Андрей Коннов
Идол
Маньяк ничего не ответил. Он просто нажал на курок. Раздался громкий хлопок. Из головы Яны жирными потоками текла кровь. Маньяк отпустил девушку, направив пистолет на одного из бледных людей, с длинными волосами.
– Назови свое имя! – прошипел Маньяк.
– Эдик! – икнул бледный человек с длинными волосами.
– Отведи девушку к Идолу Вечности! – приказным тоном прошипел Маньяк.
Яна не упала. Ее голова просто наклонилась влево. Из места, куда выстрелил Маньяк, текла кровь, заливая лицо девушки. На лице Яны расплылась безумная улыбка. Тело девушки безропотно моталось из стороны в сторону. Эдик, осторожно подбежав к девушке, испуганно посмотрел на Маньяка, важно мотающего мечом по воздуху, будто бы намекая: шаг влево, шаг вправо и голова с плеч. К Яне подошел Бармен, держа в руке пробку от бутылки вина.
– Все-таки выпила коктейль за счет заведения, – проохал Бармен, и резким движением руки вонзил пробку в дырку от пули, на виске Яны.
Яна резко пришла в себя, выпрямилась, удивленно посмотрев по сторонам.
– Почему так трещит голова? – спросила Яна, смотря на Бармена.
Девушке никто не ответил. Лишь Эдик вежливо взял Яну за руку, уводя из зала.
– Афраний занесет тебе денежку, расслабься, – внезапно приятным голосом сказал Маньяк, смотря на грустного Бармена, разбившего пятую чашку за сегодня.
ГОСПИТАЛЬ ДЛЯ ДУШ
Марте повезло еще больше, чем другим. Девушка оказалась перед входом в Госпиталь Парового Завода. Стальные двери, массивная колоннада по бокам, забитые досками окна (как в Общежитии №1!). Можно ли считать это удачей? Относительно. Ливень не давал выбора Марте в том, куда идти, потому, открыть двери госпиталя казалось самой разумной мыслью. Хотя героиня осознавала, что сойти с ума в дверях брошенного больничного блока проще пареной репы. А, куда деваться? Марта этого не видела, но за ее спиной, в стене дождя молча стоял Дюбель Аркаша, охотно махающий своим топором. Сделать из девушки нарезку мяса для Дюбеля Аркаши самое желанное действие. Не видя призрака, но, чувствовав неладное за спиной, Марта все больше склонялась к логике того, что под крышей комфортнее. Не факт, что безопасно, зато немного сухо.
Отворив двери в госпиталь, Марта тотчас поняла: скучно не будет. Маленький коридорчик имел своего «приветливого швейцара» в виде висящей в воздухе девочки. На вид, ей лет восемь, глаза завязаны белой тряпочкой, на рваном платье следы от крови, ноги связаны веревками. На груди девочки висит табличка: «Паноптикум». Очень тонкий намек, Марта оценила это, сделав натужную улыбку.
– Мне бы вернуться к своим! Я должна заботиться о своих сестрах! – пробормотала Марта вслух.
Коридорчик продолжился вытянутой залой, с серыми стенами, скамейками, грудой мусора, разбросанной в беспорядке чьей-то одежды. Зала увенчана регистратурой, которая очень хорошо освещена, что по меркам инфернальной брошенной заводской территории невиданное доселе явление. За регистратурой стоит одинокая Медсестра. Тощая, бледная, молодая, с каштановыми волосами и ободранными руками. Медсестра стоит, будто не живая, не шелохнется! Марта осторожно подошла к регистратуре, положив руки на окошко. Медсестра неожиданно ожила, напрягла свое морщинистое лицо, посмотрев безумным взглядом на Марту.
– Однажды дала волю одной мысли, так и стою на месте, будучи ее заложницей, – громко возмутилась Медсестра, эмоционально махая и стуча руками по столу.
Медсестра замолчала. Ее лицо вспотело и покрылось волдырями. Она вновь застыла, став похожей на восковую фигуру. Слева от регистратуры, перед Мартой возник из темноты длинный коридор, испещрённый кабинетами врачей. Коридор освещен красными лампочками, весьма грязноват, на стенках много трещин. В первом кабинете на кушетке сидит Петр Аркадьевич, со стрелой в голове. Рядом суетится Толстая Медсестра, бледная, зато сильная. Медсестра пытаешься вытянуть стрелу из головы Петра Аркадьевича.
– Да ты тяни сильнее, мне не больно! – подбадривал Толстую Медсестру Петр Аркадьевич, – Я знаешь где бывал? У-у-у, я бы тебя туда сводил. Там красиво. Я по пустыне на машине путешествовал.
– Может, помолчите? А то, ваши мысли стрелу удерживают! – прохрипела Толстая Медсестра.
Во втором кабинете на операционном столе сидит Маша. Вокруг нее крутятся трое врачей, собирающих по крупицам девушку. Маша держит руками свое лицо – его закрепить еще не успели, потому оно постоянно распадается. Девушка пытается говорить, но, благодаря неправильно вставленной нижней челюсти больше получается хрипеть.
– Кажется, нижняя челюсть не ее, – задумался один из врачей, оторвав от лица Маши кусок щеки, – О! Он плохо приклеился, нужно заново ошкурить.
В третьем кабинете в кресле сидит Кирилл со стрелой в горле. Все кресло залито кровью, рядом сидит врач, слушает пульс. У врача с головы спадают волосы, этот процесс кажется бесконечным, так что лысины не видно совершенно. Зато в ногах у врача уже целая подушка образовалась!
На небольшой кушетке, стоящей в небольшой нише коридора, сидит перебинтованная бабушка из автобуса, порубленная Дюбелем Аркашей. Рядом с ней укрытое одеялом тело, очень бугристое и неровное, будто бы собранное из разных частей, как конструктор. Бабушка увидела Марту, выпучила глаза, и своей перебинтованной рукой стащила одеяло на пол. На кушетке лежит ее внук, точнее то, что от него осталось – груда частей тела, разных форм, разного состояния. На них еле-еле падает красноватое освещение коридора. Марта с ужасом отбежала от кушетки, врезавшись в мощную фигуру богатыря. Высокий, растекшийся по стенке коридора, богатырь окутан в тяжелую броню, укрыт щитом и держит в руке длинное и острое копье. Лицо богатыря никак не освещалось, спрятано тьмой, и что там, Марта не ведала. Обойдя богатыря с боку, Марта увидела толстые цепи, захватившие его тело. Цепи уходили трещину стены, откуда дул жутко холодный ветер.
– Не смотри в трещину, там Пустошь! – прострекотал богатырь, перевернувшись на левый бок, обронив свой щит на пол.
– Что за Пустошь, и почему ты на цепях сидишь? – задала вопрос Марта, прекрасно понимая, что все вокруг имеет инфернальное происхождение, но любопытство тянуло за язык.
– Тебе там не место. Просто не смотри в трещину, иначе и твою душу туда утащат, – пространно ответил богатырь, обронив следом за щитом и свое копье.
Следующий кабинет расположен за маленькой залой, в которой горит огонь. Вокруг огня сидят бледные врачи, пристально следящие за огнем. К удивлению Марты, огонь не был постоянным – пламя меняло образы один за другим: человек, некое непонятное животное, с рогами, множеством копыт, геометрические фигуры. Врачи почувствовали присутствие Марты за спинами, и, с лязгающим звуком повернулись к ней.
– Сестра пришла! Надо сообщить об этом Макару! – хором прострекотали бледные врачи.
Один из врачей вскочил на ноги, встрепенулся, и шагнул в огонь. На его место, из темноты залы, освещаемой мерцающими красными огоньками, выплыл другой бледный врач. Он сел на место своего ушедшего в пламя товарища, также пристально начав смотреть на огонь.
Кабинет, расположенный за малой залой самый большой, но, при этом, самый жуткий. На стенах висят портреты людей в разрезе: видимо, когда-то здесь размещался учебный класс для интернов. Под потолком висят три ярко розовые лампочки, отчего весь кабинет похож на класс детского сада, только расположенного в психиатрической лечебнице. Посередине кабинета на стуле сидит Павел Борисович, крепко держащий в руках тугой узел из толстых веревок. Нити веревок расходятся на три линии, и обматывают тела трех женщин: Тани, жены Павла Борисовича и двух его дочерей. Все герои находятся в полной статике, даже не дышат. Такое стойкое ощущение, что перед тобой восковые фигуры.
– Марточка, идем играть, я уже убралась! – раздался звонкий голосок Янки.
Марта отдернулась от кабинета, в котором находились Павел Борисович с семьей. Девушка остервенено начала осматриваться по сторонам, выискивая свою младшую сестренку в столь мрачном месте. Внимание девушки приковывает громкий рокот, доносившейся из дальней части коридора. Здесь, посреди огромной площади, бывшей когда-то лекторием, полукругом стоят осколки колонн, поддерживающих в не столь отдаленном прошлом потолок. Теперь, бывший лекторий постоянно заливает сильный дождь, как сейчас. Со стен лектория неприветливо смотрят корявые рожицы причудливых существ. Их отличительной чертой были острые клыки и безумное выражение глаз. На тех местах, где когда-то сидели студенты-медики теперь груды руин, над которыми возвышаются две фигуры, освещаемые жаровнями. Сами жаровни опоясывают фигуры по ромбоидальной траектории. Первая фигура – это высокого роста старец, с железной прядью волос, с красными глазами, с истекающем кровью носом и острым подбородком, увенчанным рядом клыков. На его левом плече сидел черный ворон, на другом Змей Горыныч. Ряса старца звенела невыносимым металлическим звоном на всю округу. В одной руке у него посох, в другой черная сфера, из которой доносятся крики и стоны. Это Чернобог собственной персоной. Своим красным взглядом он окидывал лекторий, словно выискивая кого-то чужого.
Вторая фигура – высокий и мускулистый богатырь, с бородой и длинным волосами, в розовой мантии, с желтыми оборочками. На голове веночек, в руках деревянный посох. На плече восседает милый старичок в оранжевом кафтанчике и каштановой шевелюрой. По кругу мантии носится молния, то и дело прячущаяся в ладошках милого старичка. Это Велес, сама светлость и надежда бренного и мрачного мира. Его добрые, голубые глаза смиренно смотрели на небо, щеки подтянуты ввысь, образовав на лице искреннюю, легкую улыбку.
Перед Чернобогом и Велесом на коленях стоит Мертвый богатырь, сзади него, расплатившись на валуне, лежит Афраний, мотая ножкой и поглаживая свой лук. Мертвый богатырь склонил голову перед божественными сущностями, что-то шептал губами, от этого рядом с его лицом играли дождевые капли, соединяясь друг с другом в водные сферы, зависая в воздухе на секунды, будто бы давая миру насладиться этой красотой.
– Время идет к рассвету, – нежным голосом сказал Велес, опустив свой взгляд на Мертвого богатыря, – Пора вести экскурсантов к Идолу Вечности.
– Проследи за тем, чтобы было как можно больше жертв! – пробасил Чернобог, из его глаз сверкнула красная молния, разорвав на части пару валунов.
Мертвый богатырь послушно качнул головой, выпрямился, украдкой коснулся рукой до Афрания – скрюченной мертвец тотчас вскочил, встав рядом с богатырем.
Всю эту сцену видела Марта, следя за героями из-за угла коридора. Она увидела, как Велес и Чернобог растворились в стене дождя, а после, по госпиталю пронесся громкий рокот.
***
– Привет, красавица! – раздался знакомый голос за спиной Марты.
Маленький привет из прошлого. Это Ваня, тот самый Ваня, что стращал больше всех за знакомство с сестрами Полосковами в автобусе, попробовал стать лидером экскурсантов, когда началась эта мистическая чехарда, и влюбился в Янку, лелея в мыслях о самом желанном – встретить с ней рассвет. Но, теперь этой другой Ваня. Бледный, немного раздавшийся в размерах, с рваной одеждой, с нездоровым блеском в глазах. Ваня стоял перед Мартой, улыбался своими желтыми зубами, показывая длинный и розовый язык. За Ваней стояла «рота» бледных и тощих людей, для которых юноша стал лидером. Они готовы ради него на все! Так он им понравился, так он произвел впечатление.
– Я тут подумал, может, пойдешь с нами? – спросил Иван, протянув Марте свою руку.
– Что с тобой случилось? – с содроганием в голосе спросила Марта, разглядывая лицо Ивана.
– Стал лучше. Стал красивее. Мужественнее. Я стремился выделяться, вот, добился своего! – гордо заявил Иван, окинув стоявших за ним бледных и тощих людей.
– Прошлый ты нравился мне больше, – угрюмо пробурчала Марта, медленно обходя Ивана и его свиту стороной.
– Серьезно? Что-то я не помню этого. Только твой недовольный и сверлящий взгляд, – иронично высказался Иван, вдруг заметив, что Марта уже брела по коридору, шарахаясь от теней, тощих людей и красных лампочек.
– Стой! Ты куда? – визгнул Иван, показав своей свите, что девчушку надобно остановить.
– Мне надо найти Свету и Яну! – послышался крик Марты, – Они мне дороже, я за них отвечаю!
Иван опустил руки, напряг лицо, после чего растворился в темноте коридора. Марта постепенно увеличивала шаг, ей постоянно слышался голос Яны. Для Марты это был сигнал о том, что с сестренкой не все в порядке. Хотя, иногда, девушке казалось, что не все дома у нее самой: заводской госпиталь отчаянно напоминал психиатрическую лечебницу в момент, когда ее пациенты решились поднять бунт. Обстановка давящей меланхолии сводила мысли Марты к итоговому общему знаменателю, с которым стоит Медсестра в регистратуре. Правда, чувство шизофрении тотчас улетучилось, когда по коридору, за Мартой, шли все мертвые экскурсанты. Большая толпа, не помещающая в коридоре, от того, многие мертвецы просто растекались по стене, размазываемые своими «соплеменниками». Завидев погоню, Марта кинулась бежать к выходу. Возле регистратуры Марту уже ждал Маньяк, с десяток тощих людей и Иван, стоящий впереди всех с безумной улыбкой и часто моргающими глазами, из которых текла кровь.
– Мысль вновь съела разум и мир вокруг, – громко возмутилась Медсестра. Она сказал это, шевеля лишь ртом, все остальное тело осталось неподвижным.
Главное потрясение Марту ждало за толпой тощих людей. Речь идет о Яне, которую за руку держал длинноволосый и тощий Эдик. Они стояли возле стены, облокотившись на нее. Яна больше была похожа на зомби, ее взгляд пространно смотрел сквозь толпу, лицо не выражало никаких эмоций, лишь изредка подергивалось от судорог.
– Янка! – крикнула Марта, бросившись к Яне.
– Не спеши! – прорычал Иван, кинувшись на Марту, свалив ее с ног.
– Вы все сошли с ума! Мы уйдем отсюда! – гневно выпалила Марта, скинув с себя Ивана.
Марта прорвалась сквозь толпу тощих людей, ударила Эдика по животу ногой, отчего он загнулся, упав на пол. Яна, оставшись без руки Эдика, потекла по стене, вниз. Марта схватила сестренку за талию, нежно обхватив лицо. Нащупав вбитую в висок пробку, Марта взревела, словно сирена на военной базе. Героиня испуганно смотрела на приближающегося Маньяка, махающего саблей, на Ивана, улыбающегося на все тридцать два зуба, на лежащего рядом Эдика, грызущего ногти, ибо ему очень страшно.
– Мы скоро прикоснемся к нему! – улыбнулась Янка, сказав блаженным голосом.
– К чему?! – злобно спросила Марта, прижав Яну к груди.
– К Сосуду Ярости! – восторженно заявила Янка, и от ее фразы пошла мощная звуковая волна. Толпа бледных людей рухнула на землю, в регистратуре лопнули стекла, а Медсестра развалилась на части.
– Я так долго ждала этого! – радостно прозвенел голос Медсестры.
За фигурой Маньяка пряталось нечто. Тощее, высокое, очень грязное, красного цвета существо. Инфернальное, неживое. Одетое во врачебную форму, но без нижней челюсти, что только язык барахтается из стороны в сторону.
– Доктор, у нас вышедший из-под контроля экскурсант! – пролепетал Иван, ведя существо за руку из-за спины Маньяка.
У Доктора вместо глаз просто дырки, вместо ушей окровавленные пятна. В руке Доктор держит пустой шприц.
– Это для тебя, Марта. Приготовься к путешествию за завесу этого мира! – важно произнес Иван, указав рукой на шприц, и торжественным взглядом посмотрев на Маньяка, довольно махающего мечом над головой.
– Какое еще путешествие? – возмутилась Марта, даже встав в полный рост, потянув за собой Янку.
Доктор, словно резиновый, раскачиваясь из стороны в сторону, прошуршал к Марте, выставив вперед пустой шприц. Марта не стала дожидаться окончания действий со стороны инфернального Доктора, и, рванула к выходу, дернув за собой Янку. Младшая сестричка не особо желала уходить, ее блаженное лицо повернулось к Ивану – парнишка поспешил ухватить девушку за руку, потянув на себя. В результате, Янка оказалась в центре, растягиваемая на две части. Янке это даже нравилось, она начала громко смеяться, трясти головой, требовать больше вкладывать силы в растягивания Марту и Ивана. Предчувствуя недостачу сил, Марта дала волю слезам. Ее хватка начала ослабевать, и Иван, оттянув Янку к себе, не стал ловить ее, а, дал девчушке со шлепком рухнуть на пол.
– Какая игривая! – улыбнулся Иван, хлопнув в ладоши.
Марта скривила лицо, надула щеки, выдавив из глаз ровный и четкий поток слез. Сжав кулачки, Марта по диагонали пробежала к Янке, подняла ее на ноги. Каково же было ее удивление, когда перед ней стояла не ее родная младшая сестра, а Иван! Невероятным образом Иван и Янка поменялись местами, и Марта, сама того не замечая, подняла не того, кого надо.
– Привет, красотка! – визгнул Иван, заломив Марте руки.
Иван склонил Марту на колени, прислонив к еле поднявшейся с пола Янке. Обе сестры сидели, прислонившись спинами друг к другу.
– Я сдаюсь! Все мое внутреннее состояние разорвано в клочья! – взревела Марта, закрыв глаза. Но внешняя паника еще не показатель – Марта блефовала. Позволив Ивану и Доктору приблизиться, Марта решилась на последний, отчаянный шаг, дабы спасти и себя, и сестру. Едва Доктор наклонил свой резиновый корпус к Марте, девушка отталкивает его с яростным криком, выхватив из руки пустой шприц. Его Марта вонзила Ивану в глаз – парнишка задергался, запаниковал, рухнув к лежащим на полу тощим людям без чувств. Ставя Янку на ноги, Марта краем глаза обратила внимание, как Доктор изогнулся назад, достав головой до пола. Выгнувшись обратно, Доктор внезапно обрел нижнюю челюсть.
– Сильная чертовка! – раздался скрип Доктора.
– Крайний раз я такую на части разрубил лет триста назад, – прошипел Маньяк, махая мечами, – Не стал дожидаться, пока ее усмирят тощие люди.
– Они слабы, – проскрипел Доктор, осматривая Ивана и его тощих людей, разлегшихся на полу.
– Эта девица смогла отнять твою вещь! Забери ее, и используй по назначению! – приказным тоном прошипел Маньяк, указав мечом на Марту, – Иначе я и тебя на куски разрублю!
– Оставь свой гнев для других, это мой госпиталь, моя вотчина! – рыкнул Доктор, оторвав свою нижнюю челюсть, и бросив в Маньяка. Маньяк отлетел к регистратуре, сложившись в большой и неприятный окровавленный комок. Доктор важно прошуршал к Ивану, вытащив шприц из него вместе с его глазом.
– Какая мерзость! – возмутилась Марта, стоя напротив Доктора, спрятав за своей спиной еле стоящую на ногах Янку.
Доктор скинул глаз со шприца в сторону, щелкнул пальцами, и… испарился. Тощие люди молча встали, подняли Ивана, и, вместе с остальными мертвыми экскурсантами, среди которых были и Павел Борисович, и Кирилл с Машей, побрели куда-то на улицу, шаркая ногами и качаясь из стороны в сторону.
Возле регистратуры, из комка в свой прежний облик вернулся Маньяк. Словно выискивая невидимку, Маньяк махал своими большими руками по воздуху, извиваясь и подпрыгивая. Когда толпа мертвых экскурсантов растворилась в стене дождя, во входной арке госпиталя появился Дюбель Аркаша. Завидев живых девушек, Дюбель Аркаша кинулся к ним, разрезая воздух топором. Марта оцепенела, просто молча смотря на бегущего на нее призрака бледным и затвердевшим от напряжения лицом. Перед девушками вырастает фигура Маньяка, держащего в руках острые мечи. Дюбель Аркаша с криком: «Я сын Чернобога!» ударяет топором об мечи Маньяка. От ударов топора от мечей по зале залетали искры. Маньяк с тяжелым вздохом оттолкнул взмахами мечей Дюбеля Аркашу на несколько шагов назад.
– Я сын Чернобога! Как ты смеешь вставать на моем пути! – рычал Дюбель Аркаша, бегая по зале, стараясь найти удобную траекторию для удара.
– Сыну Чернобога не стоит залезать в дела божественных сущностей! – прошипел Маньяк, черканув мечом по полу. Отлетевшая от него искра сразила Дюбеля Аркашу, оторвав несколько пальцев.
– Тебе конец! – голосом чудовища сказал Дюбель Аркаша, но, сделать следующее движение уже не смог – метким движением, Маньяк пригвоздил призрака к стене своим мечом. Меч торчал в груди Дюбеля Аркаша, призрака это даже веселило и приводило в восторг.
– Не мешай удерживать хрупкий мир на краю пропасти, – прошипел Маньяк, заметив, что Доктор все же вернулся в «физическое» тело, очутившись возле Янки.
Янка делает крутой разворот по своей оси, схватив Марту за горло руками. Марта визгнула, но, сказать ничего не могла. Она безропотно сопротивлялась, стараясь противиться действиям родной, младшей сестры. Доктор величаво вырос перед Мартой, сделав взмах своим шприцем.
– На самом деле, шприц наполнен сонным снадобьем, – щебетала Янка, сдавив горло Марты еще сильнее, – Это ты видишь его пустым, а, Доктор наполнил его в своих мыслях, да поверил, сильно-сильно в это!
Доктор взял руку Марты, нащупал вену, вонзил в нее шприц, и медленно стал вводить «снадобье». Через несколько секунд, Марта обмякла, ее глаза заполнила пелена, а рот раскрылся, приняв форму безумной улыбки. Сделав свое дело, Доктор скрылся за регистратурой. Маньяк вытащил меч из груди Дюбеля Аркаша, причем с такой силой, что кровь фонтаном забила из тела призрака. В залу громко вбежал Эдик. Виновато посмотрев на Маньяка, Эдик, сгорбившись, подбежал к Марте и Янке.
– По заводу еще трое бродят! – икнул Эдик, взяв две сестры за руки.
– Я ими займусь! – прорычал Дюбель Аркаша, поспешив скрыться в коридоре.
– Бестия окаянная! – буркнул Маньяк, посмотрев вслед призраку.
– Скоро рассвет! – раздался звонкий женский голос в округе.
***
Седая, летняя ночь, укрытая бесконечным дождем. По лабиринтам руин Парового завода длинной кишкой бредет группа экскурсантов. Ее ведет Иван, без одного глаза, изрядно сгорбившийся и откровенно уставший. За ним почти все пассажиры автобуса экскурсионной фирмы «Мисса». Ни живые и ни мертвые, экскурсанты, ждали слов Чернобога и Велеса, перехода через Смородину реку, по Калинову мосту, на другой крутой бережок. Госпиталь завода стал своеобразным перевалочным пунктом, эдакой контрольной точкой на пути к Цеху №5, где стоит Идол Вечности.
Достигнув Цеха №5, Иван кубарем покатился в небольшой овраг, откуда его выкинули назад серые тонкие руки, растущие в нем, словно трава. Нехотя, Ивану пришлось смириться с ролью лидера – такова уж участь тех, кто встал во главе чего-то большого и великого, и, махнув своей тощей, почти костлявой рукой, указал на огромное здание цеха. Он отличался от других своими исполинскими размерами. Его шапка уходила в черное ночное небо, а своей формой цех напоминал замок, будто бы стоящий на горе. Вход, обрамленный необычной для заводского здания архитектурой с узорами и скульптурами людей, зверей и животных, а также наличие пирамидальной кладки вокруг раскатистых окон заставили героев непроизвольно открыть рты от удивления. Но своеобразие архитектуры цеха еще малая толика боя: то ли от стены дождя, то ли от усталости и голода, то ли отчего-то еще, создавалось ощущение, что цех невидимый. Через некоторые его части просматривалось черное небо, местами прокрадывались очертания совсем других построек. Иван развернулся перед экскурсантами, едва ли не приняв на себя облик мудрого сказителя, собравшегося поведать о постройке за его спиной. Три раза хлопнув в мокрые ладоши, Иван, как и его экскурсанты оказались на небольшое мгновение в кромешной тьме. В ней были слышны различного рода крики не самых дружелюбных существ. Но, тьма быстро прошла. И, экскурсанты оказались в просторной зале Цеха №5.
***
Потолок просторной залы увенчан различными огромными геометрическими фигурами. По стенам залы текут освещающие ее реки лавы. Из углов помещения выходят массивные каменные человеческие ладони, распростертые к верху. На ладонях стоят мужчины, женщины, дети, одетые в длинные белые робы. Их лица окрашены в черно-белый цвет, глаза выделены ярко красным, а волосы свернуты в клубки, увенчанные рваными серыми бантами. Сама зала прорежена десятками колонн, прерываясь по центру, где образована небольшая площадь с метровым выступом в высоту. Зайти на эту площадь возможно только по лестнице, по краям которой стоят горящие жаровни. По центру небольшой площади стоит идол. Его верхняя часть оформлена в виде округлой шапки с меховой опушкой. Под шапкой расположены три лица. Идол разделен на четыре горизонтальных яруса. На грани нижнего яруса изображены различного рода события: рождение ребенка, строительство дома, наблюдение за звездами, казнь человека. На среднем ярусе, с трех сторон есть выемки для сосудов. Их четкие, строгие очертания, зауженные по середине, но широко расходящиеся вверху и внизу, отражают текущую по стенкам залы лаву. На самом верхнем ярусе наиболее крупные изображения могучих существ с крыльями, старцев с посохами и длинными бородами, диковинные пейзажи с перевёрнутыми вниз горами и деревьями. Сам по себе, идол довольно «толстый», высокий, хорошо заметный с любого угла залы, от «фундамента» которого, по площади расходятся трещины, из которых произрастают тонкие, серые, с острыми когтями руки. На пальцах некоторых рук надеты кольца, ожерелья, браслеты. Снующие между ними еле заметные, бледные тени, ухаживают за руками, очищая их от пыли щеточками. Одна из бледных теней даже три раза чихнула, на что ее сестры дружно воскликнули: «Будь здорова, сие есть к счастью!»
ВСАДНИК АПОКАЛИПСИСА
– Про меня, наверное, все забыли! – пропищал жалким голоском Николай, вместе с тем, широко и ехидно улыбнувшись.
Перебравшись по мостику из дощечек в соседнее здание, Николай едва не рухнул в дырку в полу. Обойдя ее, Николаю пришлось ползком добираться до конца коридора из-за обилия кусков плит, загромоздивших потолок. В конце коридора Николая встретили падающие стены – в лучших традициях приключенческого боевика, герой бежал от падающих стен, постоянно лавируя между пронзающими здание кусками арматуры. Будто бы кто-то специально гонит героя. Добежав до помещения, напоминающим столовую, Николай прячется на кухонной зоне. Падение стен остановилось, как, впрочем, и арматура притихла. Правда, вместо них, в столовой появился Макар с горящими ладонями. Он держал ладони на расстоянии, освещая столовую.
– Где ты? Где прячется мой напуганный друг? – писклявым голоском верещал Макар, регулируя пламя своих ладоней.
Макар бродил по столовой около пяти минут. Не дождавшись появления Николая, Макар подозвал из коридора Маньяка.
– Найди мне его. Разрешаю что-нибудь отрезать от его тела, но, он должен остаться в живых! – грозно фыркнул Макар, скрывшись в тени коридора.
– Раз, два, три, семь, начинаю резать пень! – сказал лязгающим, тройным голосом Маньяк, принявшись искать Николая.
Николай пробует скрыться из столовой через черный ход. Но, неудачно отбегает от стенки и врезается в стеллаж с тарелками. В результате, все в дребезги, но, куда важнее другое – звук. Он такой громкий… Маньяк тотчас открыл из узи огонь по кухне, и с истеричным смехом подбегает к входу на кухонную зону. Николай прячется за плитой, и накрывает голову руками. Маньяк с криком испускает обоймы узи, после чего достает мечи и наскоками мечется между стеллажами тарелок, в поисках Николая. Герой пробует по-тихому проползти за спиной у Маньяка, но чуткий слух монстра делает свое дело. Эффектными движениями, Маньяк мечом отрубает Николаю кисть руки и берет за шкирку.
– Мне бы тебя пришить, но хозяин дал приказ оставить в живых! – пробасил тройным голосом Маньяк.
Маньяк приволок Николая к Идолу Вечности, посадив героя на колени перед когтистыми руками. Поднявший по лестнице Макар поклонился перед идолом.
– Что у тебя в рюкзаке? – грозно спросил Макар.
– Ничего особенного, – с трудом ответил Николай, покрывшись мурашками и потом.
– Как это ничего особенного? Мне тут нашептали, что ты принес сюда кое-что опасное! – Макар ударил ногой по спине героя, проведя над его головой своими огненными ладонями, – Покажи, что у тебя в рюкзаке!
Николай своей единственной кистью развязывает рюкзак и вытаскивает оттуда толстую папку с бумагой. Взяв папку в руку, Николай оборачивается к Макару.
– Вот, это оно! – дрожащим голосом сказал Николай, стараясь устоять на ногах – отрубленная кисть дает свои плоды.
– Что это? – Макар подошел близко к Николаю, но папку в руки не взял, – Ты издеваешься?!
Макар толкает Николая, нанеся ему ожоги своими ладонями.
– Зачем ты это сделал? Что ты натворил?! – неистовствовал Макар, – Скажи всем присутствующим, всем! Что ты натворил?
Вокруг Николая стоят мертвые экскурсанты, бледные тени, Маньяк и даже Дюбель Аркаша, размахивающий своим топором.
– Это моя книга, – заикаясь начал Николай, – Я ее назвал «Трактат об искуплении». Я в ней описал конец света, предвосхищая последнюю войну людей друг с другом, которая начнется совсем скоро. От напряжения, от однообразности жизни, от загубленного творческого начала люди захотят убивать друг друга.
Николай вдруг перестал дрожать. Его голос укрепился, в глазах блеснул огонь.
– Скоро, осталось совсем немного! – Николай подошел к Макару вплотную, – Ты даже не представляешь, как близок конец. Да, я раскусил тебя. Твой образ. Тебя нет, ты просто сборник наших страхов. Макар… Кто тебя так назвал? Ты считаешь, что волен вершить судьбы людей? Их вершу я, автор великого трактата! В моих руках судьба мира!
Николай ударил Макара по лицу своей толстой папкой.
– В Озерске есть издательство, которое согласилось взять мою книгу, – улыбаясь, сказал Николай, – Каждый, кто ее прочтет, внесет свои пять копеек в конец света!
– Довольно! – вскричал Макар, но Николая уже было трудно остановить. Николай повернулся к идолу и поднял свою папку с бумагами к верху, словно священник, держащий молитвослов во время службы.
– Идол Вечности! Я написал свою работу, в которую заключаю колоссальную энергию! Эта энергия рождена вместе с вселенной, и я ее приручил! Все слова, что есть в моей работе, проявились на горизонте этой дождливой ночью и идут сюда, чтобы начать великий реквием! И никто их не остановит, даже ты, Идол Вечности, безумный плод рук людских, прошедший через века, чтобы встретить меня, своего самого яростного врага, вознамерившегося положить конец всему на свете!
Николай бросает свою папку серым рукам. Они раздирают папку своими когтями на части, утаскивая их в трещину. Николай оборачивается к Макару и широко открывает рот, из которого вылетает огромный рой пчел. Макар разжигает в своих ладонях огонь и, начинает сражаться с роем пчел. Когда все пчелы пали, выяснилось, что серые руки, торчащие из трещин порублены на части. Бледные тени, ухаживающие за ними, увидев произошедшее, заплакали, растворивших в воздухе. Макар, сделав озлобленное лицо, подбегает к Николаю, резкими движениями обнимает его, начав истончать своими ладонями огонь.
