прибытию на какой-то незафиксированный момент остановился, чтобы оглядеться, вспомнить что-нибудь. Он был уверен, что ни одна вещица в его кабинете не была тронута даже мелькавшими, заходившими в комнату человеческими тенями. Организация тщательно следила за тем, чтобы никто чужой без специального ведома, лично услышав разрешение от Джеймса, не имел права проникать на частную территорию. Каждый день на протяжении значительного движения времени одно доверенное лицо надежно и зорко следила за безопасностью и должным уютом кабинета. На удивление сегодня это доверенное лицо куда-то отошло, хоть и дверь не казалась кем-то тронутой, тревожно и вероломно раскрытой. Наверное, к возвращению главного героя в привычную колею многие как-то приготовились, решились позволить ему тихо, без всяческих лишних разглагольствований влиться в рабочее расписание жизни. Комнатушка у главного героя всегда выглядела на уважение ухоженно; никаким образом не создавалось такого впечатления, что какая-то часть ограниченной стенами территории не была прибрана, разложена на ясные логические полки. Ощущалось на постоянной основе довольно просторно; ковров Джеймс не сильно предпочитал, поэтому здесь едва сверкал от света проглаженный ремонтом пол. Приглушенный яркий свет издавал хлипкий приятный уют, создававший неведомым чудным способом ощущения теплоты и защищенности. В одном углу смирно висела боксерская груша, в некоторых местах неизбежно помятая от силы ударов. Чуть правее, в противоположном углу располагался письменный стол, на котором господствовал стильный минимализм: минимум необходимых документов, минимум канцелярии, минимум заметок. В основном, Джеймс садился за тот стол, чтобы воспользоваться услугами хитроумного наблюдательного ноутбука, знавшего толк в засекреченных конфиденциальных файлах. Иногда информация числилась на государственном уровне, заметно редко, но мужчине приходилось на каком-то смутном уровне бороться с правительством. Ноутбук смело и ловко обгонял, захватывал и такого уровня информацию. В левом ближнем углу красовался небольшой застекленный книжный шкаф, правда, стекло наблюдалось в некоторых местах мутноватым каким-то, где-то подбитым. Там Джеймс хранил разные важные книжные произведения, зачастую этими являлись медицинские, политические, экономические, юридические, географические, исторические, технические, лингвистические или программистские пособия, но встречались и какие-то единицы художественных работ. Там могли быть описаны значительные для его основной работы явления, случаи, происшествия. Джеймс на приемлемом чтимом уровне знал несколько языков, в том числе и язык компьютера, отчего очень любил совмещать и пытаться какой-то воле случая связывать одно с другим. Запомнившиеся и лично тронувшие его мысли на оригинальном языке авторов главный герой с бодрящей охотой переписывал на специфические машинные коды. За шкафом находилась удобная, незатейливо застеленная кушетка, рядом с которой находилась раковина, данные вещи предполагались на не вполне удачную вылазку за целью. Зеркал, заметьте, нигде нет. Если особенно сильно понадобится, ведь порой медицинские самоличные процедуры требовали к себе какой-то внешний анализ картины, как бы в тайне от себя, Джеймс держал маленькое овальное зеркальце на одной из полок у письменного стола. Справа же стоял недлинный ряд, состоявший из нескольких сравнительно узких железных шкафчиков, в которых мужчина зачастую оставлял какую-то свою одежду на всякий попавшийся случай, найденные улики по текущему делу, деньги на встречные потребности, визитные карточки разбирающихся дальнозорких остроумных, полезных в общем людей, где-то он упрятал оружие, похожие оборонительные моменты. В одном из шкафчиков как раз был упрятан сейф, куда главный герой старался класть то, что или являлось на редкость значимым и уникальным для него, или то, что Организация не захотела бы заставать напрямую, скажем так. Чуть дальше у железного ряда было поставлено однажды весьма внезапно кресло для неопределенных обстоятельств, на которое в настоящее время облокачивается слегка изношенный чехол из-под акустической гитары одной хорошей тайваньской фирмы. Помнится, гитара, быть может, где-то дома завалялась в надежде не расстраиваться в городской серой темноте. Непосредственно в самом гитарном футляре было гениально скрыто основное оружие Джеймса, каким ему было распоряжаться удобнее и профессиональнее всего. Катана. Странно, с чего вдруг, никаких японских подобий борьбы герой не встречал, однако, вопреки всяким прочим ожиданиям, полюбилось конкретно такое холодное оружие.

Мужчина глубоко, немного более расслаблено вдохнул, едва заметно улыбнулся, спокойно подошел к одному из шкафчиков, где обычно тот держал свою черную, удлиненную малость куртку. Стоя около железной маленькой хмурой дверки, он подумал и о том, что, вероятно, там могло удержаться в шкафчике помимо самой его верхней одежды. И не прогадал, на полке несколько ниже в сложенном чистом состоянии лежали черные джинсы, темно-синяя рубашка, черных оттенков футболка. В самом низком отделении томились вальяжно его полюбившиеся стойкие и волевые кеды светлых цветов. Джеймс всегда старался выбирать темные цвета, потому что проницательно догадывался о том, что большинство активных наступательных операций приходится ночью, вследствие чего необходимо поразмыслить всерьез насчет обобщенного, принимаемого обществом образа ночи, с каким можно добровольно слиться, раствориться. Чтобы свободные случайные, особенно наблюдательные свидетели не смогли отличить по проявленным характеристикам силуэт ночи от самой ночи. В результате всего на месте преступления обычно так и остаются аккуратно оформленные следы убийства или прочего такого. Наконец-то можно было снять с себя неприятно гладкий снаружи и пушистый внутри больничный балахон, медицинское кимоно, пахнувший тяжелыми лечебными аппаратами и таблетками. Передать одолженное пальто владельцу. В конце всего все же взять и переодеться в привычную комфортную и совершенно свою одежду. В момент переодеваний Джеймс прощупал почти полностью свое весьма накаченное, но все-таки где-то тощее, кожей бледноватое тело с неявно выпирающими ребрами на предмет каких-либо хирургических корректировок или же полученных лихих травм последнего задания. Ничего, кроме небольшой сухости, определенной сухости в каких-то местах и шрама на левом предплечье мужчина не заметил. К окончательному этапу переодеваний, завязыванию шнурков на обуви, в дверь одновременно и любезно, и небрежно постучали.

– «Приветствую на входе..» – вдумчиво и негромко проговорил в ответ на стук Джеймс.

Затем в кабинет вошел терпимо полноватый высокий мужчина с изящно черными, всегда на долю сальными волосами, неочевидными проявлениями усов, крупными щеками, властным, зорким, но проникновенным влиятельным взглядом, крепкими толстыми черными бровями, лет 50-ти на вид, одетый строго и выверенно в чуть современного вида костюм, без галстука, со свободным, воздушным, можно сказать, пиджаком и дорогими часами на левой руке. Это и был непростой, хитрый и ловки босс Организации, Сэмюэль. Назначен был на такую приличную должность тоже сравнительно недавно, лет 15 назад. Зачем смеяться над стандартами серьезных речей, прошлый-то целых 80 лет управлял конторой успешно и грамотно!

– «Привет, Джеймс! Как ты, скажи?» – войдя несколько вальяжно, прогулочным шагом в комнату, весьма жизнерадостно начал Сэмюэль.

– «Держусь. Пара застоявшихся синяков на спине, пояснице, ляжках. Один, почти черный, по внешним признакам если оценивать, над левой лопаткой, как мне доложили в клинике. Спасибо, что вытаскивали, помогли прийти в сознание. Хм.. – главный герой ненадолго отстранился от разговора внутрь себя, свои раздумья, вяло насупился. – Мне сообщали, что сегодня ты придешь с важной новостью ко мне. Какой расклад?»

– «Напомни, почему ты не здороваешься в начале разговора?» – начальник сделался еще более лукавым и чудным, что аж в глазах начало что-то блестеть, как леденящий металл.

– «Потому что я всегда здороваюсь до беседы» – бесстрастно и неэмоционально ответил Джеймс.

– «Точно, значит, после развязной устроившейся маленькой комы все такой же. Рад слышать. Скажи, ты помнишь последние события, произошедшие до твоей головной травмы? Посланный за тобой доктор отозвался критично, со скептицизмом, неутешительно».

– «Я уже говорил. Не помню. В больнице мне поставили диагноз легкой формы амнезии. Касается конкретно последних событий, именно так. Странный случай, мне бы самому разобраться хотелось не меньше вашего..» – холодно, но отдаленно как-то беспокойно отреагировал Джеймс.

– «Даже никаких знакомых фраз с того дня не появляется? Образы какие-нибудь, картины невнятные и путанные в голове не появляются?» – Сэмюэль назойливо и нагло лез в корень проблемы.

– «Совсем» – ловко отрезал всегда его главный герой.

– «Ладно, оставлю эту задачу на Чарльза. Уверен, с ним пойдет увереннее и эффективнее, как и обычно! – босс достаточно брезгливо махнул рукой, закрыл практическую часть вопроса для себя. – Что я хотел сказать.. Конечно, пару нерешенных вопросов и неготовых заданий ты нам оставил после своего неформального отпуска. Пришлось недоделанную работу на других перенаправлять, после согласовывать с новыми сроками выполнения для поддержания заключенной сделки. Благо, наш лучший работник уложился с подобным не самым мягким указанием почти полностью, прочие разгребали немногое, однако в любом случае ты в разы быстрее был бы. Особенно на фоне еще обучающихся, не настолько опытных ребят. С официальной частью, инженерной, мы дали тебе роскошный беззаботный отпуск на 2 месяца. Так что тревожного, жалобного давления с данной стороны ближайшее время поступать не будет. Какое сегодня число.. – Сэмюэль торопливо и чуть суетливо заглянул в экран своего телефона, – Суббота! Вот так дела! Уже вечереет, я еще так посмотрел. Давай так.. Сегодня отправляешься погулять, попытаешься разобраться в себе. Может, вспомнишь относительно недавние события на том непроясненном задании. Отдохнешь, сигареты выкуривать еще тебе никто не запрещал! Завтра навестишь Чарльза, поговоришь о своем здоровье, нынешних немаловажных проблемах. Заберешь свою месячную дозу лекарств. Завтра же, по классическому графику жизненного течения, по идее должен получить документ о содержании новой задачи. Если возникнут трудности, так как никто сполна и до конца четко не знал, когда ты очнешься, в крайнем случае оповестим в понедельник. В первый типичный будний день и продолжишь восстанавливать свой традиционный стиль работы, образ жизни и много чего другого прочего. Судя по ощущениям в планах своих, сказал все, что нужно. Не волнуйся, мы тебе всегда окажем помощь, какую сможет решить Организация. В конкретно данный момент я советую тебе пройтись за ручку с самим собой. Бывай, киллер!»

Сэмюэль энергично, выплескивая и выплевывая подозрительно активные настроения своих идей вокруг, с язвительным топотом ушел. Джеймс остался один, вновь наедине со своими сильными бурными состояниями, с которыми он до сих пор не успел разобраться. Унылый и несговорчивый, мужчина решительно взял из еще одного железного шкафчика темно-бардовую мужского плана сумку, одеваемую обычно через плечо. Там на данный момент Джеймс утаил свой профессиональный емкий фотоаппарат, лихо застающий прекрасные чудеса попадавшихся иногда под ноги, иногда прямиком в лоб виды, а также какую-то слегка дряхлую, запыхавшуюся и уголками побитую записную книжку, куда мужчина записывал всякую приглянувшуюся сложную, полезную, выручавшую мысль. Отчужденно и равнодушно выйдя из Организации на улицу, Джеймс повторно проверил карманы сумки. Его всплывшие смутные догадки оказались верными, в одном отделении главный герой нашел чуть запутанные, столкнувшиеся однажды с мокрой тяжелой пылью от асфальта проводными компактными наушниками. В другом запрятанном невзрачном месте Джеймс откопал любимую начатую упаковку сигарет, английские с легким, ненавязчивым, очень приятным привкусом дикой вишни. Было время, в храброй и самоотверженной молодости он увлекался и корейскими фирмами, и индонезийскими, однако со временем окончательно остановился на английских табачных продукциях, удержавшись от продолжения занятного эксперимента.

Именно сейчас Джеймс не собирался выкуривать по доброй памяти, по просторной воле одну из бесценных. Прежде всего мужчину интересовало добраться непосредственно и действительно в свой жилой район, посетить покинутую на беспрерывный ребус запуганную квартиру. Недалеко от компании, где честно работал Джеймс, находилась непримечательная актуальная автобусная остановка, и маршрут проезжавшего мимо общественного транспорта отчетливо содержал в себе далеко не самый благонадежный район бытия главного героя. Когда тот только-только предпринял финальный шаг в сторону уделенной территории для автобусной остановки, поразительно вовремя появился автобус. Джеймс мирно вошел, сел на последние места в конце транспорта. Погода за окном то ли портилась, то ли, напротив, пыталась преобразиться в классическое наступление зимнего досуга. Снега пока не выпадало, однако почти все деревья вокруг отпустили на холодный глубокий, светло опустевший ветер обесцвеченные листья. Небо все сильней и могучей затягивало облаками, в последнее время, как знакомые отметили, скорее тучами. Может быть, близился прощальный осенний сезон дождей. Чтобы на остывшую мокрую почву упал самый что ни на есть нежный и доброжелательный беззащитный снег, сделавшись тонким слоем. Дни умаляли солнечные продуктивные дни, пышный раскат роскошных пушистых крон деревьев увядал и делался все дальше от настоящего времени. Чтобы Джеймс в один неприметный напыщенный день проходился вдоль набережных, переулков, запустевших древних улиц и молчаливо искренне удивлялся, как много теплоты в печальной беззащитности..

Автобус разъезжал по исторически поломанным, но все еще стойкими на целый износ дорогам штата Миннесота. Северная, весьма немалая по своим размерам территория, граничащая с Канадой. В связи с подобной своеобразной характеристикой, может, становится объяснимым, откуда возник приличный замеченный канадский процент населения в штате. Однако, быть может, не совсем целиком так вовсе нужно всматриваться в проведенную границу, основной дух Америки в любом случае никуда не денешь.

Соединенные штаты всегда были привлекательным и заманчивым местом для всяческих различных других, отдаленных и не очень народов.. Джеймс не родился в этой стране, нет. Он вырос в иных своенравных философских краях Земли. Его обреченное, но счастливое детство было пропитано чисто английскими и датскими настроениями, принципами и моральными ценностями. Отличавшиеся друг от друга семейные корни, многогранное мировоззрение переплетались грамотным и очень любопытным образом, воспроизводя лишь проверенные, уверенно лучшие жизненные позиции в реальность, оставляя паршивые излишки времени и особенностей климата в странном забытие. Так, семья Джеймса никогда не страдала снобизмом, однако, что стоит отметить как вынужденный дефект уютной философии, не придавала большого значения праздникам, многим другим подвернувшимся поводам радоваться. Главный герой был воспитан строго, но в то же время где-то самостоятельно, в детстве он получил нужное умение трезво оценивать окружающий мир, радоваться абсурдным и простодушным вещам, но всегда быть на чеку, стараться не выводить запущенную ситуацию из-под контроля. Нельзя от вас скрывать и того, что самостоятельная доля воспитания Джеймса была невнятно, но грубо связана с понимающей проникновенной философией родителей. Он правда любил их, но не смирялся никак с тем, что многие ответы на жизненные тонкие вопросы найдены, что тот это все просто пока не понимает.. Что философия ясна людям исключительно лишь в определенных условиях, в заданном контексте и распущенном остроумии. Джеймса раздражали излишнее самодовольное занудство, изобретательная особенная гениальность родственников даже по спокойным плавным вечерам с обширной долей креативного потенциального свободного времени. Иногда главному герою было и вовсе выгодно и приятно сводить конфликт, прочую иную дискуссию к тому, что ответа быть не должно. В какой-то момент семья вынужденно, срочно, через силу переехала в другую страну. Теперь же, множество лет спустя после переезда, мужчина временами виновато жалеет о том, что отрекался от законченной логической истины жизни. Сейчас он не всегда понимает, какой образ и содержание обязан иметь тот или иной ответ на его вопрос..

Чарльз является почти единственным близким другом Джеймса. Несмотря на то, что оба в свое время задумывались насчет корректности дружественных крепких уз между пациентом и доктором. Между несчастным и врачом-психиатром. Всякий томительный раз, когда Джеймс сомневался в эффективности представленных Чарльзом терапий и лечебных процедур, вовлекая в свои рассуждения в качестве аргументов личные неформальные удачные отношения, товарищ всегда уверял друга в обратном. В страстных подробностях жадно утверждал, как повезло им двоим оказаться в такой ситуации, когда друг должен и способен вытащить своего человека из беды. В конце каждой подобной такой его речи Чарльз постоянно, мысленно чуть ли не стоя на одном колене как какой-то предприимчивый рыцарь, обещал не подвести приятеля, защитить, помочь, спасти. Все началось еще, дайте припомнить, в студенческие годы Джеймса. Когда воздух ощущался чище и более непредсказуемо, а окружение подписывало невольно контракт с тобой, что в приглянувшийся момент оно обеспечивало бы тебе лютое везение. В какой-то особо отчаянный момент мужчина попал под влияние такого губительного морально явления, как депрессия. Клинически позже подтвердилась, не просто меланхолия. Выходило через какое-то время и так, что лично у него прогрессирующая была, ненасытно и неумолимо сжирая приятные ранимые чувства главного героя, оставляя после себя лишь отвратительный тяжкий осадок из боли, вины, огорчения и безысходности. Как еще один симптом врачи увидели в нем и нарастающие свирепые приступы гнева. Джеймс и без того мог быть вспыльчивым, изредка, но зато как. Такой недуг в определенный момент решил усугубить терпимо выдержанную характеристику человека. Вообще с темпераментом у Джеймса тоже было интересно: сколько бы раз он ни проходил психологические тесты разной сложности, точности и профессионализма, ни один победоносно, зорко не выносил вердикт о выданном психологическом портрете. Прочий за прочим просил перепройти опрос, упрекал главного героя в некорректности своих изречений, неискренности, кто-то даже выкинул пару дрянных слов о скверном характере мужчины как такового. Настоящие опытные специалисты остановились на мысли, что темперамент Джеймса на условном составленной схеме близок к нулю, что могло свидетельствовать о нечастом занятном равновесии всех чувствительных направлений. Разбирающиеся люди описали на своих беседах с главным героем его скрытный, невероятно сообразительный, дальнозоркий, разносторонний, сдержанный, местами для общества противоречивый и крайне неординарный характер. По какой причине почти каждый начитанный психолог выбирал скорее этакую формулировку насчет противоречия? Джеймс в мудреной необычной форме представлял на словах логику своего повествования, образа жизни, многие слушатели проникались в взаимосвязанную цепь, увлеченно забывались, а в конце трепетно ровных объяснений дивились такой логической цепочке, которая в простом закономерном обществе никогда бы не была принята в связи с отменным непониманием. Так и остался в какой-то момент Джеймс около перечисленных отчетов про себя, изученный, но никак не вылеченный и не получивший действенной помощи. Благо, Организация не бросила парня. Она ни в коем случае не возжелала бы подобного итога, чтобы в окончательном дне главный герой загнулся в пучине своих собственных страданий и бесповоротной тяги уйти. Они дали ему несколько высших образований, дали возможности, дали работу, дали второй шанс, подарили жизнь.. Но взамен на свою деспотичную восхищенную любовь они попросили Джеймса забирать жизни тех, кто исчерпал свой второй шанс. Годы непоколебимо и бесстрастно шли вперед, а главный герой безрезультатно впал в философские раздумья: так ли верно забирать жизнь у человека, даже если она обречена? Так ли правильно вообще что-то забирать? Джеймс, погрязший в печальных глубоких размышлениях, так и не определился, примкнуть к хорошим людям, защищая их специфичные интересы, или перейти на темную сторону злых страстей.. Наверняка вас в какой-то мере заинтересует вопрос насчет родителей Джеймса. Где они сейчас? Все ли с ними порядке? Должно ли быть вообще в этом самом порядке? Замешан ли в судьбе любимых родственников лично их сын? Что ж, это весьма непросто объяснить. Главный герой одновременно ненавидит, скучает и скорбит по своим родителям. Он не до конца уверен, потерял ли абсолютно всех своих членов семьи. Мужчина старается не вдаваться в искренне острое содержание вопросов, которые образуются в его голове всякий раз, когда тот думает о них. Джеймс не знает, уже приличный промежуток времени не стоит в курсе дел, что с ними, как, кто они такие.. Для него, для них самих..

Автобус остановился на нужном месте, характерном остановочном пункте, расположенном прямо напротив того района, в котором и обитает мужчина. Территория является далеко не самой благополучной во всем городе, возможно, некоторый усиливающий эффект оказывает на это место расположение, относительно далекое от прогулочного, людного и разговорчивого центра. Во многих маршрутах подобные отметки на расписанной карте города нередко наблюдаются чуть ли не конечными пунктами за полное расписание дня водителей. Опять же, место жительства вручила верная и чувственная Организация, объяснив свой выбор тем, что конкретно в этом районе будет удобнее всего скрываться. Какие-то замеченные проделки, серьезные заявления Джеймса как убийцы, не секрет, довольно хорошо запомнились полиции, а в последнее время, откровенно говоря, не только ей. Пытаясь навести какие-либо занятные, затемненные в заданном логическом повествовании справки о Джеймсе, органы правопорядка, конечно, не добивались значительного успеха, никто до сих пор не имеет примерного представления, где могла располагаться бы этакая защищенная от проблем зона главного героя. Объемная доля анализирующих задумывалась не раз пристально о преступных темных улицах, куда даже правительство в некоторой степени опасается ставить новые фонари. Местные власти попросту считают бессмысленным наводить строгий послушный порядок в подобных местах. Это заметно вредит всему городскому бюджету, охотно подтвердили одни выдающиеся политические деятели. Однако время от времени полиция посещает данные места в своих личных интересах, тогда, в случае настороженной возрастающей угрозы, Организация ловко и проворно решает встреченные вопросы. Нужно лишь хорошее, кардинально непредсказуемое, качественно оформленное стратегическое мышление в таких событиях, как торжественно однажды излагал Сэмюэль. Оттого Джеймс весьма спокойно и несколько смиренно, «без напряга» живет в полученной невзрачной однокомнатной, но приемлемой по размерам квартирке. Когда-то данный район числился новым, многообещающим и вдохновенным для многочисленных ранимых наивных душ. Через какое-то заметное количество времени туда сначала стали заселяться в основном безымянные, слепые в своих амбициях, бандиты, затем стали обосновываться частично прочие серьезные целые банды. Надо отдать должное, между истинными, действительными соседями на этой территории царит почтенное уважение, взаимопонимание, и иногда даже выглядывает какая-то принципиальная умная помощь. Люди здесь скорее от горя занимаются контрабандой, ограблениями, наркоторговлей, нежели от отвратных тривиальных несущихся идей о личной выгоде, столь желанном воцарении над остальными. Места, где вечерами в свободные минуты неспешно и задумчиво прогуливается Джеймс, наблюдаются темными, запустевшими, забытыми, обедневшими и до непотребного развала старыми. Но главного героя устраивает более или менее подобный пейзаж вокруг себя, он привык. Мужчина продолжительное для себя время изучал сознание, настроение.. душевное состояние живущих в забытых, ненормально заурядных условиях, чтобы в конечном результате смириться, привыкнуть, принять их вынужденную горькую позицию. Его манеру прогулки, речь, сущность поведения и роль жизни тоже уже достаточно знакомы этому месту, какой-то банальной доле проживающих только инженерная составляющая. Джеймс уже знал в лицо всякого надежного, болтливого, оригинального, гениального, несчастного, глупого жителя ближайших окрестностей, включая, разумеется, предательских лиц. По приезде официальных оборонительных, справедливых лиц кто-то обязательно найдется такой, который осмелится рассказать всему отделу о чудном, устрашающем и подозрительном типе, скорее всего и являющегося разыскиваемым лакомым преступником. Бывало время, попадались настолько противные, которые, однажды выследив точное местонахождение его квартиры, горделиво и высокомерно провожали требовательных наблюдательных дядь и теть прямо в квартиру Джеймса, в которой, однако, на удивление всем и прочему ничего странного не находили. Ошеломленные и трусливые гады вскоре после безуспешного отъезда полицейских, отчаянно добивавших нераскрытые затянувшиеся дела, осознавали нынешний уровень своей опасности, постоянно на эмоциях пытались глупо и мягко улизнуть от более влиятельных людей черного рынка. Всякий раз профессионалы высшего элитного подразделения запросто вылавливали ненадежных персон, кто убивал таких, после чего кто-то до изнеможения пытал, остальные попадались более ухищренными и язвительными, любители составлять отменный компромат на таких людей, ломая очередную прочную ступеньку к будущему таких вот людей. Коллеги данных взглядов страстно и саркастично потом все время заявляли: «Справедливостью на справедливость». Джеймс в душе уважительно поддерживал последних ребят. Он не верил в справедливость, сколько раз мужчина замечал наглядное отсутствие сего. Порой его под усталое настроение раздражало, как многие вопросы социального характера решаются на основе справедливости. Джеймс издалека видел, что под справедливостью постоянно кто-то подразумевал завуалированные свои собственные интересы, которые могут быть грубы в отношении остальных идейных потоков. Глупо и странно шумно заявлять про справедливость, если человечество само по себе как таковое изначальное является неравномерным, хаотичным, несправедливым. Главный герой был сторонником идей грамотного равноправия, когда более талантливые могли бы взять на себя больше, чем менее талантливые. Что достойные позволят себе когда-нибудь что-то большее, а недовольные, слабые и угнетенные получат меньше. Также Джеймс, долго в своей молодости рассматривая философские работы известных древнегреческих деятелей, эпохи Просвещения и позже, стал верить, что достойное изначальное условие жизни есть средний класс, так как его корректное проявление меры заставляет трезво оценивать себя и свою позицию. Соответственно, если начинать всегда с трезвого, люди станут куда более охотно и решительно делать выбор в пользу большего или меньшего. Однако, увы, Джеймс, как и многие остальные скромно несчастные, осматривается, анализирует, думает, как заслуженно для себя выжить в несправедливом, неравном, местами сумбурно убийственном обществе. Перед каждым посещением своей официально родной и любимой улицы Джеймс не спеша обращал внимание на соседнюю, прямо противоположную, перпендикулярно идущую основной; нередко заходил туда, скажем так, вкладывая железно в свой домашний маршрут посреди всего и вся данное место. В отличие от сырой и сумрачной его улицы, эта отличалась более уютными фонарями, гостеприимными доброжелательными обитателями, приятным неброским разнообразием каких-либо творческих или прочих проникновенных заведений. Там можно было встретить гораздо больше книжных небольших самостоятельных магазинов, независимо развивающихся кассетных магазинчиков. Проходивший мимо, намеренно или невзначай, смог бы приобрести в этом месте немалую часть приятных, пронзительно надобных, духовно умиротворяющих вещей. Признаться честно, баров в данной области было построено заметно меньше. Да и то, если строились, обязательно какие-то второсортные, небрежные и невнимательные к своим посетителям. Больший акцент мечтательные бизнесмены сделали на элегантных симпатичных ресторанах, красивых воздушных выдержанных кафе. Посмотришь этак нечаянно, прищуришься, подумается: сплошное эпикурейство. Не то, что у нас – стоицизм..