Анна Владимирова
Сбежать от зверя
Глава 9
В загородный дом мы приехали только к вечеру.
Карина за эти десять лет превратилась в красивую взрослую женщину. И можно было бы этому порадоваться, но с личной жизнью у нее не задалось. Я не стал выпытывать все сразу – разберемся позже. Дочка у нее тоже оказалась славной. Удивительно, но мой зверь-одиночка сразу проникся к обеим. Хорошо на него влияла Марина – чем больше семья, тем лучше. Темные окна и заросшая тропинка к дому – совсем не то, что хотелось созерцать тут постоянно.
Я провел девочек в дом и едва успел занести вещи, как послышался звук мотоцикла. И я растерялся – Эльдар вернулся домой? Не может быть! Все в один день? Что такого я сделал правильного, что мне привалило сразу столько счастья?
Только вскоре стало понятно – это «счастье» несчастно глубоко, всерьез и по-своему. Эльдар еле дополз до комнаты – я даже заготовленное возмущение проглотил почти целиком, глядя на его ранения. Нет, мозг я ему немного пополоскал, но у этого твердолобого парня всегда было свое единственно правильное мнение.
И только в тишине кухни, когда все улеглись, я понял, что у этих двоих намечается что-то особенное. И не мне это судьба наконец благоволила, а им. Эльдар с детства любил Карину. Карина тоже была к нему неравнодушна, но он так и не решился рискнуть и признаться в том, что он – оборотень. Его дело. Я не лез. Интересная задумка судьбы – свести тут этих двоих снова. Ну что ж, посмотрим…
Хотелось бы действительно просто посмотреть, а не вмешиваться.
На этом я тихо выскользнул из дома, сел за руль и надавил на педаль, намереваясь пролететь ночной город опрометью. Страх за безопасность Марины дергал нервы весь день. Я проверил этого убитого мной оборотня вдоль и поперек, но притянуть его нападение на Марину к своей персоне так и не смог.
У ворот медицинского центра стояла знакомая машина. Гена вышел мне навстречу.
– Тахир Муратович, – протянул мне руку.
– Привет. Что-то новое есть?
– На удивление стабильно. Вчера, слышал, вы тут пристрелили бешеного…
– По его делу ничего не вынюхал?
Может, кому-то еще удастся связать это все со мной? Да и не знал я, важно ли это вообще. Следы путались, сбегаясь и разбегаясь в таком витиеватом узоре, что у меня голова шла кругом.
– Ничего особенного, – пожал Гена плечами. – Сорвался на терапии. Не редкость. Чуть самку свою не прибил. Но ее учили выживать в таких ситуациях. А вашу, я так понимаю, нет.
Хорошее замечание. Марину действительно не учили выживать в таких условиях. А стоило бы… Я покачал головой, попрощался с Геной и поспешил в корпус.
* * *
Стены душили. Без Тахира рядом все тут нервировало и давило. Странно, ведь раньше я и мечтать не могла о таком – жить в нормальных условиях, не голодать, быть в безопасности… Ну разве что не шляться по корпусу в поиске своего оборотня, тогда и безопасность будет. Только у Тахира жизнь сейчас более человеческая, чем у меня. Но каждый его уход лишал земли под ногами. И я спасалась от этой пустоты, сидя на стуле в позе лотоса и рисуя его портрет.
Когда тихо зашелестели створки лифта в коридоре, кисть замерла у меня в руке, а сердце гулко забилось. За окном давно стемнело, и я боялась, что Тахир уже не придет.
Но он пришел. Уставший, вымотанный… Стянул обувь и носки и направился ко мне босиком.
И что-то отпустило внутри – он останется. Тахир сел позади на второй стул и осторожно обнял, зарываясь носом в волосы на затылке:
– Я дико соскучился.
Я улыбнулась, прикрывая глаза. Земля перестала кружиться под ногами, все встало на места, и можно было снова жить.
– Как Карина?
– Забрал. Поселил у себя за городом. Она раздавлена, – послушно докладывал он. – Что-то случилось у нее серьезное, но пока знаю недостаточно. А потом, представляешь? вернулся мой приемыш.
– Сын? – удивилась я, млея от его горячих рук.
Осознание того, что он бросил столько важных для него членов семьи и вырвался ко мне, спустило сердце с поводка.
– Подстреленный, в бинтах… – продолжал Тахир, прижимая к себе крепче. Пришлось отложить кисти и позволить ему утащить меня со стула к себе на колени. – Мне страшно от того, что я мечтаю, чтобы ему там уже отстрелили что-нибудь. Не хочу получить однажды черную новость…
Я развернулась к нему и обняла.
– Я по тебе очень соскучилась, – прошептала. – Но если тебе нужно к ним…
– Мне нужно к тебе. И иногда к ним. – Уперся устало лбом мне в висок.
– А по мне ничего нового? – осторожно спросила я.
Он покачал головой.
– Ты голодна?
– Нет.
– Хорошо.
И несколько минут его слабости закончились. Он подхватил меня под бедра, поднялся и усадил на окно. И я вообще забыла о страхах и одиночестве. Его голод сводил с ума. Ни на какие прелюдии не стоило и рассчитывать. Только взрывная палитра бешеной страсти, без полутонов и намеков на спокойную пастель. Острая режущая графика звериной одержимости и жесткая нежность в деталях… Я не была уверена в палитре его портрета, но теперь сомнений не осталось – вся она кружилась в калейдоскопе перед глазами, горела на коже и срывала голос до хрипа…
Потом мы попробовали встать вдвоем под душ, но в итоге сползли в теплую ванную и будто растворились друг в друге и воде окончательно.
– Тебя доктор смотрела сегодня? – спросил он неожиданно.
– Угу, – вяло вздохнула я и потеряла бдительность. – Все пытаются мне успокоительные прописать.
– Ты отказываешься? – насторожился он.
– Я в норме.
– Марин, людям свойственно считать себя в норме долгое время, пока…
– Как и оборотням, – заметила я. – Расслабься. Я в порядке. Они просто перестраховываются из-за того, что я сижу тут без понимания смысла и сроков.
– Это твой врач так говорит?
– Да. Они сказали, что моя реабилитация закончена. Но так как мы с тобой не можем тут жить нормально, они переживают о моем эмоциональном состоянии. Работа у них такая. – Тахир скрипнул зубами, вжимая меня в себя. – Что происходит, почему со мной так?
– Я не знаю, – процедил он, и голос его задрожал от рычания.
А у меня озноб по спине прошел. Черт, не надо было ему все это говорить! Я развернулась в его руках и заглянула в глаза.
– Эй, – провела ладонью по его щеке, – не поддавайся, слышишь? Может, тебя специально выводят из себя?
Тахир вдруг сузил на мне взгляд и повернул голову набок, задумавшись над моими словами.
– Может, ты и права, – прошептал задумчиво.
– Слушай, все хорошо со мной. Я правда здесь чувствую себя как никогда: кормят, наблюдают, оранжерея у них такая – рисуй не хочу… – Тахир слушал меня и смотрел так, будто я говорила ему не по-русски, но он все равно все понимал правильно. И снова ведь видел насквозь. – Да, мне грустно тут без тебя, но я справлюсь. Мне надо всего лишь тебя ждать. А это я умею лучше всего.
Он невесело усмехнулся:
– Спасибо.
– За что?
– Мне спокойно с тобой, – хрипло прошептал он. – Только с тобой.
И меня это полностью устроило. Я ведь никогда не отвечала кому-то взаимностью. Это было новым. И оказалось неожиданно настолько приятным, что я готова была пробовать и дальше. Я знала, что слишком молода для него, но была уверена, что он не причинит боли. Он ведь не может. Ему же или все, или ничего. Я умудрилась напороться на единственного мужчину в Москве, который не станет использовать меня. Может, это подарок судьбы?
Уже лежа с ним в кровати, я позволила себе его обнять, уткнуться носом в плечо и почти расплыться в улыбке, когда услышала уставший голос:
– Я уеду рано. Не пугайся утром, что меня нет, ладно?
– Ладно, – прошептала, стараясь изо всех сил скрыть от него разочарование.
Но мне снова не удалось:
– Марин, это все кончится.
– Я знаю. Буду тебя ждать.
* * *
И потянулись дни. Тахир уезжал затемно, проводил весь день где-то в своей жизни со своей семьей, а вечером возвращался ко мне и рассказывал о происходящем с его приемным сыном Эльдаром и Кариной. Оказалось, эти двое неравнодушны друг к другу с детства, но Карина не знает ничего о существовании оборотней, и Эльдар боится, что она не справится с этим знанием.
– Странно, почему же я справилась? – поинтересовалась я.
Мы коротали время до ужина, гуляя по парку в ожидании доставки из ресторана.
– Потому что я тебя сразу пометил, – серьезно объяснил он.
– А я думала, ты меня захотел, – рассмеялась я.
– И это тоже, – прорычал он, рывком притягивая меня к себе. – Но и пометил.
И он прошелся губами по моей шее, невыносимо щекоча кожу короткой щетиной.
– Пусть пометит ее тоже! Скажи, это прекрасно помогает!
– Я тебя спросил, – покачала он головой, медленно выдыхая. – Эльдар не хочет делать это без согласия своей избранной.
– Какая же она избранная, раз не знает, что ее мужчина – волк? – веселилась я.
Только Тахир сгреб меня неожиданно в объятья и прижал к себе:
– Жаль, что они оба не знают, как это может быть хорошо.
– Узнают. Он не сможет ее отпустить, – прошептала я, зарываясь пальцами в его волосы.
– Ты права – не отпустит.
А одним вечером я попросила Тахира не приезжать. Было уже слишком поздно, я слышала по голосу, что он совсем вымотался бросаться из Подмосковья ко мне и потом утром нестись обратно к детям.
– Не могу без тебя, – упрямо выдохнул он в трубку.
– Останься, выспись, пожалуйста, – просила я, хотя у самой все застывало внутри от мысли, что он сегодня не приедет. – Тем более вам завтра ехать в опеку.
У детей Тахира все было несладко. Муж Карины досаждал ей и угрожал отобрать дочь, Эльдар метался между зверем и наковальней, отказываясь признаваться и рисковать Кариной. И я теперь хорошо его понимала. Мне тоже было невыносимо подвергать риску Тахира. Путь лучше выспится перед тяжелым днем, побудет с дочерью Карины и побегает там по лесу.
– Завтра увидимся, ладно? Тем более все же у вас должно быть хорошо. Ты говорил, вопрос решенный.
– Да, – вздохнул он. – Должно быть хорошо.
– Ну что с тобой? – насторожилась я. – Так устал?
– Скорее всего, – прозвучало бесцветно.
– Ты же говорил, что все закончится. Завтра приедешь.
– Постараюсь пораньше, – подтвердил он, а мое сердце скакнуло от глупой радости.
Не обязательно ведь, что у него получится, но хотелось верить.
* * *
Я не спал эту ночь. Крутил видеозаписи Гены туда-сюда в своем подвале, выискивая зацепки на абсолютно гладкой поверхности. В доме спать было невозможно – детки устроили себе медовый месяц со всеми вытекающими.
Все мысли были о том, какими непреодолимыми становятся ежедневные расстояние между мной и Мариной. И кто-то за всем этим стоит. Вокруг меня постоянно что-то происходит, и меня отбрасывает от Марины все дальше. Сегодня мы вообще не нашли сил встретиться. Но я уже не понимал, где я меньше рискую: оставаясь тут и контролируя жизни Эльдара и Карины или бросая все и возвращаясь к Марине.
Ночь тянулась долго. Видеопленка усыпляла монотонностью.
Та запредельно дорогая машина на ней, о которой говорил Гена, действительно была странной, но не стоило труда выяснить, что у ее собственника на реабилитации находилась жена. Видеть она его не хотела, а вот он ее – очень. И да, я его уже пристрелил. Стечениями обстоятельств он упокоился, получив пулю в затылок из моего пистолета. А со дня нападения на Марину эта машина на записях больше не появлялась.
Другие «подозрительные» личности, на которых указывал Гена, просто работают риелторами в соседнем здании. У них служебные машины, поэтому свои они и бросают черт-те где, периодически забывая в них какие-то документы.
Про Демьяна думать можно было что угодно. Только Гене особо ничего не говорили – просто дали задание следить и отчитываться о времени моего появления и ухода. Новых распоряжений он не получал. Закончу с Эльдаром и вплотную займусь своим начальством и делом Марины.
Подниму связи, найду, в конце концов, тех, кто сможет покопаться в судебной сети – плевать. Я должен знать, почему ее дело рассматривается так долго и кто за этим стоит.
Только высплюсь сначала, а то нервы начинали знакомо дрожать.
Эльдар проснулся рано. Нервничал. Потому что сегодня у него будет сомнительная радость встретиться лицом к лицу с бывшим мужем Карины. А я просто очень хотел, чтобы эти проблемы получили промежуточный перерыв, и Карина расслабилась. А там, может, и Эльдар решится на признание… В любом случае это все уже не будет такой проблемой. И главное – моей перестанет быть тоже.
И ничего не предвещало беды. Мы прибыли всей семьей в отделение опеки, встретились с судьей. Бывший муж Карины невнятно тяфкал на нас в коридоре, но лающая собака ведь не кусает.
Эльдар остался с дочерью Карины за дверью, мы зашли в кабинет. Вопросы действительно решались быстро. И уже через несколько минут нерадивого папашу лишили права не только на свидания с дочерью, но и запретили звонить Карине до основного суда.
Казалось, можно было бы мчаться к Марине.
Казалось, что в кои-то веки хоть тут пазл собрался.
Казалось, что день действительно может быть хорошим.
Только вдруг послышался выстрел где-то на улице.
А у меня едва не остановилось сердце.
* * *
Тахир не приехал ни днем, ни вечером. Я звонила пару раз, но попытки услышать его словно тонули в монотонном звучании города. Только его портрет оживал с каждым часом, и это единственное, что радовало. Я смотрела нарисованному Тахиру в глаза, бросавшие мне вызов, и терла уже до красноты затертый лоб. Повторить этот взгляд сначала казалось невозможно. Но шли часы, и мне все больше казалось, что я справляюсь. Я даже на какое-то время забылась в этом процессе и растерянно дернулась, когда мобильный, наконец, зазвонил.
– Зайчик…
Голос сухой, надтреснутый и невообразимо уставший.
– Тахир… – прошептала я.
– Марин, в моего сына стреляли. Он жив, уже прооперировали.
– Кто? – прохрипела я, а кисть в руке поползла по портрету. Краски смешивались под ворсом, часы работы шли прахом, но я не могла даже вздохнуть.
– Бывший муж Карины, – донеслось будто сквозь воду.
Мысли заметались, эмоции забились в груди. Я только открывала рот, но сказать не могла ни слова. И среди всего этого все ярче пульсировало понимание – он же теперь вообще не приедет. Он останется там, в другой жизни, с теми, кому нужен больше всего. А я – тут. В одиночестве.
– Ты… ты не приедешь, да? – зашелестел мой голос.
Я поднялась, бросила кисть и направилась из комнаты. Думала, что не могу больше. Что это – за пределами моих сил. Эти стены, это заточение и бесконечное ожидание. Я должна быть там, с ним. Да, может, я и заслужила. Да, может, это лучшая альтернатива смерти, от которой спас Тахир.
Но я больше не могу.
Пальцы прошлись по кнопке лифта, оставляя цветной развод от краски на панели.
– Я уже почти у тебя.
Я только успела растеряно хлопнуть глазами, когда створки вдруг раскрылись, и Тахир шагнул мне навстречу, опуская мобильный. Нет, никто из нас не рванулся к другому, сбивая с ног или подхватывая на руки. Мы замерли на несколько ударов сердца, осознавая одно и то же – вот и все. Невозможно больше жить по-прежнему, делая вид, что ничего этого не было. А потом медленно потянулись друг другу, сдаваясь. Тахир поднял меня на руки, пачкаясь в краске от моей футболки, а я уткнулась носом в его шею. Пропахший больницей, табаком, холодный и уставший.
– Я все испортила, – глухо призналась, когда он внес меня в гостиную и взглянул на портрет.
– Мы все исправим.
Мы почти не говорили той ночью. Оглушенные каждый чем-то своим, просто держались друг за друга, занимаясь любовью, принимая душ, ужиная и лежа в кровати. Меня беспокоило лишь одно:
– Ты же уйдешь завтра.
– Да. Надо сделать кое-что.
– Что?
– Расскажу Карине, что я – волк. Девочка уже должна знать. Иначе дочку ее не спасти.
– Что с ребенком?
– Отец ее выкрал. Выстрелил в моего сына и забрал.
– Тахир, ты не можешь спасти всех, – выпуталась я из его рук и уселась на кровати.
– Зря ты в меня не веришь, – улыбнулся он и вернул меня в свои объятья. – Иди сюда. И слушай внимательно. Постарайся не отчаиваться, пожалуйста. Не порть свои картины – я этого не стою. Не беги воевать со всем миром в одиночку босиком в спортивном костюме. Мне надо знать, что ты тут в порядке. Что я смогу все решить и вернуться к тебе. И прорываться будем отсюда вместе, поняла?
– Поняла, – вздохнула я, вцепляясь в него.
И все улеглось. У меня впервые был кто-то, за кого можно спрятаться. Кто поймет все по одному взгляду и сделает все возможное.
– И не извиняйся, пожалуйста, никогда.
– Я люблю тебя, – вырвалось у меня невпопад.
Он промолчал. Слышала – улыбнулся в своей манере и сжал крепче. Но так и не ответил.
Мне было просто в него влюбиться. Мы оба это понимали. А вот понять, что слова для него ничего не значат, – сложнее. Но это пока все, что было у меня в ответ.
Глава 10
Утром мы привычно расстались, но настроение не испортилось. Наоборот. Я плотно позавтракала, прогулялась по парку под накрапывающим дождем, а в обед направилась в оранжерею рисовать. Свет тут был потрясающий, звук воды успокаивал, и уже к вечеру мне удалось исправить портрет. Получилось даже лучше. Теперь взгляд Тахира заиграл живым огнем, и меня взбудоражило от него, как от оригинала.
Но стоило закончиться приемным часам у врачей, и оранжерея стала заполняться пациентками. Они, прогуливаясь мимо, заглядывали мне через плечо и поджимали губы, а некоторые качали головами, картинно вздыхая.
– Что не так? – не выдержала я на очередной напряженный взгляд. Невысокая худая брюнетка повернула ко мне голову. – Может, вы тут все, конечно, лучше рисуете.
– Ты же волка рисуешь, – сузила она глаза. – А он тебя чуть не убил.
– Меня другой чуть не убил, а этот спас! – возмутилась я.
– Все они одинаковые, – процедила женщина. – Потому что звери они, а не люди.
– Не все они такие, – огрызнулась я.
– Может, – пожала та плечами. – Но здесь других не видели.
Я предпочла собрать вещи и сбежать из оранжереи в комнату, хоть и не хотелось. На меня продолжали пялиться, явно обсуждали и неодобрительно закатывали глаза, качая головами. И я решила, что показывать свою сияющую физиономию тут не стоит. Странно, что раньше я этого не замечала.
Вылетев из лифта, я пробежала к дверям, ввалилась в комнату и с грохотом поставила мольберт. И едва не рухнула со всем этим в коридоре.
Навалилась тишина. Но только я решила, что не буду ей поддаваться, взгляд зацепился за грязные следы на полу, шедшие в гостиную.
Может, у Тахира не было сил снять обувь? Это же насколько ему плохо?! Почему не позвонил? И я бросилась в гостиную, но тут же ударилась о стул и попятилась обратно к входу.
– Привет, Марина, – оскалился Иосиф от окна.
Голос Иосифа ударил болью в солнечное сплетение, и я зажмурилась, пытаясь ее переждать. В черном костюме, идеальный, как и всегда, он вдруг повернулся ко мне и знакомо сверкнул желтизной глаз.
Ноги подкосились, и я сползла по стене на задницу.
– Такой страшный? – снисходительно вздернул он брови и тут же поморщился. – Как же от тебя прет волчатиной…
Он подошел ближе и опустился на корточки рядом, чтобы смотреть мне в глаза. А я с трудом заставляла себя думать.
Оборотень! Он тоже оборотень!
– …Ты мне вот что скажи, – сузил он глаза на моем лице, – ты ничего никому еще не сболтнула?
– Ты ничего не говорил такого, чтобы я могла сболтнуть, – прошептала.
– Ну да, – кивнул он. – Просто этот волчара, с которым ты связалась, уж очень въедливый тип. А тебя ну так и хочется от всех спасти. Даже мне. – И он издевательски усмехнулся. – Зря ты. Я как раз присматривал тебе самца поинтереснее, чтобы заботился и обеспечил. Работать на меня сложно и страшно, я же понимаю. Но тебя обижать никто не собирался.
– И что теперь? – Вышло даже тверже, чем хотелось бы.
– Хороший вопрос, – пожал он плечами. – Эти ищейки Высших жмут меня со всех сторон. А узнают про тебя, и ничем хорошим это ни для кого не закончится. Ты же меня знаешь. Да?..
Я кивнула.
– …Ну так в твоих интересах разрулить без лишних жертв. Скажешь хоть что-то, и я сдеру шкуру с твоего волка живьем…
Стоило представить, и у меня внутренности свернулись в комок.
– …Вот же дерьмо, – презрительно хмыкнул он. – Ты и правда в него влюбилась.
– Я ничего не скажу, – взяла я себя в руки. – Не трогай Тахира.
– Я буду это ценить, – поднялся он.
– Что дальше? – посмотрела я на него снизу, сжимаясь в комок.
– Будем узнавать друг друга лучше. Я уже и так много интересного о тебе узнал… – оскалился и вдруг кивнул на спальню. – А казалась такой невинной овечкой.
– Не твое это собачье дело, – процедила я, поднимаясь перед ним.
А когда он вдруг рыкнул и схватил за горло, вцепилась в его лапу двумя руками.
– Я – медведь, идиотка, – прорычал хрипло мне на ухо. – Мне твои защитники – на один зуб. Будешь на меня скалиться – буду воспитывать. И прекращай трахаться со своим волком, а то долго отмывать придется от вони.
Он выпустил и вышел из комнаты.
* * *
День прошел тяжело.
Но дочь Карины мы спасли, и уже к концу дня она была с мамой. Приняла ли Карина мою исповедь так, как хотелось бы? Нет. Она слушала мои объяснения, паниковала и отказывалась верить, но дочь хотела вернуть слишком сильно. Скажи ей, что я сам Люцифер – она бы и в это поверила, пообещай я вытащить ее ребенка у безумного бывшего мужа.
Но для системы этого стало достаточно. Я наврал себе на высшую меру наказания – что Карина все знает и что выйдет замуж за Эльдара, – но делать было нечего. В конце концов, не одному мне суетиться. Эльдар, конечно, нарычал на меня и обещал убить. Но разве меня этим напугать? Пусть теперь живет эту взрослую жизнь с людьми как умеет. Я знал – быстро адаптируется, хоть и поскулит некоторое время. В конце концов, лично прослежу за этим. А пока у него впереди недели реабилитации и раздумий в тишине, а у меня – время на решение личных проблем.
Я несся к Марине, зло сжимая руль. Демьяном с его «делаю все возможное» надо заняться в первую очередь. Завтра. Сегодня – только Марина.
Только когда я толкнул двери квартиры, на меня обрушилась едкое сочетание запаха дыма и хлорки. Пройдя в комнату, я застал Марину с сигаретой в руке. Балкон открыт настежь.
– Привет! – улыбнулась она.
Сидела все так же за работой над картиной, и в другой раз я бы залип на то, как невероятно мастерски она оживила ее за день. Но сейчас меня продирало холодом от быстрых и точных выводов, стрелявших в голове, как пули…
Сигареты. Хлорка. Фальшивая радость. Открытое окно. Полы блестят…
– Что-то случилось? – спросила она, но таким голосом… что меня едва не завело от злости и не сорвало в пропасть.
– И когда я тебе дал повод думать, что я настолько идиот? – глухо потребовал я.
Ее взгляд дрогнул. Марина прерывисто вздохнула и затушила сигарету, опустив взгляд на пепельницу. Стало интересно, что она скажет дальше…
– Прости… От тебя ничего не скрыть.
Неплохо.
– Так зачем пробовать? – злился я.
Понимал, что не ее это вина. Знал – напугана. Даже сквозь едкую какофонию вони чувствовал и ее запах.
И его.
– Это тот твой наниматель приходил? – обошел я медленно вокруг стола.
– Тахир, я… – начала блеять она, но я не выдержал.
– Отвечай на вопрос, – прорычал.
– Да. Но ты…
– Не трать время, – приказал, отворачиваясь.
Как же все это было паршиво. Сейчас я получу разрешение, спущусь в офис к охране, просмотрю камеры и пойму, что этот ублюдок – тоже оборотень. А это значит, что искал я его не в той базе данных. И что все это время Марина была в еще большей опасности, чем я думал. Вопрос «как его пустили» имел второстепенное значение. Он пришел, напугал мою женщину до полусмерти, угрожал ей расправиться со мной и приказал делать все, как он скажет… Наглый, самоуверенный безнаказанный подонок.
– Не надо так со мной, – потребовала тихо Марина.
И я не выдержал. Обернулся к ней и уже через вдох прижал к себе:
– Не надо ему верить, – прошептал горячо ей на ухо, а она вцепилась в меня мертвой хваткой и заплакала.
– Ты не знаешь его, не знаешь… – скулила в ответ.
– Ты знала, что он оборотень?
– Нет, – замотала головой.
– Ладно. Разберемся…
Я так и не выпустил ее из рук. Сделал несколько звонков, получил разрешение на расследование и зафиксировал правонарушение.
– Тахир Муратович, а вас тут босс требует…
И в трубке послышался голос Демьяна:
– Что там у тебя?
– Видимо, ничего такого, что было бы для тебя основанием вмешаться, – съязвил я.
– Тахир, – недовольно проворчал он, – есть новости по твоей самке.
– И? – напряженно потребовал я.
– Давай встретимся. С глазу на глаз, – устало вздохнул Демьян. – Через час.
Все это не нравилось.
– Тогда я Гену твоего приставлю к Марине. Парень все равно там мается.
Плевать. Теперь – точно. Он не расскажет мне ни черта хорошего. И я тоже не собирался его радовать покладистостью.
– Что у тебя случилось? – с нажимом переспросил Демьян.
– К ней пропустили мудака, от которого она сбежала. Представляешь, какой умелец?
Демьян только гневно засопел в трубку:
– Твою ж мать! Все по инструкции? Следователей вызвал?
– Да.
– Ладно, бери Гену для охраны. И жду тебя через час в кофейне через дорогу.
Физиономия того, кого впустили к Марине, не сказала мне ничего особенного – дорого одет, длинные волосы связаны в хвост на затылке, двигается слишком вальяжно и расслаблено. Он пришел специально. А это значит, что уже опережает меня. А вот база данных отдела расследования быстро заполнила недостающие пробелы.
Никакой он не Иосиф и тем более не Вальдман.
Михаил Стерегов. В прошлом – известный художник. Сейчас – владелец нескольких картинных галерей, элитного отеля в центре, в котором в том числе проходят закрытые аукционы, и нескольких благотворительных художественных школ. Закрытый файл по его делам моему служебному уровню не поддался. Но я и так мог предположить, что там. Если Стерегов спокойно разгуливает у меня под носом, ничего на него не нарыли. Но пытались. Иначе бы файла не было.
Что в перспективе?
Сложно сказать. Вариантов много. Но все они так себе. Стерегов будет угрозой так или иначе. А это значит, что пенсия мне в ближайшее время не светит.
Я вернулся в номер, чтобы проведать Марину перед приходом следователей.
– Видел его? – тихо спросила она, когда сел рядом с ней на диван.
Она ежилась в пледе с чашкой чая, и так хотелось спрятать ее за пазуху и никому не отдавать.
– Да.
– И что думаешь?
– Кто-то ведет его дело. Нужно будет найти кто. А там – по ходу разбираться.
Я не стал спрашивать Марину, что связывает ее со Стереговым. Она не скажет. Те слова, что она произнесла сегодня утром, – не просто слова. Она привязана ко мне эмоционально. Да, скорее всего, на человеческом языке ее чувства действительно обозначают «любовью»… Но если для человека есть варианты, то для меня их не было.
Я не любил.
Я жить не мог без Марины. Влип, врос, прикипел так, что назад не выдраться. Она – не Полина. На ее огонь нельзя просто прийти и отогреться перед долгой ночью. С Мариной можно только выгореть до пепла. Я ведь не железный. Ну, один раз получилось выжить… Но с Мариной не выйдет. Она – мое совпадение на все сто. После такого не живут.
Но она не знает.
И не узнает.
Мне бы ее только не выпустить.
Потому что она уже не держит.
– Мне нужно встретиться с коллегой, – глянул я на часы. – Сразу вернусь. А к тебе могут прийти следователи с вопросами.
– Что им говорить? – бесцветно спросила она.
– Ты ведь уже решила, что говорить, – посмотрел на нее.
И мы замерли, глядя друг другу в глаза.
– У тебя славная семья, Тахир, – прошептала она, слабо улыбнувшись.
Я только раздраженно сжал зубы. Нет, она не дура. Она просто человек. Благодарный, влюбленный человек. Которому я в жизни не смогу доказать, что не будет у меня уже семьи, если не станет ее. Вернее, семья-то будет. А вот меня – нет.
– Да, – качнул я головой и поднялся. – Тебя мой коллега будет охранять. Если что – он за дверью. Зовут Гена.
– Хорошо, – растеряно проследила она за тем, как я направился из квартиры.
* * *
Кафе, в котором ждал Демьян, оказалось почти забито. И это все выглядело странно. На черта ему тут со мной встречаться? Чтобы я убить его не смог?
Выглядел мой начальник так себе. Изрядно помят, будто последние несколько суток жил на работе, рукопожатие слабое, взгляд бегающий.
– Что там у тебя? – кивнул он в сторону центра, когда я сел напротив.
– Расследуем, – уставился я на него в упор. – Надо понимать, что новости ну очень хреновые? – Он траурно помолчал, а я напрягся так, что руки непроизвольно сжались в кулаки. – Говори, – приказал я, но Демьян даже не возмутился такому вопиющему нарушению субординации.
– Пять лет, – поднял на меня глаза.
– Что? – недоверчиво усмехнулся я. – За что?
– Я ничего не смог сделать. Понимаю, это какой-то сюрреализм. Но, похоже, у девочки твоей какое-то слишком интересное нашему правительству прошлое…
– Откуда ты знаешь? – прорычал я низко.
Стерегов пришел только сегодня! Нить эта размоталась перед моими глазами час назад! А кто-то уже знал, что Марина – свидетельница по его делу?! Я сжал зубы с такой силой, что те вдруг удлинились, едва не впиваясь в язык. Морду повело, в глазах потемнело, а сердце запрыгало в груди в одном ему понятном танце, не давая полноценно вздохнуть.
Меня сорвало.
Осознание пришло необычно медленно, будто это не имеет никакого значения. Я скрутился на стуле и глянул на Демьяна, с трудом проморгавшись на его размытый силуэт. Он не спешил мне помочь. Наоборот. Медленно поднялся и отступил к стене, пялясь на меня… а потом потянулся за пазуху.
И сразу стало понятно, зачем мы встречаемся с ним тут. Только понимание не добавило спокойствия. Пелена перед глазами стала кровавой, в горле задрожал рык, и пришлось прикрыть глаза и глубоко вздохнуть. Я не имею права порадовать этого Иуду и дать ему повод меня пристрелить. Не время сдаваться, нельзя бросить Марину и остальных…
Только за плечи вдруг схватили крепкой хваткой и дернули вверх.
– Тахир Муратович, Артур Довлатович Серый, – доложили мне сурово. – Держитесь. Скоро отпустит.
Ведьмак вытащил меня из кафе на воздух, отвел подальше за угол и усадил на что-то твердое. Перед кафе стояла машина службы высших, разливая неприятные красные всполохи по мокрому асфальту.
– Как вы? – В виски ткнулись шероховатые пальцы, и в носу защипало от эфирных масел. – Держитесь…
– Чем… обязан? – прохрипел я, чувствуя, как дурнота подкатила к горлу.
– Да вот вы все не звоните…
Я усмехнулся. И меня все же вывернуло.
– Хлебните, – протянул он мне железную стопку.
Я повиновался. Там, где прибить пытались свои, от ведьмаков отравы можно не ждать.
– Я бы на вашем месте придержал мое не обремененное жалостью к бывшим друзьям начальство…
– Придержали, – удивил он. – Собственно, я поэтому и тянул с личным знакомством.
– И что вам можно мне рассказать? – Я тяжело откинулся на стенку, вяло глядя перед собой.
