Анна Цой
Мертвое сердце. Книга первая
12
Непривычный шум голосов встретил Вильгельма Асгарда, стоило ему войти в мрачный пыльный кабинет Совета Деймоса.
Сюда входили только высшие из высших – правящая аристократия магического мира. Присутствующие Лорды и Леди что‑то очень громко обсуждали. Никто из них даже не старался скрыть раздражение и ненависть друг к другу, потому многие повышали голос, стараясь перекричать других. Именно в такие моменты изысканный и аристократичный Деймос являл свою склочную грязную суть. Политические интриги, жестокость и ненависть были здесь таким же обычным событием, как, например, восход солнца.
Мужчина отмерил комнату по‑военному отточенными шагами и сел в задрапированное бархатом кресло. Некоторые главы вежливо склонили головы в легком приветственном кивке, но большая часть даже не заметила, что кто‑то зашел в кабинет.
Лорд Асгард медленно оглядел обстановку. За почти шестнадцать лет его председательства здесь ничего не изменилось. Старый лакированный стол овальной формы, служащий, скорее всего, барьером для агрессивных Лордов, норовящих вскочить на ноги и ринуться в драку, пыльные стены, обитые тканью, и большая хрустальная люстра на потолке. Здесь всегда пахло затхлостью и горечью принятых решений.
Совет собирался редко, только по важным событиям, но каждый раз у Вильгельма возникало желание сжечь бумажный вестник, что кружил над головой, пока его не поймаешь и не прочтешь. Лорд‑директор Белокаменного замка определенно ненавидел весь этот гомон и бесполезную деятельность. Пламя внутри сдерживала лишь ответственность – подчиненный ему материк погибнет, соверши он хоть одну ошибку.
Как ни странно, самой громкой и отчаянной спорщицей была именно она. С каждой секундой жестикуляция ее становилась все более экспрессивной, а забавные темные кудряшки выскакивали из высокого пучка на голове. Наверное, Маргарита была самой красивой женщиной на Деймосе. Для него уж точно. Да только глупее и напыщеннее ее невозможно было сыскать на целом свете – отправить дочь одного из тройки Высших Лордов воспитывать на Фобос? Именно по вине Марго у их дочери глобальные проблемы с воспитанием.
Но самым непонятным было даже не это. Мужчина не мог представить себе простодушную и добрую девчушку, которая бросает свою дочь. Он знал, что не магический мир жесток, но бездушной Маргарита никогда не была. Глупой, но не злой.
Вот и сейчас, казалось бы, в заведомо проигрышной ситуации она выбирает сторону проигравшего. Словно не видит очевидных фактов.
Резко открывшиеся двустворчатые двери заставили всех, кто вскочил на ноги, занять свои места. Шаркающие шаги и скрежет каблуков по кафелю говорили о приближении Магистра. Семьдесят лет назад Себастьян Райдер занял этот пост. Считал ли он себя в этот момент властителем мира или же королем людей – не известно, но в первый же год на его плечи легла повинность, тяжесть которой могут ощутить лишь сами боги. И совсем еще мальчишка узнал об ответственности первого мага Деймоса. "Козел отпущения", "Мальчик для битья" и тот, кто повинен во всем и всегда, – вот кем он был, и остаётся по сей день.
Тяжесть ноши и время превратили мальчика в старика, а из радостной улыбки и огонька во взгляде сделали оскал и лёд голубых глаз.
Шаркающий звук усилился и в кабинет, наконец, вошёл Лорд Райдер. Серая хламида его одеяний колыхалась от каждого шага, облегая сухое худое тело, а редкие светлые волосы почти полностью съела седина. На первый взгляд он не казался старше самого Вильгельма, к тому же его лицо и руки не имели морщин и складок. Но походка, что еще год назад была прямой и резкой, говорила о закате.
Сумерки сгущались, и жизнь Магистра подходила к концу. Деймос начал шуметь по этому поводу еще полгода назад, когда сын Себастьяна начал проявлять силу главы рода, что перетекала из поколения в поколение в момент угасания магической искры в маге.
Глава Деймоса прошёл к своему креслу, сел, скривившись как от сильной боли, и облокотился на стол.
– Да начнётся пятьдесят первое генеральное собрание Совета Деймоса, – устало сказал Магистр, смотря в столешницу перед собой, – на повестке дня… кто‑нибудь может объяснить мне цель нашего собрания?
Голос его стал грубее, и фраза в конце приобрела оттенок издевки. Присутствующие переглянулись кто с кем.
Лорда Райдера уже не боялись. Высшие, словно дикие псы, чувствовали слабость вожака и собирались в скором времени растерзать свою жертву, пусть она и вожак их стаи. Игры в политику одинаковы во всех мирах, будь то Фобос или Деймос, разнятся лишь виды и способы игр, что позволены в том или ином обществе.
– Близится война. По слухам, Королева драконов уже привела под свои знамёна половину наемников Деймоса, – решил высказать общие опасения Владыка гномов – Гархвандр.
По‑детски маленькие пальчики в нетерпении застучали по деревянной поверхности стола, выдавая эмоции владельца. Остальные присутствующие одобрительно закивали и резко воззрились на Магистра, что сидел с гадкой улыбкой с самой первой фразы главы гномьих гор.
Двери резко открылись, двумя створками надрывно скрипнув и врезавшись в стены по обе стороны проема. В комнату вошёл Лорд Вольтер, быстрым шагом пересёк пространство до собственного кресла и сел в него, оглядев присутствующих властным холодным взглядом с усмешкой на губах. Никто при этом даже не осмелился поднять взгляд, лишь Вильгельм лениво разглядывал слуг, которые впопыхах закрывают двери, также глядя в пол.
Секундный взгляд друг на друга, легкий кивок и мужчины демонстративно холодно оглядели Магистра, который в свою очередь, не скрывая ехидства и желчи в собственном голосе, произнес:
– Слухи меня не интересуют. Ваши слова о войне – слишком громкое заявление, не находите? – минутная пауза, в течение которой присутствующие изумленно взирают на главу Деймоса, – нам необходимо оперировать фактами. И по ним впоследствии делать выводы.
Лорд Асгард, Владыка гномов, да и остальные присутствующие понимали, насколько упрям Магистр. Тем более сейчас – когда весь магический мир застыл в ужасе от резкого прихода к власти драконицы из обедневшего рода. По удивительному стечению обстоятельств никто никогда не слышал о Корделии. Появилась она четыре года назад при дворе Драконьей империи и в первую же секунду очаровала Императора. Императрица неожиданно скончалась в тот же год, оставив после себя лишь несовершеннолетнюю дочь – кронпринцессу. Поправ все обычаи траура, Норвилас Селитра женился на бедной дворянке, сделав её с легкой руки Единственной Императрицей в государстве, где многоженство является скорее правилом, чем обычаем. Бунты и восстания аристократии утихли лишь спустя два года, однако лозунги в честь принцессы Марконтьяр все еще звучали по кабакам и подворотням. Новая же глава драконов, прозванная в народе Королевой, не скрываясь, приняла бразды правления на себя, подчинив волю Императора.
– Лорд Магистр, то, что Корделия собирает армию, ни для кого не секрет! Мои разведчики своими глазами видели, как драконы вербуют преступников в кабаках столицы империи Кранадр! – возмущённо воскликнул гном.
Гархвандр стукнул кулаком по столу, желая привлечь внимание зашептавшейся аудитории, но его голос и так был самым звонким и бойким, а потому и единственным различимым. Правящие уставились на главу Деймоса, жаждая как минимум понимания во взгляде. Но уловили там лишь презрение и страх.
Себастьян Райдер определенно боялся войны. Земли Магистрата, подвластные лишь ему, никогда не защищались от нападений. И все потому, что власть рода держалась на силе – наследник всегда был сильнее отца. Затор в механизме учинили Вольтеры, придя на Деймос недавно и демонстративно не подчиняясь жестким правилам Магистра. К власти этот род не стремился, из‑за чего Райдеры могли вздохнуть спокойно. Однако, Вольтеры все ещё оставались бельмом на глазу, развернув неожиданно успешную торговлю с Фобосом и вопреки законам учредив собственную постоянную армию. А это, в свою очередь, делало на данный момент единственного оставшегося Лорда Вольтера потенциальной угрозой.
В любом случае, сказать или даже намекнуть на это ему никто не решался, по большей части из‑за тех же слухов. Сильнейший чёрный маг обрёл прозвище Темный Князь, а слухи о его жестокости и безжалостности разлетались даже быстрее россказней о Королеве, собирающей поход на Эльфийский лес.
Не смотря ни на что, Лорд Райдер желал обезопасить себя от военных действий, игнорируя острый Дамоклав меч, висящий над его головой и "не замечая" очевидных фактов.
– Как будто они раньше этим не занимались! – выкрикнул Магистр, пытаясь заткнуть очередную гегемонию, – к чему разводить панику? Пока нет объявления войны, ваши речи бессмысленны.
Гомон сразу же стих, словно сидящих здесь в единый миг лишили кислорода. Глава Деймоса с усмешкой обвёл всех взглядом, мол "вам теперь нечем крыть", но наткнулся на ледяной взгляд Вольтера и злорадство слетело с его лица. Две минуты полнейшей тишины в зале закончились тихим вкрадчивым голосом Маргариты – калнасэ и одновременно посла эльфийского леса Пари:
– Война и не будет объявлена. Королева нападет не для того, чтобы заслужить славу. Ей нужны ресурсы и земли эльфов.
Вильгельм скривился, как от кислого и отвернулся, не желая выдать эмоций. Марго же, поглядывающая на него исподлобья, позволила себе лишь печальную усмешку и сложила руки на груди. Женщина знала, что ее слово в расчёт не берут, хоть она и является представителем эльфов. Но бороться с патриархальной системой она перестала еще семнадцать лет назад, потому и сейчас никак не отреагировала на Лордов, проигнорировавших ее по факту пророческие слова.
– Лучше скажите мне, драконью принцессу так и не нашли? – устало спросил Магистр.
– Нет. Чертовка сбежала, даже не успев сесть в свадебную процессию, – ответил Вильгельм, нахмурив брови и думая лишь о женщине с темными кудрявыми волосами, что сидела почти напротив него.
Магистр выругался, понимая, что, скорее всего, войны и впрямь не миновать. Брак Принцессы Драконьей империи и наследника Магистериума был последним шансом на мир с Королевой. Однако, свадьба, что должна была состояться два месяца назад, была сорвана исчезновением Марконтьяр Селитры, и впоследствии все узнали о её побеге. Поисково‑спасательные отряды были сформированы в первую же секунду после обнаружения пропажи, но то ли принцесса являлась гением и могла прятаться от поисковых маячков, то ли ее кто‑то прикрывает, желая бойни.
Несколько минут пролетели в молчании, лишь Лорды и Леди изредка меняли позы или переводили взгляды друг на друга. Как вдруг резко вскочил Владыка гномов и, шлёпнув ладонью по столу, боевым кличем выкрикнул:
– Гномы поднимут свои топоры за тебя Леди Маргарита Ванови! Мой народ помнит клятвы, данные перед Лунами Деймоса!
Присутствующие приободрились, но также как обычно промолчали, не желая марать руки. Первостепенная игра "перетяни одеяло на себя" здесь дала обратное значение, пусть даже в дальнейшем Королева могла напасть на любого из них.
Лорд Райдер залился смехом, оглася хриплым кашлем кабинет. Председатели, сидевшие рядом, брезгливо сморщили носы, не скрывая презрения, и отодвинули свои кресла подальше. Магистр не обратил внимания на манипуляции слева и справа, наблюдая лишь за Гархвандром. Потому его голос словно набатом разнесся по залу:
– Желаю Вам победы в несуществующей войне.
Тихий приглушённый ропот со всех сторон. Кое‑где раздались смешки, шипение, но лишь два высших Лорда – Асгард и Вольтер, молча наблюдали за тем как вскакивает на ноги Леди Марго.
– Как только драконы преодолеют гряду, все их силы рухнут на Магистрат! – выкрикнула она, больше не в силах сдерживать злость и отчаяние.
Оглушительная тишина упала на плечи присутствующих, накрыв всех куполом. Эти слова были на языке почти у всех, но высказать их смогла только женщина. Такой удар под дых мало кто смог бы стерпеть, а потому ропот вновь перерастал в крик.
– Вы собираетесь отбиваться топорами и вилами? – неожиданно спокойный, но, как и всегда, ледяной голос Лорда Вольтера как ножом разрезал гул.
Все опустили головы, не желая даже взглядом показать силу, упрёк или несогласие. Князь именно этого и ждал, а потому лишь хмыкнул, смотря как еще секунду назад вскочившая в порыве гнева Маргарита, опускается в своё кресло, вжав голову в плечи. Все замерли и промолчали. Так продлилось еще несколько минут, пока Магистр не продолжил заседание, огласив еще пару моментов, которые обычно отсылались по почте.
Так и не придя к соглашению, Магистр объявил об окончании заседания Совета.
13
Песок вперемешку с илом на дне речушки мешает бежать. Ступни раз за разом утопают в тёплой кашице, из которой хочется поскорее выбраться. Неприятные ощущения. Я бы даже сказала мерзкие – ступать по крови и частям тел некогда живых людей.
Вздрогнула от собственных мыслей. Что бы я не думала, но бесчувственной никогда себя не считала. Кроме этого дня.
Тысяча оправданий вдогонку к несущейся из последних сил мне. Вода под ногами светлеет, а впереди почти не остаётся трупов – лишь песчаный пляж, разделяющий реку на два потока. Крики сзади становятся приглушеннее. Скорее всего мои преследователи увидели то жуткое побоище, которое я почти преодолела. Но их остановка не предполагает мою, так что я с уверенностью отрываю совсем разбухший от воды и крови подол. Теперь я стану быстрее.
Треск ткани отрезвляет. Я ёжусь от накатившего ужаса и понимаю насколько сильно устала. Руки и ноги горят от перенапряжения, а горло саднит, раздираемое тысячью ножей. Я опустошена и измотана, но продолжаю упорно шагать по илистой поверхности, ощущая, как щиколотки щекочут маленькие рыбки, что плывут по течению. Мне так и хочется крикнуть им хоть что‑нибудь, лишь бы они не плыли в сторону, где чистая прозрачная вода окрашивается в цвет смерти. Но я не властна даже над собственной судьбой, не то что над таким количеством живых существ, как бы я не желала защитить их.
Я откидываю мокрую ткань подальше в кусты, чтобы никто не заметил моих следов.
Над лесом раздаётся гулкий волчий вой, заставивший стайку птиц взлететь с насиженных мест на деревьях. Меня же он вырывает из задумчивости и побуждает оглядеться по сторонам.
Он близко.
Радость и печаль одновременно сквозят через сердце, вселяя в него надежду на спасение и огорчение из‑за скорой встречи. Боюсь ли я теперь? Определенно нет. Скорее чувствую не только физическую усталость, но и моральную. Потому как, если он меня поймает, то не отпустит. А выбирать меньшее зло из представленного никогда не было в моих планах.
Мысли приободряют, и я уверенно хмурю лоб, делая шаг подальше от собственной трусости. Затем еще один и еще. Вновь быстро разгоняюсь и бегу по левой стороне реки, избегая сухого песка. Мне становится легче и приятнее, да только я знаю, что скорее всего погибну здесь.
Я перепрыгиваю небольшую корягу и неожиданно ухожу под воду. Над головой смыкается водная гладь, а легкие жжет от нехватки воздуха.
Резко сев на кровати, я сначала не поняла где нахожусь. Горло всё ещё саднило, а ноги и руки покалывало от перетруждённых мышц. Стук сердца отдавался где‑то в черепной коробке, заставляя меня тереть виски, но это совершенно не помогало прийти в себя.
За окном разгорался закат, преображая мою комнату в розовые тона. А на душе было гадко настолько, что самой хотелось выть как волк. Или Курт? Чей вой мне снился?
Интересно что пару дней назад мне уже снилось что‑то подобное. А сегодня будто бы даже продолжение. Словно на заказ мой воспалённый мозг показывает мне фильм ужасов. Надо же было настолько яростно думать о плохом, что даже мое подсознание начинает подавать сигналы.
Потянулась и зевнула, вспоминая, что вчера слишком поздно легла. А все потому, что Арья и парни завалились ко мне под утро, желая, видимо, не давать мне спать пол дня. Аргхельм я была рада видеть в любое время суток, а вот Барсик с Майклом меня несколько настораживали. Тем более, что теперь они определенно считали себя соперниками в борьбе за мою благосклонность. Ну а где Майк, там и девушка из туалета, так что через несколько минут в моей жилплощади не осталось свободного стула, места и даже клочка пола больше квадратного метра.
Вся эта честная компания шумела, кричала, а в последствии и пила. Не знаю с чего, но до этого момента я верила в безгрешность деймосовских девушек и парней. Оказалось – зря, то, что выпивали они, я бы и нюхать не стала, тем более, разум не позволял мне пить в малознакомой компании. А доверяла здесь я только Арье и, как бы это не было странно, Барсику, который с каждым выпитым глотком смотрел на меня все печальнее и печальнее.
Спустя пару часов Майкл, в который раз поклявшийся мне в любви с первого взгляда, уснул на кровати, Барсик, обиженно икая, шагал в закат, а мы почему‑то с Гавнией остались один на один. Куда пропала не очень трезвая Аргхельм – не знаю, но переживать за нее было бы глупо. Потому я занималась тем, что сочувствовала себе. И все из‑за того, что Ни, как окрестила я туалетную девушку, в четвёртый раз рассказывала мне о горемычной русалочьей жизни. По канону все начиналось с мамы‑стервы, которая не желает любить дочку‑принцессу, и заканчивалось слезливой историей о любви с Майком. А сводилось все к тому, что она его увидела, влюбилась с первого взгляда и упала к его ногам. В прямом смысле, если вспомнить момент в туалете. Подробнее о "страстной любви" я старалась не слушать, смотря в окно и оплакивая собственную спокойную жизнь, потому как меня уже называли лучшей подругой. Закончилось все тем, что Гавния вскочила на ноги, выкрикнула что‑то вроде: "Посторожи его!", чмокнула в щеку сначала меня, потом возлюбленного и по извилистой убежала по коридору на первый этаж. Зачем – непонятно, потому что ее комната находилась за две до моей.
Следующие минут двадцать я пыталась растолкать чертова принца (о том, что Майкл – принц, ну или точнее сын Магистра, я узнала тоже от Ни). Тот не шевелился, даром, что дышал. Хотя трупа в комнате мне тоже не надо. В итоге я отодвинула неподъёмную тушу на край и легла под одеяло, тут же уснув.
Сейчас Майк похрапывал уже посреди кровати, сдвинув меня чуть ли не на самый уголок. Это стало последней каплей в океане моего терпения, я еще раз протерла глаза, схватилась за деревянный плоский бортик кровати и уперлась ногами в бок принца. Беловолосая макушка взлетела над подушкой, качнулась из стороны в сторону и застыла сантиметрах в пяти. Но это его не спасло – я резко оттолкнулась и со всей силы спихнула парня в сторону. Послышался приятный "бабах" и комнату огласил отборный мат. Я же села в позу лотоса, скрестив руки на груди и ожидая момента разноса.
Сперва из‑под кровати показалась все та же белая макушка, с минуту она не двигалась и не предпринимала попыток подняться. Но затем показалась вся голова с опухшим от выпитого алкоголя лицом. Майк вновь замер, теперь уже держа весь свой немалый вес только на трясущихся руках, и вдуплял в пол. Мне, конечно, было интересно, что именно он там увидел, но я контролировала себя, желая раз и навсегда расставить все точки над "и". Ещё минута и парень резко встал, повернулся вокруг себя и оглядел мою комнату. Ещё некоторое время ему пришлось потратить на то, чтобы увидеть меня и с восхищением воззриться.
– Ещё раз уснёшь в моей комнате, и я позову отца, чтобы он выпроводил тебя, понял?! – сказала, наблюдая как у него хватает наглости улыбаться еще шире.
Да и взгляд восхищения перерос чуть ли не в обожание, которое сменилось хмурым кивком. Кажется, кто‑то очень плохо соображает после вчерашнего. Ну и черт с ним. Помахала ему в сторону двери, думая, что он уберётся поскорее и не будет мне мешать собираться на уроки. Но Майкл опять оглядел меня, мою руку и неожиданно сам указал пальцем на дверь. Я подняла бровь, недоумевая его немому вопросу, но кивнула. Парень обрадовался почему‑то сильнее прежнего и уже подошел к выходу, как дверь открылась.
Я поняла, что мне если не каюк, то трындец, а папандр ловко пропустил шатающегося принца в коридор, где тот чуть не упал, лишь в последний момент подставив ногу. По лицу Вильгельма можно было писать портрет в книгу рекордов Гиннеса, как самого удивленного человека в мире. Он пару раз перевёл взгляд с Майка на меня и закрыл дверь. Затем с весьма недовольным видом прошёл к креслу, сел, оглядел полностью одетую меня и нерастеленную половину кровати. Настал черед его одобрительного кивка и оглядывания окна с решеткой.
Так и хотелось съёрничать "Через окно теперь не лазят, придется дверь тоже решеткой закрывать?!". Но воспитание у меня было, какое‑никакое. Да и держать язык за зубами я умела. Иногда.
– Почему, если происходит какой‑то бедлам, ты всегда оказываешься в эпицентре? – нахмурился отец.
Если бы не злой взгляд папандра, то я бы захохотала в голос. Честное слово, этой фразой можно описать всю мою жизнь.
– Хотела бы я знать сам.
– Все! Я не хочу слышать твоих оправданий! – перебил меня мужчина.
Как‑будто я планировала этим заниматься.
Я непроизвольно закатила глаза, понимая насколько глупо выглядит наш разговор, если так можно назвать набор фраз тиранически настроенного отца и подростка‑дочери. Кто из нас та самая "стена", от которой горох отскакивает как в пословице, можно поспорить. Я ради приличия хотя бы слушаю его, а не кричу что‑то вроде "Ой, все! Я знаю, что ты сейчас придумаешь наказание и психанешь!". Возможно и стоило бы, но рушить и так шаткие отношения совершенно не хотелось. Да и неизвестно, как реагируют Лорды‑морды этого мира на грубость от женщин. Никак, скорее всего, ее здесь как понятия не существует. Одна я такая "неадекватная".
Я даже рада, что меня еще в младенчестве отдали на Фобос – тут бы я потеряла себя. Так что при встрече нужно будет сказать "мамочке" спасибо. Если она ещё жива.
Как бы то ни было, в душе все еще тлела мечта о Рае и о безоблачном будущем, которое маячило на горизонте. Мне было интересно учиться, периодически я ловила себя на мысли, что именно о такой жизни я мечтала, но мне все еще была непонятна мотивация Вильгельма. Если верить Барсику, то вскоре моему спокойствию придёт конец в виде замужества. Но теория с бабушкиным хитрым планом могла сработать. К черту собственную трусость!
– В качестве наказания, после уроков ты вместе с этим сборищем бездельников отправишься выполнять садовые работы.
Вот сейчас действительно захотелось оправдаться. Не скажу, что была не виновата, ведь при любом раскладе я могла выгнать всех или пригрозить как Майку минут десять назад. Но я была не против, как бы не ворчала и не жаловалась самой себе. А потому… а потому заслуживающей наказания себя не считала. Женская логика, называется. Виновата, но не настолько чтобы быть наказанной.
Я промолчала, оглядев чересчур агрессивного папандра. Да и прополку цветочков, которую он так ласково обозвал, я вытерплю. Тем более той толпой, что мы сидели вчера, можно горы сдвинуть. Интересно другое – парни тоже будут полоть? Потому как сколько я здесь пробыла, ни разу не видела, чтобы хоть одна особь мужского пола делала "грязную работу". Даже слуги все исключительно женщины. Хотя, нет. Стекольщик и те, кто вешал решетку были мужчинами. Но было бы странно видеть девушек в тех платьях, которые лезут на второй этаж по лестнице.
Мое задумчивое молчание скорее всего вывело отца из себя, так что он молча вскочил на ноги и, быстрым шагом преодолев комнату, вылетел за дверь, прикрыв ее несколько громче, чем обычно. Думаю, захлопни он ее чуть сильнее, то вырвал бы с корнем.
Подумав о том, что пора собираться, я откопала в тумбочке тщательно зарытый телефон. Но потыкав кнопку включения, экран пару раз мигнул и явил мне пустую батарею, после чего умер окончательно. Почему‑то это именно это совсем испортило настроение. Скорее всего, именно эта вещь казалась мне последней шелковой нитью, что связывала меня с Домом, да и с Фобосом в целом. И хотя жизнь здесь была в тысячу раз приятнее, я все еще скучала. Казалось, будто детство резко оборвалось, а я не успела наиграться.
Минут через пять страданий, я закинула смартфон обратно в прикроватную тумбу и встала с кровати. Прохладный душ помог взбодриться и перестать думать о глупостях, а копание в гардеробной вообще настроило на приподнятое настроение. Вскоре я вновь была той самой неунывающей Алисой, что вечно влипает в неприятности, но выходит из них почти сухой.
Служанок я звать не стала, и не из‑за того, что не хотела слушать новые сплетни Белокаменного замка, скорее уж потому, что сама в состоянии принять ванну и одеться. Я слишком привыкла к самостоятельности, чтобы игнорировать отчаянное желание побыть наедине с самой собой.
Минут через двадцать бодрых трепыханий я была готова к бою и выходила из комнаты, просто жаждая впитывать информацию.
Пробуксовав по все той же ковровой дорожке, прошла по коридору и спустилась по лестнице. Улица встретила меня ясным звездным небом без облаков и тёплым ветерком. Я остановилась на крыльце и взглянула вверх. Естественно, что созвездий Фобоса здесь я не увидела, хотя мысли такие и были. Майкл еще в первый день рассказывал историю создания этого мира, но только сейчас я вспомнила, что создан он был магами не так давно. Будь я на их месте – не стала бы заморачиваться со звёздами и созвездиями и скопировала бы их подчистую. Хотя… откуда мне знать, как создавать миры? В немагический мире, например, доказано существование космоса и вселенной, здесь же космонавтов точно нет. Следовательно, и проверить некому. Существует даже немаленькая вероятность, что я одна задаюсь подобными вопросами. Было бы забавно услышать о версии создания того же Фобоса с точки зрения магов. Не думаю, что у них бытует версия о большом взрыве. Скорее уж о богах, восседающих на облаках.
Подумав о том, что могу опоздать, я быстро прошагала к башне с расписанием, поднялась на второй этаж и прошмыгнула через толпу зевающих студентов. Естественно они спать хотят! Половина у меня полдня просидела. Мне приветливо махнули рукой и даже позвали куда‑то. Я приветливо ответила, чувствуя, что теперь меня знают если не все, то большинство. Моя интровертья половина выла о сущем кошмаре где‑то на задворках сознания, что, честно говоря, не радовало. Экстравертья же часть желала задрать нос повыше и благоговеть от собственной крутости. Я была рада тому, что основная пофигистическая частичка дремлет и не душит никого своим "да плевать!".
Стенд я нашла за минуту, как и нужный предмет. "Боевая магия" на втором полигоне пугала даже больше чем то, что ведёт её мой отец. Уже готовя себя к прилюдным пыткам, я наткнулась на изучающий меня взгляд Гавнии, что стояла немного в отдалении и подскочила, стоило мне обратить на неё внимание. Девушка жизнерадостно схватила меня под локоть и, придвинувшись теснее, чем мне хотелось бы, прощебетала:
– О, Алиса, привет!
Ее тон, вид и поведение в целом мне не понравились. Да даже нападение на меня в прошлый раз не было настолько странным, как искренняя дружеская улыбка сейчас. Так и хочется спросить напрямую, не подсыпала ли она мне яду куда‑нибудь, или может Майк ей предложение сделал?
– Да виделись вроде, – задумчиво пробурчала я.
Не удивлюсь, если она сейчас мне водички предложит выпить, а там – мышьяк. Или нет! Там яд! Змеиный. Сама с утра из собственных клыков нацедила. А что? Натурпродукт, между прочим. Так сказать, домашняя ферма.
– Сейчас урок начнётся. Пойдём вместе? – как можно дружелюбнее произнесла Ни, предпринимая попытку сдвинуть меня с места.
Я непонимающе заозиралась вокруг и, не найдя объяснения, поддалась на ее потуги.
– Ну пошли…
Ступор все еще оставался, но был только мысленным. Будто мне в спину топор воткнули, а сообщить об этом забыли. А я из‑за собственной тормознутости обнаружила его только спустя неделю.
– Представляешь, в нашем классе всего три девушки! И это при том, что парней аж семнадцать! В других классах девчонок побольше, – Гавния надула губы, явно обижаясь на мироздание, – у прикладников так вообще больше половины. В прошлом году, вот, старшие боевики такой же состав имели. Ну, почти! Там две девушки было…
Хоть ее детская непосредственность и вселяла в сердце тёплые чувства, и выглядела она при этом мило, но, кажется, я поняла, почему она не нравится Майклу. Ее болтовня "ни о чем" провоцировала быстренько смотаться за скотчем на Фобос, заклеить ей рот и продолжить идти в молчании. Проблемой было то, что порталы создавать мне не под силу, к тому же, у нее есть руки, чтобы оторвать скотч и продолжить балаболить. Как бы то ни было, все сводилось к побегу, а это было бы крайне глупо – я не знала где находится второй полигон. Как и первый и, если он существует, третий. Потому я решила поддержать разговор любым доступным мне способом:
– М‑м‑м.
И единственным, кстати.
– Это все потому, что девушек высшей ступени силы очень мало. Да и обычно таких обучает род. А нам вот повезло, мы хоть не заперты в четырёх стенах!
И куча‑куча всего, что было совершенно не информативно. А еще немного глупо и слегка бесило. Положительным же казалось только то, что меня теперь явно считают подругой. А значит драться ко мне она больше не полезет. По крайней мере я на это надеюсь.
Под забавную болтовню мы прошли по парку вглубь и вышли за пределы каменной стены, опоясывающей башни по кругу. Белая неприметная дверь вывела нас на каменную тропинку, окружённую квадратными стрижеными кустами. Тут я уже было заподозрила, что меня хотят прикопать в лесочке по‑тихому, но через минуту мы вышли на дорожку вдоль стены и повернули налево, чтобы почти сразу же зайти в арку. Нас встретил полигон размером с футбольное поле, опоясанный привычной белоснежной стеной, по периметру которого выстроились деревянные лавочки. На них уже сидели ученики. Арью я увидела сразу же, так что направилась именно к ей, отмечая, что Майкл с Барсиком сидели тут же.
– Ты же не обижаешься на меня из‑за той драки? – неожиданно остановила меня Гавния, – я просто, когда вас вместе увидела, так приревновала… А сейчас вижу, что он тебе не интересен. Даже странно это…
Я взглянула на девушку с непониманием. Странная по‑моему – она. Будто самый обычный парень стал для нее идолом, которого нужно боготворить и защищать чуть ли не ценой собственного благополучия.
– Чем больше бегаешь за ним, тем больше ему на тебя наплевать, – произнесла я то, что хотела сказать ей с самого первого дня.
Как можно осторожнее забрала руку из ее хватки и прошла в сторону подруги. Аргхельм сидела и смотрела на меня с поднятой бровью, явно жаждая подробностей. Но я всегда молчала о чужой личной жизни – сейчас не исключение.
