Андрей Коробов
Седьмая Луна 11: Катаклизм
Глава 4
Слово это юноша повторял раз за разом. Раз за разом.
При этом он остервенело бился лбом об стену, едва ли что-то чувствуя. Каждый новый удар был сильнее предыдущего. В конце концов, парнишка своего добился: разбил свой череп. Едва ли добровольно. Скорее всего, наружу просились кристаллы.
Бедняга рухнул на спину, открывая взору Киафов своё лицо. Люминесцирующие зелёные глаза. Чёрный нектар, который и вправду прорастал сквозь кости черепа. Кровь потеряла былую яркость багрянца.
Видимо, кристаллам именно его лоб не давался. От этого зараженному становилось только больнее. Так и получилось, что получилось.
Шутка ли, несколько дней тому назад Киаф Снов мог закончить примерно также.
Альдред покачал головой неодобрительно.
Лишний раз вспомнил причины, по которым ненавидел архонта из Рамхиды, Пращура и их людоедский Божий Замысел. Какими бы плохими люди ни были по отдельности, в совокупности истребления не заслуживали. Так считал Флэй. Сейчас, видя новую гибель, укоренялся в убеждении.
– Чур меня! – пролепетала Ингрид, никак не ожидав такой кончины зараженного.
С телохранителя было довольно. Вдыхать миазмы чумного мертвеца он желанием не горел и девчушке травиться не давал. Отходя в сторону, буркнул:
– Давай-ка выбираться отсюда.
Блондинка не была против. Чем больше она здесь находилась, тем больше ей становилось страшно: настоящих ужасов чумы еще не видала. Летун, орды – это лишь верхушка айсберга. Прозаичный кошмар болезни – та самая гнилая сердцевина эпидемии.
Обойти ожившие тени… Проще сказать, чем сделать. Слишком поздно вскрылась неудобная правда: этот пятачок в катакомбах зараженными кишмя кишел…
– Их много. Очень много… – судорожно изрекла Ингрид, впадая в замешательство.
До сих пор Альдред не узнал главное. То, что его волновало больше всего…
Есть поблизости кадавры-людоеды или нет? Как бы там ни было, они все также не показывались. Это обстоятельство определило дальнейшее поведение Киафов на территории гулей. Флэй скомандовал:
– Продвигаемся вперёд. Если кто-то из них подойдет слишком близко, стреляй.
– Стрелять? Это плохая идея! – резюмировала Ингрид, ожидая орду упырей.
Шестое чувство и ей было не чуждо.
– Лучше всё равно не будет, – отозвался телохранитель. – Хуже, если они подойдут к тебе вплотную!
Он действительно не знал, как поступить иначе. При изучении ситуации в разрезе выводы напрашивались неутешительные: Киафы попали в гнездовье зараженных, тогда как за ними по пятам следуют одновременно Культ и Корпус. Хуже не придумаешь. Неудивительно, что холодный рассудок подводил бывшего репрессора.
– Ну же! – призывал Альдред, отдаляясь от Ингрид.
Уже через несколько шагов ангел-хранитель подал протеже пример. По кривой им дорогу намеревался перекрыть бездумный зараженный, сам не понимая, куда вообще идет. Чумной горожанин шептал без умолку:
– Хлеб где? Обещали. Хлеб обещали. Хлеб…
Схлопотал болт в лоб. Голова его дёрнулась. К переносице пополз ручеек черной крови. Бедолага рухнул на пыльный пол просторной залы и затих навсегда.
Открыв счёт без толики удовольствия, Флэй ринулся дальше. Попутно взводил самострел. Двигался рысцой. Ингрид ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
В общем и целом, Альдред и сам прекрасно занимался отстрелом безобидных, бездумных упырей. Они ложились, будто чурки, – чуть ли не внахлёст.
Конечно же, отпора не давали. Прочие на смерть подобных себе не реагировали.
Желая и самолично внести лепту в расчистку пути, Бенеке тоже стала стрелять. Но в дальних. Какой-либо необходимости в том не имелось. Флэй не возражал. Хотел ведь поглядеть, на что способна протеже.
Блондинка не разочаровала. Стрела за стрелой попадали точно в цель. Единственное, на произведение каждого выстрела она тратила непростительно много времени. Чуть меньше, чем Альдред со взведением арбалета. Не беда. Ангел-хранитель все равно не ждал многого от своей подопечной.
Далеко не все заражённые погибали тихой смертью. Некоторые из них, схлопотав снаряд, рушились на пол, как вдруг начиналась пугающая агония.
Жизнь покидала тела с невыносимыми, неописуемыми муками, причины которых оставались неясны. Едва ли виной тому были болты и стрелы.
Скорее уж, фатальное ранение запускало в организме процессы сродни молниеносной интоксикации со всеми вытекающими.
Крики стояли на всю залу.
Это не могло не иметь последствия в дальнейшем. Оно и аукнулось. Долго Киафам ждать не пришлось. По мере отстрела заражённых они дошли хорошо если до середины зала. Сразу затем им пришлось остановиться на месте. Резкий вопль заставил их обоих остолбенеть. Флэй – и тот ничего подобного прежде не слышал.
Помимо заражённых, которые на живых внимание почти не обращали, был еще кто-то. Более подвижный, более опасный, более умелый. Не то, что ожившие тени, бездумно сновавшие и бубнившие под нос небылицы.
Альдред быстренько взвёл арбалет и мановением руки подозвал Ингрид к себе. До сих пор их глаза не могли предоставить исчерпывающую видимость в катакомбах. Киафы не сразу заметили горбатые, но массивные фигуры, которые притащились в зал на вопли гибнувших зараженных. Флэй считал, уж лучше бы они оставались тут, безвестными.
Увы, фатум оказался сильнее.
Киафы заметили авангард целой группы упырей почти одновременно. Телохранитель пригляделся, и в его голове мгновенно созрела мысль: горячиться не стоит. Ингрид в силу недостатка опыта оказалась до жути суетливой. Взяла стрелу, начала тетиву натягивать, метя выстрелить гулю прямо в шею.
Так бы и случилось. Да только Альдред не дал. Он положил на стрелу ладонь и, приложив небольшое усилие, заставил девчушку опустить оружие. Бенеке и Флэй встретили взглядами. Ангел-хранитель приложил к губам указательный палец.
Мол, тс-с-с.
Протеже еле-еле сдюжила совладать со своим страхом. Не пикнула. Даже дышала беззвучно, маленькими тяжечками через нос. Взор свой обратила на зараженного. Упырь не дошёл до них шагов пятнадцать, будто потерял из виду. Другие стали разбредаться по залу, петляя между колоннами. Странно и оттого еще более страшно.
Оно и понятно…
Альдред знал о кадаврах гораздо больше, чем кто-либо в Западном Аштуме. Второй осведомленный после их создателя. Поэтому Флэй разглядывал новый подвид упыря с неподдельным интересом, на лету схватывая, как себя с ним вести.
Ему подобных ренегат уже видел на саргузских улицах. Верхушка черепа у таких гулей отсутствовала напрочь – вместо нее высился не то венец, не то корона из чёрных кристаллов. Сплошная друза. Более того, нектар вытеснял глаза, делая зараженного совершенно слепым. Хотя это нисколько не мешало двигаться в общем потоке орды.
Со здешними дела обстояли несколько иначе. Альбиносами не назовёшь их точно: кожа стала серая, матовая, будто жухлая. Заматеревшие кадавры. В пользу того говорили мышцы, которыми похвастать мог далеко не каждый атлет. К примеру, перед Альдредом и Ингридом остановился гуль на голову выше Флэя.
По меньшей мере, это настораживало. Видать, свежее мясо несло для носителей чумных миазмов непосредственную пользу. Гренделем такому зараженному не стать, однако в орде он занимал явно не последнее место. Нечто среднее. Уже не обычный гуль, но ещё не тощак. Альдреда смущало, почему они держались обособленной стайкой, притом что по отдельности совершенно терялись в полчищах других упырей на улицах.
У Флэя складывалось такое впечатление, что именно подземелья, куда толком не проникал дневной свет, являлись их основным местом охоты. В катакомбах здоровых людей почти не осталось. Так что, скорее всего, пропитание слепцы добывали образом, который Альдреду неизвестен. К счастью.
Безглазый амбал затих, задумчиво крутя из стороны в сторону мордой. По друзам черного нектара проходили едва заметные электрические импульсы. Тварь оскалилась, тихо рыча. С пожеванных губ стекали плотные и мутные слюни. Обнажились его зубы, напоминавшие оттенком голубую сталь.
Их сюда привёл шум, понимал Альдред. Более того, слепец его чуял, раз уж нос оставался на месте, и им упырь живенько пользовался. Но в его картине мира Киафы как будто находились в белом пятне. Пятне, пролить свет на которое обычные зараженные не могли за неимением мозгов в моменте. К условному разуму роя они присоединятся позже.
Гуль хотел увидеть незваных гостей. И он увидел.
Душа у Флэя и Бенеке ушла в пятки. Слепой упырь ни с того, ни с его завопил протяжно. На долю секунды Альдреду показалось, будто бы звук ударил его в грудь. Ему стало не по себе. Подсознательно ренегат понял, что только что произошло.
Ламбезис и не подумал бы придержать своих кадавров. Заметив Киафов, слепец направился стремительно к ним. Набирал скорость буквально с каждым шагом. Одновременно с тем прочие безглазые твари, как по команде, начали окружать ангела-хранителя и его протеже со всех сторон.
Стало быть, эхолокация. Прям как у нетопырей. Ренегат был должен догадаться. Но что толку, если верный вывод никак не спас бы ситуацию: слепцы уже взяли пару в кольцо. А от вожака стаи Флэя и Бенеке отделяли считанные шаги.
Альдред судорожно убирал самострел. Хотел было достать кацбальгер, пока не поздно. Крикнуть, призывая Ингрид к оружию. Та и сама всё поняла. Повесила за тетиву лук на себя через шею, стала выхватывать одноручный меч. Вдруг произошло нечто – явление, которого ни она, ни он никак не ждали.
Пространство перед глазами резко стало мутным, будто бы мыльным. Ясно видеть Альдред и Ингрид могли разве что нетопырей. Но сами слепцы – они стали останавливаться. Затем встали, как вкопанные.
Кто-то из них визжал, пытаясь эхолокацией засветить Киафов. Без толку. Звуковую волну они на себе так и не почувствовали. Вожак встал прямо перед Альдредом, но вёл себя так, будто перед ним добычи не было. Глухо зарычал. Стал принюхиваться. Ничего впредь не чуял, и оттого закипал. Злился оставшимися частичками человеческого разума.
Флэй не забывал: ему покровительствует Бог Снов. Небожитель спас избранника своего во второй раз. Он буквально заставил их с Ингрид исчезнуть, вырвав из Материи в Абстракцию. Киафы видели вокруг себя чистой воды Серость. Упыри, может, и чувствовали их дух, но физические оболочки нащупать не могли. Не было их потому что.
Бенеке проявила незаурядную сообразительность. Она тоже поняла природу аномалии. Заклинание онейромантии, либо что-то наподобие чар. До последнего молчала, боясь испортить всё, но продолжаться так не могло долго. Между тем нетопыри обступали их со всех сторон. Твари толпились бездумно, потеряв добычу в трех соснах.
– Они нас не видят, – констатировала Бенеке.
Можно подумать, это не так очевидно.
Раздосадованный, вожак нетопырей заверещал прямо в лицо Альдреда. Громко, аж звон в ушах установился. Флэй кривил лицо и смотрел в его пасть с подгнившими щеками, но целыми, окровавленными зубами. Когда слепец-переросток утихомирился, ангел-хранитель поддержал вывод протеже:
– И не слышат.
– Вовремя ты это сделал. Я даже ничего не успела заметить, – нервно смеясь, говорила Бенеке. Она вспотела, очутившись на волоске от неминуемой гибели.
Альдред, в свою очередь, не успел испугаться настолько. Был из тех, кто до последнего отказывается верить в свою смерть и в безысходность, принимать судьбу. Флэй сглотнул, опасаясь, что их выплюнет обратно в Материю. Врать не стал:
– Ничего я не делал.
– Как это? – осеклась блондинка.
– Само получилось.
– Зачем, зачем ты это сказал?.. – Ингрид побледнела тут же.
– Тише. Спокойствие. Только спокойствие. Мне надо подумать.
Ингрид смолкла за неимением иного выбора. Между тем Альдред проанализировал в мыслях, как ему повезло не отойти на ту сторону в очередной раз. На поверку удачей там не пахло. Силовой толчок и дематериализация в корне имели одну и ту же первопричину: резкое, одномоментное закипание крови по причине бури эмоций.
Подобное наблюдалось у людей, претерпевавшим состояние аффекта. Инстинкт самосохранения, как он есть.
Всем своим естеством Флэй хотел избавиться от Шатуна, не дать себя ударить. Раз – и сдул его, обдав потоком изумрудного эфира.
Так и здесь. Альдред самим подсознанием противился и думать, что их с Ингрид сожрёт стая гулей-нетопырей. Эфир, тёкший по его венам, вновь преобразовался и так уберег обоих Киафов от жестокой гибели.
– Думаешь, долго это ещё продлиться? – боязливо осведомилась блондинка.
– Знать не знаю, – сказал телохранитель.
– Охо-хо-хо-о-о… – канючила девчушка.
Флэй не отвлекся на её печали. Вместо этого трезво оценил своё состояние. Он выявил то, что до сих пор поддерживало действие божественной силы. Альдред назвал бы это предельной сосредоточенностью.
Ибо в моменте ренегат себя чувствовал так, будто участвовал в поединке, где на кону его жизнь. Чувство поддерживалось естественным образом: нетопыри ведь никуда не уходили. Стало быть, риск стать их обедом оставался висеть над головой Флэя острым клинком. Альдред физически не мог успокоиться при таком положении вещей.
Как только опасность исчерпает себя, прекратится и дематериализация.
Может, ренегат угадал в полном объеме. А может, напридумывал сам себе с три короба. Лишь время покажет. Как бы там ни было, Флэй был должен успокоить Бенеке:
– Ничего не произойдет, если мы сейчас же отсюда уберемся.
– Да, пожалуйста! – мяукнула Ингрид, словно только того и ждала.
Они с Альдредом принялись осторожно лавировать между нетопырями. Слепцы сновали туда-сюда, являя собой подвижные барьеры. Флэй побоялся проходить сквозь них, думая, что так чары прервутся, и охота гулей возобновится. Время в Серости протекало несколько иначе, чем в Материальном Мире, поэтому было сложно сказать, как долго Киафы пребывали в Абстракции.
Лично телохранитель мог сказать только одно: долго, безмерно долго. Нетопырей в катакомбах оказалось куда больше, чем предполагалось изначально. Ингрид насчитала порядка сотни, пока они с Альдредом прошли несколько залов напрямик.
Слепцы ещё немного погудели, раз потеряли добычу, но после стали тихо разбредаться кто куда. Терялись, примешиваясь к сновавшим, бубнящим заражённым.
Выдыхать с облегчением было рано. Киафы оказались не единственными незваными гостями, которые имели неосторожность спуститься в катакомбы. Поодаль Флэй заметил группу инквизиторов: персекутор из группы Коллеоне, которые вёл за собой семерых миротворцев. Нетопыри тоже их заметили, но скрылись, выжидая.
Значит, охота началась.
Из группы преследователей Флэй никого не знал, да и знать не хотел.
Альдред взял Ингрид за руку и насильно повёл за собой. Он сказал:
– Поторопимся.
Бенеке не сопротивлялась. Позади Киафы слышали переговоры инквизиторов.
– Зря мы сюда сунулись. Могли срезать и через канаву, – сетовал один.
– У тебя память, как у рыбки, ебло! – буркнул персекутор.
– Что не так? – возмутился миротворец.
– Тот мажок нас окатил метеоритным дождём. Слышишь? Метеоритным. Сука. Дождем. – взбешенно втолковывали ему. – Ладно, мы ушли. Но вот Руволо и Тези повезло меньше. В канаве нас накрыло бы тем паче.
– Недалеко тут. Быстро проскочим, – резюмировал второй миротворец, встав на сторону ликвидатора. – Где-то поблизости наши.
– Хорошо бы… – фыркнул тот и сплюнул на пыльный пол.
Их надежды канули в небытие одномоментно. Как только бойцы Корпуса услышали в глубине катакомб вопль нетопыря. Звуковая волна докатилась до них наверняка, давая прочим слепцам ясное представление о том, где добыча идёт, и в каком количестве. Ревнители веры остановились разом. Один озадачился боязливо:
– Это что еще за херня?..
Времени на подумать инквизиторам не дали. Нетопыри налетели на них отовсюду, выскакивая из-за хлипких колонн. Бойцы Корпуса закричали, переговариваясь между собой. Киафы не могли разобрать ни слова: слишком далеко отошли, да и в Серости звуки из Материи доносились искажённо.
Гули рвали инквизиторов на тряпки когтями. Жадно драли зубами, упиваясь теплой, здоровой кровью. Никакие латы не могли упасти людей от жестокой расправы. Упыри легко разламывали доспехи, раздирали кольчуги, вспарывали поддоспешники. Словом, запросто добирались до столь желанной, питательной плоти.
Кричали бойцы Корпуса недолго. Жатву нетопыри провели быстро. Набили животы мясом и разошлись кто куда, оставив посреди залы кучу металлолома и тряпок с разбитыми человеческими остовами.
Ничего из этого Киафы не видели и не слышали. Они были уже далеко. Петляли некоторое время по катакомбам, пока не отыскали насыпь, что вела прямиком наверх. К тому времени дематериализация уже спала, и Флэй с Бенеке шли, полагаясь исключительно на собственные силы.
Во всяком случае, кошмар под землей они пережили. Чудом только если.
Оба были рады выбраться на поверхность. Некогда противная, наскучившая морось казалась им животворящей росой, даровавшей очищение и небывалую свежесть. Идти дальше не спешили. Стояли на месте в попытке отдышаться и восстановить силы.
У Ингрид вернулось настроение. Скрепила облегчение шуткой:
– Надеюсь, в шахтах столько зараженных не будет.
– Если все беглецы туда ломанулись, они ещё как будут. Где еда, там и они.
– Вот спасибо. Утешил! – фыркнула Бенеке и покачала головой, улыбаясь.
– Обращайся, – усмехнулся Альдред, разгибаясь.
Флэй думал было оглядеться. Прицениться, сколько им отсюда до озера топать. Но едва он поглядел в сторону северо-востока, услышал голос. Голос, который бы предпочел больше никогда не слышать в своей жизни…
Глава 5
День десятый, полдень
– Повернитесь передом, – велели Киафам. – И не вздумайте сорваться с места.
Стрелять в персекуторов такой величины беглецы считали бессмысленным. Умереть – не умрёт, ранить – не ранят, а только разозлят. Раз уж попались нежданно-негаданно, стоило хотя бы сделать вид, что Корпус победил. Если, конечно, к ним не подлетят молодчики и не скрутят мигом, как преступную сволочь.
Рук поднимать не велели пока ещё – и ладно. Альдред развернулся и увидел в шагах эдак десяти укомплектованную, вооруженную до зубов группу мутантов.
И конечно же, во главе альбиносов стоял непосредственно Верховный Персекутор.
Бенеке поджала губы, проклиная про себя судьбу, что все эти мытарства пережила зря. Уже сдалась, бедняжка.
– Отец Энрико, – приветствовал главного трансчеловека Флэй. Он имел настроение шутить. – Запаздываете.
Юмор Альдреда был Малатесте чужд. Глава Священной Инквизиции понимал: с тех пор, как два Киафа потерялись из поля зрения Корпуса, могло произойти что угодно.
И наверняка произошло. Флэй никогда не отличался откровенной трусливостью, но здесь вёл себя даже развязнее обычного. Неспроста это.
– Выходит, уже обратился, – заключил отец Энрико, чуть щуря глаза.
Заслон туч над головой разошёлся вновь, заливая полуденным солнцем округу. Трущобы, главным образом. Часть золотого света отбросило на озеро Аранчио, позеленив слегка водную гладь. Киафов и инквизиторов тоже облило сиянием небесного светила. Стало жарко – почти невыносимо.
Флэя поймали с поличным. Но он даже не удивлялся: альбиносу было не отказать в прозорливости. Впрочем, Альдред подтверждать выводы мутанта также не собирался.
– Кто он? – Малатеста не мог не спросить.
У Ингрид взгляд никак не останавливался на ком-то одном. Она постоянно смотрела то на Верховного Персекутора, то на ангела-хранителя, то на мутантов с химеритом наперевес. Ей было очевидно: прямая конфронтация с «Медузой» Киафов ни к чему не приведет. Либо плен, либо смерть.
Блондинка отчаянно пыталась что-то придумать, но это оказалось не так просто. Уже пожалела, что решила выдвинуться к шахтам налегке.
Никто ж ведь знал, как всё по итогу обернется!
– А не всё ли равно? – парировал Альдред грубо.
Качался из стороны в сторону, расставляя ноги пошире. Так, при случае, будет удобнее вступать в бой с мутантами. Альбиносы не терпели промедления. Флэй уже имел горький опыт поединка с самым умелым из них. Сейчас их пять – и это в пять крат хуже.
Энрико правильно прочитал перемену в позе Киафа и поспешил прояснить:
– Зависит от того, как ты собираешься применить эту силу. Мне важно знать, будешь ты сотрудничать с Корпусом, или…
Он выдержал паузу. Вовремя довольно-таки. Смысл озвучивать очевидное был невелик: Священная Инквизиция никогда не принимала отказов. Либо Киафы встроены в Корпус, либо с Киафами Корпус не считается. Верховный Персекутор поступит по своему разумению. Но явно не в пользу Ингрид и Альдреда.
– Сотрудничать? С Вами? Что ты вообще под этим понимаешь? – сомневался ренегат, рисуясь и бравируя.
Тем не менее, он питал неподдельное любопытство. Ему хотелось увидеть, где зло меньшее, где большее, а где лежит среднее. Всё познается в сравнении; так, ему будет всяко проще принять окончательное решение, на какой путь вставать.
– Я не знаю, откуда тебе известно о Киафах, – начал отец Энрико, – но ты даже не догадываешься, какое бремя лежит на твоих плечах. Можешь кичиться и дальше, суть одна: хребет у тебя вряд ли выдержит божественную ношу.
Флэй прищурился, смутно представляя себе, о чем ведется речь.
Между тем альбинос продолжал:
– Способы её облегчить имеются. Вам двоим рано выписывать смертный приговор, ещё не всё потеряно. Главное, внять нашей Церкви. Нашей, я повторяю! Равновесный Мир можно спасти – вашими же руками, при этом вы совершенно не пострадаете. Приобретете много, ничего не потеряете. От этого все выиграют. Но мешкать нельзя!
– Ты-то сам хотя бы понимаешь, кому ты это предлагаешь? Отдаешь себе отчет, что ты предлагаешь? – выводил на полемику Альдред. – Ты думал о том, тебе ли вообще делать предложения от лица Церкви?
Верховный Персекутор совсем потерял нить, к чему подводил беглый Киаф. Он промолчал, тем самым предлагая Флэю высказаться поподробнее. Тот за словом в карман не лез: копил в себе досаду без возможности реализовать её крайне долго.
– Равновесный Мир… Деспотат… Хватит уже этой войны! Грызите друг другу глотки сколько влезет, мы погибать не обязаны за ваши или их идеалы! – заявил Альдред.
Особого эффекта слова на отца Энрико не произвели. Со счетов он Киафов не списывал: просто видел перед собой запутавшихся, уставших людей. Близятся разительные перемены в Западном Аштуме. Эти двое ничего еще не видели, а уже утомились. Иными словами, просто-напросто прибеднялись. Ларданская катастрофа – лишь первая нота в симфонии Хаоса. Ещё поймут, обязательно.
– Я понимаю тебя, отец Энрико. Прекрасно понимаю, – рассуждал Альдред, обращаясь к риторике себя прежнего – репрессора. – Нет у тебя иного выхода. Церковь – твой дом. Твоя мать-кормилица. За её пределами жизни тебе не будет. Пускай, не надо своё ярмо вешать на шеи другим! Мы-то – вполне себе люди. У нас есть шанс вести жизнь, какую захочется. В отрыве от ваших треклятых распрей!
Малатеста оказался не в силах сдержать свою инстинктивную улыбку. Он смотрел сквозь пальцы на попытку Флэя лишний раз напомнить, что транслюди выведены искусственно. Это не играло никакой роли для самого Энрико.
Смешным он находил самосознание и самоопределение Альдреда Флэя. Никакой он не человек, сколько бы ни бил себя пяткой грудь.
Ведь с тех самых пор, как отцовское семя зародило его в утробе матери, он собирался по крупицам как потенциальный сосуд Бога. Чётко не очерченный запас эфира. Его место рождения само по себе и изначальные условия жизни. Каждый аспект важен.
Пантеон – это сонм за гранью человеческого понимания. И небожители не дураки в отборе потенциальных кандидатов. Ренегат сколько угодно мог обманываться, ему на роду было написано принять в себя внеземную сущность. Это и вправду произошло, раз уж он осознанно или непроизвольно выполнил перечень условий, которые необходимы.
Некой твердой позиции мутант от Киафа и не ждал. Да, умом и сердцем тот оставался человеком – пока что – да только это не красило его. Наоборот, выставляло самым настоящим посмешищем. И всё же, отец Энрико дал ему скидку: у Альдреда весьма смутное представление об истинном положении вещей.
Глава Священной Инквизиции не мог не прояснить ситуацию. Однако для начала ему хотелось бы уточнить у смутьяна:
– Что тогда? Что ты намерен делать?
– Да ничего особенного! – крикнул ему в сердцах Альдред. – Просто жить! Убраться как можно дальше. От вас и вашей пустотелой Церкви…
Выпад в сторону религии Малатеста пропустил мимо ушей. Другие альбиносы проигнорировать не могли. Хмурились и встали плотнее к Верховному, готовя оружие. Энрико и сам дивился их сердобольности, но и не подумал бы утихомирить собратьев.
– От язычников. И всех тех, кто облизывается на вселенскую власть. Всех, кто объявляет свои права на этот… Поломанный Мир! – объявил Флэй.
И на сей раз первый среди персекуторов не услышал чего-то нового для себя. Наоборот, он вполне ожидал таких слов от новоявленного Киафа. Тем более, с инквизиторским прошлым. Отец Энрико поспешил расстроить юношу:
– У тебя не получится. Должно быть, уже и сам понял.
Ренегат нахмурился. Малатеста пояснил:
– Теперь всё более-менее встаёт на свои места. Я не знаю, как, но Культ Скорпиона узнал, что ты Киаф. Ещё какой! И с тех самых пор они преследовали тебя. А сейчас, когда Корпусу о тебе тоже стало известно, и мы идем по твою душу. К чему я всё это… ты серьезно? По-твоему, это всего лишь… временные неудобства?
Флэй хотел было открыть рот. Но отец Энрико не дал, тут же продолжив:
– Ничего подобного, Альдред. Впредь не будет тебе покоя. Ни по эту сторону от Экватора, ни по ту. Корпус или Культ – неважно, всех не перебьёшь. За тобой придут. А потом ещё и ещё. Продолжаться так будет долго – до тех самых пор, пока стороны конфликта не добьются своего от тебя. Или, на худой конец, не прихлопнут тебя. Это же ясно, как день! У тебя выбора-то немного, учти.
Ренегат посмотрел на него исподлобья.
– Прости, – втолковывал Малатеста. – Не можешь ты остаться в стороне. Какой бы там языческий Бог ни стоял за тобой, он уже выбрал тебя. Тут уж или, или – и так далее. Разумеется, если ты не намерен убить себя, здесь и сейчас. Это был бы лёгкий выход.
Киаф Снов не выстрелил себе под подбородок из арбалета. То же самое – Крови, не хотелось ей расставаться со своей жизнью так никчемно.
– Я так и думал. Не настолько уж вы и отчаялись, – резюмировал Верховный Персекутор, жутко улыбаясь. Высокомерие проявил, но как-то вкривь и вкось. – Поэтому я повторюсь. Альдред, Ингрид. Вам придется сделать свой выбор. Здесь и сейчас.
– Хрен редьки не слаще, – бросил ему Флэй.
– Ты послушай лучше, что на кону, – настаивал главный мутант. – Можно жить, как герой. Можно оказаться… просто пешкой. А можно сдохнуть, как собака.
– Пытаешься купить мой выбор? – оскалился Альдред.
Альбинос его проигнорировал. Было важнее обрисовать истину.
– С Церковью Равновесия вы станете этими самыми героями. Не рабами, но равными по влиянию и мощи самому понтифику. Мы поможем Вам, а Вы – поможете Равновесному Миру выстоять. И будете жить. Причём счастливо. Ингрид, Альдред, вы ведь родились в гармонисткой традиции, так защитите её от Зла. Надо только согласиться.
– Заманчиво звучит, конечно, – усмехнулся ренегат.
– Разве другим нечего предложить, чтоб привлечь двух Киафов? – осведомилась Ингрид из праздного интереса.
Она и так знала: тот же Культ Скорпиона не сулил ей ничего хорошего. По крайней мере, при Иоланте Ламбезис. Ведьма в Красном была единственной преградой для Бенеке на пути в объятия язычников.
– Уж меньше точно не предложат, – заявил Верховный Персекутор. – Может, столько же. Может, в разы больше. Но обманут. Это стоит понимать. Язычникам и иже с ними важны не вы сами. Важны Боги, которые обратили на вас внимание.
На мгновение Флэю показалось, будто Энрико Малатеста вскользь дал намёк на Пращура. Однако Альдред не мог быть уверен, знает мутант про Бога Смерти или нет. Решил, что в моменте это не важно.
– Будто здесь иначе, – хмыкнула Бенеке.
– Так что вы выберете? Альдред? Ингрид? Отстоять Власть Людей? Или поведетесь на четырежды перевранную Правду Богов? Ну? – Отец Энрико устал ждать.
Ему нужен был ответ сию же минуту. В идеале – положительный для Церкви.
Переговоры Киафов и инквизиторов привлекли внимание упырей в соседнем здании. Гули, спрятавшиеся в духовной семинарии на отшибе курортного посёлка, проснулись. Клекотали, с грустью дожидаясь, когда солнце уйдет, и пустит их веселиться под открытым небом. Благо, облачность на севере Саргуз ощутимо спала.
Альдред и Ингрид переглянулись в попытке понять друг друга без слов, условиться между собой мимически. Увы, дуэт их равноправным было не назвать.
Просто потому, что девчушке не доставало осведомленности, силы воли, чтобы выдвинуть замысел получше. Во всяком случае, хватало сознательности уступить. Иначе долго вместе они бы не продержались: коллектив не терпит больше, чем одного лидера.
Блондинка всецело доверяла свою жизнь и своё будущее Флэю. Видела ведь: он бережет их, как зеницу ока. И так – не прогадывала. На сей раз Ингрид не изменила намеченному курсу, передав инициативу Альдреду всецело.
Диалог с Малатестой даже если повлиял как-то на конечное мнение Флэя, то незначительно. На то имелись определенные причины.
С ним на подобные темы говорить было чересчур поздно – и в то же время рано.
Киафа в нём распознали несвоевременно, чтоб воспитать в сердце преданность догмам Церкви Равновесия.
В то же время за десять дней Эпохи Семи Лун произошло не так много катастроф, чтобы ренегат уверился: истинное Зло – Деспотат и всё, что с ним связано.
Так что на выходе Альдреду просто подкинули пищу для размышления в дальнейшем. Не более того. Здесь и сейчас Флэй твёрдо обозначил своё мнение, но при этом предельно опорочил священные понятия:
– Есть другие варианты? Как насчет Правды Людей? Или, я не знаю, Власти Богов? Нет? В таком случае выбирать мне не из чего!
– Я думал, ты умнее, Альдред… – вздыхал Малатеста. Стало ясно: конфронтация неизбежна. Так что дискарму альбинос выставил вперёд.
– Мы уходим, Энрико. И лучше с миром, нежели через ваши трупы, – бравировал Флэй, вытаскивая из-за спины фламберг. Стянул с пояса кресало.
Слова его обладали реальным весом, ибо Маяк Рауша являл собой значимый аргумент против самой природы мутантов. Поэтому альбиносы не спешили: космомантии плевать, кого превращать в звёздную пыль.
– Не могу я вас отпустить, Альдред. Сам ведь знаешь, – будто бы извинялся отец Энрико, выходя вперёд.
Прочие мутанты сразу подтянулись за ним.
– Либо так, либо никак, – заявил Верховный Персекутор.
– Либо так, либо никак, – согласился Альдред.
Он был готов к бою. И вот-вот бы чиркнул кресалом вдоль клинка фламберга. Так обозначалась точка невозврата для Киафов.
Без прикрас, Ингрид стало страшно – настолько, что собственные конечности не слушались, а в глотке застрял шершавый ком. Подсознательно блондинка взывала к Вселенскому Разуму, чтоб этой резни не произошло.
