Анна Андреевна Гуенкова
Настроения. Роман-драма
ПОСТКРОССИНГ МЫСЛЕФОРМ.
Фаза: Вирусы суждений.
Посткроссинг…мэйнстрим… Правда, я помню ещё в детстве, разглядывал письма на немецком детям в Германию, которые моя мама писала им в детстве. И вот теперь всё повторяется, только пишут чаще взрослые взрослым… А всё потому, что люди устали: от бездушности, от поголовной пошлости, от вранья, от безнравственности. И вот я предложил всем своим подопечным душам заняться посткроссингом своих мыслеформ друг другу. Я собрал пятерых своих пациентов и перемешал их миры. Они попали туда, где есть такие же запутавшиеся души, как и они, причём их хозяева все сидят в одной комнате у меня на сеансе. А сам в это время регистрировался на сайте посткроссинга, конечно же, всё на английском, конечно же, куча непонятных требований и записей. Ну, это неважно. Вот мои готовые карточки, на одной – пухлая девочка балерина в пятой позиции, картинги в стиле «стимпанк», красивые виды Москвы и к трём особо понравившимся мне посткроссерам я подобрал свои стихи и перевёл их на английский и вырезал нарисованный мной когда-то образ Сарасвати. Её вместе с коротким текстом я отправил девушке по имени Кэйт в Новую Зеландию. Она студентка-антрополог, любит фотографию и жизненные истории других людей, она попросила меня нарисовать ей что-то на память. Это затягивающее занятие, пока души посткроссят в своих измерениях меняясь восприятиями, я пишу свои восприятия людям из разных уголков мира. На очереди Чикаго, Япония, Канада и Германия. Забавно, и трогательно, люди просят тёплых слов, рисунков на память, фотографий рек и птиц…Да…И я пишу о себе, пишу стихи, желаю им счастья от всей души. Делюсь поэзией чувств:
NEON SKETCHES
Fluorescent lamp of gloom.
blue neon mood —
I'll call myself.
I be long-suffering,
the shimmering stream,
mysterious night,
I choose bracelets and candles
let the spring comes.
Bow of infinity.
НЕОНОВЫЕ ЭСКИЗЫ.
Флюоресцентной лампой сумрака…
синим неоном настроения —
я назову себя.
Я становлюсь: долготерпением,
потоком мерцающим,
таинственным вечером,
я выбираю браслеты и свечи,
пусть наступает весна.
Кланяюсь бесконечности
Или вот это:
Want to get immediately to paint in yellow:
all the dark spots, all of negotiati.
All pale, confused, angry,
paint in yellow, so, bumblebee shade…
So bubbles in the air, froze bad emotions,
I burst. Sad – sprinkled roses. If it's not too late…
If it's not too late – want to dive deeper
to cognize in the metal of the waves
ocean fusion:
untouchable fish
bright coral boulders,
and all the cosmic darkness,
then me
not "caravans-parahod",
and mantras, yantras
will get drowned out by ego…
And yet: in transition
dancing Negro.
Хочу успеть
немедленно выкрасить
в жёлтый
все пятна тёмные,
все недотёплости.
Всех неярких, сумбурных, злых —
выкрасить в жёлтый,
с таким,
шмелиным оттенком…
Чтоб пузырьками в воздухе
застыли плохие эмоции,
я их полопаю. Грустных –
посыплю розами.
Если ещё не поздно…
Если ещё не поздно,
хочу нырнуть поглубже,
познать в металле волн
океанский фьюжн:
неприкасаемых рыб,
ярких коралловых глыб,
и всю космичность тьмы,
только потом во мне
не «караванами-параходами»,
а мантрами, янтрами
заглушится эго…
А пока: в переходе
ритмично танцует негр.
…А тем временем шла пятница, 31 марта 2017, за окном легкий снежок, завтра, папа, тебе 51… Сплошные цифры…Мы с Искрой по традиции купим две баночки красной икры, немного шпината, сыра и зелёный чай (надеюсь? мне попадётся дахун пао). Ну, это будет суббота, а сейчас у меня тут души колбасят друг в друга мыслями, ээй, разойдись! Похоже, поздно! Я попал в «посткроссинг душ». Безумия слов путают меня в пространстве. Я ищу выход к тишине. Но, видимо, придётся тоже переговариваться с душами, и мои слова вынесут меня отсюда прямо в лабораторию. Начну сходу!
Я:
Кремовый шторм. Я торчу от насилия.
Бросаю вещички старые и вязну…вязну…
Восторга не будет. Мой дао пророчески эзотеричен.
Оставить блукания по-волчьи.
В лагуне кораллами отгорожусь.
Прости меня. Море испорчено.
Макс:
«Я обещал, что напишу шесть строк,
И, вроде, мог бы, но в порыве этой мысли
Не вяжутся глаголы, не идёт и слог,
Пропитанный обманом трезвой жизни.
Пришёл с работы. Сел. Компьютер , стол,
Вновь встретили меня слоями пыли.
Я думал зарядить верлибром ствол
но для начала взял другие стили».
Я: Блок аморфный. Луна в фазе смерти.
Что-то кости дрожат под кожей бессовестно.
Снежное настроение трезвости.
Мучают новости неизбежности.
В чёрном приходит Ночь, априори.
Где бы взять скрипку… febbre d’amore!
(Итал. Любовная лихорадка)
Макс:
«Я сегодня гулял под дождём,
Прямо в лужи дырявым ботинком,
Наступал, и потом воду в нём ощущал —
и спиной и затылком.
Мне по нраву такой променад.
Куртка-парус раздулась от ветра…
То ли снег, то ли дождь? —
Просто март сыпет с неба пустого конверта».
Я: Чернослив, мякоть – синева чёрная.
Разрушаются мягкие чувства. Ломаю себя.
Сердце трогаю запечённое.
Поправляю прическу…
Переглядки с жестью крылатой.
Отвернусь всеми жестами.
Прогуляю весну за МКАДом…
Снег прозрачный.
Нет уже места!
Переговраиваться с душой Макса особенно интересно, это как поэзия замысла. На самом деле , Макс очень давно ходил ко мне на сеансы, его фамилия Дергунов, и меня настолько поразили откровения его души, что иногда я возвращаюсь в те дни и общаюсь с ней снова. Его душа однажды рассказала что весь смысл её существования сводится к «тележкам стихов» и «папиросным хроникам», такие понятия своим размышлениям дал сам Макс. Его душа призналась, что в обыденности ей сложно сосуществовать с Максом, поскольку кроме стихов есть еще работа, люди, встречи, а душе хотелось бы просто говорить строчки, которые передадут больше смысла, чем все люди вместе взятые.
Душа Макса:
– Я не умею принимать людей с их эгоизмом. Такое похолодание в них, такой фарс. Будто они совсем забыли кто они и бездумно живут, едят. Спят, говорят, но это всё не то и не так, как было изначально. И мне плохо от этого. Я хочу дарить добро, но оно никому не нужно. Людям нужны материальные блага, бесконечные деньги, им не нужна душа. Они все спокойно могут жить без своих душ – дышать, смотреть, ходить, и даже совокупляться. А те, у кого душа еще осталась, они в бездне уныния, они лишние в обществе 21 века. Им некуда себя деть.
– Я согласпен, но ты не оставляй Макса, ты еще можешь его образуметь. Он перестанет пить и дуть травку… Он ведь пишет стихи, значит и ты жива, значит еще есть шанс его спасти. А люди, им ничего не докажешь, они даже если бы прочли все мои исследования, нифига бы не поняли. Им незачем. Они даже плакать разучились. Их постепенно превращают в роботов или автоматических рабов…
– У нас здесь говорят, что этого не будет и все безумие скоро закончится. Помощь уже на подходе. Наши все наготове и созрели для духовной войны. Победа придет и исцелит больных любовью. А от любви очистится вся скверная и зазомбированные очнутся.
– Не знаю. Я вот уже сколько лет борюсь, исследую души, веду практики, пытаюсь донести до людей откровение, намекнуть, но каждый окутан страхом, и мало кто чего-то вообще хочет, и почти никто не задумывается о духе, о вере, о любви…
– Хочешь я позову душу, которая недавно ушла из вашего мира? Ты очень удивишься, Анатоль, но эта душа давно хочет поговорить с тобой. Засыпай, она придёт через сон. И не раз. Слушай эту душу и запоминай. Она поможет тебе в твоих исследованиях, она как подтверждение твоих предчувствий насчёт происходящего вокруг…
– Хм, ладно, я попробую, даже не по себе как-то , но я преодолею себя. Спасибо за содействие.
РЕРИХ, ДЕЦЛ. ЗНАКИ.
Сеанс-отдушина.
То ли это сон, то ли явь. Уже пятый день – откровение за откровением.
Искра, ты приносишь мне полотно Николая Рериха, где на фоне гор лицо Децла. Это рэпер, Кирилл Толмацкий. Он недавно умер, я долгое время слушал его тексты, потом он как-то пропал… И я не стал искать, а зря. Я столько потерял. Будь он жив, он бы так помог моему исследованию…. Опять начинается….головокружение, я задыхаюсь… Кха-кха…
– Как такое может быть, и почему ты зависаешь в воздухе, а я держу твою руку, ощущая благодать. Но, ты не Иисус, хотя как похож. Децл! Наконец-то! Одна душа передала, что ты хотел сказать мне что-то через сон…
– Все ответы найдёшь в моих текстах. Там ключ. Слова между слов, смыслы для избранных. Апокалиптические приступы уже в людях, они сдавлены бездушием. Война начата. Духовная.
– Но, ты можешь вернуться? Не уходи. Мне плохо. Я не смогу бороться без тебя. Почему ты не нашел меня раньше, когда был еще человек?
– Ты бы не осознал, и может быть, не поверил. Тебе нужно было получить свои знания, свой опыт души, завести семью. Я быпомешал всему этому и ты бы ушёл со мной. Но тебе нужно жить, просто пиши, читай свои тексты, никому не верь. Они все будут мешать тебе, пытаться сбить с пути. Всё равно пиши, делай, говори, чаще смотри в небо. Я буду иногда приходить. Я помогу. Мои последователи уже в курсе нашей встречи. Успокойся, и жди. Они найдут тебя, ты поймешь, что это именно они, подам сигнал. Вместе вы продолжите борьбу. Только верь. Не переставай верить в свои слова, в свои исследования.
– Я почему-то хочу остаться здесь, это как будто джунгли, тепло так, нега… Нет боли, неохота возвращаться. Почему ты улыбаешься и молчишь? Эй, куда ты, подожди, я слышу слова отовсюду, как мне запомнить? Не исчезай!!
– ….
Ощущение мягкости… И грустно. Я проснулся. Но, я не рад.
Юлиана Джулиус. Искуситель из падших.
Фаза: преследование.
Сеанс: Недоверие.
Ого! Мандариновые цветы желаний! Какие огромные, яркие, плотные стебли, я будто в лесу нереальных цветов… Видимо, это другой мир или настоящая реальность, в которой, бывает, живу? Я неожиданно обнаружил возле себя ноутбук, и там было странное сообщение для меня. Некая Юлиана пишет, что я избран. Моя энергия – это свет, я воплощение духовных сфер и очень скоро моё сердце будет полностью очищено. И много чего ещё было в сообщении, правда, язык был сложный и странный, переполненный образами. Я удивился и ответил, посчитав откровение с незнакомкой излишним, что благодарю за добрые слова, но сам не знаю, кто я и в чём именно моё предназначение. Но, она не успокоилась, начала заваливать меня сообщениями-прорицаниями, что я даже подумал, это ты Искра, создала страничку и решила поиграть у меня на нервах, поселить сомнения. Я улыбнулся, и написал тебе, ты всё отрицала, даже обиделась. Всё запутывалось ещё больше…
Прошло пару дней, я специально не заходил в интернет, мы все выходные гуляли с тобой, смеялись, впечатлялись весне. И, вот, как у меня бывает по понедельникам, удивительные вещи – Юлиана, мало что снилась мне накануне, но и ты произносила её имя вслух, показывала фото, я злился во сне. А сейчас в интернете получаю всё более странные предсказания от этой незнакомки. Причём, она шлёт мне ссылки на свои тексты, в которых я прямо сейчас читаю про нас, Искра. Здесь описывается, как ты привела меня вечером в старинный Храм, как я увидел темно-бирюзового Серафима и рассказал тебе, как мы смотрели на него и на остальные иконы, как обсуждали, восхищались… Я читаю всё это и недоумеваю, откуда этой Юлиане известны такие подробности? Не знаю почему, но до её души я добраться не хочу. Хотя могу. Отторжение от этого человека. Вся эта её мистифицированная духовность, высокопарные реплики, «божественный абсолют» как-то не вяжутся между собой. Да и по фото, она вызывает у меня неприязнь, чувствую, как она пытается пролезть в моё личное пространство, в сакральное. Ставлю блок. Призываю восемь ангелов Света. В лаборатории стало как-то ветрено… Но, меня уже ничто не волновало. Я грезил о том, как увижу полнолуние сегодня снова. Что узнаю, что нового увижу? Главное, не споткнуться, поднимаясь по полупрозрачному покрывалу, его я украл из прошлого путешествия в мир душ. Там были такие красивые ткани, а это длиннющее покрывало было ещё и поразительно лёгким, почти невесомым, если взять и встряхнуть его, оно завьётся в воздухе до самого неба, до всех галактик, а я лишь выберу, куда поднимусь по нему…
СМЕНА НАСТРОЕНИЙ.
Фаза: Панические атаки.
А сейчас мне всё опротивело, дыхание сбивчиво, очень жарко…
Какая-то мелодия меня постепенно окутывала, будто откуда-то издалека…я сидел перед большой картиной – космический ангел на высоком холме трубил в изящную золотую трубу, над городом в сумерках. Вокруг ангела такое сиренево-сине-розовое небо, дающее отсвет на церкви внизу. Я просто молчал и слушал звук от трубы, думал о многом. Созерцал. Я постепенно переходил в реальность этого космо-крылатого существа, вот уже магическое небо было над моей головой, а вокруг – церкви, вверху трубил этот ангел.
Четыре года назад я увидел его во сне. Четыре года, как полный апгрейд. Он вошёл в мою жизнь грандиозным открытием, новой эрой моей души, мощью, которая убрала лишнее и дала необходимое, чтобы идти дальше, раскрывая лепесток за лепестком жизнь. Другие цвета, другие краски, лица и я. И четыре года он украшает мою спину и бережёт меня. Мой покровитель и утешитель. Он даёт мне вдохновение и убирает мои страхи, я ему верю. Он энергия, которую боюсь разгневать, и стремлюсь не разочаровать. Я учусь вместе с ним – каждый день. Он мой сакральный гуру, а может друг?
Когда моя кожа впервые ощутила сопричастие к тайне посвящения в духовный мир, я будто задышал магией. Ганеш сросся со мной посредством иглы, красок и моей крови. Потом было жарко, потом как-то ватно, потом плёнка кожи слезала, и спина ужасно чесалась. Я прошёл «инициацию» и перешёл в другой мир, впитавший морской бриз, гармонию и радость каждого дня, очистившийся и готовый к встрече с тобой, моя любовь, та, которой суждено стать священной для нас обоих, Искра. Во мне поселилось цветение лета. Я научился любить тишину, покой, уединение. До всего этого я весь июнь познавал себя, прислушивался к мыслям. Я провёл специальный ритуал, выбрал статуэтку Ганеши, подносил ему сладости и пел ему мантры. Теперь я каждый день говорю с ним, и поёт уже моя душа. Я прошу о важном, он всегда слышит и исполняет. Он бережёт и тебя тоже, хоть ты и не любишь обсуждать это. Мы – лучше, чем раньше. А тем временем шло 12 апреля, 16-тый лунный день чистоты и гармонии. Я предался воспоминаниям начала моей новой жизни.
– Успокоение, отвлечение… Когда художник рисует, наблюдать за его глазами выражениями лиц очень интимное занятие. Ты попадаешь на территорию открытой души, она беззащитна, она обнажена перед тобой.
– Как удивительно, что ты слышишь меня, Искра. Пусть это будет наша тайна. А я сейчас в лаборатории рисую… переношу частичку себя в рисунок, я создаю Ганешу, он, видимо, этого хочет и даёт мне вдохновение творить, я разрисовываю его корону – детально, внимательно, с улыбкой, мысленно говоря с ним, соприкасаясь ментально. Ощущаю благодать, исцеляюсь искренне.
… Опять трудно дышать, чую, надвигается психоз, ощущения неудержимого кошмара во мне самом! Сколько можно!Я устал, и хочу спать. Мне никто не нужен. И я не нужен никому. Куда делась весна? Уже 17 апреля, и снова понедельник, и снова холод ноября. Или нет, уже хуже – весенний холод! Минус один и снег! Как я устал от этой галиматьи. Устал от всех. Меня мучают те, кто ближе к сердцу – они сдались. Они давят себя и угнетают меня. Сказать им ничего не могу. А спасти? Что за дурдом! Что за апатия! Что за дурацкие слова….
Я бы хотел обратиться сейчас к тому, о ком болит душа моя. Когда ты остановишься? Ты понимаешь, что ты делаешь с собой? Неужели думаешь, что я не знаю все эти годы?! Мне и не обязательно это видеть. Я чувствую всё. Я боюсь за тебя. Да какого хера здесь происходит!! Почему ты сдаёшься и решил гаснуть, пока я не вижу? Почему эта безмозглая туманная эпопея тянется? Вылечи себя сам. Я начинаю злиться. Я говорю себе, я кричу на сепбя! Ты! Слабак! А Он тебя всегда прощает, всегда спасает. Потому что я его прошу! Но, ты совсем расслабился, совсем забылся? Тогда чему учишь, и зачем я к тебе за советом? Твоя нирвана – обман. Твоё просветление – ложь. Тебе не добраться таким способом! Есть мы, и ты просто обязан привести себя в чувства. Это демоны, тебе ли не знать? Большего не скажу. Ты всё поймёшь. Эти мысли облиты моей кровью, моими ужасами по ночам. Каждое твоё действие против духа – кровь моей души!! Помни это. Молчи и помни.
– Клюквенный сироп в кружке. Черным черно в душе. Всё ржавей и ржавей…
– Твой голос. Сколько душ закралось в мою? Сколько вас всех меня травят изнутри? Отстраняюсь. Я не раз практиковал.
…Я почти плакал и смотрел на морского ангела. Это странно прекрасное существо, всё в чешуе цвета морской волны, качалось на качелях, свисающих с облаков. Маленькие его крылышки чуть задевали длинные густые фиолетовые волосы. Существо улыбалось, под ним был кусочек морского дна… Дно – красивое, с волшебными цветами невиданных магических оттенков. Мне одна художница написала эту картину на Пасху. Такое вот совпадение. Воскресение Христа и рождение морского Ангела.
– Он принесёт тебе легкий бриз и шум волны, научит тебя снова мечтать и растворяться в идиллии жизни, – сказала мне она и улыбнулась.
Да, это был какой-то творческий сеанс. В душе моей пациентки было легко и свободно. Два этих простых слова: легко и свободно. Именно они характеризуют счастье. Но, искренне счастливых людей теперь почти нет.
Вчера я смотрел фильм: «Частоты». Там, как раз, о том, как в обществе растут люди, ничего не чувствующие, но умеющие улыбнуться либо заплакать в нужный момент. Им неведомо счастье во всей его палитре ощущений. Зато, они могут улыбнуться для фото, могут даже рассмеяться, и как только все разойдутся – затухнуть, стать собой – ничего не чувствующими роботами. А мой морской ангел всё катается на качелях и растворяется в нежности. Идиллия в его мирных крыльях, в каждой чешуйке, в каждой пряди волос, он весь – восторг и гармония. Когда-то и со мной так было. А сейчас… Я обрубок: без впечатлений, с кучей тяжёлых мыслей и апатичной чернотой внутри. А я ведь честно так долго от неё бежал, старался верить в себя, верить всем, но люди жестоки. Они мою доброту и улыбку принимают за наивность и глупость, бросают в меня свои злые слова, свои комплексы, своими неудовлетворенными сердцами крушат моё. И я тоже чернею, я устал обороняться. Хочу спать. Просто: спать. Никакого транса и алкоголя, к этому не тянет. Сила моя духовная гаснет, потому что души людей не хотят очиститься. Ты говоришь мне, Искра: «Это ерунда. Пусть они сами живут со своим бредом. Тебя это не касается».
Нет, родная, меня ещё как «касается» их притворство, хитрость, подсознательная зависть. Я её считываю, и ты это знаешь. Просто мы с тобой молчим, всё видим и прощаем. Почему те, кто даже не испытал, не пробовал, не пережил и пол капли моей жизни, держит меня за инфантильного идиота? Честно говорю: надоело. Они язвят и смотрят на меня с неприязнью. Это им страшно, ведь души их уплывают. Такие люди стремительно тонут без подпитки радостью, развитием, целями. Хотя, им больше не нужны цели, зато они охотно влезут в мои и поиронизируют. Ты запретила мне обличать это. Помнишь, как-то, я в очередной раз промолчал, когда бестактность и насмешливость моей собеседницы перешла границы. Душевный нарыв дошёл до предела, и я снова сказал себе: Бог им судья. Но, почему они выбирают меня для своей иронии? Дали бы сказал им: « В наше время, когда повсеместно торжествует посредственность, всё значительное, всё настоящее должно плыть или в стороне, или против течения». Так что в принципе, зачем мне обижаться на посредственных людей, не знающих, кто такая Соня Рикель или Борхес, не имеющих представления об эклектике и вайвейшн? Те, кто не в теме, не в духовности, не в профессии моей, как могут судить меня? Никак. Хахахаха! Это веселит! Я нашёл ответ: Никак! Хихихихихих! Никак! Никак! Никак! Они не могут давать советы, ибо они не готовы для этого. Всё просто. Это сугубо мой всплеск настроений…
Я поглощен Имани, еду по эскалатору вечером, после очередного путешествия к душам, в моих больших наушниках иманиские философские песни. Думаю о том, насколько её тексты глубоки… Эскалатор ведёт не к поездам, я осознанию, что поднимаюсь, вместе с остальными на большой космический корабль! Мысленно прощаюсь с Землёй. Мы уходим в беспредельное, в новый лучший мир. И хочется этого так, словно, наконец-то, освободишься от тяжеленной сумки, которую тащишь уже довольно долгое время. То ли это моя слабость, то ли эффект медитации. Но, я действительно вижу корабль, он огромен и оснащён кучей технических наворотов и управляется чьим-то непонятно откуда звучащим голосом.
А как же исследования мои, что они? – молниеносно проносятся мысли. И вот я уже блуждаю с душами, узнаю их, некоторых даже вылечиваю. Но, тонкий мир открывается мне лишь частично. Я плачу за это тоской и страхами, которые периодически возвращаются. Настроения! Цвета, цвета! Восторг! Потоки самых разных вдохновений – осыпаются на меня бархатными розами и фуксиями впечатлений! Я кружусь, кружится голова, весь мир кружеве эмоций! Малина и солнце, вот такой симбиоз!
Прощай, Искра!
Фаза: лживые материи. Лабиринто-подобие.
Сеанс: распознавание будущего.
Ё дизайе! Сложный выбор в субботу, хороший момент для того, чтобы запросить фотоаппарат. Ты сделала подводные снимки, умопомрачение внутри меня. Но нас потянуло в черноту, которой я так боялся, так опасался и так ждал. Это не твоя вина. Это «моя Византия», не в плане «по-английски», а в прямом переводе «byzantine»: сложный, лабиринто-подобный. И, поэтому, в лабиринтах судеб, выживаем в этой круговерти. И у нас мало времени. Это заговор. Третий лишний.
А ты Искра, свою подругу не могла отпустить домой, хотя, я не раз в течение дня тебе об этом намекал. Мы делились на атомы, мы стали чужие друг другу. Ты игнорировала моё присутствие, где бы мы не находились в субботу приключений. Зря мы их выбрали, они нам не нужны. Точнее, это было воскресенье. Спутанность. Всё стирается в памяти, или память стирает всё. Или меня стирают с твоей памяти.
Мы ищём улицу, идём покупать тебе кеды, натыкаемся на «Шок-фабрику Эго». Она вся будто огромные плитки шоколада, может свалиться на нас. Хотя нет, бетон хорошо замаскирован. А внутри: «эго-лаборатория», откуда не выбраться, раз уж забрался. Твоё эго тебя не отпустит уже никогда.
Минуем «Эго-центр», или «Дом Эго», тут же вырисовывается:
Слово жизни, но лучше было бы показать жестом кавычки, ибо это название Христианской евангельской церкви с лозунгом: Христос воскрес! А мне казалось это нужно помнить молча и внутри себя. Странно, может, это я как-то не так воспринимаю духовность? Ведь её либо сохраняют в душе и тихо слушают Бога, либо это не духовность. Это как рапсодия, которую сыграли и уже неинтересно. Так и надписи на зданиях: все прочитаны и все не для нас с тобой.
– Куда теперь?
– В Медведково. Но, сначала перекусим в «Киэвси».
– Уверена?
– Уже отказываться глупо. Случай выпал. Мы давно хотели.
– А по-моему это не нам надо всё.
– Пошли на автобус. Не начинай.
– Я и не начинаю в этом всё дело. Начинаешь ты. А я наблюдаю.
– Расслабься и хватит сходить с ума.
– Мне просто хочется побыть в тишине. В уюте. С тобой. Есть пирожные и обниматься.
– Мне это надоело, я хочу компанию, разговоры и смех, движение, новые лица.
– А меня тебе мало, да?
– Ты дикарь, с тобой в люди вообще выйти нельзя, неважно с кем.
– А может я тебе надоел и дело вовсе не во мне?
–….
– Ничего, я снова стану собой. Прощай, Искра.
Однажды я понял, что мы разные. Я это осознал всей душой. И мне стало страшно. Наша разрозненность. Ты моя жена, а страхи живы. Они остались. То ли я боюсь терять тебя, то ли себя. Я забыл, кто я, забыл что прошёл, чем гордился и какая у меня мечта. Иногда подозреваю тебя. Может всё это время нашей «идиллии» ты добавляешь мне таблетки, что бы я оброс комплексами, стал депрессивен, чтобы у тебя появилась причина избавиться от меня навсегда? Нет, это всё глупости. Во мне сверх-ядерная пустота.
Я внутри себя: Который раз пытаюсь вернуться, быть органикой, остановиться и остановить лабораторию душ. Касаться самой сущности чего-то непрерывно взаимосвязанного – слишком сложно, слишком долго. Ничего особенного не произошло. Ничего. С этим неохота мирится. Дни мечутся, я их пролистываю движением ресниц. Обвожу в мандалы, рискую и рисую…Ты это тоже делаешь, человек. Мы рождаемся с кругом цвета. Аура расширяется и проявляется сознание. Цветы вянут…
Зачем ты так со мной? Ты же всё понимаешь, и внутри согласна со всеми моими суждениями относительно сама знаешь чего. Но ты говоришь, что с тобой не так, что ты в порядке и всё по-прежнему. Я же вижу, что нет. Вот, к чему привёл наш неправильный выбор? (Выбор мерзкий и чёрный). Накурились. Эта грязь с меня сходит очень медленно. Но с тобой ведь тоже самое. А ты кричишь, что всё прекрасно. Я открыт донельзя, откровенен, раздет. Я говорю то, что думаю, все свои печали раскрываю перед тобой. А ты? Ты говоришь, что у меня психика не в порядке. Ты режешь мою душу, и давишься собственной. И мы снова друг друга прощаем. Какая-то больная любовь выходит. Жить спокойно для нас слишком просто, нет, скорей сложно. Ты манипулируешь моими настроениями. Это точно. Ты угроза.
Я практически забросил исследования, погряз в наших несогласиях. Сеансы с людьми провожу по накатанной, безучастно, как плохой врач. Вчера ты сказала мне, что один этап твоей жизни подошёл к концу. Это детство. Ты говорила, что помнишь все детали, запахи, комнаты, вид из окна и всех, кто тогда был рядом. И ты осознаешь сейчас как никогда, что это больше не повторится, история ушла вместе с дорогим тебе человеком. Ты не рыдаешь, ты вспоминаешь и стараешься удержать и сохранить. Ты в себе. Я всё понимаю, я плачу, пока ты не видишь, мне жаль. Это всё как-то грустно. Это не хочется понимать. С этим каждый из нас не смирится никогда. Но тоска – грех. Я сочувствую тебе всем сердцем. Ты знаешь. Мы команда. Мы остаёмся идти дальше, вместе.
КАМЕННЫЕ ЛЕНИНЫ.
Фаза: вне лаборатории.
Сеанс: неусваемые сны.
Нас везде в огромной роще преследовали Ленины. Точнее, его памятники и бюсты, они прямо излучали ужас! А мы неслись с тобой в новеньком джипе тёмно-золотого цвета. Вокруг осенние деревья, все в бардово-огненных листьях, привлекали и сеяли панику в моей душе, их стволы были с резьбой изображающей огромные лица китайских демонов. Ты перелезаешь на переднее сидение и рулишь, я сижу сзади, мы едем быстро, но каменные Ленины замедляют наш обзор, заставляя долго их разглядывать. Вся роща, вся дорога в листьях выженно-огненных, пахнущих осенью. Сухо и тепло. Как интересно видеть и чувствовать это весной. Потом я посмотрел туда, где ты сидишь и руля уже нет! Просто два пустых сидения и ты с правого края у окна.
– Перелезай назад, а то кто-нибудь подсядет, иди ко мне, пересаживайся.
Но картина менялась, и меня опять увлекали листья, дорога, аллеи, и огромные скульптуры-Ленины. Всё меняется, тебя нет, нет и машины, я на каком-то заседании художников и начальников, это видно по их одежде. Одни в строгих костюмах и при галстуке, другие – со странными стрижками, в цветных просторных вещах и руки измазаны красками. Большой овальный дубовый стол. Все молчат и раскладывают оригами. Вдруг я понимаю, что это моя лаборатория, но мне не знакомы все эти люди. Я задержался здесь, чтобы помочь им зачем-то украсить стол, одна художница, с выбритыми висками и коком ближе к макушке головы, начала раскрашивать кистью в малиновой краске большой белый картонный цветок. Она легко и не пропорционально наносила краску, цветок обретал оттенки и тени своих лепестков. Ещё были оранжевые масляные краски и разные картонные белые фигурки… Все также молча и старательно расписывали их. Тёплый ненавязчивый свет лампы смешивался с зимней теплотой за окном и получался уют.
