Андрей Минин
Подснежники
Эвис не отвечал. Глава ремесленников и торговцев ожидал, что юноша испугается. Целью было добиться того, чтобы он сломался, потерял волю, однако никаких намеков на то, что это произойдет, не появилось.
Ремай сильно ударил Эвиса в грудь. От удара юноша упал. Ремай направился к выходу.
– Слушай… – задыхаясь, проговорил Эвис. – Хочешь совет?
Ремай остановился, но оборачиваться не стал.
– Подумай о том, почему именно тебя Атис оставил вместо себя на время отсутствия.
Ремай не стал ничего говорить и поспешил уйти.
2
Атис старательно пытался понять, как именно действует Арнир в бою. Практически все время чужак не атаковал, а только защищался. Удары он наносил лишь для того, чтобы взбодрить соперника, заставить его стать активнее. Арнир ловко уходил от ударов или без усилий отражал их. Напряжение с его стороны отсутствовало.
Поединки проходили на тренировочных деревянных мечах. Шел уже третий бой. В двух предыдущих Арнир одержал победу. Сейчас в качестве его соперника выступал страж Дарим – ловкий и сильный человек средних лет, отлично владеющий мечом. Постоянно находясь в движении, он наносил удары молниеносно. В постоянном движении находился и Арнир, не спускавший с противника глаз.
Охотники и стражи, наблюдавшие за боем вместе с Атисом, кричали в поддержку Дарима, давали ему советы. Могло показаться, что они собрались ради веселья, а не для подготовки к важному делу.
Дарим, желающий показать себя с наилучшей стороны перед товарищами, разошелся не на шутку. Он наносил удар за ударом, но Арнир отбивал их без труда.
– А ты, значит, просто ждешь, когда он отвлечется хоть на миг, – проговорил себе под нос Атис.
Так и было. Нанося один из ударов, страж замахнулся мечом, а взгляд его в этот момент скользнул куда-то в сторону. Арнир не промедлил и воспользовался появившейся возможностью закончить бой. Он без лишних манер схватил противника за шею, подставил подножку и повалил его на землю. Дарим рухнул с грохотом. У его горла тут же оказался деревянный меч противника.
Арнир убрал оружие и протянул Дариму руку в то же мгновение, когда глаза стража открылись. Тот руку помощи не принял.
– Еще раз, – проговорил он, вставая самостоятельно.
– Нет, теперь со мной и с настоящим оружием, – раздался голос Ремая.
Он вошел во время поединка, поэтому его появление на тренировочном поле мало кто заметил.
– Ремай, к чему тебе это? – спросил Атис. – Ты здесь чтобы тренироваться или выяснять отношения?
– Ничего выяснять я не собираюсь, – ответил Ремай. – Тренироваться? Вы собрались, чтобы готовиться к бою со Зверем, а сражаетесь на деревянных мечах? Не пустая ли это трата времени? Да, наш гость не перестает нас удивлять. В том числе и сейчас. Если он и хочет доказать, что владеет мечом, то пусть докажет это не с игрушкой в руках и без фокусов.
– Атис, друг мой, я с радостью приму этот вызов. Полагаю, мне есть чему поучиться у такого могучего человека, как Ремай, – произнес Арнир. – Разреши нам бой. Прошу тебя как гость города, в котором ты хозяин.
– Пусть дерутся. Ремай посильнее любого стража будет, – выкрикнул кто-то из охотников.
Охотники одобрительно захлопали. Присутствовавшие стражи явно не пришли в восторг от такого утверждения, но ничего в свою защиту заявлять не стали.
– Хорошо, – согласился Атис. – Дайте им мечи.
Затем он подошел к Ремаю и прошептал ему на ухо:
– Не знаю, чего ты хочешь добиться, но если это приведет к плохому, из отряда ты будешь исключен.
Ремай не ответил. Он взял меч и двинулся к месту поединка. Арнир также принял меч. Собравшиеся гудели, обсуждая происходящее, а также высказывая предположения относительно возможного победителя.
Атис наблюдал напряженно. Он все больше осознавал ошибку, совершенную ранее. Привлечение Ремая к травле Зверя теперь казалось неверным решением. Тот почти никогда не шел против слова Городничего, но предпринимая какие-либо действия, часто руководствовался именно своими соображениями. Упорство этого человека часто поражало Атиса. Сейчас он понимал, что недоверие Ремая к Арниру не закончится ни при каких обстоятельствах. Это могло стать проблемой для всей их миссии.
Атис не просто так одобрил поединок. Он решил, что бой мог дать повод для исключения Ремая из отряда. Или как минимум для самоуверенного Ремая это сражение станет неплохим уроком на будущее.
Хас подал сигнал, и бой начался. Ремай не стал медлить и яростно кинулся в атаку. Атис чувствовал, как он раздражен. Впрочем, тот и не пытался скрыть свое возбужденное состояние. Ремай и сам толком не понимал и не хотел понимать, для чего ему нужен был этот бой. Эмоции подтолкнули его на вызов. Вызов не только Арниру, но и всем, кто ему не доверял. Его товарищи поверили чужаку, способному показывать чудеса. Чужаку, который появился здесь явно неслучайно.
Ремай наносил сильные удары, но Арнир отбивал их с легкостью либо ловко уклонялся. У многих из присутствующих сложилось впечатление, что он даже не пытается показать какие-то свои навыки – выполняет ранее заданную программу и только.
– Какова же твоя полная сила? – шептал себе под нос Атис. – Что ты скрываешь от нас? Почему не хочешь говорить всю правду? Кто мы для тебя?
Городничий заметил, что Ремай начал выдыхаться уже через несколько минут боя. Видимо, он давно не тренировался с мечом. При попытке нанести удар он потерял равновесие и чуть не упал. Атис счел, что наступил именно тот самый момент, которого ждал Арнир, чтобы закончить бой. Однако тот не стал использовать удобную ситуацию.
Ремай свирепствовал под крики публики. Удары, наносимые впустую, злили его.
– Друг мой, почему ты так стараешься победить меня?– спокойно спросил Арнир.
– Ты мне не друг и быть им не можешь, – прохрипел Ремай и вновь яростно кинулся в атаку.
– Я разве сделал что-то против тебя или кого-то из дорогих тебе людей? – Арнир говорил настолько громко, что слушал его не только соперник, но и зрители.
Ремай не отвечал.
– Может быть, скажешь, что именно тебя беспокоит?
Ремай остановился и направил острие меча на Арнира.
– Беспокоит? – спросил он. – Меня беспокоит то, что ни один человек не способен сломать меч легким движением как какую-то ледышку. Ни один, кроме тебя.
– У каждого свои таланты, – пожал плечами Арнир.
– Это не талант, а колдовство! – прокричал Ремай.
– Не совсем понятно, что ты понимаешь под колдовством. Поясни, пожалуйста. У каждого из народов о нем свое представление.
– Это зло, – сказал Ремай и вновь бросился в бой.
– В чем же зло? – уходя от ударов, спросил Арнир.
– Я думаю, это не только в тебе, но и в Звере. В вас есть что-то общее.
– И что из этого следует?
Ремай молча атаковал.
– Если ты подумаешь, то сам найдешь ответ. Не попробуешь? Тогда давай я сам расставлю все по местам. Если и в самом деле во мне и Звере одно и то же колдовство, как ты его называешь, то разве из этого не следует вывод, что только я смогу его убить?
Ремай остановился, тяжело дыша. Слова Арнира дошли до него.
– Давай, закончим этот бой. Пусть следующий удар будет решающим, – сказал Арнир.
После этих слов Ремай поднял меч и бросился на соперника. Следующие секунды действительно стали решающими. Ремай занес меч над головой противника, желая нанести мощнейший удар. Арнир начал поднимать правую руку с мечом. Казалось, он хочет поставить преграду на пути меча Ремая, но это было не так. Арнир разжал пальцы и выпустил меч, а освободившуюся руку отвел в сторону. Меч Ремая несся на противника, который ничем не защищался и не пытался уклониться. Удар мог стать смертельным. Ремай мгновенно осознал, что происходит. В последний момент он сумел отреагировать. Оружие лишь чудом не разрубило голову Арнира пополам – невероятным усилием воли Ремай замедлил руки и развернул меч так, чтобы лезвие расположилось горизонтально.
Оружие соперника опустилось на плечо Арнира, но не лезвием. Удар пришелся плашмя. Ремай замер, держа меч двумя руками.
– Давай так, если ты уверен, что эти люди справятся лучше без меня, то я уйду, – произнес бывший соперник совершенно спокойно.
Ремай смотрел на него, тяжело дыша.
– Без меня будет лучше? – спросил Арнир.
– Нет, – спокойно ответил Ремай. Он отбросил меч в сторону и поспешил удалиться подальше от места поединка.
3
Арнир много говорил, тон его казался доброжелательным. В голосе проскальзывали веселые нотки. Он восторженно рассказывал о впечатлениях, полученных от пребывания в поселении. Рассказывал о том, как ему понравился местный быт, горожане, природа. Эвис и Эльда напряженно смотрели на него. По их лицам без труда можно было понять, что говорить они желают вовсе не о том, как хорошо построены здесь дома, или о том, какие отличные тут растут деревья. Арнир же, казалось, намеренно игнорировал настроение хозяев дома, в котором находился.
– Ты хочешь подвергнуть моего брата смертельной опасности, а сидишь здесь и говоришь о свежем лесном воздухе. Так нельзя, – прервала его речь Эльда. – Если ты действительно затеял вовлечь нас во что-то серьезное, то и говори серьезно.
– Однако… – протянул Арнир. – Эвис, не думал, что ты расскажешь милой леди все без утайки. Правда – это хорошо, но я считаю, что не стоило рассказывать ей столь пугающие сведения.
– У меня нет никого, кроме нее. Если что-то случится с одним из нас, считай, что это случилось и с другим. Тайн у нас быть не может, – сказал Эвис. – Мы клялись быть честными друг перед другом.
– Ты хотя бы понимаешь, на какой риск нас обрекаешь? – спросила Эльда.
– Да, понимаю, – ответил Арнир. В его голосе не чувствовалось сомнений. – Все, что происходит, является вынужденной мерой. Я здесь действую для нашего общего блага. Если Эвис тебе рассказал все, что услышал от меня, то он обязан был пояснить и то, что иного выхода нет. Поверь, я действовал бы иначе, но не могу. Все время я буду рядом с Эвисом. Если с ним что-то случится, то я отвечу за это перед тобой, дитя.
– Не называй меня так! – почти прокричала девочка. – Ты ведь не знаешь, через что нам пришлось пройти. Пусть мне не слишком много лет, но ребенком быть я давно перестала. Знаешь ли, от бед рано взрослеют.
– Да, говоришь ты разумней многих взрослых, которых я повстречал на своем пути. Я верю в то, что ваша история исключительна. Но, понимаешь, вы не одни такие в этом… мире… Жизнь к таким, как вы, до определенного момента жестока… сейчас рано…
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Для чего рано? – уточнил Эвис.
– Для вас рано.
– А для тебя? – спросила Эльда.
– Со мной дела несколько иначе обстоят. Поверьте, мой путь тоже был нелегок. Однажды я вам о нем расскажу.
– Когда же это однажды наступит? – огрызнулась Эльда. Сейчас она никак не походила на забитого и напуганного ребенка. – Кто тебе сказал, что мы захотим иметь с тобой дело, даже если все пройдет хорошо, и Зверя не станет.
– Вы не хотите знать правду о себе?
– Ты так и не понял, – продолжала девочка. – Под рисками, о которых я говорила, мы понимаем даже не смерть от клыков Зверя, а то, что горожане узнают правду о нас. Лучше уж умереть, чем вновь оказаться без крыши над головой.
После этих слов Эльда, которая еще долю секунды назад казалась переполненной решимостью, разрыдалась. Эвис обнял ее и стал гладить по голове.
– Пойми, что ты сможешь разрушить жизнь, к которой мы пришли. Мы хотим остаться здесь. Это место мы воспринимаем как подарок судьбы. Не думаю, что где-то еще нас могли принять так, как приняли в этом месте, – сказал он.
– Скажите, вы верите в то, что Зверь является опасностью для вас?
– Да, мы его чувствуем. Еще мы не хотим, чтобы кто-то погиб из-за нас…
– О нет! – произнес Арнир. – Не вините себя в этих смертях. Если бы он не пришел сюда, то убивал бы где-нибудь в другом месте. Смерти были бы все равно неизбежны. Можете считать это чем-то вроде закона жизни. Наподобие того, как лиса убивает зайца, чтобы утолить свой голод.
– Люди не зайцы! – возразил Эвис.
– Отчасти, да, – усмехнулся Человек. – Однако суть у всех нас одна: и у зайцев, и у людей, и у мух, к примеру. Наше тело устроено так, что мы можем понимать реальность лучше, чем другие существа, однако для самой жизни неважно то, кем мы являемся. Наш разум не замысел, а случайность. Если ставить вопрос о равноценности, то для самой жизни у человека перед насекомым преимуществ нет. Однако стоит признать, что без разумных существ было бы иначе… лучше. В это сложно поверить, но в некотором смысле именно человек не дает жизни развиваться так, как она этого хочет сама. Так уж вышло, что он стал не ее великим творением, а проклятьем.
– Не понимаю тебя, – сказал Эвис. – Говори яснее.
– Не обращай внимания. Считай, что это просто мысли вслух, ничего общего с действительностью не имеющие. Расскажите мне лучше о себе. Я хочу знать о вас больше.
– Сам говорить о себе не хочешь, а мы должны все тебе выложить? – возмутилась Эльда.
– Я вовсе не настаиваю – только лишь предложил. На какой-то миг я подумал, что у вас давно не было возможности хоть кому-то рассказать о себе. Знаете, выговориться иногда необходимо. Снимите груз с плеч, рассказав мне о своем прошлом.
Эвис и Эльда переглянулись. Девочка кивнула брату, и он сказал:
– Я мало, что помню о раннем детстве. Эльда, соответственно, помнит еще меньше. Такое ощущение, что мы до попадания в город только и делали, что пытались или выжить или убежать от чего-то. Точно сказать не могу, но, похоже, все началось именно с матери. Отца я не помню вообще, а вот ее запомнил хорошо. Настоящее чудовище в человеческом обличии. Жуткая старуха с черными запутанными волосами, похожая на ведьму из страшной сказки. Но ведьмой она не была. Ведьмой она считала Эльду и пыталась ее, так сказать, исправить.
– Она заметила ее особенности?
– Да, считала, что это зло. Не помню, как все было в действительности, но знаю, что в один из дней мать хотела сделать с дочкой нечто ужасное. Скорее всего, хотела убить.
– И что ты сделал?
Эльда уткнулась лицом в плечо Эвиса. Он тщательно подбирал слова, пытаясь вспомнить события, произошедшие много лет назад.
– Помню себя бегущим через лес. Бегущим будто в припадке, несущимся куда-то без вещей и еды. Помню Эльду – крошечную и очень легкую. Она висела у меня на груди, держась руками и ногами. Не знаю, сколько я пробежал, прежде чем пришел в себя. Когда я остановился, понял, что она спит. Я положил ее на траву. В тот момент стало ясно, что во всем мире есть только я и она. Есть еще воспоминания о детстве, но я их не понимаю… Они бессвязные. Словно, они принадлежат не мне. Во что-то одно все не уместить – слишком много противоречий. Не могу сосредоточиться на этих воспоминаниях, так как они куда-то ускользают. Мне часто снятся необычные сны.
– Что ты видишь в них?
– Много странных вещей. Чаще всего это кошмары. Но иногда я вижу нечто, что не могу понять и объяснить.
– Что именно?
– Например, серые нити.
– Что!? – ошеломленно спросил Арнир. Его реакция удивила Эвиса и Эльду.
– Я не знаю, как это описать. Вижу нечто необъяснимое. Называю их серыми нитями. Они тянутся везде и становятся чем угодно. По твоей реакции видно, что ты понял, о чем я. Это так?
– Не суть… Не сейчас во всяком случае, – произнес Арнир. – Мы к этому еще вернемся. Лучше продолжи рассказ о себе. Эльда была совсем ребенком, а ты был несмышленым подростком – как вы смогли выжить?
– Побирались на улицах. Я подрабатывал, где мог и как мог. Воровал, не скрою этого. Какое-то время мы даже жили в лесу вдали от всех. Не помню точно, сколько это длилось… долго… достаточно долго… Позже дар стал проявляться и у меня. Он помог выжить, но потом чуть не погубил нас. Об этом я не хочу говорить.
– Сколько тебе лет, Эвис?
– Думаю, что семнадцать.
– Хорошо, я верю всему, что ты сказал, но как объяснить то, что ты грамотен? – спросил Арнир. – Детство ты провел с выжившей из ума матерью, а потом скитался. Откуда же умение писать и считать? Кто тебя обучал этому?
Эвис глубоко задумался. Похоже, он ранее сам не размышлял об этом.
– Я и в самом деле не знаю, – произнес он. – Просто это есть – и все. Возможно, в самом раннем детстве… если честно, я его вообще не помню… Я не смогу ответить на твой вопрос, так как не знаю ответа.
Эльда перестала плакать и отошла от брата, чтобы вытереть слезы.
– Мы назвали это даром, но нам не нравится это слово. Скажи, как его называешь ты? – спросила девочка.
– Я называю это отблеском, – ответил Арнир.
– Это проявление зла? – уточнил Эвис.
– Нет, я так не считаю. Огонь ведь тоже опасен и может причинить вред, но он злом не является. Он просто часть нашей жизни, которая существует вне зависимости от того, что мы о нем думаем, а использовать его можно по-разному.
– Почему мы не такие, как все? – спросила Эльда.
– Вы не хуже других, но воспринимаете реальность отлично от остальных. Вы же знаете, что человек может быть слепым от рождения? Невозможно объяснить слепому, что такое красный цвет. Он может почувствовать тепло, идущее от солнца, но никогда не сможет понять, как оно выглядит. Глухой никогда не поймет, что такое звук.
– Есть еще… такие, как мы? – задал вопрос Эвис.
– Да, полагаю… сейчас… – неуверенно ответил Арнир. – Здесь не так все просто. Обычно таким, как вы, выжить не удается. Вы своего рода исключение. Мир губит их. Точнее, люди губят. Люди боятся проявления того, чего не понимают. Да, я готов серьезно относиться к вашему страху быть разоблаченными.
– Как же нам быть? – спросила Эльда. Она вытерла слезы платком и опять села рядом с братом.
– От Эвиса много не требуется, так как необходимо лишь быть рядом в нужный момент. Горожане ничего не поймут, а Зверь будет отвлечен на них. Я постараюсь сделать все быстро.
– Ты хочешь, чтобы Эвис был в отряде? Но он ведь не охотник и не страж и оружием он не владеет. Чтобы его взяли в отряд, должно быть принято соответствующее решение. Его могут принять только Атис и Хас. Как ты этого добьешься? – спросила Эльда.
– Стоит признаться, я еще не решил эту задачу, – честно сказал Арнир. – Время пока есть. Обещаю, что сделаю все так, как будет наиболее безопасно для вас.
Брат с сестрой кивнули в ответ.
– Давайте подведем итог, – предложил Арнир. – Вы принимаете то, что Зверь опасен для вас.
– Да, – ответил Эвис.
– Да, – произнесла Эльда. – Я еще до твоих объяснений поняла, что именно мы нужны ему.
– Вы признаете, что я хочу помочь вам, – спросил Арнир.
– Да! – одновременно ответили хозяева дома.
– Вот и хорошо, – сказал Арнир. – Значит, наши цели схожи. Я много могу рассказать вам об этой жизни, но не думаю, что сейчас подходящий момент. У нас еще будет время. Давайте лучше сыграем в одну из ваших игр.
4
Атис плохо помнил деда, но знал многие его наставления наизусть. Их ему передал отец. В основном в них говорилось о долге перед другими людьми. Дед был большой и сильный. Настоящий воин. Могучий и благородный. С отцом Атиса он вел себя строго. Ходят слухи, что он даже бил его. Конечно же, за дело, а не просто так.
Отец же с Атисом обращался мягко. Возможно, даже слишком мягко. Это привело к тому, что, будучи подростком, Атис стал перечить ему во всем, в чем только мог. Сын Главы города в какой-то момент стал чуть ли не главным местным бунтарем.
Атис рос в дремучем лесу в окружении одних и тех же людей. Его одолевало желание увидеть мир, о котором он слышал из рассказов гостей. Однако отец прочил для него свой пост. Он много говорил об ответственности, долге и продолжении рода. Юный Атис эти речи не воспринимал. Он не хотел оставаться в поселении, но при этом не предпринял ни одной серьезной попытки к бегству. Просто не хватало духа.
Став первым человеком в городе, Атис не раз спрашивал себя о том, как так получилось, что это место не отпустило его. Однажды он пришел к выводу, что именно отец поставил его на этот путь. Тот упустил многие моменты в раннем детстве, но когда понял, что сын отбивается от рук, сделал все, чтобы показать ему то, что сам считал важным.
Да, отец запирал Атиса в тюрьме, но никогда не бил. Большинство проблем он решал именно словами и разговорами. Не только с Атисом, но и с горожанами или приезжими. У отца был красивый звучный голос, говорил он всегда спокойно и вежливо.
Когда Атис стал старше, отец поделился с ним своими мыслями. Точнее сказать, рассказал о тех идеях, которые он унаследовал от своего отца. В целом, они были просты и даже наивны. Заключались в том, чтобы создать общество, отстраненное от внешнего мира настолько, чтобы жить своей жизнью и самим определять, что является ценностью.
Атис узнал, что у первых жителей поселения в то время, когда стало очевидным, что золото в этих местах закончилось, не имелось никаких оснований для того, чтобы оставаться в поселении. Многие посчитали, что идея остаться здесь заранее обречена на провал. Дед Атиса и его единомышленники решили бросить вызов самим себе и всему миру в целом. Годы упорного труда привели к тому, что возник самый настоящий город. Город красивый и добрый.
Основатели немало всего повидали в жизни. В том числе и разруху, нелепые междоусобные войны, гонения. Уйти из поселения для них означало вернуться ко всему этому. Дед Атиса за счет родства с местным князем без труда добился того, чтобы обеспечить поселению законный статус. Город платил в казну дань, но вполне посильную.
Со временем Атис стал восхищаться тем, как правил отец. Он никого не заставлял что-либо делать, а только наставлял людей. Он практически всегда давал не указания, а именно советы.
Отец умер, когда Атису исполнилось двадцать пять лет. Умер он неожиданно и быстро. Причиной стало заражение крови от раны, полученной на охоте. Атис, к собственному изумлению, не растерялся, а достойно принял должность отца.
Горожане не оспаривали переход титула по наследству, но Атисом были явно не довольны. Он рос у них на глазах, и, конечно же, все знали его как самих себя. Недовольство было связано с тем, что горожане не считали, что Атис готов продолжать отцовское дело, видели в нем несмышленого юнца.
Атис испытывал глубокую скорбь по причине неожиданного ухода отца, с которым так сблизился за последние годы. Однако эта скорбь и помогла ему стать достойным Главой города. Он осознал, что перед ним два пути. Идя по первому, Атис стал бы песчинкой в огромном мире, идя по второму, он мог бы стать продолжателем большого и благородного дела. Он выбрал второй путь. Свою скорбь он направил в энергию и стал действовать во благо людей. Скоро он получил всеобщее уважение.
Став Городничим, Атис понял, что отец слишком много времени уделял вопросам выживания. В целом, его действия являлись оправданными, так как времена раньше были сложнее. Атис же понял, что необходимо двигаться вперед и, в первую очередь, решил заняться вопросами грамотности. Школа при нем преобразилась. Умение читать и писать стало не прихотью, а обязанностью.
Также Атис изменил и быт ремесленников. Теперь изготавливали не только бумагу, но и книги. Делали их небольшими партиями по причине сложностей с доставкой к местам продажи, но зато стоили они очень дорого.
Женился Атис в двадцать семь лет. Его избранницей стала дочь купца, часто заезжавшего в город по делам. Ее звали Альмира. Отец девушки прекрасно знал, что Атис относится к княжьему роду. По этой причине он стремительно пытался выдать свою дочь за него. Атис понял это и отнесся к предложению с недоверием. Юная девушка вовсе не была в восторге от перспективы остаться жить в дремучем лесу, однако после знакомства с Атисом что-то в ее взгляде на жизнь изменилось.
На момент прибытия в поселение ей было двадцать лет. Да, она не видела для себя счастья в поселении Атиса, но и с отцом ей жилось вовсе не хорошо. Городничий ей сразу приглянулся. Высокий, стройный, решительный и с грустными глазами. Принц посреди дикого леса.
В честь приезда купца Атис организовал званый ужин. На нем купец долго что-то говорил о необходимости объединения родов, возможном сводничестве и прочем, даже не замечая, что Атис и Альмира смотрят друг на друга завороженно и не слышат ни единого его слова. В тот момент все уже решилось. Прямолинейный купец потратил немало доводов для того, чтобы описать перспективы союза, но они были излишни, так как молодые уже решили все сами.
Свадьбу сыграли через три месяца. Атис встал перед невестой на колени и поклялся в верности до конца дней. Альмира протянула руку, и Городничий сжал ее пальцы в своей ладони. Девушка засмеялась. Атис еще никогда не слышал смеха светлее и искренней. В тот момент он верил, что это навсегда. Верил в то, что всегда и в любой момент сможет прикоснуться к ее золотым вьющимся волосам и розовым щекам, взять ее за руку.
Альмира воспринимала Атиса как своего героя, который никогда не даст ее в обиду. Лес и город стали казаться ей сказочными местами. Она уже и не думала о том, что жизнь здесь может быть неинтересна. Альмира разделила идеи Атиса.
Девушка быстро освоилась. Она не стремилась к власти, не пыталась править вместе с мужем. Вначале Альмира занималась земледелием, но чуть позже стала учителем в школе. Занималась с младшими классами. Дети любили ее.
Через полтора года после свадьбы Альмира родила сына. Его назвали Далином. Только в день его рождения Атис был счастливей, чем в день свадьбы.
Далин рос крепким и некапризным мальчишкой. Атис никогда не упускал возможности быть с ним рядом. Зачастую он проводил с сыном времени больше, чем при исполнении должностных обязанностей.
Шли годы, но их счастье не убывало, а только становилось сильнее. Даже через десять лет после свадьбы многие горожане признавали Атиса и Альмиру самой красивой парой. В те дни Городничий считал, что счастье никогда не закончится. Он очень сильно ошибался.
***
Атис сидел у потухшего камина в своем кабинете. По крыше барабанил дождь, за окном завывал ветер. На столе догорала свеча. В руке он бесцельно теребил кусочек угля. Пальцы и ладонь от этого стали черными. Это его не беспокоило. Атис просто сидел в одиночестве, смотря в давно уже потухший камин.
5
Расческа выглядела очень красиво. Длиной она была с ладонь взрослого человека. Какой-то местный умелец мастерски сделал ее из дерева и пропитал чем-то вроде воска. На обушке красовались вырезанные узоры. Тонкие зубья вовсе не являлись ломкими. Эвис купил ее в подарок Эльде несколько месяцев назад. Он хотел порадовать сестру, но почему-то эффект получился обратным. Девочка не захотела принимать красивый подарок. Уговоры привели лишь к тому, что она заплакала и отказалась разговаривать. Эвис тогда убрал вещь подальше.
В это же утро Эльда сама вспомнила о расческе. Эвиса это удивило. Он ощутил, что в сестре проявляется что-то новое.
Эльда… вечно растрепанная Эльда. Эвис мало понимал, как воздействовать на сестру, как объяснить ей некоторые важные вещи. Девочка если и расчесывала свои волосы, то делала это рукой. Однако стоит отметить, что волосы ее при этом не превращались в колтуны и никогда не становились слишком запутанными.
Эвис уже полчаса расчесывал сестре волосы. Процесс казался приятным и ему, и ей. Сначала девочка ерзала на стуле, ощущая себя неловко, но вскоре успокоилась. Она сидела без движения и тихо посмеивалась непонятно от чего.
Светлые густые волосы опускались ниже плеч. От долгого расчесывания они стали гладкими и мягкими.
– Давай теперь я тебя расчешу, – сказала Эльда, остановив руку брата.
– У меня и так все хорошо, – возразил Эвис.
– Ты сейчас отвечаешь фразой, которую я тебе говорю, когда ты предлагаешь мне что-то изменить.
Юноша молча усмехнулся, так как сестра подметила очень верно.
Они поменялись местами. Эльда взяла расческу.
– Я помню твои волосы черными как ночь, – сказала она, принявшись за дело. – И было это не так уж давно. Будем считать, что они, как и мы, перешли в иную жизнь.
Эвис ничего не сказал в ответ.
– Старик с лицом мальчишки, – произнесла Эльда. – Кто-то может всерьез запутаться, встретив тебя на улице.
Она засмеялась, но тут же затихла, поняв, что такими словами может обидеть брата.
– Продолжай-продолжай, – сказал юноша. – Не думай, я не обижаюсь.
– Конечно, ты же у нас невозмутим. Невозмутимый старичок решил наконец-то вывести на прогулку свою маленькую внучку. Причем не вытащить силой, а именно вывести. Старичок так удивился тому, что она не возражает против этого, что чуть в обморок не упал.
Теперь уже смеялся и Эвис.
– Может быть, мы с тобой и в самом деле не так уж безнадежны, – проговорил он.
– Но не безнадежен ли мир вокруг нас?
– Думаю, что нет.
– Держи, свое сокровище, – и Эльда протянула ему расческу.
Эвис хотел взять ее но, сестра тут же отдернула руку.
– Вообще же ты подарил ее мне, – сказала она. – Пусть у меня и хранится.
Юноша кивнул. Девочка отошла к своей лежанке и положила расческу под подушку.
– Я готова, – сказала она.
Эльда подошла к двери и стала надевать куртку. Эвис также поспешил одеться. Увидев, что сестра полностью готова, он открыл входную дверь. Эльда вышла на улицу первой.
Ночью шел сильный дождь, но к утру погода поменялась. Тучи практически отсутствовали, светило яркое осеннее солнце.
Эльда явно переоценила свои силы. Солнечный свет почти ослепил ее. От свежего влажного воздуха закружилась голова, ноги задрожали. Девочка резко схватила Эвиса за руку выше кисти.
– Как ты? – взволнованно спросил брат. – Давай лучше вернемся обратно.
– Нет, – твердо сказала Эльда. – Я сама виновата, что это все так на меня действует. Я не хочу всю жизнь провести в этом сером доме.
Несмотря на дрожащий голос, она говорила твердо и решительно – совсем как взрослый человек.
– Иди потихоньку вперед, – попросила девочка. – Я пока подержусь.
Эвис сделал несколько шагов вперед. Эльда проследовала за ним. Очень скоро головокружение прошло, и она смогла отпустить руку брата. Утренний воздух стал ощущаться иначе: приятным и бодрящим. Глаза привыкли к яркому свету. Пусть и неуверенно, но она шла вперед. Шла сама.
Эвис видел, что прохожие оборачиваются, чтобы посмотреть на них. Некоторые даже останавливались, чтобы получше разглядеть молодых людей. Эльда никого вокруг себя не замечала. Она просто шла, наслаждаясь свежим воздухом. Эвис понял, что в этот миг она довольна собой. Пленница, вышедшая из заточения, в котором держала сама себя так долго. Держала без причины и повода, наотрез отказываясь выйти на улицу хоть ненадолго.
Эвис не знал точно, почему Эльда вдруг так изменилась. Скорее всего, потому, что с приходом Арнира ей стало понятно, что в действительности они не ошибка мира, а обычная его часть. Сестра поняла, что у всего есть объяснение, а такие люди, как она и Эвис имеют право жить.