Анна Атталь-Бушуева
Философия ценности ужаса за целью – свободы

Философский цилиндр

По округлой примете – на вид

Ты проносишь – искусственный мир,

Ты не ищешь – свой чёрный манер,

Просто хочешь унять – за вину

Интересную форму – по мне,

Словно в счастье – не знали о ней,

Словно болью – не вылеплен день,

По которому борзо – иду.

Этим видом ты смотришь – опять,

Этим чёрным замятым – клеймом,

Чтобы душу мою – не пронять,

Просто свой философский – излом

Нам проверить, как ложное я,

Как искусство – на странной беде

И в цилиндр обернуть – на глазах

Иллюзорное поле – в воде.

Потому им плывёшь, что оно

Не безбрежное в памяти – нам,

Только нежное в сказках – руин,

Без которых мы создали – Рим.

И без многих искусств – потому

Мы нуждаемся плыть – по уму,

Словно чёрный цилиндр и река,

Открывая за тем – берега.

Их немного, что волей – пронял

Иллюзорный магнит – от ума

Это общество слова – в вине

И не дышит сегодня – ко мне.

Не рисует практичный – сюжет,

Чтобы вылепить счастье – уму,

Чтобы завтра не видеть – ответ,

По которому ходишь – во тьму.

Там сближая свой юмор – ума

Над поэтами в чёрной реке,

Над безумием счастья – в тоске,

Где уносит твой мир – идеал.

Он, как будто парит – не один,

Он уставился думать – на Рим

И такой же, как важность – ума,

Для которого помнит – она

Беспечальное общество бед

В безответственной маске – руин,

Из под власти искусства – внутри

И для счастья, которого нет.

Полупути понурой осени

В соседнем идеале – не успел

Зажить источник – милого ума,

Внутри ему – нескладно побледнел

И стала – в безымянности видна

Твоя равнина – чистой простоты,

Твои мечты – из под обломков ада,

Что пишешь – в повседневности ума

И только ждёшь – искусственно вокруг.

Шатаясь – между уличной толпы,

Мелькая – по обрывкам слов и мук,

Ты стал понурой осени – нужнее,

Чем слово философское – в разлуке.

Страдаешь от манеры – за собой,

Чтоб дух твой – оставался не у дел

И только обещанием – хотел

Узнать конец тщеславного – искусства.

За ним прошёл манеры – идеал

В полупустом и пройденном раю,

За ним ты безымянно в час – устал

И сам стоишь, что ветер – пьедестал.

Качаясь между осенью – скупой,

Мелькая по обугленной – росе,

И где – то ищет каторгу – осесть

Другая форма сложной – суеты.

Понуро по-осеннему – видны

Ей листья звона, что одни уму

Отыщут обстоятельство – к тому

Искусству вида – в маленьком аду.

По тёмной былине – своей аллеи,

Там духом ищет – скорбное опять,

Там идеалам ждёт – вокруг обид

Пустое время – в том проговорить.

Полупустое счастье – этим видит,

Оно не занято – в пределе бытия,

Оно возводит общество – на виде,

Но там не знает, от чего прошло

Далёким светом – малое в судьбе,

Понурой боли в тысячах – других,

Таких же идеалах, что и ты,

Когда – то думал – о любви своей.

И эта горечь – гордая тоска,

Ей таешь между именем – своим

В полупустой иллюзии – развалин,

По промежутку стаявших – былин.

Разлитых, как у осени – глаза,

Забытых, как бесчисленное мы

И ты им ищешь – знатные черты

На предыстории – такого же устоя.

За дверью собственной могилы

Ей открываешь – прямо на ходу

Источник возраста и милое – потом,

Ей сложно управлять, но этот Бог

Твой славный аргумент и вид – руки,

Что дверью скроет – видимые дни,

Когда придёт – находчивая мина

И только слепит – поле бытия -

Там ты стоишь и – тёмная могила.

Она стройна, что счастье – по уму,

Над дверцей воет – безымянный враг,

Он что – то хочет думать – о благах,

Но сам не знает – от чего идёт,

К тебе сегодня – может потому,

Что ты им стал – для мира и людей,

Для роскоши последнего – понять

Свою систему мира, чтобы жить.

Тот робот чести – славен на тебе,

Та мыслимая гладь – вокруг былин

Устало светит – возрастом вдали

И хочет жить – искусственно в тебе.

За дверью ты открыл – её глаза,

Над точкой входа мира – понимал,

Как ждать последний холод – от любви

Внутри понятий юмора и – славы.

Тем люди были – в самости игры,

Тем душу в ряд хотели – обладать,

А ты искал – тот мира элемент,

Что помнит дух понятия – за дверью.

Но открывая слов манеры – ты увяз

За этой позой – в численном раю,

Быть может смертью стала – не она

А только форма гласности – вокруг.

Растаял день и безымянный друг,

Он хочет видеть только – не тебя,

А дверь, в которой были – те глаза

Искусственно направлены – на мир.

Но открывая личный берег – слов,

Свою могилу – ты держать готов,

И будешь ей отличен – по судьбе,

Как автор моды – в личности и праве

Искать могилу – личной красоты,

Ей дверь держать – внутри и для того,

Как там откроет жизнью – эта даль

И будет снова личностью – искать

Твои глаза, что автору – видны

И тысячам людей – в природе мира,

Там жили только ангелы – внутри

И пали под несметной формой – лет.

Они должны оставить – на ответ

Свою подсказку в возрасте – вины,

Когда же дверь откроет – эту жизнь

И станет личной каторгой – могилы?

Говори внутри готовой матрицы

Одиноко – не хочешь мечтать,

По другому устою – свободы,

Ты его словом ли – опять позови,

Словно матрицы нежный – проём.

Между именем близкой – зари

И отчётливой формой – заранее,

Что уносит от нас – корабли

За остывшие неги – из нот.

Говори, как ты жил и – любил,

Где искал опрометчивый – день,

Он внутри, как готовый – артист

Понимает им благо – для сна.

Ты ведь видел у матрицы – зла

Эту роскошь – обидчивой пены,

Это формой задетое – слово,

От которого стынут – глаза.

Поднимают на веки – Вселенную

И за образом, словно внутри

Ты – готовый актёр, что и время

На доверчивой прозе – для снов.

Просыпаешься, только не веря,

Что догадкой ты стал – у сердец

И нетленное смотрит нам – время,

Приготовив свой торт и – венец.

Это матрица буквы – поверья,

Эта странная озимь – в вине,

Что не знает, откуда то время

Изготовило счастье – на мне.

Просто вытянув следом – причину,

Ты желаешь им странно – стоять,

И мечтая обнять – середину

Видишь только лишь – скромную часть.

На проталине нового – века,

Ты бы стал утопичным, но сам

Ты играешь от верности – смехом

И дрожишь, как и матрица – верхом,

Чтобы чувствовать эту – примету

Обнажённой, искусственной – драмы,

Ей теперь не обнять – диалект,

Не насытить проталины – мира,

Только смотрит внутри – человек,

Свой обняв монолитный – предел,

Он уже поседел и – готов им

Предпринять утомлённое – право

Говорить этой матрицей – вверх,

А потом по искусству – искать

Означение верности – мысли,

Что не будет тебя – понимать.

Но готовый проём – не мораль,

Не оценка из вымысла – судеб,

Просто вынес её – для себя,

Чтобы встретить – отчётливый мир.

На готовой расщелине – глаз,

По которым не видно – твой призрак,

Где искусству не слиты – огни

В безымянности нового – лет.

Шаг художественный

Оседлал – свой потерянный смех,

Смертью вышел из воли – ума,

Для которого стала – стена

Удивлением – к счастью вины.

Потому ты не видишь – её

Отдалённые формы – сегодня,

Только гонишь искусственно – ад

По линейному полю – взаймы.

Не вернуться по шагу – назад,

Он прошёл иллюзорной – витриной,

Он огрублён и счастьем – вины

Вновь не станет тебе – умирать.

Для сегодня, что множит – миры,

Что в одну собирает – картину

Шаг из прошлого, словно сошли

Многоточия – в пафосе слов.

Эта крайняя форма – ума

Отнимает твой ветер – могилы,

Не даёт убегать – от идей,

Что должны откровением – стать.

Эта личная пропасть – внутри

Не играет от слова – прилива,

Но учтённому обществу – здесь

Воздаёт за пределом – мечты.

Чтобы завтра ты был, как они

Одинокий, но всё же – ревнивый,

Откровенный источник – ума,

Для которого стынет – печаль.

Ей не слышен художества – бег,

Не в глазах означает – прощание

Быть той формой – под глаз янтаря

В безымянном аду – под рукой.

Он художеству – снова не твой

Интеллект – в преимуществе слова,

Он – пародия в личности глаз

От наличия связанной – воли.

Без неё открываешь – пути,

Где на шаг ты бежишь – от неволи,

Где не станут искать – эту боль

Утолённые формы – за нас.

Чтобы выяснить утренний – шаг

В человеческой роли – на моде

И её откровением – стать бы

Для любви в бесконечной – тоске.

В предначертанной памяти – грёз,

Где художеству снова – не верит

Удивительный пафос – других

Расстояний – до собственных глаз.

Нельзя приободрить слугу

Нельзя приобнять и не стать

Задетым примером – души,

От той, по которой упасть

Ты снова хотел – за двоих.

Однажды ты вышел – на миг,

Чтоб слышно поправить слугу

И только – под крайним уму

Там дышит сейчас – это время.

Ты знаешь, кто вылепил ад

И кто – под древнейшей рукой

Тебе обещал здесь – покой,

Он выше на рост – от людей.

Он может умом – приобнять,

Что тысячам глаз – не погибнуть,

Он видит твой роскоши – день

И позу – для личной мечты.

Нельзя ободрить им – печаль,

Нельзя обращать, словно время

Историю – в маленькой лжи,

Пока ты не светишь – внутри,

А только дождавшись – полёт

Ты ищешь свой воздух – приметы,

Ты ходишь за ним, чтобы жить

В другом измерении – лет.

Твой юмор, что пасти слуга,

Твой гнёт – из под фартука мира,

И что им ты вынес – за торг,

Когда в безызвестности – пел?

Ты знаешь ту счастья – игру,

То время, откуда им – вертишь,

На миг притворяясь – слугой,

Чтоб вышла ей – мудрая страсть.

Что хочешь ты сам – передать,

Как лист драматурга – по крыше,

Как облако в мерной – руке,

Внутри утопающих – звёзд.

Им пишут твой юмор и – стиль

Такие же в моде – подробно,

Приметы от слуг – идеалов,

Чтоб выжить на жизни – своей.

На миг – приобнимешь слугу,

На крайнем плато – из приметы,

Что ждал ты его – по утру,

А он в безызвестности – спал.

Всё видел твой юмор и – стиль,

Всё вжался от доброго – света,

Но только не видел – игры,

От общества в смелости – нам.

Ценой за смертью филина

Образовал о филине – мечту,

Ценой неумолимого восторга,

Ты стал ей жить и томно – говоря

Ты отражаешь преисподние – поля.

Куда ты смотришь – между идеалом,

Как смыслом оборачиваешь – смерть,

Когда ценой – ты должен ей стареть

И только умирать – внутри себя?

Там, где несносные кочуют – имена,

Где фарс миров – в способности имел

Свой постоянный имени – пример

И долго шёл за удалью – причин.

Ты открывал ему ценой – одну мечту,

Там филин – обнимает своды мира

И шепчет по стихиям – между нас,

Как долго он обрадовал – любовь.

В ночной степи летая и паря,

Изобретая форму слов – умильно,

Он быстро головой расправил – фарс,

Чтоб белым светом – стало бытие

Твоё ли миру – завтра одиноко,

Оно не пишет в обществе – ума,

Но там по тротуару в ночь – идёт

И тает смерти лучшего – на миг.

Когда за ней искусственно – придут

Ценой восторга – лучшие те люди,

Они напишут фактам – идеал,

Как жил тот филин в мании – руин.

Он был другим и точно взял – зарок

На понимание своей проблемы – мира,

Он был догадлив, словно бы – со строк,

Он пищу в возраст – объяснял ценой.

Над месяцем прохлады – неземной,

Над будущим интеллигента – мира,

Он сам зашёл по мании – пера,

Как сном заставил думать – до утра,

Где мы прошли – на чёрном одеяле

Критичность мира – в прежней былине,

Мы были обществом, а стали на вине

Искать ему то оправдание – игриво.

Пути не видит филин – вдалеке,

Им стонут одинокие – мотивы

И ты сегодня ищешь – смерть его,

Как долгий шар искусства – вдалеке.

Ценой несмелой робости – уныло,

Ты видел миг – для данной тишины,

А филин робко – видел эти сны,

Он только говорил тебе – учтиво.

Слепое каждой роли

На заднем конце – из тебя

Не вылепит маску – любви

Пустое – в извечной глуши,

Дурное – под манией встреч.

Что может ты был и не – той

Оставленной ролью – причины,

Ты видел слепое – пятно,

Как роскоши смертный – урок.

Но словом своим – говоришь,

Как трудно идти – по граниту,

В слепое не падая – ночью,

Забытое нами – письмо.

На каждой оценке – из роли

Оно поднимает – свой видимый

Сюжет элегантности – взгляда

И точно под маской – живёт.

Живёшь им и ты, как последний

В душе убегающий – призрак,

Что ночью в исчадии – помнит

Свой дух – по сакральному сну.

Ты ловишь слепое – на роли,

На том обозначив – нечаянный

Сюжет идеальности – мира

По тонкой границе – ей вслед.

Но жив в этом вольный, нечаянный,

На заднем конце – опыт мира,

Он только твой пафос – встречал бы

И думал, как крайний исток.

Внутри одичания воли – им

Ты душу роняешь – под плавный

Сюжет элегантности – страха,

Чтоб выдумать истину – в том.

В конце – означает он судеб

Прямое начало от – сходства,

А мыслью в нём – ищет примета

Твой мысли – нечаянный срок.

Чтоб лучше ты жил и – от этого,

Ты внял бы искусству – морали,

За ролью, в которой не знали

Слепое пятно – на двоих.

Та личности – сложная метка,

Та формы истории – правда

Не выучит смерти – примера,

Не выскажет истину – в толк,

А будет идти, как другое

Истории смертное – поле,

В глазах понимая – обратный

Предел удивления – знатный.

Гордость пожинает нас

Из утреннего свода – объяснил

Свою модель притёртого – исхода,

Внутри него лежит – твоя игра

И тянет гордостью – свой мир.

Нам он назначен – для людей,

Для жилы искромётного веселья,

Чтоб став примером смысла – подвели

Его угрюмой роли – к нам года.

К тебе, собрав глоток – плохого мира

Идёт испепелённый волей – светоч,

Он душу познаёт, чтоб жить – едва

Ты руку поднимаешь – на других.

Ты пожинаешь ловкости – картину,

В твоём лице, испещрённой маски,

За ней ликуют формы сна – в поимке

Раздетой гордости – обратно по двоим.

Где страх, как монолитная стена

Устало смотрит – на фатальный облик

И им узнает – видимый рассвет,

Когда его уже – в помине нет.

Ты объясняешь толком – по судьбе

Его движение и только – прикоснувшись

Ты ожидаешь – чувство под другим,

Прибитым миром – прямо у лица.

Там маска пожинает – свой манер,

Свою обиду личного – устройства,

Батальной сцены – лирики руин

И только мнимых волей – по сердцам

Людей, из-за которых – ты один

На свете стал – искать другому свету

Примету сна – в реальности из грёз,

Примету воли – в принципе у слёз.

Искала та душа – облатки рая,

И снова отвечая – слышал ты,

Когда ушли за гордостью – другие

Иллюзии, что пожинают нас.

В аду и после павших стен – в любви,

Внутри – от утоления быть честью

На том, другом риторикой – краю

Искусства мира, словно создаю

Им выдох кванта – в приземлении глаз,

Для страха, что пожнёт иллюзий край,

Для сердца – без которого нельзя

Узнать причину – личного безумия.

Ей ты притих и сложно – по себе

Идёшь искать претензии – на мире,

Идёшь учить свой пафос – для других,

Чтоб гордость пожинала – на словах

Свой страх и одичание – быть миром,

Свою модель – искусственного счастья,

Где все немы и может стал ты – раб

Иллюзий сердца – в личности с собой.

Иллюзий кванта – между берегов,

Что обогнуть не могут – край Земли,

Там миру понимали словом – мы,

Что думали – от пожинания свободы.

Её держа в руках – у солнца лет,

Ей высказал иллюзий стройный – бег,

За то, что выпил мало – одному

Иллюзий гордой важности – в цене.

Забег футуристической карикатуры

Одна ты появляешься – вдали,

Где городские сходятся – огни

И только им ты одеваешь – ночь,

Над ложью обожаемого срока,

Куда уходит поздний ренессанс,

Откуда вышел личностью – от Бога

Твой слов наивный юмор и – затем

Изжил судьбы достаток – для сердец.

Забег, как мысль истории – твоя

Затронула фантастикой – примера

Ту грань иллюзий – между берегов,

Откуда ты не ищешь – путь назад.

Не обещаешь стать моральной – бытию

Системой права – к счастью и обиде,

А только волей мучаешь – восток,

Он душу обнажает, как и толк.

Над западной культурой – проросли

Твои манеры завтра, что и – город

В карикатуре, словно бы – немы

Они оставят численные дни,

А только будут жить – другой погоде

Устойчивые воды – близ Невы

И холодом припоминать нам – горе,

Откуда правы слову – не одни мы.

Не стали мёртвой важностью – грести

На остров тлена пламени – у слова,

Он гордой головой – склонил мораль,

Туда, где ясный возраст – обелит

И будет сном искать – свои года,

Свою манеру думать – на могилу,

Но только страхом, обнимая жизнь

Ты вовлекаешь счастью – приговор.

Он стал твоей приметой и – надзором,

Где части света – медленно уходят

На берег осторожной власти – грёз,

Касаясь человеческой – мечты.

Ей ролью не смогли убрать – причал

И только воды отвечали – стройно

На переливах глади – вдоль Невы,

Её укромной благости – иметь

Забег футуристического – кванта,

Замер искомой важности – вдали,

Где ты не видишь остров – до Земли,

Не тянешь им – иллюзии под масть.

Как вздрогнул утолённый – идеал

Он только формой здравствует – уму,

Он будто бы идёт – на глубину

Искать подземный остров – для любви.

Там были мы – поклонники Вселенной,

Могучей страсти видимое – племя,

Нам современный бег – устраивал замер,

И что – то обещало видеть – время,

Что будет жить и проводить – года

В культуре сатирического – чуда,

Внутри ему отдав – другие сны,

Но обернув причал у памяти – на утро.

На время той Невы – от берегов,

Куда направил слёзы – футуризма

Твой край Вселенной, к звёздам указав

Тот мир – на монолитах от людей.

Дожить бы до – отправки этим миром

Под квантовый пробег – иллюзий в нас,

Под форму исторического – чувства,

Где плод фантазий – думает взаймы.

Не было возраста

Как необычен час твоей – беды,

Он накрахмалил утреннее – чудо,

Им взяв кусок – небытия из звёзд

И там, расставшись – думать о себе

Ты волю предпочтёшь – ему взаймы

Унять внутри вопроса, где и мы

Стояли в возрасте – дурного пережитка,

Белели – между сотен глаз своих.

За этим миром впитываешь – вдруг

Один сюжет и ножны – на сердцах,

Как будто бы ты жил – на облаках,

Там трогая минуту славы – скромной.

Её нельзя ни волей – передать,

Ни оценить искусством – благосклонно,

А только вдаль смотреть – себе назло

И думать там – в безжалостном краю,

Где ходишь ты сегодня – на краю

И миг лежит по кровле – необъятно,

Что время ищет – между берегов

Не притаённой робости – взаймы.

Там мы катались слову – для умов,

Там делали зарядку – без сердец,

Чтоб думать для общения – сейчас,

Как будто слава вышла – на коне.

Но нет её и в возраст – окунув,

Ты ждёшь ещё секунду, где твоим

Стоит манера, думая о лишнем

Приличии – язвить сегодня зря.

Не тронут объективностью – твоей,

Не жаль любви примету – сквозь игру

И только возраст дремлет – на ходу,

Он ищет понимание – от жажды.

Где не было одной манеры – стать

Иллюзией – под солнцем для двоих

И рознь внутри – обратно передать,

Чтоб думать в эволюции – Вселенной,

Как сложно вышел – малый приговор,

Сегодня человечеству – для слов,

Как им летит искусственное – я,

Чтоб выжить для такого же – себя.

Но возрасту не мыслим – идеал,

Он только ищет памяти – черту,

Он движет преисподней – пустоту,

Как будто жаль ему – терять надежду.

Где слипалась суета?

Там проходил умом – в себе

Твой длинный, одномастный – приговор

И часть судьбы держал, чтоб угадать

Причину – от тоскливости твоей.

Где синий цвет – казался не собой,

А ночи проходили в смерти – мирно,

Ты вышел счастью боли – по лицу

И так прискорбно – доживал свой век.

Минутой не слипалась – для тебя

Искусственная маска – современно,

Она нашла пародию – в любви

И прытко вышла – посмотреть в окно.

То что казалось обществом – её

Спонтанной ноши – на краю надежды

Сегодня ищет прошлое, увы,

Для смерти в обещании – своём.

А ты прилип к началу, где не зря

Искали месяцем строптивой – темноты

Любовный оберег – смотря в окно

На розни – в принадлежности Вселенной.

Гоняясь то за истиной – уму,

То выживая к личности – там рядом,

Что космос обеляет – слову нам

Искусственное озеро – под жизнь.

Вся эта твердь – не нужная примета,

Всё, что касалось – слиплось навсегда,

Чтобы стоять – под умыслом от света

Сегодняшнего чувства – бытия.

Имея разницу строптивой – череды

Вестей, нужнее общества и лжи,

То что касалось мифа – от людей

Внутри притворной части – суеты.

Так эта боль прилипла – по любви,

Созрела памятью в природное – лекало,

Одна она не может – в том уйти

От чести снов ужасного, как рок.

Одна, не пережив – свои мечты,

Она искала суету – под смежной

Превратной пользой чуда – на двоих,

Чтоб выучить иллюзии – в себе.

Роковой волк

Белоснежной порой – не живёт,

Не проходит – от чувства для нас

Утолённый испуг – для истца,

Словно волка – прямая мораль.

Ты не смотришь проблемы – его,

Опираясь на взгляд – современный,

Ты не ищешь мотиву – зарок,

Чтобы чудилось солнце – для нас.

Отстранённый и нежный глоток

Он держал – под кровавой Вселенной,

Он мечтал иллюзорно – понять

Утопичное – в каждом глазу.

Где не могут для глаз – перенять

Идеальные склоны – по миру

Свой причудливый возраст – о том,

Где проходит тот век – роковой.

Он, как волк – подкрадётся уныло,

Он не может обнять – белый свет,

Только сам он – стоит, чтобы мило

Отпирать слуг обратно – на тот.

Идеальный в покое – нам любит

Поровнять свод могильных – идей,

Не взирая на общество – людное,

Чтобы высказать слову – затеей

Эту лишнюю страсть, как и утро,

Это общество в смерти – глазам,

Чтобы им отпирать волку – мудро

Свой потерянный шанс – для любви.

Роковые надежды не хлынут,

Но понять не сумеют – тот вид,

Он по волку виляет и – гибнет,

Что судьбы идеальный – гранит.

Нам упал и теперь – по обману

Не взывает от почерка – сном,

Он прошёл в роковую – блокаду,

Чтобы думать на истине – в том.

И играть эту пьесу – для маски

В незначительной ловкости – лет,

Где ты стал – необъятный и ласковый

Провожать – тот искусственный свет.

Он стоит, словно в волчьей – привычке,

Словно сам – задирает свой путь,

Он ушёл в этот век – для приличия

И остался нам в обществе – быть.