Анна Вик
Загадка Троянской войны
Спросонья Одиссей не понял, был ли это женский или мужской голос. Но затем, слегка опустив взгляд, увидел перед собой тонкое запястье с длинными пальцами, на которых были надеты три перстня в виде каких-то животных. Это была рука даже скорее не женщины, но девочки или девушки.
– Ты один здесь? – осведомилась незнакомка уже чуть громче.
Ее правая свободная рука (по-видимому, она была левшой) начала ощупывать его одежды. Когда она наклонилась, чтобы обыскать юношу, то Одиссей успел на мгновенье заметить уже недетскую, довольно развитую женскую грудь. Лица не было видно, но отчего-то он догадывался, что оно должно было быть достаточно миловидным.
При себе у Одиссея был небольшой кожный кошелек с несколькими серебряными и золотыми монетами, а также семейный кинжал, который по отцовской линии передавался из поколения в поколение. С него можно было довольно много выручить, если знать, к какому покупателю обратиться.
Одиссей сначала хотел помотать головой, но затем вспомнил, что его обещали убить при малейшем движении.
– Нет, – смог выдохнуть он. – Я здесь на охоте с другими мужчинами.
Говорить с приставленным лезвием к горлу было очень тяжело морально и физически. По его лбу начала стекать капля пота.
– Где же они все тогда? – с недоверием спросила девушка. Теперь он уже мог сказать наверняка.
– Они недалеко отсюда. Я отошел от остальных, чтобы отдохнуть.
– А ты знаешь, как опасен отдых в краю, где водятся дикие звери, вдали от друзей? – в голосе незнакомки слышались нотки презрения. Кинжал, однако, на мизерное расстояние отдалился от его глотки.
– Теперь знаю, – пробормотал Одиссей в ответ. – Если ты оставишь меня в покое и заберешь клинок, то, обещаю, тебя не будут преследовать.
Жизнь стала вдруг ему дорога, как никогда прежде. И, как ни стыдно было признаться, он был даже готов молить ее о пощаде.
– А как я узнаю, что ты не врешь?
– Я сделаю что угодно! – с мольбой в голосе воскликнул юноша. – Я поклянусь всеми богами, что никто не узнает о нашей встрече!
– Что угодно, говоришь?.. – вдруг хватка девушки ослабла. Она отстранилась, однако оружие не опустила. Теперь у нее была относительно двойная вооруженность, и этого, видимо, хватило ей для ощущения собственной безопасности.
Одиссей, приподнявшись на локтях, с опаской повернул сначала голову, а затем и все тело к своей захватчице. Опираясь на руки, он сел на корточки прямо напротив нее. И в ту же секунду все его существо словно пронзили тысячи молний Зевса. Он застыл, пораженный тем созданием, что видел впервые в своей жизни.
Да, это была действительно девушка, но таким было лишь ее тело. Лик же у нее был скорее, как у богини. За свои немногие года Одиссей никогда не видел таких идеальных черт лица. Брови были такими густыми и темными, и притом аккуратными, что казались вычерчены углем. Глаза, ярко-голубые, большие, сверкали жизненным огнем и были преисполнены силы и мудрости. Тонкий нос с небольшой горбинкой словно только подчеркивал твердость характера, а алые, хотя и неполные губы, придавали всему образу только легкую загадочность. Едва Одиссей их увидел, ему захотелось прикоснуться к ним своими, потому что сама девушка и ее лицо показались юноше чем-то неземным, прекрасным настолько, что только дитя Олимпа было способно выглядеть так.
В ту же секунду он осекся, ведь незнакомка наверняка была смертная, и потому ударила бы без колебаний его одним из своих кинжалов, только юноша предпринял бы попытку потянуться к ней. Его уста открывались и закрывались, он пытался выдать хоть что-то, но слова отказывались отыскиваться в голове и выстраиваться в предложения.
– Посидим? – усмехнулась богиня. Затем она встала в полный рост, и Одиссей невольно последовал ее примеру.
Он оказался слегка выше ее, но ненамного. Для женщины она все еще была достаточно высокой. Особенно длинными казались ее ноги, которые были наполовину обнажены из-за ее чересчур короткого платья, которое, по-видимому, она сама обрезала для удобства передвижения. Искусная драпировка была всюду нарушена, но отчего-то неопрятность и странность ее наряда не придавала телу худший вид. Она была тонкой, хотя и мускулистой, округлой в нужных местах. Кожа у нее была оливкового, благородного оттенка, а от самой девушки исходил едва уловимый цветочный аромат. Вообще, если не брать во внимание эту легкую небрежность в одежде и растрепанные золотые волосы, которые доходили ей до талии, она казалась происходившей из какой-нибудь царской или зажиточной семьи. От незнакомки веяло благородством, а такое, как известно, ничем скрыть невозможно.
– Кто ты? – только и смог выдавить из себя Одиссей, набравшись смелости. – Нимфа? Дочь царя Дельф? Артемида, вышедшая на охоту в людском обличье?
– О, хотела бы я оказаться хоть одной из тех, кем ты меня назвал! – рассмеялась вдруг девушка. Голубые глаза искренне улыбались, хотя и в них по-прежнему чувствовалось недоверие.
– Но ведь ты из Дельф, верно? Других городов по близости нет. И у моего деда ты не прислуживаешь, иначе я бы точно запомнил…
– Так ты – тот самый внук Автолика, Одиссей? – она нахмурилась.
Юноша лишь кивнул в ответ.
– Из-за тебя все Дельфы были в таком переполохе! Автолик лично приезжал делать распоряжения, а с ним шутки плохи… Но да ладно, раз уж теперь тебе известно мое имя, то пришла пора раскрыть мое. Меня зовут Елена, и я должна была посвятить свою жизнь Дельфийскому Оракулу. Мне оставалось несколько дней до начала служения Аполлону.
– Елена… – прошептал завороженно Одиссей, продолжая любоваться девушкой. – Но что ты делаешь одна, в лесу? И почему будущая пифия грабит заблудших охотников?
– Потому что пифия7, – вдруг едва зародившееся дружелюбие в ее голосе сменилось жесткостью. – Это не я. Я – Елена, и мое имя станет известно не благодаря какой-то службе в храме. Оно станет известно благодаря каким-то более достойным деяниям. Поэтому я и покинула Дельфы, сбежала.
– Но как же так? – непонимающе спросил Одиссей. – Ведь быть жрицей Аполлона, предсказательницей – очень почетно. Наверняка твои родители многое сделали, чтобы раскрыть дар твоего прорицания…
– Мои родители лишили меня нормального детства! – с гневом воскликнула Елена, в глазах которой теперь вовсю сверкали настоящие молнии, те самые, что пронзили Одиссея при первом взгляде на нее. – Они попросту растили меня, как скот, предназначенный для цели. Мне никогда не давали возможность самой сделать выбор.
– Но ведь у женщин никогда не было такой возможности, – пожал плечами в ответ юноша, искренне не понимая, в чем причина ее ярости. – Они либо растут, готовясь к будущему замужеству, либо к службе в храме, как в твоем случае. И, не восприми как оскорбление, но мне кажется, что уж лучше быть жрицей, чем просто чьей-то женой.
– Неужели тебе не встречались те, кто бы хотел стать кем-то большим? – Елена удивленно приподняла одну бровь.
– Нет…
Но едва Одиссей начал собираться с мыслями, чтобы дать должный ответ, его прервал раскат грома. Причем такой сильный, что и девушка, и он сам одновременно вздрогнули. Несколько мгновений спустя мелкими горошинами заморосил дождь. Одиссей поднял голову, и увидел, что все небо было сплошь затянуто темно-серыми облаками, предвестниками долгой непогоды. И куда же делось то испепеляющее солнце, та жара, от которой его так клонило в сон утром?
– Это все из-за меня, из-за меня, – пробормотала Елена, снова сведя брови вместе. – Я разгневала Зевса.
– Почему?
– Потому что я ограбила тебя. Боги всегда карали меня за подобное, именно за грабеж. Когда я, побеждая в схватке, могла кого-то покалечить или даже убить, наказания не было, потому что бой был честным, да и сражалась я за свою жизнь. А ты спал, ты был безоружен…
– Но в дожде нет ничего страшного, – удивился Одиссей ее перемене настроения.
– Да, для тебя. А для меня и моей дальней дороги это предзнаменование беды. Я должна искупить свою вину. Пойдем, хотя бы я укрою тебя на время дождя и дам хлеба, что у меня остался в запасе.
Сказать, что юноша был искренне поражен ее внезапной добротой – ничего не сказать. Однако спорить он не стал, и просто последовал за ней в чащу леса. Почему-то Одиссей забыл об остальных охотниках, о том, что его, должно быть, давно потеряли. Предложение Елены, незнакомки, которая его минутами ранее ограбила и угрожала убить, показалось ему очень привлекательным.
По всей видимости, временным пристанищем девушки была небольшая пещера внутри скалы, причем вход в нее сам Одиссей, да и любой другой путник, ни за что бы не смог заметить, если бы ему не показали. В небольшое расстояние между камнями едва ли могло пройти за раз больше одного человека, а еще приходилось делать это на корточках, что было вдвойне неудобно. Однако внутри пещера оказалась достаточно просторной и приятной. Кроме небольших запасов провизии, скромной сумки, по-видимому, с пожитками Елены, в ней еще имелся очаг под небольшим окошком в самом дальнем краю.
– Будь моим гостем, – в голосе Елены снова пропало раздражение. Теперь она была скорее встревожена.
– И долго ты уже здесь обитаешь? – Одиссей ходил по кругу, осматривая причудливые горные породы в пещере. Девушка же в это время подошла к очагу и начала разводить огонь, подбросив в него несколько сухих веточек.
– Я здесь с сегодняшней ночи, – с тревогой ответила она. – Сбежала вчера перед заходом солнца, пока все старшие были на обряде жертвоприношения. По пути сюда мне встретилось несколько путников… Которые проявили определенный интерес к моему телу. Пришлось заставить их замолчать.
– Ты так легко говоришь о подобном, – Одиссей был поражен ее бесстрастностью и храбростью одновременно. – Я даже боялся отправиться на охоту, а ты уже сражалась и даже убивала людей… И где ты этому успела научиться?
– Они, к сожалению, были не первыми, кто пытался до меня домогаться, – Елена обернулась к юноше, с горечью посмотрев ему в глаза. – Мне повезло, что закон в предыдущие разы был на моей стороне. А защищаться меня научил инстинкт самовыживания. И наблюдения за мальчиками в гимнасиях8.
Одиссей даже не нашелся, что ответить на это. Он в миг почувствовал ее боль, но достойного утешения для Елены не мог придумать, у него не было подобного опыта. Поэтому он просто смотрел на ее лицо, освещенное теплым оранжевым светом, исходившем от небольшого очага, и поражался тому, как красота этого лица раскрывалась для него, какой многогранной он была. И чувство, овладевавшее им, словно цветок, лепесток за лепестком распускалось в его душе.
– Я понимаю, – когда молчание затянулось слишком долго, молвила Елена. – Что все сейчас только в моих руках. Поэтому я совсем не хочу гневить богов. Ты будешь что-нибудь из съестного? Есть хлеб, овечий сыр, немного масла…
– Поверь, если кому еда и понадобится в ближайшее время, так это точно не мне, – прервал ее Одиссей. Его чувство легкого голода однозначно не стоило того, чтобы Елена расставалась со своими небольшими запасами.
– Спасибо, – девушка посмотрела на него с благодарностью. – Правда, я даже не знаю, как и где я буду их пополнять. Поэтому сама растягиваю все, как могу.
– А куда именно ты направляешься, если не секрет? – спросил Одиссей, отведя взгляд на огонь. Ему нелегко это далось, но Елена уже начинала замечать его затянувшееся разглядывание.
– Поклянись всеми богами, что не расскажешь никому.
– Клянусь, – серьезно заявил юноша.
– Я на пути… В Спарту, – выдохнула Елена. – Да-да, я знаю, это звучит просто невероятно. Это закрытый полис, вход и выход только по рождению-смерти, но я очень хочу попытаться туда добраться. Потому что только там у женщины есть шанс прожить более-менее достойную жизнь9. У меня есть план, как там прижиться, если все-таки смогу попасть хотя бы в ее окрестности.
– И какой же он?
– А вот этого я уже сказать не могу, – Елена вздрогнула, будто к ней прикоснулся кто-то невидимый. – Я и так довольно много тебе сболтнула.
Какое-то время они молча сидели, украдкой изучая друг друга, боясь встретиться взглядами.
– А все-таки, почему ты резко решила меня отпустить? – решился спросить терзавший его последний час вопрос Одиссей. – Когда я сказал, что сделаю что угодно?
– Я скажу тебе это, когда будем прощаться. Осталось недолго, дождь уже стихает.
«Нет, только не это! Эта Елена… Она такая Прекрасная! Не хочу, чтобы она уходила никуда… Не хочу, чтобы ты уходила!» – воскликнул про себя юноша. Охота, которая казалась прежде для него такой долгожданной, потеряла теперь всякий интерес.
– Не переживай, – усмехнулась девушка, заметив его растерянность. – Если мне все удастся, то, возможно, мы еще успеем встретиться в этой жизни.
– Я не хочу…
– Дождь стих, – Елена подняла руку, прервав его. – У меня нет времени задерживаться более на этом месте. Пошли.
Она решительно встала, и, подняв с пола какую-то тряпку, бросила ее на огонь. Тот в мгновение ока потух, и в пещере стало непривычно темно. Через несколько секунд глаза Одиссея привыкли, и он увидел, как Елена складывает свои пожитки в небольшую тряпочную сумку. Вдруг, закончив, она подошла к нему и взяла его за руку. По телу Одиссея пробежали мурашки, ладонь от удивления расслабилась на мгновение, а затем он лишь сжал ее тонкую ручку в ответ.
– Выходим, – скомандовала Елена, сев на корточки. Выбираться из пещеры, держась за руки, было, конечно, очень неудобно, но Одиссей боялся даже пошевелить пальцем – так сильно ему хотелось не потерять прикосновение Прекрасной.
Наконец, они снова предстали друг перед другом при свете дня. После дождя приятно пахло, и Одиссей на мгновение отвлекся, чтобы набрать в легкие побольше такого воздуха.
– Что же, герой, помнишь о своем обещании? – серьезно спросила Елена, пронзительно посмотрев на него. Руку она все еще не выпускала из своей. – Что угодно, правильно? И боги это услышали.
– Услышали, – с опаской подтвердил Одиссей. По его спине теперь пробежал холодок. Он не понимал, к чему ведет Елена.
– А еще я хочу, чтобы они услышали мои просьбы. И они это сделают, если я принесу им жертву.
– Жертву? – нахмурился Одиссей. – Меня, что ли?!
– Нет, что ты… Будет достаточно капли твоей крови, пролитой ровно на этом месте. На этом камне я до нашей встречи стояла и молила их о благополучной дороге. А как известно, кровь героя…
– Я не буду проливать свою кровь! – решительно замотал головой Одиссей, выпустив ее руку от злости. – Ты меня и так чуть не убила часом ранее.
– Но ведь я не убила! – Елена начала злиться. – Ладно, раз ты такой герой, что не держишь свое слово….
– Да ты ненормальная! – вскричал пораженный юноша.
Однако, едва он успел закончить фразу, девушка неожиданно перешла в нападение. Движения Елены слились в одно – такой быстрой была ее атака. Перед тем, как он потерял сознание, Одиссей ощутил резкую боль в районе правого колена. В секунду в сознании его промелькнула мысль, что это, должно быть, кинжал девушки пронзил эту часть ноги. Лица Елены он уже не видел, но догадывался, что оно было ликующим.
Нашли его уже спустя какое-то время охотники во главе с Дионисием. Когда Одиссей очнулся, то почувствовал, что вся правая нога была словно охвачена огнем – такой глубокой была рана.
– Это что же, ты уже встретился с вепрем10? – воскликнул один из охотников, увидев ужасный порез, из которого все еще вытекала кровь.
Одиссей подумал, что разумнее было бы не рассказывать о девушке, а поддержать догадку охотника, поэтому лишь кивнул в ответ.
– Повезло, что остался жив! – воскликнул встревоженный Дионисий, моментально протрезвевший. – Нужно срочно отправляться обратно, к Автолику. Успеем добраться до заката.
Юноша не стал возражать. Елена, должно быть, уже несколько часов как пробиралась сквозь чащу леса в направлении к своей заветной Спарте. И она ранила его. Не только в ногу, но и в сердце. Ему не хотелось более веселиться и охотиться. Он желал, чтобы его оставили на какое-то время в покое. Как и любому молодому человеку, испытавшему первое любовное разочарование, ему нужно было теперь одиночество.
И продлилось оно долгие десять лет.
