bannerbannerbanner
полная версияКомендант некромантской общаги. Книга 1

Анна Леденцовская
Комендант некромантской общаги. Книга 1

Полная версия

Глава 29. Бал, бал, бал!

Марью сразу же закружило и ошеломило. Всё вдруг пришло в движение, музыка сменилась на танцевальную, все сразу стали перемещаться с какими-то только им известными целями. Образовались кружки по интересам, кого-то приглашали на танец, кто-то спешил к фуршетным столам, в центре зала уже кружились пары, а профессора Кронова рядом с Марьей окружили представители его расы с расспросами.

Когда это твой первый бал, то хочется запомнить каждое его мгновение. Но Мария Спиридоновна настолько потерялась в этой праздничной круговерти, что даже не понимала, что рассматривать. Потрясающее по красоте и цветовому решению оформление зала, студентов и преподавателей другого факультета, гостей – или забиться в уголок у фуршетных столов в надежде немного привести мысли в порядок.

В поле зрения вдруг оказалась рука с протянутым бокалом, и вкрадчивый голос Энтони о'Валинтера с успокаивающей интонацией посоветовал выпить содержимое. Марья даже сомневаться не стала, вцепилась в бокал как утопающий в соломинку и на нервах мощным глотком уполовинила содержимое. Кайф! Мысли прояснились, нервы успокоились, мандраж спал.

– А что в бокале? – тут же заинтересовалась она.

– Обычный сок. Правда, я добавил туда успокоительного, одолженного у профессора Бяо. Многие студенты впервые на подобном мероприятии, и с нестабильной магией им трудно контролировать эмоциональный магофон, а для многих двуипостасных это небезопасно. Поэтому преподаватели и персонал всегда имеют при себе успокоительное, ну и антидоты тоже приходится носить, бывали прецеденты.

Марья округлила глаза:

– Кого-то могут отравить?

– Ну почему отравить? Дети просто неуместно и глупо шутят. Начиная с банального расстройства пищеварения до смены цвета кожи, полысения и частичной трансформации носа, ушей и прочих частей тела. Последний раз, лет пятнадцать назад, группа бытовиков пустила корни посреди бального зала. Девчонки обидели очень сильную дриаду-природницу с хорошим потенциалом к воде, стихийный выброс и выпитая ими жидкость дали соответствующую реакцию.

– Вам же, как не магу и коменданту, можно вообще не волноваться, артефакты предотвратят любые последствия. Вот успокаивать только они не умеют, а вы обещали мне танец. Думаю, пора выполнить обещание. – Он улыбнулся, сверкнув клыками из-под усов.

Марья уже достаточно пришла в себя. Она на балу, на балу танцуют, кавалер есть, туфли зачарованные есть, она имеет полное право расслабиться и повеселиться.

Вампир куда-то дел бокалы и, галантно поклонившись, протянул руку. Марьюшкины ноги вдруг автоматически сделали реверанс, и она, подавая свою руку в ответ, тут же попросила прокомментировать этот феномен.

– Все достаточно просто. – Профессор легко вел ее в танце. – Вы дали согласие на танец, мысленно, и собирались принять мою руку. Танец начинается с поклона, и поэтому вы сделали это автоматически, следуя команде артефакта. Если вы откажетесь от танца, артефакт просто не активируется.

Мимо них в танце проскользили Миранда с Си'лэ, шустрый вампир с их факультета кружил рыженькую природницу в изумрудном платье. Всполохами мелькали боевики в своих костюмах темно-темно-красного цвета. Артефакторы в нарядах цвета ночного неба текли как капельки воды. И золотыми драгоценными искрами мелькали платья бытовиков. В этом многоцветье красок белые одежды целителей казались редкими белыми снежинками, выпавшими на цветущий луг. И словно рама, обрамляющая все это буйство красок, сиял огнями зал. В его убранстве с огромным вкусом переплелись очень светлые пастельные тона всех факультетов. Светло-бежевые стены и зелень цветов как дань природному факультету; текстиль на окнах и мебели прекрасно сочетал голубые, белые и серебряные цвета артефакторов, целителей и некромантов; живой огонь камина и свечей нес символику боевиков, а позолота на лепнине и кованых деталях олицетворяла бытовиков.

Танец закончился, и о'Валинтер решил представить Марью парочке своих знакомых у фуршетного стола. С одной стороны, Марии Спиридоновне было приятно внимание столь представительного мужчины, с другой стороны, это настораживало. На роковую красотку даже при всем своем сегодняшнем великолепии наша бабушка Маша не тянула. Самый легкий способ поставить точки над «ё» – это спросить в лоб, и Марья спросила.

Замявшийся на секунду вампир глянул ей в глаза и, видимо увидев там что-то ему нужное, честно признался:

– Милейшая Мария Спиридоновна, с вами потрясающе легко и интересно общаться, и вы не пытаетесь всякими нелепыми женскими уловками поставить меня в неловкое положение и женить на себе. Каждый бал для холостого мужчины без пары – это тяжелейшее испытание. Почему-то множество дам считает, что мужчина без пары будет очень признателен, если она осчастливит его своим присутствием. И заметьте: мнение самого мужчины никому не интересно, поэтому я буду безмерно благодарен, если вы хотя бы еще полчасика потерпите мое скромное общество.

Марья прониклась сразу же. Тем более, украдкой оглянувшись, она увидела множество направленных на их пару злобных женских взглядов, и понятно, что эти чувства были адресованы не ее импозантному кавалеру. Тут же заверив его, что ей совсем не трудно, она решила поинтересоваться нужной ей информацией по артефактам.

– Я давно хотела спросить про артефакты для уборки, которые вы используете в общежитии артефакторов. Почему у некромантов нельзя сделать что-то подобное на некроэнергии?

В это время они уже подошли к столам, и вопрос услышал не только профессор, но и его приятели. Приятели тоже были артефакторами и наперебой стали объяснять Марье, что нельзя закачать две полярные энергии в один артефакт, тем более если он будет работать в нестабильном некрофоне общежития. Но наши русские женщины никогда не сдаются просто так, и, как следствие, Марья выдала сакраментальное:

– А если заизолировать?

Три взрослых мужика, не беря во внимание, что один был вампиром, второй гномом, а третий какой-то мохнатой кучкой с лапками, в священном ужасе уставились на женщину. В итоге после непродолжительного молчания гном осторожно поинтересовался:

– Чем?

Марья пожала плечами и сообщила, что если рассуждать логически, то костяной оболочкой, но ведь им виднее. Они же артефакторы.

Мохнатая кучка на лапках, оказавшаяся тем самым хайрехсилом, которые делали дорогущий шелк, задумчиво почесала лапкой макушку и попросила пофантазировать, как Марья видит такое устройство.

Мария Спиридоновна, пребывавшая в прекрасном настроении, вспомнила рекламу робота-пылесоса. Потом рассказала о способности Ниле оживлять неживое, порассуждала на тему, что пыль может тоже быть пищей и тогда получится безотходное производство, а если сделать артефактную некросферу управления, то это вообще будет прорыв в артефакторике и бытовых приборах.

Дяденьки были умные, дяденьки были профессорами и мастерами своего дела. Пусть со стороны могло казаться, что ничего не понимающая в артефактах женщина несет какую-то чушь, пытаясь заинтересовать мужчин. Но свежий взгляд на многое позволяет взглянуть под другим углом. И наши дяденьки каким-то шестым чувством нащупали во всем этом монологе рациональное зерно.

– Больше двух процентов, к сожалению, дать не сможем, идея сырая, требует доработки, – выдал свое умозаключение гном.

Марья, в это время откусившая кусочек какого-то восхитительного, тающего во рту пирожного, чуть не подавилась. Торопливо проглотив кусок, она слегка нахмурилась и веско заявила, что ее интересы будет представлять в этом деле Пафнутий Саврасович Шнырь. Декан артефакторов невежливо заржал, а гном, похоже, выругался куда-то в сторону на гномском диалекте.

Бал балом, а мужчины, почуявшие прибыль от любимого дела, это потерянные для общества люди.

Как из воздуха тут же возник завхоз, нарисовались Кронов и Рорх, а Марию Спиридоновну передали на попечение Лэри. Лэри просиял! На балу он присутствовал в человекообразной форме и постоянно пытался улизнуть от охотящихся за ним барышень. Общество Марии Спиридоновны его более чем устраивало. Правда, теперь к злобным взглядам старшего поколения дам прибавились взгляды первокурсниц.

Впрочем, Марья об этом не думала, она наслаждалась танцами и разговорами. Лэри сообщил ей, что некрофакультет получил повышенное внимание и одобрение ковена, что Миранда сегодня затмила всех девушек, а на вопрос чем, ответил чисто с мужской логикой:

– Просто она не ищет потенциального мужа, связей и влияния, она танцует со всеми, непосредственна, с ней интересно и весело. У нее куча братьев, и она с фронтира, так что тем для разговоров полно. Еще ваш некрофакультет и ее меховые ушки.

Мария Спиридоновна посмотрела в сторону самой большой компании. Миранда увлеченно что-то рассказывала стоящим рядом парням. Все то и дело взрывались хохотом, не смотря на стоящих неподалеку жеманных кокетничающих девиц.

Опять зазвучало начало какого-то танца, и Миранду пригласил высокий парень в костюме артефактора. От кучки девиц отделились две раззолоченные кружевные куклы и, делая вид, что прогуливаются, направились в их сторону. Бокалы с красным содержимым в руках девиц сразу дали понять Марье их намерения.

– Лэри, вы пятна от напитков выводить с ткани умеете?

Лэри, проследив взгляд Марьи, усмехнулся:

– У них ничего не получится, вам костюмы Азалия шила сама! Она о сохранности своих вещей заботится очень сильно.

Мария Спиридоновна успокоилась и приготовилась наблюдать спектакль. Но про зачарованность платьев не знали другие неравнодушные существа. Парочка фей, кружащаяся под потолком, заметила странные маневры и оживление остального «курятника». Они давно уже не танцевали, а просто кружились и наблюдали за происходящим в зале. Видели они и танец Марьи с вампиром, и злую, рвущую в клочья кружевной платочек комендантшу бытовиков, и говорившую ей что-то Лейлу, и восхищенные взгляды парней на кружащуюся в танце гибкую фигурку Миранды с очаровательными меховыми ушками, и забегавших вокруг Марьи артефакторов, к которым присоединились завхоз и профессора, даже ректора они заметили и запомнили стоящего рядом с ней сурового дракона с волосами цвета расплавленной меди. Теперь же, поняв намерения парочки, они, как Чип и Дейл, кинулись на помощь.

 

Пары столкнулись, бокалы опрокинулись, красный сок потек по серебристому платью, зазвучали фальшивые извинения. Но сок просто стек с неповрежденной ткани, и Миранда со спутником, посоветовав девицам быть аккуратнее, продолжила танцевать.

А потом раздался ВИЗГ!

Музыка смолкла, и все уставились на двух визжащих девиц-бытовичек. По их платьям, больше напоминающим пышные кремовые торты, ползали полчища красных жучков, оставляя на золотистой ткани уродливые красные следы. Казалось, что девицы заляпаны кровью. Они визжали и пытались это с себя стряхнуть, но уже и руки у них покрылись липкой красной жижей.

А на люстре весело хихикали два мелких крылатых пакостника. Марья, все видевшая, исподтишка погрозила им пальцем. Поговорка «Не рой другому яму» в этом мире могла иметь самый буквальный смысл.

Подскочившего помочь профессора Бяо с успокоительным в руках просто снесло звуковой волной. Видимо, дамы в панике и фрогона восприняли неадекватно.

В итоге девицы с раздосадованной комендантшей бытовиков были выпровожены ректором через портал.

А к Марье подошла знакомиться колоритнейшая фигура. Лэри галантно представил подошедшую даму как коменданта общежития природного факультета. Но благие намерения не всегда заканчиваются хорошо. Лейла, поняв, что две дамы вполне могут побыть друг с другом, мгновенно сориентировалась. И увела Лэри танцевать, мотивируя тем, что они могут захотеть обсудить что-то не для мужских ушей.

Дамы хмыкнули на эту дешевую уловку и заинтересованно посмотрели друг на друга.

Перед Марьей стояла классическая Баба-яга: темная морщинистая кожа, огромный нос с бородавкой, длинный подбородок. Острые зубы во рту слегка меняли картину. Они были как у акулы – треугольные. Впрочем, Мария Спиридоновна уже привыкла, что здесь не все, кто жутко выглядит, злые, и наоборот. Бабуся была одета в болотного цвета свободное платье и опиралась при ходьбе на сучковатый резной посох. Из-под подола платья выглядывали остроносые туфли с загнутыми носами и бубенчиками, а голову венчала роскошная бежевая чалма с пышным пером изумрудного цвета.

– А бубенчики зачем? – Марья так на них засмотрелась, что задала вопрос даже не задумываясь.

Впрочем, ей так же спокойно ответили:

– Те, кто не хочет меня видеть, уберутся с моего пути. А те, кто ищут, легко найдут.

– А если вы ищете того, кто прячется, или не хотите, чтобы вас нашли?

– Они не слышат, – улыбнулась акульими зубами бабуся. – Секретаря-то вон профурсетка увела. Так и не познакомил толком. Манефа Ауховна, кикимора.

– Мария Спиридоновна, человек, попаданка. А разве кикиморы не маги? Комендантом же могут быть только немагические существа.

– Ну ежели как комендант, то не маги. Фон не нарушаем, магичить не могем! А если для себя и не в общежитии, а на природе, то могем немножко: зелья варить, землю мягчить, тропы путать. Я раньше зельеварение преподавала и травоведение, а потом на покой захотела. Эртонизка наша не пустила, где, говорит, вас потом сыщешь, если понадобится! И предложила комендантом побыть. Природники – они же спокойные, в земельке копаются, ну и я с ними. Уговорила меня наша крылатая.

Манефа оглядела бальный зал и скривилась:

– Суетно, шумно, молодежь. Сама-то как? Не устала?

Марья, если честно, и правда набралась впечатлений под завязку. Все-таки хоть и косметический салон, и туфли волшебные, но к таким мероприятиям нужна привычка. Физически вроде и не устала, а морально уже как-то упадок сил. О чем она честно и сообщила.

– А пойдем ко мне, в дерево. Посидим тихонько, у меня настоечка есть для тонуса.

– На мухоморах?

Дамы захихикали хором. Марья оттого, что не подумав ляпнула, а Манефа от самого вопроса.

– А ты с кем воевать-то собралась, болезная?! Ха-ха! На мухоморах! Тебя с них бы так накрыло, что ты бы чертиков по всей академии ловила!!! Ха-ха-ха!

Марья тут же насупилась и сообщила новой знакомой, что чертика по академии она и так, без мухоморов, гоняла. Заинтересованная бабуся жаждала подробностей, и две довольные и нашедшие друг друга дамы все-таки решили свалить с этой молодежной вечеринки.

Как понимающие в уютных посиделках особы, они сначала заглянули к Марье в общежитие. Манефа Ауховна полюбовалась обновленным интерьером и познакомилась с Василием, а Марья переоделась в удобные брючки и тунику. Василий произвел впечатление! Поэтому был взят на ручки и тоже получил приглашение в гости. Василий не возражал.

За общежитием природников на заднем дворе рос старый крежень, огромное дерево с толстенным стволом. Марья помнила его по прошлому посещению, к одной из веток были привязаны качели. Оказалось, что это и есть дом кикиморы.

Двери не было совсем. Манефа просто вошла в дерево, держа выусня на руках. Марья встала и потыкала пальцем в кору. Твердая. Из коры высунулась морщинистая старушечья лапка и, цапнув Марью за руку, просто втянула ее внутрь.

– Ну добро пожаловать, что ли!

Глава 30. Чудо-дерево

То, что увидела Марья, больше напоминало особняк какого-нибудь аристократа. Огромный холл с зеркальными панелями и коврами, хрустальная многоярусная люстра на высоком потолке, мраморная уходящая вверх лестница с золочеными столбиками перил. Отражение самой Марьи в зеркалах стояло ошарашенное, с приоткрытым ртом и в «домашней» удобной одежде. Окружающей помпезности соответствовал только несмытый макияж и неразобранная прическа.

Кикимора, полюбовавшись на застывшую столбом гостью, пробормотала что-то вроде:

– Ну мы тут не там, и вообще такие не эти…

Потом как-то по-особому щелкнула пальцами, цыкнула через губу, и интерьер сменился классической деревенской избой. Бревенчатые стены, дощатый пол с домоткаными дорожками, беленая печь и стол с лавками. В углу стоял прикрытый вышитым рушничком сундук, под потолком висели травы. Марье даже иконка сначала померещилась в красном углу, но в уголке просто висела медная начищенная лампадка с огоньком.

Манефа, проследив за ее взглядом, мудрено пояснила:

– Гость войдет, свет и чистоту души дома увидит. Темные углы – худые думы. Тогда и гость не в радость, и беседа в тягость.

На стол хозяйка собрала быстро. Каша гречневая с мясом, пироги ягодные, хлеб свежайший, зелень да самовар пузатый. Марья, конечно, не ожидала такого русского колорита, ведь кикимора явно не может быть попаданкой. А Манефа, собирая на стол, лишь поглядывала на нее и хихикала.

Кстати, наряд хозяйки поменялся вместе с интерьером. Теперь на ней была просторная коричневая юбка и свободная блуза, белый фартук с кружевным подзором и кучей карманов. Голова повязана пестрым платком на цыганский манер. Хозяйка явно ждала вопросов, и Мария Спиридоновна, конечно, их задала. И про интерьер, и про вход в дерево, и про магию, которая все поменяла, и про классическое деревенское меню.

– Ну, старый интерьер у меня от одного спесивого эльфа остался. Заезжал лет двадцать назад собиратель народных рецептов знахарских, придворный целитель какой-то эльфийской «шишки». Ректор за него попросила, а то бы я его на порог не пустила. Ну и выкопала у него в башке ушастой подобный интерьер. Он, как и ты, постоял с раскрытым ртом, потом кланялся долго и за склянки с мазями моими хорошо заплатил. Я ему туда помета беличьего наклала, хорошего, свежего. Ну чего ты ржешь как иппша? Он от сыпи хорошо помогает и от насморка заодно. Вонючий – страсть! Любой насморк пробьет. А этот я из твоей головы взяла, так мне даже больше нравится. Оставлю такой на пару веков – и травки вон чудные для антуража, и коврики нарядные, а очаг с живым огнем, да так, что без вреда для дерева, совсем чудо. Как раз моя Айна просила что-то получше свечей, ей огонь нужен.

– А Айна – это кто? И печь топить надо, а это вроде как дрова нужны. – Мария Спиридоновна с любопытством разглядывала детали.

И чем больше она видела, тем живее и ярче становился интерьер. Появилось оконце с занавесочками и геранью в горшке. Кикимора аж подскочила и сунула нос в горшок. За печкой притаилась метла, а на шестке – пара чугунков. На лежанке забелели пуховые подушки и лоскутное яркое одеяло.

– Ну хватит, хватит глаза по углам мозолить, – окоротила ее хозяйка. И так хорошо уже. А Айна моя – живой кусочек огня, на растопку же сухостоя всегда найдем.

– Живой огонь – это как саламандра?

– Ну, может, конечно, и такой ящерицей стать. – Манефа искоса кинула взгляд на Марью. – Но обычно она вон какая.

Старушечий узловатый палец показал на печь. На шестке, болтая лапками, сидел огромный и усатый таракан ярко-красного цвета и хрустел угольком, ловко держа его четырьмя передними конечностями.

А Манефа продолжала рассказывать, раскладывая кашу по тарелкам.

– Волошба моя не большая и не магическая, можно сказать. Иллюзорная она больше. Как человек себе мое жилье представит, так я и показать могу. А могу и не показать, а взять другую картинку. Хоть поле чистое, хоть лес густой.

– А как на самом деле все выглядит? – Марье было очень любопытно.

Кикимора нахмурилась, и глаза ее засветились красным цветом.

– Я просто спросила. – Марья слегка испугалась. – Но, наверное, про это не принято говорить?

Манефа, продолжая сверлить ее взглядом, как-то слегка зловеще проскрипела:

– А не забоишься, любопытная такая? А едой моей потом не побрезгуешь? Ну смотри, раз попросила.

Все, что было, исчезло. Вокруг высоко вверх вздымались стены из древесного ствола, наверху призрачно зеленела крона с проходящими сквозь нее лучами света, под ногами раскинулся мох. Марья сидела на нагретой, теплой шляпке гриба рядом с накрытым пнем. Кувшин с водой, миски с ягодами, густая маслянистая тягучая масса, похожая на мед, только лилового цвета, и пушистые желтые шарики, как цветы мимозы, только размером с мячики для пинг-понга. Красный таракан сидел на большой каменной плите у горящего костерка, в углу был огромный стог сухих листьев и мха, видимо служащий хозяйке постелью.

Василий, который уже перебрался на колени к своей хозяйке, мигом зацепил лапой пушистый комок и затолкал в пасть. На морде было написано довольство и блаженство.

Мария Спиридоновна посмотрела на кикимору, та тоже опять изменилась. Ну, вместо платья какая-то плетенная из травы дерюжка на костлявых плечиках, ну, вместо волос нитевидные серые лишайники, а бородавка на носу превратилась в крошечную поганку ярко-лимонного цвета на тонкой ножке. На Марьин взгляд, выглядела Манефа практически так же, разве что более колоритно. А дерево-жилище своей величественностью вообще напоминало какой-то древний друидский храм. Поэтому, успокоившись и мысленно пожав плечами, она тоже взяла желтый кругляшок.

Кикимора перестала играть в гляделки и вернула на место предыдущий интерьер.

– И что, не страшно? И не противно? – поинтересовалась она.

– А что должно быть страшного? Не наши же фильмы ужасов. – Марья вертела в руках желтый шар. – Еда вроде вся растительная, личинок и жуков нет.

Тараканище у костра подавился угольком и закашлялся. Хозяйка захихикала и, одобрительно кивнув гостье, достала из-под стола литровую бутыль с каким-то переливчатым содержимым.

– Не мухоморовка! Настоечка, на семицветках.

– А мне от этого «семицветика» плохо не станет? – поинтересовалась Марья, памятуя о судьбе предыдущего коменданта. К тому же она спиртное не сильно любила. Веселья ей оно не добавляло, зато головной болью обеспечивало надолго.

– Ну цветочки жух-жух тебе же по вкусу пришлись, – кикимора кивнула на уже пятый откушенный шарик. Шарики на вкус напоминали ржаные сухарики с чесноком, жаль, что не хрустели. К тому же женское любопытство – вещь навязчивая и неисправимая.

Переливающаяся, как бензиновая пленка на луже, жидкость в небольшой рюмочке пахла аптечными травами и скользнула внутрь легко-легко, оставив на языке кисленько-лимонное послевкусие. Что превратилось в гречку, Марья не помнила, но вкус рассыпчатой масленой каши с мясом был как настоящий. Выусень таскал себе еду с полного попустительства обеих дам, а они вели неспешную беседу о своем, о девичьем.

Манефу интересовал другой мир, знахарство, гадания и травы. Песни, обычаи и праздники. Рукоделия и развлечения. Марью больше интересовали разумные и неразумные обитатели мира, магия и целительство, кулинария и обычаи разных рас.

Айна, забегав по стенам, зажгла какие-то ароматные дымки. Выусень давно дрых, раскинув лапы, меховое пузо раздулось как шарик, и он поуркивал во сне, облизываясь и шевеля пальчиками на передних лапах.

 

А наши старушки, хохоча и подначивая друг друга, азартно сражались в крестики-нолики. Причем интерес был нешуточный: проигравший три партии подряд пел частушки. Марья и не подозревала, что знает их такое множество, и не все из них были приличными. Но кто осудит двух пожилых леди, которые решили культурно отдохнуть?

И только когда сердитый красный таракан разгневанно запрыгал по камню со свистом и шипением, как закипающий чайник, дамы поняли, что пора прощаться. Все было выпито и съедено, а таракана злило то, что все угли у него растащили для игры.

Марья подхватила мохнатый шар с лапами и хвостом, получила в подарок корзинку с цветками жух-жух и была выведена наружу. Манефа Ауховна показала на дереве сучок, который служил знаком, дома или нет хозяйка. Вдруг, проходя мимо, Марья захочет заскочить на чай или что-нибудь еще. Все-таки, как поняла Мария Спиридоновна, кикимора мало с кем могла общаться. Деканша природников, по ее мнению, была совсем девчонкой, Урсулия тоже, да и к тому же высокомерной и завистливой. Мужчины были заняты своими исследованиями, и кикимора откровенно скучала.

Ну все же понимают, кто не даст закиснуть в болоте скуки несчастной болотной старушке. Коварная Марья на прощание пообещала Манефе поход в прекрасное заведение и чудесное знакомство со своими «девочками». Впрочем, ее «коварство» было для кикиморы явно шито белыми нитками. Та, опять глянув искоса, сначала удивленно вскинула брови и почесала бородавку, а потом снова захихикала и велела:

– Поспрошай ту тощую свиристелку, ей кикимора в самом соку моделькою не пригодится?

Марья только глазами захлопала на это заявление. А бабуся, продолжая хихикать и мурлыкать под нос одну из Марьиных частушек, уже скрылась в дереве.

Марья же побрела тихонько к своему общежитию. Бал, видимо, уже закончился или почти закончился. В наступающих сумерках в парке то и дело встречались парочки или группы студентов. На Марию Спиридоновну налетели две взволнованные феи: оказывается, они ее потеряли, и, хотя Пантелеймон заверил их, что все в порядке, они волновались за нее. Наверное, впервые после смерти родителей Мария Спиридоновна почувствовала, что действительно нужна кому-то. За нее переживают, ее ждут и волнуются, ей стремятся помочь, и это было так трогательно, что одна предательская слезинка все-таки не удержалась и скатилась по щеке. Феи занервничали, но Марья успокоила крылатых внучат:

– Просто день сегодня хороший. А люди такие странные, что иногда плачут от счастья.

Фейки сели ей на плечи и поспешили сообщить главную новость вечера, пока их никто не опередил:

– А Миранда стала королевой сегодняшнего бала!

Оказалось, что во время бала первокурсников выбирается королева или король бала. Причем выбор делает специальный артефакт. Он определяет по эмоциональному фону присутствующих наиболее популярную личность, учитывая восхищение, интерес, зависть и прочие чувства окружающих. Сегодня на балу артефакт признал «королеву», и ей стала Миранда!

– Бытовички как шипели! А наша Лейла глазами сверкала! – Ниле от эмоций сорвалась с бабушкиного плеча и сделала сальто в воздухе. – А артефакту все равно, он неживой. Посчитал все – и оппа, Миранда!

Марья, конечно, представила себе реакцию этих змеекуриц. Некромантка-королева, они, наверное, все кружева свои от злости изорвали.

А фейки уже сунули любопытные носы в корзинку с жух-жух. Марья не стала их одергивать и с теплой улыбкой прислушивалась к раздавшемуся вскоре аппетитному чавканью.

Так они и дошли до общежития. Марья, спящий у нее на руках пушистый и пузатый выусень и чавкающая корзинка, висящая на сгибе локтя.

Глава 31. Будни коменданта

Бал закончился. Студенты приступили к учебе, и Марья как-то неожиданно оказалась предоставлена сама себе. Работа коменданта практически совсем не занимала времени. Общежитие было отремонтировано и благоустроено. Первокурсникам все-таки организовали «картошку» на кладбище, и студенты с невиданным энтузиазмом устроили там целые флористические баталии. В итоге кладбище превратилось в дополнительную парковую зону с альпийскими горками и даже садом камней. Склеп профессора Рорха теперь смотрелся как итальянская вилла. Правда, сад камней был неожиданно цветущий. Виолетта решила, что цветущие камни больше подходят для сада, и пожертвовала часть своей коллекции. Самую дальнюю часть озеленять не стали, а спрятали за красивой шпалерой с плетистыми черными розами. Надо же где-то проводить практические занятия.

Кронов наконец смог вернуть свой вампирский облик и научился контролировать перевоплощение. Профессор Бяо, впрочем, отметил, что мутаген в его крови все еще немного нестабилен, у Марии Спиридоновны мутационные клетки находились в спящем состоянии, точно так же, как и у профессора Рорха. Про Рорха было понятно: развиваться в псевдоживом, засушенном десятилетиями организме было не так просто. Феномен спячки мутагена у Марьи Бяо смог предположительно объяснить немагическим иномирным организмом. А вот у домового ситуация была странная. Мутаген активно курсировал и размножался в крови, но никак себя не проявлял. Пантелеймон стал частым гостем целителя и даже помогал ему в лаборатории.

Вечера начинающие некроманты проводили в общей гостиной. Это уже стало традицией и сплотило группу. Студенты рассказывали бабушке Маше обо всем произошедшем за день, выполняли домашние задания и просто развлекались.

Не обошлось и без казусов. Марья все еще иногда вспоминала земные сказки, в основном пересказывая их по мультикам. И как-то в один вечер после «Красавицы и чудовища» фейки нечаянно оживили всю посуду. Выглядело это совсем не по-мультяшному. Чашки отрастили маленькие ножки и ручки и, сердито поглядывая собравшимися из росписи глазками, стали разбегаться от чайника с кипятком. Блюдечки, вооружившись чайными ложечками, были категорически против того, чтобы их пачкали вареньем. Сахарница наотрез отказывалась делиться сахаром, а чайник, после того как чашки разбежались и заняли оборону за тарелкой с пирожками, просто стал наливать воду во все, что видел. В итоге после рассказа Марьи о неудавшемся вечернем чаепитии шуструю посуду выпросила себе кикимора.

Дни же у Марии Спиридоновны были свободные. А зачем нужны подруги? Чтобы ликвидировать свободное время!

На носу был осенний фестиваль, мероприятие общегородское и значимое. Весь город готовился к торжеству. Съезжались торговцы и артисты, все заведения разрабатывали праздничные меню. Городской совет объявил конкурсные программы. Программ, кстати, было аж три штуки. Для гостей и горожан, для торговцев и производителей, ну и для различных творческих личностей.

Наши дамы жаждали блистать своими умениями и требовали от Марьи каких-нибудь «иномирных» идей. Сначала ничего не придумывалось. У Азалии был показ новой коллекции, Ферра хотела выставить несколько своих картин, а Сара разрабатывала меню, и все хотели привлечь Марью именно к своим делам. Потом в их «клуб» вступила Манефа Ауховна, и как-то в обед, когда дамы традиционно пили чай и страдали от отсутствия идей, Марья зависла, уставившись на кикимору.

Манефа в это время пила чай с баранками и как раз макала баранку в чашку, перед тем как откусить. Марья замерла, глядя на нее, а все, заметив это, замерли, глядя на просиявшую Марью. Она же прокручивала в голове одну идею и все больше понимала, что, наверное, должно получиться.

Первой, как ни странно, не выдержала Манефа. Сначала она по привычке глянула искоса, но, видимо, сумбурные образы в голове ничего ей не дали.

– Да скажи уже, что придумала-то! Мы ж тут щас на клочки покрошимся от любопытства!

– Ой, девочки! – Марья не знала, как подобрать слова, поэтому затараторила и заспешила в лучших традициях Миранды. – У тебя же, Азалия, кружевная коллекция, Ферре надо что-то художественное, а Саре кулинарное. Давайте сделаем арт-объект!

Бабули прифигели.

– Ну вот смотрите: строительство и архитектура – это искусство, особенно если с росписью, айсинг – это те же кружева, а пряники Сара печь умеет. Правда здорово! Сделаем декорации к шоу моделей в виде пряничного домика или замка, распишем цветной глазурью и украсим айсингом как кружевами. Будет шикарный арт-объект. Можно Сарину вывеску прилепить как рекламу, тоже из пряника. И объявить, что после показа будет аукцион на пряники пряничного домика, ну, двери, окна, крышу, стены. Многие ведь на праздник придут с детьми, детям интересны сладости. Их мамам – показ, а мужья пойдут, куда семейство потащит! А еще Манефе можно сделать такой чепец с кружевами и шаль.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru