Анна Мезенцева
Заложница, или Нижне-Волчанский синдром
Глава 12.
Поплутав среди складских лабиринтов, мы вошли в маленькую комнатенку, где, судя по обстановке, прежде обитал сторож. Я обвела рассеянным взглядом диван с вытертой обивкой, лоснящиеся обои, обклеенные плакатами с голыми бабами и рок-группами восьмидесятых. Возле дивана – стол, на нем чайник, пепельница, скопище грязных чашек и полупустая банка растворимого кофе.
– Лучше я, чем он, – зачем-то сказал Андрей, пропуская меня вперед и запирая дверь на щеколду. – Считай это последним дружеским жестом.
Я горько усмехнулась упоминанию дружбы в таком циничном контексте. Внезапно для себя задала далеко не самый важный вопрос:
– Зачем ты подарил мне гитару? Чтоб меня с ней похоронили, что ли?
Мой двуличный друг улыбнулся шутке.
– Не люблю оставаться должником. Даже в мелочах.
– А что за долг ты возвращал, когда отправил в мою спальню насильника?
– А это не долг, а часть договора, – пояснил Андрей. Он не спешил приступать к делу и, кажется, сам был не против поговорить. То ли боролся с остатками совести, то ли просто хотел лишний раз напомнить, как хитро он всех обвел вокруг пальца. – Я к тому времени узнал, что Стас на самом деле работает на Прилепченко. Твой брат преследовал двойной интерес: хотел избавиться от тебя, а заодно помочь своему нанимателю, свалив убийство на Глеба. Но я убедил и его, и Бориса, что гораздо выгоднее заполучить тебя живой. Ведь наш босс успел к тебе привязаться, у Ахиллеса появилась уязвимая пята. А племянник понадобился, чтобы не допустить союза с Агазатяном.
– Союз распался бы при любом исходе, – догадалась я. – Если бы он меня изнасиловал, Глеб стал бы мстить. Но ему не удалось, и теперь мстит Агазатян.
– Вот тут небольшая недоработка. В ходе новых переговоров Агазатян смог перешагнуть через голос крови и проявил мудрость. Он признал, что племянника наказали за дело. Но это уже не важно. А теперь делай, что я говорю…
Я словно попала в какой-то затянувшийся кошмар, где очень вежливый насильник с обаятельной улыбкой приказал лечь на старый диван, подстелив вместо простыни грязное покрывало. И так же, как это бывает во сне, я выполнила приказ, двигаясь медленно и заторможено, словно муха в густом киселе.
– Расслабься. И только не говори, что не думала об этом, когда утром залезла ко мне на кровать. Или когда мы лежали на матрасе в спортзале, помнишь? Жизнь подкидывает нам очень мало счастья, Саша. Так давай брать то, что можно взять. Забудь обо всем на полчаса.
И тут я с ужасом поняла, что он был прав. Я могла сколько угодно придумывать оправдание своему поведению, могла сто раз произнести слово «друг», но разве просто друг обращает внимание на полоску кожи под задравшейся футболкой? Помнит запах дезодоранта, любит прикасаться по поводу и без, прокручивает в голове танец в «Березке»?
Но как же Глеб? Неужели я все это время обманывала и его, и себя? Нет, я была точно уверена в своих чувствах к боссу. Так что же со мной происходит?
Я легла на диван и принялась наблюдать, как Андрей снимает новые часы на резиновом ремешке (старые утонули в реке) и кладет их на стол возле чайника. Достает изо рта комок жвачки, лепит его на засаленную клеенку в пятнах пролитого чая. Приближается, расстегивая ремень над встопорщившейся ширинкой. Смешно, но краем сознания я даже отметила, какой неудобный в караулке диван. Прям как мой, тоже норовит подпереть поясницу какой-то узкой выпуклой частью.
Не диван! Это не диван! Я постаралась успокоиться, чтобы не выдать охватившей меня дикой радости. Меня не обыскали – в спину упиралась цилиндрическая рукоятка электрошокера!
Спокойно. Андрей ловкий и быстрый, он знает, что от меня можно ждать сюрпризов и держит все под контролем. Будет только один шанс. Надо, чтобы он как следует отвлекся и перестал отслеживать, где находятся мои руки.
– Ты прав. Поцелуй меня. Чтобы было не так страшно…
Андрей неспеша подошел к дивану. Лег сверху, опираясь на согнутые в локтях руки. Наклонился к моему лицу, тихо прошептал:
– Не глупи, я сильнее.
Прикусил мочку уха, провел кончиком языка по щеке, оставив влажный след. Слегка сдавил зубами мою нижнюю губу, разжал сомкнутый рот. Я ответила на поцелуй. Его вкус был совсем другим – сладкая жвачка мешалась с горьким привкусом сигарет. На несколько секунд я забыла, что надо лишь притворяться. Опустила руку ему на шею, погладила выпирающий округлый позвонок, спустилась до лопаток. Андрей привстал, стянул футболку через голову и вернулся ко мне. Снова поцеловал. Я не хотела, но что-то в моем теле против воли отозвалось на ласки, внизу живота начало разливаться знакомое тепло. Вот только это не заставило меня отказаться от намеченного плана. Я бросила взгляд сквозь полуопущенные ресницы: глаза мужчины были закрыты. Осторожно переместила правую руку ближе к спине… Почувствовала его пальцы, ловкие и опытные, под футболкой – он умело расправился с нижним бельем и принялся мять обнаженную грудь. Осторожно вытащила шокер из-за пояса и подалась навстречу, застонав сквозь поцелуй.
– Не выйдет у нас с тобой следов изнасилования, да? – тихо рассмеялся Андрей, прервав поцелуй. А потом вдруг спросил с совсем другой интонацией, – Саша, хочешь в Абхазию?
Пора! Я нажала на кнопку и ткнула шокером в обнаженную спину. По телу мужчины пробежала конвульсия, зрачки закатились под веки. Андрей потерял сознание и свалился на пол.
Так, теперь пришло время действовать быстро. Я оттащила тяжелое тело за диван, закидала каким-то тряпьем и пустыми картонными коробками. Под самым потолком виднелось окошко, если придет в себя – выберется. Андрей предал меня. Он никогда не был мне другом. Он использовал меня каждую минуту нашего общения. И все же я не желала ему смерти. Вот такая я размазня. Когда мы прятались в лесу после аварии, он сказал: «Давай просто признаем: тебе не все равно, что случится со мной, а мне не все равно, что будет с тобой. Поэтому нам будет грустно в любом случае». Наверное, это тот максимум, на какой мы были способны по отношению друг к другу.
Я наскоро обшарила сброшенную одежду, вытащив из плечевой кобуры пистолет, а из карманов – запасной магазин и армейский нож. Магазин запихала в карман, нож пристроила на ремне, пистолет взяла в руки. Давай, вспоминай, как с ним обращаться. Инструктор в тире все подробно рассказывал и показывал. В голову лезла лишняя информация – это ГШ-18, разработан в конце девяностых в Тульском конструкторском бюро. Патрон девять миллиметров с бронебойной пулей. Предназначен для ведения ближнего боя. Держать надо крепко, нажимать на спуск – равномерно и быстро. У меня все получится. Как минимум, успею шлепнуть Прилепченко. И тут я заметила в углу комнаты электрический щиток с тремя рубильниками…
***
Во всем здании погас свет. И если в комнату сторожа лучи солнца еще хоть как-то проникали, то в основном помещении воцарилась непроглядная тьма. Я затаилась возле контейнера, пытаясь понять, где находился стул с привязанным к нему Глебом. А также вспомнить, сколько на складе было людей. Сам Прилепченко, с ним пять или шесть мужиков, которых я сумела узнать. Плюс столько же незнакомцев. Итого человек двенадцать-пятнадцать. Судя по возбужденным голосам, отключение электричества всполошило уродов. Прилепченко попытался взять руководство на себя, но для наемников с базы он был не авторитет. Да и говно он, а не боец, сам не понимал, с какой стороны ждать нападения и что теперь вообще предпринять. Я присела и осторожно высунулась из-за угла – напрасная предосторожность, все равно ни черта не видать. У кого-то нашелся фонарик. Мертвенно-белый луч метался из стороны в сторону, пока не наткнулся на Глеба. Босс улыбался, и от его окровавленной ухмылки и взгляда исподлобья кровь стыла в жилах даже у меня. Я сжала пистолет обеими руками, тщательно прицелилась в маячивший за фонариком силуэт и нажала на спуск. Выстрел долбанул по ушам, пистолет дернулся влево и вверх. Из темноты донесся желанный стук тела, рухнувшего на бетонный пол, а следом за ним затихающий стон. Луч фонаря застыл, уставившись куда-то в сторону, в белом конусе мелькнули чьи-то ноги.
Я выскочила из укрытия и бросилась к Глебу. В чем нам повезло, так это в том, что тяжелого мужчину привязали не к обычному стулу на ножках, а к офисному на колесах. Я с размаху влетела в него всем телом и вытолкнула вперед, с линии хаотичного слепого огня. Грохот выстрелов и звон рикошетов умножило гулявшее по складу эхо. Во все стороны полетела щепа от деревянных ящиков, из мешков посыпались ручейки чего-то белого, похожего на манную крупу или сухой порошковый клей. Я вкатила стул под защиту контейнера, упала на колени, выхватила нож и принялась сражаться с многослойными полосками скотча.
– Ты в порядке? Он ничего тебе не сделал? – Глеб принялся помогать освобожденной рукой, сдирая остатки пут.
– Все хорошо! Дамир подарил мне электрошокер перед самой поездкой. Как чувствовал.
Спустя несколько секунд мы бросили стул с разодранными лентами скотча и в несколько заходов перебежали дальше, за груду плотно набитых мешков. Я протянула Глебу украденный пистолет – в его руках он принесет куда больше пользы.
– На, семнадцать патронов и вот еще магазин.
Взяв оружие, Глеб быстро притянул меня свободной рукой, уткнулся подбородком в макушку. Глухо пробормотал:
– Когда я начну стрелять, уходи. Ищи запасной выход, на складе он всегда есть.
Я помотала головой и с силой прижалась к его груди, вдыхая знакомый запах.
– Нет. Без тебя не уйду.
Рука мужчины напряглась, пальцы до боли впились в плечо. Вспыхнул свет. Или кто-то догадался, где искать рубильник, или эффект от хваленого шокера Дамира оказался не таким уж долгоиграющим.
Нас заметили: перестрелка возобновилась с удвоенной силой, но теперь огонь велся прицельно. Глеб отвечал редкими одиночными выстрелами, удерживая противника на расстоянии, пока мы соображали, что делать дальше. Судя по крикам, дважды попал. Теперь на ногах оставалось с десяток человек, включая взахлеб матерящегося Прилепченко.
Внезапно из-за мешков выскочил бородатый Жорик. Другой наемник напал на Глеба, но тот успел перехватить руку с оружием и вывернуть ее вверх. Грохнул выстрел, пуля ушла в потолок. То же самое проделал его противник, после чего мужчины принялись кружиться и топтаться, с размаху ударяя друг друга о стенки контейнеров. Мне приходилось не легче. Жорик, не делая скидки на возраст и пол, попытался подстрелить меня с безопасного расстояния. Промахнулся, я швырнула в ответ подобранный с пола обломок ящика и кинулась следом, пока он не выпрямился и не прицелился по новой.
С лету ударила носком кеда под коленку. Охнувший Жорик на секунду забыл про оружие, а я приложилась правой точно в центр подбородка. В этом месте у человека заканчивается челюстной нерв, и, если соперник не успевает отвернуться, удар по нерву отдается по всей голове. А бородач не успел… Пользуясь его промахом, я провела лучшую в жизни двоечку – максимально жесткую, быструю и точную. Вкрутила правый прямой в голову и левый боковой в челюсть. Вот так-то, гондон. Дядь Лёша был бы доволен.
Триумфом насладиться не удалось – над головой вжикнула пуля, едва не снеся мне полчерепушки. Я бросилась обратно за мешки, куда через секунду влетел и Глеб. Напавший на него боец остался лежать в неестественной позе. Увы, противники воспользовались схваткой и обошли наше укрытие с боков. Передо мной вырос Прилепченко – бледный, с безумно вытаращенными глазами и вспотевшей рожей. Надо же, а еще полчаса назад был такой культурный… Искривив рот в нехорошей улыбке, бандит поднял пистолет с гулявшим из стороны в сторону дулом. Стрелок он никакой, но с такого расстояния сложно промахнуться. Я поняла, что не успею ни спрятаться, ни отскочить…
Громкий подвывающий выстрел. Тело Прилепченко дернулось вперед, на груди расплылось багровое пятно. Безумный взгляд превратился в удивленный и даже растерянный. Борис Геннадьевич сделал неуверенный шаг, ноги его подкосились, и он рухнул вниз. Еще три выстрела, таких быстрых, что эхо от них слилось в единое целое. Предатели с базы попадали на пол, все как один с черными дырками между глаз и развороченными затылками.
– Дамир где-то рядом, – объяснил невероятное, но очень своевременное чудо Глеб. Он откинулся на мешки, запрокинул голову и шумно выдохнул воздух.
Судя по топоту и крикам, люди Прилепченко, разом лишившись главаря и самых опытных бойцов, запаниковали и бросились кто куда. Далеко убежать не вышло – громкие винтовочные выстрелы вычеркивали одного бандита за другим.
Босс перевел дух, сменил магазин, высунулся из-за укрытия и принялся добивать оставшихся врагов. Когда все стихло, выпрямился в полный рост и подал мне руку, помогая встать. Меня пошатывало – все это время я просидела в луже крови, натекшей из-под тела Прилепченко.
– Не смотри, – Глеб развернул меня к трупу спиной, прижал к груди и принялся гладить по волосам. – Все закончилось, сейчас поедем домой. Гитару, уж прости, как-нибудь в другой раз купим…
Мы обнялись и надолго застыли в такой позе. Рядом бесшумно возник Дамир, в темно-синем деловом костюме, со снайперской винтовкой на плече.
– Ты какого хрена так долго? – вопрос лишь казался грубым. По лицу Глеба было видно, что только привычная сдержанность не позволила ему заключить Дамира в крепкие мужские объятия с медвежьим похлопыванием по плечу.
– Рад бы ответить что-нибудь в духе Сунь Цзы, но меня, вообще-то, тоже хотели убить, – Дамир небрежно откинул полу пиджака – рубашка под ним была ярко-алой от впитавшейся крови. Улыбнулся, впервые сделав это по-человечески, а не одними уголками губ. До обаяшки-Андрея далеко, но тоже неплохо.
– Надо отменить транзакцию, – Глеб перевел встревоженный взгляд на ноутбук.
– Да я ее сразу отменил, ты меня за кого держишь? Я вообще за вами в город поехал, как знал, что вся эта затея добром не кончится.
– А как ты нас нашел? И почему пришел один?
– Маячок в электрошокере. Один, потому что не знал, кому доверять. Чую, нас ждут большие кадровые перестановки… Еще вопросы, или все-таки отвезешь меня в больницу?
Глеб, спохватившись, подставил Дамиру плечо и осторожно повел друга к выходу.
– Знаешь… Если тебе однажды захочется вломиться посреди ночи, сожрать всю еду и жаловаться на бывшую – добро пожаловать, буду очень рад!
– Тебя по голове, что ли, били?
Я пошла следом, стараясь не смотреть под ноги и не оборачиваться в ту сторону, где лежал Стас.
ЭПИЛОГ.
Через две недели я в последний раз посмотрела на дом над рекой. Было рано, часов пять утра. Меня разбудил Дамир. Он же помог собраться. Усадил в красивый автомобиль, совсем не похожий на здоровые внедорожники других обитателей базы, и отвез в университет.
По дороге мы не разговаривали. Я только в десятый раз выбила обещание, что он не позволит Глебу вернуть меня обратно, установить слежку или каким-то другим образом повлиять на мою новую жизнь. Нет, меня не постигла судьба надоевшей Насти, это было целиком и полностью мое решение. Я знала, что первое время Глебу будет непросто с ним смириться, но потом он все поймет. У наших отношений не было будущего. Мне оказалось тесно в роли маленькой несчастной девочки, а стать ему равным партнером я не могла. Пока не могла. Хотелось думать, что однажды все изменится. Я превращусь в сильную и умную женщину, и сама чего-то добьюсь. И тогда… кто знает…
На прощание Дамир пожал мне руку и заставил выучить телефон для экстренной связи. Я знала, что он полностью одобрил мое решение. Однажды он и сам предлагал что-то подобное, но тогда я плохо о нем думала. Все пыталась найти какие-то тайные мотивы в его поступках: ревность, зависть, жажда власти. В общем, облажалась по полной, еще хуже, чем с Андреем. Которого, кстати, так и не нашли…
Через полгода «Нижне-Волчанский приборостроительный завод» наконец-то обрел нового хозяина в лице Глеба Игнатьева. Агазатян стал одним из главных инвесторов, вместе они запустили пробную линейку тепловизоров и ночных прицелов. Говорят, очень хороших, половина сразу ушла на экспорт. Глеб целиком погрузился в дела своего детища, а хозяином на базе остался Дамир. Он иногда выходил на связь, мы обменивались новостями.
Я заканчивала семестр и готовилась к своей первой сессии. Жила в общежитии в одной комнате с забавной девчонкой по имени Марина, учившейся на факультете графического дизайна. Она тоже была из небогатой семьи и все свободное время тратила на фриланс. Мы с ней быстро нашли общий язык.
Смерть Стаса и мое исчезновение неожиданно сильно повлияли на батю. Оказывается, он все-таки заметил мою пропажу, ходил по разным службам, писал заявления. Но никто не желал слушать старого опустившегося алкаша, которому, кстати, по паспорту не было даже пятидесяти лет. Когда я заехала за вещами домой, батя сидел на кухне совершенно трезвый и, кажется, молился. В тот вечер было много долгих разговоров и клятв. Я не смогла простить его вот так сразу, но поставила условие: он устраивается на работу и не пьет ровно год. Продержится – я снова пущу его в свою жизнь. Конечно, он здорово испоганил мне детство. Но он – вся моя семья, больше никого не осталось.
Доставшуюся по наследству трешку в Москве я сразу продала, с помощью все того же Дамира. Он помог с документами, посоветовал надежный банк. Так у меня появился собственный счет с неприкосновенным фондом. Однажды он станет стартовым капиталом, чтобы открыть маленькую компанию. Я мечтала собрать единомышленников и вместе создать свою компьютерную игру. В Нижне-Волчанске, потому что чувствовала в себе силы когда-нибудь принести в жизнь города что-то хорошее. Как это уже сделал Глеб.
Однажды, перед самым Новым Годом, я вернулась к себе в общежитие. Марина сидела у компьютера, задумчиво покусывая цифровой стилус. На рабочем столе монитора виднелось несколько эскизов. Я заглянула соседке через плечо. Этикетка какая-то, что ли.
– Новый заказ? – поинтересовалась я.
Несмотря на юный возраст, Марина работала хорошо и быстро, а потому недостатка в заказах никогда не испытывала.
– Ага, – с удовольствием подтвердила девушка. – Очень крутой. Фирменный стиль для новой винодельни из Абхазии. Там выращивают сорт винограда Качич, слышала про такой? Он очень древний, хочу это как-то обыграть в дизайне. Но не примитивно, без руин и трещин. Вот только как…
Марина принялась крутить эскизы, не заметив, как побледнело мое лицо.
– А названия вин уже есть?
– Есть несколько, заказчик пока думает. Само вино появится на рынке не раньше, чем через два года. А чего у тебя голос такой странный, простыла?
– Да, продуло немного. – Я сжала пальцами спинку стула. – Покажи названия.
– Все какие-то дурацкие и слишком сложные. Такие рядовой покупатель не запомнит. Вот это, например, как тебе?
На мониторе вспыхнули буквы – «Wrong Side of Heaven».
