Анна Владимирова
Сбежать от зверя
– Нет, к сожалению.
– Такой ценный сотрудник?
– Вот не пойму пока, что на мне так свет клином сошелся.
Он вышел из спальни в рубашке, а я замерла, прислушиваясь – он на самом деле бесшумен!
– Ты, может, и тень не отбрасываешь?
Тахир обернулся и склонил голову набок, недовольно цыкая:
– Потерял эту способность.
– Иди ты! – возмутилась я, натягивая шапку на непослушную копну волос. – Я чуть не поверила!
Он рассмеялся так притягательно, что я даже залюбовалась. Хорош… Надо будет его все же усадить на стул и написать портрет. И не только.
– Ты будешь мне позировать? – спросила я в лифте.
Не хотелось снова закрываться и молчать. Кажется, что пока мы обсуждаем какие-то глупости, нам обоим ничего не грозит.
– Могу попытаться, – серьезно отозвался он. – Но это же сидеть и не двигаться…
– Я могу тебя связать так же, как ты меня, – ляпнула.
– Я не владею мужской техникой шибари.
– Откуда вообще такое умение? – поинтересовалась я, когда мы вышли на улицу.
Стемнело. Воздух пах сыростью и осенью, но дышать было легко.
– У меня была долгая и пустая жизнь, – улыбался он невесело, поглядывая на меня.
– Когда ты начнешь отвечать на вопросы, Тахир?
– Я искал острых ощущений, – нехотя повиновался он. – Недолго. Вышел из этого опыта вот с такими навыками.
– Применяешь их?
– Ну как видишь.
– Почему ты это сделал сегодня со мной?
– А ты как думаешь?
– Не знаю, – отвернулась я.
Раньше эту часть парка я проходила, казалось, за полчаса. Сейчас даже не поняла, как мы оказались на развилке. А Тахир неожиданно предложил руку и повел в сторону узкой плохо освещенной тропы.
– Ну а чувствуешь что?
– Хотелось запинать тебя.
– Но не запинала же.
– Сил не осталось.
– И на что ты их потратила?
– На эмоции. Много всяких эмоций и воспоминаний.
– Хорошо…
– Уверен? Кажется, нам не пошло на пользу.
– Но ты же идешь со мной за руку в какую-то темень. Вряд ли планируешь ногами запинать. А если вдруг да, то забери хотя бы вино у двери.
Я прыснула:
– Ага, так ты мне и дашь себя запинать!
– Я же не знаю твоих возможностей. Ты их как-то вяло демонстрируешь, но, уверен, еще удивишь.
– Мне кажется, ты все время смеешься над моими глупостями! – улыбнулась я шире.
– Нет, мне в последнее время не смешно.
– Но все же. Я для тебя ребенок.
– Нет, ты для меня – моя женщина. А еще ты почему-то думаешь, что тебя никто не воспринимает всерьез. Скажи мне – почему?
Я закусила губу, чувствуя, как взмокли пальцы в его ладони.
– За меня всегда все решали.
– Ты просто позволяла.
– Я просто всегда знала, что одна. И что кто угодно может сорвать с меня одежду и избить. Поэтому да, старалась пристроить свою задницу поближе к тому, кто обещал защитить.
– Тот твой спонсор, который продавал картины, предлагал защиту?
– Деньги, защиту, – пожала я плечами. – Меня все устраивало до определенного момента.
– Не хочешь рассказать мне, кто он?
Я только засопела напряженно, раздумывая. Если расскажу, с Тахира станется узнать обо мне все. Но если не расскажу, то он не будет знать, что в большой опасности вместе со мной.
– Иосиф Вальдман, – тихо произнесла, склоняясь к оборотню. – У него сеть автосалонов, но это все просто прикрытие другого бизнеса.
– Какого? – повернулся ко мне Тахир, подтаскивая к себе так, что я влипла в его грудь.
– Я не знаю точно.
Тахир прищурился недобро, но давить не стал:
– Ладно, разберемся.
– Я боюсь, что ты со мной в опасности.
– Ты сколько от него скрывалась? – не слушал меня он.
– Два месяца.
– А почему думаешь, что он все еще тебя ищет?
– Он сказал, что я никуда от него не денусь, – нехотя призналась.
– Понятно.
Тахир снова взял меня за руку и повел обратно.
– Что думаешь? – не выдержала я, когда впереди показалось здание клиники.
– Надо будет разнюхать.
– Может, не надо?
– А как?
– Свалить. Мне.
Он остановился, тяжело сглатывая, и повернулся ко мне:
– А мне что делать?
– Я не хочу, чтобы тебя у меня забрали, – серьезно посмотрела я в его глаза. – Лучше подальше от тебя, но знать, что тебе ничего не грозит.
– А теперь слушай меня, заинька моя, – хищно усмехнулся он. – Я теперь тут главный. Альфа-самец все же, не хухры-мухры… – Я прыснула смехом, но быстро пожухла под его серьезным взглядом. Шутки кончились. – Марина, бегать – не вариант. Я понимаю, что не всех на свете я сильнее, но сбежать – последнее дело. Тем более этому типу теперь путь к тебе заказан – ты больше не принадлежишь миру людей. Он, конечно, может попытаться испортить нам жизнь, но кончится это плохо. Для него. Волки очень злопамятны. Нас много, и своих самок людям никто не отдает.
– Ты его не знаешь, – с сомнением покачала я головой. То, сколько раз Тахир меня присвоил в этих нескольких предложениях, пустило глупое сердце в попрыгушки, и мне стоило усилий продолжить: – Ему плевать на запреты.
– А ты не знаешь меня, – спокойно возразил он. – Почему ты считаешь меня таким ненадежным?
– Ты один. – Я вдруг поддалась порыву и притянула его к себе за края куртки. – И тебе и так плохо.
А потом получилось само собой – он поддался, а я не привыкла тормозить на обгоне. И наши губы встретились. Тахир впервые не отобрал у меня инициативу, позволяя мне его целовать как умею и как хочу. Естественно, у меня ничего впечатляющего не выходило. Разве что он прикрыл глаза и тяжело сглотнул, будто я играла с огнем, а этот «огонь» терпел и не вгрызался голодно в доступную плоть.
– Прости, – отпрянула я смущенно.
– Прости? – прохрипел он недоуменно. – Ты серьезно?
– Ну, я не умею ничего, даже поцеловать тебя не могу.
– А как бы это выглядело, если бы ты смогла? – недобро щурился он.
– Не знаю, – загоняла я себя снова в шелковые петли, не иначе. – С огнем?
– Ну, подпали меня в следующий раз, – недовольно заметил он и, снова взяв за руку, повел к корпусу.
– Мне стыдно, что я не умею ничего, – возмутилась я. – Что непонятного?
– А почему ты думаешь, что только тебе доступно умение чувствовать? Думаешь, мне правда важно, как ты целуешься?
– Мне важно. Я бы хотела что-то дать тебе взамен.
– Нет, умение целоваться не подходит, – глянул он на меня удивленно.
– А что бы ты хотел?
– Чтобы ты жила со мной. – Тахир замедлил шаг, и показалось, что мы замерли вообще, хоть это было не так. – Спала каждую ночь в моей постели, сидела по утрам у меня в кухне, и мы бы просто обсуждали планы на день, месяц, год, как обычные люди.
– Звучит серьезно, – тихо вздохнула я, неосознанно сбегая взглядом в другую сторону. В груди неприятно заныло, когда в поле зрения попал высокий забор. – Но довольно привлекательно. Лучше, чем это заключение.
Тахир сжал мою руку крепче:
– Это ненадолго, – пообещал.
– Как только отпустят, я сразу же к тебе? – поинтересовалась осторожно.
– Да, – кивнул он, коротко взглянув на меня.
– Тахир, а если мы не подойдем друг другу? – На его вопросительный взгляд я продолжила. – Вдруг тебя будет бесить, что я – бытовая катастрофа? Я ни готовить не умею, ни хозяйство вести…
Он усмехнулся в своей манере:
– Ну-ну.
– Ну что? Оборотней не бесят грязные чашки по всему дому?
– Бесят, конечно, но все решаемо. Только если будешь мне назло выделываться – буду воспитывать.
– Снова связывать? – тихо предположила я.
– Нет. Оставлю одну чашку.
– Подло, – усмехнулась.
Но представлять эту бытовую возню стало неожиданно приятно. Для меня все эти фантазии означали конец бегству, страхам, нужде и угрозам. Это ведь… шанс начать какую-то другую жизнь?
– А где твой дом, кстати?
– У меня два дом. В Москве квартира, другой за городом. – Голос Тахира потеплел.
Мы вошли в холл и направились к лифту.
– А я чем буду заниматься?
– А чем хочешь?
– Не знаю.
– А почему не рисовать?
– Да это ерунда все, – отмахнулась я.
– Почему? – подобрался он. – Ты же говоришь, твои работы хорошо продавались.
– Мне тоже так казалось, – пожала я плечами. – Но Иосиф как-то сказал, что платил мне из своих денег, взращивая талантливого репликатора. А картины мои на самом деле никому не нужны.
И я сказала почти правду. По крайней мере, чувства мои не были поддельными. Иосиф был прекрасным знатоком человеческих слабостей. Меня как творческую личность он просто раздавил. Я три месяца не прикасалась к краскам. Черкала только время от времени в скетчбуке и все.
– Почему ты ему поверила? – спросил Тахир.
Я подняла на него взгляд, стоя напротив в просторной кабинке лифта.
– Не знаю. Мне казалось, что это правда.
Тахир только стиснул зубы и отвел взгляд.
Глава 6
До номера мы дошли молча. Он подхватил пакет с вином и пропустил меня в темную комнату. Когда за ним хлопнула дверь, я изобразила бурную деятельность – прошлепала в гостиную и взялась листать меню из ресторана. Тахир был привычно на своей волне – извлекал из пакета вино, а сам думал о чем-то, стискивая зубы. И мне это не нравилось. Мы заказали ужин, и я устроилась на диване, поджав под себя ноги, по сути забиваясь в уголок.
– Можно? – подцепил Тахир мой скетчбук с подоконника.
– Можно.
– А у тебя есть фотографии твоих картин? – принялся он листать тетрадь.
Я закусила губу от волнения. Вся тетрадь была изрисована им.
– Нескольких. Вальдман следил, чтобы я не оставляла себе фото, его служба перетряхивала мобильный после сдачи каждой работы, но я все равно умудрилась отправить несколько себе на почту и запрятать.
– Покажешь?
– Ладно, – пожала я плечами и вытащила мобильный из кармана штанов.
Ужин уже принесли, когда я показывала Тахиру последнюю картину. Он разглядывал внимательно каждую, будто что-то в этом понимал. Хотя после сегодняшнего дня я уже ни в чем не буду уверена на его счет.
– Можно переслать их себе?
– Зачем? – поежилась я.
– Буду разматывать, – объяснил он. – Куда он их дел, так ли ты никому не интересна… Ну и вообще – угрозы надо изучать. Если тебе есть что мне еще рассказать – я бы послушал.
– Давай тогда ты расскажешь о своей жизни, – принялась торговаться я, завороженно глядя, как он изящно открывает бутылку. – О жене, об этом связывании…
– Это сильно разные темы, – усмехнулся он, передавая мне бокал с вином. Белое.
– Ну, тогда сначала про жизнь и жену. – И я сделала большой глоток. – Вкусно.
– Бери тарелку, накладывай себе еду, – мрачно приказал он.
– Ладно, не рычи, – совсем расслабилась я.
Вино немного ударило по ногам, и они задрожали. Давно я не пила алкоголь… Но с задачей справилась, и вскоре мы расселись за столом.
– Рассказывай, – приказал он, устремляя на меня взгляд.
– Э нет. Сначала ты. А то я потом напьюсь…
– И не сможешь говорить, – закончил он, скалясь.
– Ладно, я не буду напиваться. Тем более не умею. – И я взялась за вилку.
– Я не хочу, Марина, – серьезно посмотрел на меня Тахир. – Я уже говорил.
– Тогда и я не хочу.
– От моей истории жизни не зависит твоя безопасность, – серьезно возразил он. – Как ты связалась с Вальдманом?
– А ты его знаешь? – насторожилась я.
– Еще нет.
– Послушай, мы в первый раз с тобой ужинаем. Добавить свечей – и получится романтическое свидание. А ты меня допрашиваешь.
Все же улыбка у него была ну очень притягательная и расслабляющая.
– Ладно, – неожиданно сдался он.
– А как это – превращаться в волка? – быстро нашла я новую тему.
– Как дышать.
– А есть еще какие-то особенности, кроме того, что… ты не можешь встречаться с женщиной как человек?
– Я могу встречаться с женщиной как человек. Только если эта женщина не пытается притворяться проституткой и не набалтывает на высшую меру наказания себе.
– С тобой невозможно разговаривать, – восхищенно констатировала я. – Тебе со мной скучно? Я будто все время что-то не то говорю.
– Это и есть очередная особенность, – ничуть не смутился он. – Я слушаю не только твой голос. Мне важен запах, скорость дыхания, сердцебиения…
– Ищешь ложь, – разочарованно констатировала я.
– Ищу тебя. Мне важно, где ты настоящая. Жизнь научила тебя скрывать от людей абсолютно все. Но мне важно развернуть тебя из этой мишуры и почувствовать, как на самом деле ты себя сейчас чувствуешь.
Я отложила вилку и откинулась на спинку стула, хмурясь. Тахир сидел напротив. Спокойный, расслабленный… Он вообще не напрягается на мой счет. Он обыгрывает меня задолго до того, как я делаю ход.
– С тобой сложно.
– С тобой тоже, – парировал он.
Я уже готова была разразиться ругательствами, когда он скопировал мою позу:
– Прости. Я правда не знаю, как себя с тобой вести. Чувствую себя стариком…
– Ты не старик, – недовольно заметила я. – Когда ты будешь мне позировать, чтобы я хоть какую-то сатисфакцию получила?
Он рассмеялся:
– Когда скажешь…
– После ужина, – постановила я.
– Ладно, – покладисто согласился, и между нами перестало искрить от напряжения.
Мы спокойно доели, обсуждая институт, в котором оказались оба. Тахир рассказывал, как еще тридцать лет назад им не хватало исследований и знаний в области психологии. Оборотни страдали от последствий неудачных браков, популяция вырождалась. Но сейчас все изменилось. Все больше оборотней стремились к здоровым человеческим отношениям, проходили терапию, налаживали человеческую жизнь…
Удивительно, как они скрывались в человеческом мире. Законы их жестоки, и именно благодаря им сожительство было возможным. Но в городах оборотней мало – не любят они суету, шум… и пробки.
– Правда? – смеялась я. – Пробки?
Второй бокал опустел незаметно.
– Правда, – улыбался Тахир. – Выводят из себя надежно и надолго. У нас случай на смене был. Приехали на вызов, а служба спасения людей уже увезла «собаку» из непонятно как опустевшей посреди дороги машины. Никто не видел человека. А «человек» оказался начальником одного из центральных участков по расследованию особо тяжких преступлений. Как он смотрел из клетки, когда мы его забирать пришли…
Я слушала с широко открытыми глазами.
– А если оборотень – таксист? – рассмеялась я.
– Оборотня – на смертную казнь, человека – на ликвидацию, – вдруг оборвал веселье Тахир.
– Так хорошо сидели… – закатила я глаза. – Чай будешь?
– Буду, – глянул на меня исподлобья Тахир. – Только порисовать сегодня не получится.
– Ты обещал, – поднялась я и, пошатываясь, направилась к чайнику.
– Ты обещала быть моей.
Не пойми как оказался он позади и впечатал меня в столешницу. Сердце сразу ухнуло сначала в живот, потом взвилось в горло, когда горячие мужские руки скользнули по моему телу под джемпер. Я уперлась ладонями в стол, раскрывая широко глаза. Хотелось попросить, чтобы был нежным, чтобы не топил меня в своем желании или хотя бы дал вздохнуть…
Но до этого было далеко. В его дыхании слышалась обреченность – слишком напряженно, зло выдыхал мне в затылок.
– Зайчик, прости… – прохрипел и дернул с меня кофту.
Как он сгреб волосы в кулак и прижался губами к чувствительному шраму на шее, я даже не успела понять. Тахир снова будто сбросил с высоты, не обещая поймать. Его укус пустил кипяток по венам, а стоило ему запустить ладонь мне в трусы, подогнулись ноги. Реальность уплывала, оставляя меня слепой и глухой. Все, что я могла – это дышать и чувствовать, чувствовать, чувствовать… Кожа, казалось, горела, бросило в пот, в горле пересохло. Мне снова хотелось кричать его имя, но я ничего не могла.
Ни черта мне не помогло вино. Я протрезвела сразу же, как он довел меня до разрядки и усадил на столешницу. Его взгляд, кажется, мог довести до второго оргазма сразу же. Я и дышать перестала, когда он подтянул меня под бедра ближе к краю и медленно насадил на член. И в миг что-то скрутилось в венах, забило окончательно голову чем-то чуждым.
Я сжала ноги на бедрах Тахира и рванула с него рубашку, а под глухой стук оторванных пуговиц вцепилась ногтями в его плечи. Не собиралась его щадить, как и он меня. Металлическая пряжка его ремня обжигала холодом задницу и подстегивала двигаться Тахиру навстречу.
Из его груди рвалось бархатное рычание, тугие мышцы живота вздрагивали под пальцами, а меня рвало на части от противоречивых эмоций. Я больше не сдавалась его напору. Я брала его… и тут же одергивала пальцы, ненадолго приходя в себя. Обнаружить себя в сильных руках такого дикого мужчины страшно. Но страх длился недолго, и я снова будто теряла рассудок, выгибаясь, царапаясь и кусаясь, разгоняя его и свое желание.
Вскоре я осознала, что меня прежней будто не стало. Я падала в омут очередной разрядки, таяла и бежала ручьями, разливаясь от слабости в руках Тахира. Но несколько минут спустя он снова собирал меня по каплям и заставлял отвечать ему со всей страстью. Этот мужчина был чистым вожделением. Взрослый, опытный, уверенный в себе… и сходивший с ума от желания. Как я могла попасть в эпицентр его одержимости? Это все казалось безумием, но мне нравилось чувствовать себя другой.
Когда прохладный воздух из окна взбежал по мокрой спине и немного проветрил мозги, я обнаружила себя в спальне на кровати. Тахир не остался в долгу, оставив на мне немало воспаленных следов, и теперь они приятно остывали под лаской сквозняка. Я лежала на животе, и Тахир все еще был во мне.
– Теперь можешь порисовать, – хрипло усмехнулся он мне в макушку.
– Проснешься с несмываемыми усами, – обессилено прошептала я.
– Ну кто же рассказывает о злых умыслах заранее? – рассмеялся он тихо.
– Умысел вполне себе веселый, – неслышно возразила я и, кажется, сразу уснула.
* * *
Все впервые было похожим на то, о чем можно начинать мечтать…
Нет, для меня все просто нереально хорошо. Я и ожидать такого завершения дня не мог. Но что говорить… Марина правильно все почувствовала – зверюга моя ее загоняла, охотилась с наслаждением и бросилась при первом удобном моменте.
– Сволочь… – прошептал я укоризненно в потолок, когда Марина сладко засопела под боком.
«Сволочь» покинул поле боя с самодовольным оскалом, мол, смотри и учись. Ну, тут зверю только «спасибо» сказать. Привел меня в сытое и вменяемое состояние, и вроде бы даже без потерь… Хотя это я узнаю, когда Марина проснется. Но то, как она отвечала сегодня и… черт… как она исцарапала мне всю спину! В общем, все это было очень хорошо.
Но хорошего понемногу, привыкать рано.
Я осторожно вылез из кровати, оделся и, выйдя из номера, закрыл его на ключ. Осмотрел коридор – камеры включены. Отлично. Через пять минут уже на улице я вытащил сигарету, закурил и не спеша отправился к проходной. Охрана кивнула мне и пропустила без лишних слов. Я же достал мобильный для вида, приложил к уху и непринужденно направился вдоль дороги.
Прохладно, хорошо… но шумно. Мда, не лес с его шелестящей тишиной. И это снова покоробило несоответствием ожиданий. Дерьмово. Я спариваюсь со своей самкой в строго отведенном месте под камерами. И не только.
Меня интересовала машина, одна среди немногих оставшихся после окончания рабочего дня. Проверить камеры у меня полномочий не было. Значит, придется действовать по интуиции.
Номер машины и модель уже ушла в обработку базы данных. Но этого было недостаточно. Этот умелец встал аккурат в мертвой зона камер наблюдения. Обдумывая варианты, как бы изящнее вытащить этот «хвост» на свет и не дать ему уйти, я не придумал ничего лучше, чем резко шагнуть на дорогу перед его капотом, делая вид, что планирую перейти на другую сторону, а уже через секунду наставить на водителя пушку.
Он хорошо видел меня, а я видел его. Самым правильным для человека было бы попытаться хоть что-то сделать. Упасть на сиденье и вытащить пушку в ответ. Этот же медленно поднял руки… и виновато пожал плечами. А когда я опустил пистолет, щелкнул замками. Я разочаровано вздохнул и прошел к пассажирскому сиденью.
– Здрасьте, Тахир Муратович, – смущенно поприветствовал меня водитель.
– Прекрасно, – проворчал я, убирая пистолет в кобуру. – От Демьяна?
– Угу, – понурился тот.
– Ты из моего отдела, – прищурился я на его профиль.
Тот достал удостоверение и раскрыл перед моим лицом:
– Поэтому и стыдно, но приказ, сами понимаете.
Геннадий Плоткин. Ну точно – свой.
– Цинично…
– Очень похоже на то, – скис он.
– Ну и что разнюхал?
– Да ничего. Отчитываюсь, когда вы приходите и когда уходите, – цедил тот пришибленно.
– Ну, сегодняшние посиделки в твоей тачке опустим.
– Опустим, – кивнул тот.
– Ты мне скажи, не видел тут перекрестную слежку? Не замечал ничего?
Мои следаки опытные, приученные «простреливать» все, что кажется хоть немного подозрительным.
– Есть у меня наблюдения, конечно. Хотите, сдам все.
– Хочу. Но, может, что-то скажешь сразу?
– Объект «два-два-ноль» в отчете и на записи. Имеет пропуск на территорию, но никогда не заходит внутрь. Кому-то звонит, курит на крыльце, потом уходит…
– Не очень, – нахмурился я.
– Приезжает на такой машине, что второй такой я во всей Москве не нашел.
– Тем более. Кто будет светить редкую тачку?
– Тот, кому вообще на всех плевать. И вы учили, что это один из способов спрятаться.
Либо отвести взгляд.
– Ладно, – кивнул я. – Проверю. Что еще?
– Есть пара машин. Паркуются, уходят, приходят, снова уходят… может, периметр проверяют…
– Это интереснее.
Гена выдал мне номера объектов и напряженно вздохнул:
– Хотите, я могу вам отчитываться.
– Хочу. Ты-то не под слежкой?
– Нет, проверился у Марка в отделе.
Это отделение у нас занималось техническими вопросами слежки. Эти умельцы любые жучки повесят и вытащат как нечего делать.
– Молодец. Номер мой есть?
– Есть.
– Свой кинь. Личный.
– Естественно, – хмыкнул Гена. – Буду присматриваться тщательнее.
– Спасибо. Я прикрою.
– Доброй ночи, Тахир Муратович, – кивнул тот.
– И тебе.
Мы пожали руки, и я вышел из машины.
Неожиданно вышло. Зачем Демьяну за мной следить? Хотя на его месте я бы тоже устроил слежку. Новоиспеченный заместитель с личными проблемами – та еще заноза в заднице. Но мне все это не нравилось. Я не рвался в его замы.
Неожиданный звонок мобильного не понравился тем более. Звонили с неизвестного номера, но такой код мне был хорошо знаком и, как правило, не сулил благих вестей. Да и в полночь могли звонить мало откуда…
– Сбруев, – хмуро возвестил я в трубку.
– Серый Артур Довлатович, – удивила трубка сухим надтреснутым голосом.
Вот уж кого не ожидал лично по мою душу.
Артур Довлатович Серый – один из высших ведьмаков, пылившихся в нижних ярусах ведомства. И как ему отказать в разговоре?
Это ведь то, о чем предупреждал Демьян. Но последний мне не очень близок, да и в дружеских мотивах я теперь ой как сомневался.
– Тахир? – устал он ждать, пока я решу, что говорить. – Не надо…
– Что?
– Врать мне.
– Ладно, – усмехнулся я и полез за сигаретой.
– Я восхищен вами.
– И как это отметится в моем личном деле?
– Я просил только не врать мне, да? Давай попрошу еще и не борзеть.
– Не могу обещать, – затянулся я.
Он усмехнулся в трубке.
– Приезжай. Есть разговор.
– Не могу сейчас.
– Ну тогда как сможешь.
– Хорошо.
– Доброй ночи.
– Взаимно.
Когда в трубке послышались гудки, я осторожно отбил звонок. Вот что это было? Мобильный не нагрелся, значит, ничего мне в него не завернули типа проклятья или, на худой конец, поноса. Нет, Довлатыч, конечно, так не опускается, но зачем ему со мной говорить?
Докурив, я поморщился от мысли, что надо бросать курить. Ладно, раньше я отбивал себе нюх, чтобы было легче с Мариной. Но сейчас этот табачный флер тащить ей в постель ни к чему. Да и… что? Надо за шмотками домой смотаться? Пожалуй… Марина порвала на мне рубашку. Сейчас? Бросать не хочу… Да и вообще, бесило, что ее тут держат. Меня уже тошнило от этих стен. Не представлял, каково Марине.
Решив все же отнести свой деятельный зад в кровать, я вернулся в нашу комнату… и понял, что красться не имеет смысла. Марина сидела на широком подоконнике и держала в пальцах чашку с чаем… и булочкой.
– Тебе так нравятся булочки? – направился к ней, настороженно вглядываясь в ее силуэт на фоне окна.
– Я тут поняла, что мне мало что есть вспомнить из детства хорошего, – вздохнула она, расслаблено откидываясь спиной на откос. – Булочки были такими же. И чай с сахаром.
– Прости, я курил, – подошел к ней вплотную и заглянул в глаза.
– Я уже и не представляю тебя без запаха сигарет. Он приятный…
– Приятный?
Я положил ей ладонь на шею и притянул к себе, зарываясь носом в макушку.
– Да. Очень приятный.
– Я собирался бросить…
– Бросай, конечно. Это вредно.
И ни одного вопроса о том, где меня носило.
– Я заметил слежку внизу. – Она отпрянула, тревожно взглянув в мои глаза, и я поспешил объяснить: – Оказалось, это мои.
Думал, что успокоил ее.
– Твою мать, Тахир! – вскричала она. – Ты пошел один кого-то разоблачать?!
– Водитель был один.
– Да плевать! Зачем ты так рискуешь?! Вальдман мог тебя просто отвлечь! А сам бы из-за угла пристрелил!
– Марин… – начал я сурово, но уголки губ сами тянулись в стороны.
И с лап это не сошло.
– Смешно тебе?! – взвилась она, стукая чашкой по подоконнику.
– Нет. Просто очень трогательно, как ты обо мне переживаешь, – успел вставить я прежде, чем она набрала в легкие воздуха.
– Это будет бесполезно! – не стала она тратить зря их объем. – Если ты будешь напрашиваться на пулю, ты ее получишь! Я знаю, как они работают!
– Ну так расскажи мне, – мягко ввернул я.
Она поджала губы, качая головой.
– Там все очень страшно, Тахир! – не на шутку разошлась Марина. – Если они меня нашли, никакая охрана не поможет! А я слишком много знаю, чтобы дать мне уйти живой.
– Что ты знаешь? – забылся я.
– Что он… – начала она, но осеклась. – Ведет мошеннический бизнес!
– Ты же только картины для него рисовала…
– У меня есть уши.
– Картины тебе не давали фотографировать, но трепались при тебе? – скептически уточнил я. Марина зло засопела и попыталась оттолкнуть меня, но я не позволил, вжимая ее в окно. – Говори, – приказал.
– Нет, – вздернула она подбородок. – Так ты будешь в большей опасности.
– Наркотиками торгует? – не сдавался я. И ее взгляд сказал мне все. Но не до конца. Что-то было во всем этом не так. – Ты… что? Какую роль играла в этом?
Марина поникла и будто потеряла интерес к беседе. Я не угадал.
– Держись подальше, пожалуйста, – ее голос прозвучал бесцветно.
– Как я тогда смогу тебя защитить?
– Ты не полезешь туда, не нарисуешься у него на переднем плане…
– Нарисуюсь, – улыбнулся я грустно и подхватил на руки, – я же не отдам тебя, помнишь?
– И у меня снова никого не будет, – обняла она меня за шею.
Зашелестел дождь за окном, наполняя нашу тишину загадочным шепотом. Я уложил Марину в кровать, залез следом и прижал ее к себе.
– Я буду всегда, – пообещал тихо, уткнувшись губами ей в висок.
