Андрей Коннов
Идол
– А как быть нам? – спросила Аня Покровская Николая, – Если нам уж суждено пройти через Страшный суд в застенках брошенных цехов завода – как быть?
– Попытаться перестать быть комком нервов, – Николай гладил Аню Покровскую по голове, отчего девушка стала похожа на кошку. Не доставало разве что мурлыкания.
– Комок нервов, скажешь тоже… Холодно, голодно, людей убивают! Ай! – возмутилась Марта.
– А мне хорошо здесь, – мечтательно сказала Яна, получив поцелуй в щечку от Ивана, – Тут романтично!
У Марты резко покраснело лицо. Ее глаза залились праведным гневом. Посмотрев на молчаливую Свету, облокотившуюся об плечо Антона, Марта замахала руками и начала драть волосы.
– Быть такого не может! Во что превращается наша поездка! – визжала Марта на всю комнату.
– В приключение, неподвластное времени, – неожиданно сказал Антон, впервые обронив фразу за два с лишним часа. Его голова прислонилась к голове Светы. Марта подсела ближе к костру, стараясь не смотреть на своих сестер. Ее взгляд, переполненный гнева, смотрел на огонь, в котором ей виделся целый мир. Затем, послышались голоса. Странные такие, они отражались об стенки комнатки, возвращаясь в костер.
– Скоро ты станешь видеть иные миры! – шептал огонь Марте, – Скоро твои очи увидят неведанное!
Марта широко улыбнулась, потерла грязными руками лоб и отодвинулась от костра. Рядом с Мартой появляется черная фигура девушки, которая кидает в костер тысячи мелких звездочек. Удивившись, Марта задает вопрос: «Кто ты?». Черная девушка застывает на месте и исчезает.
– Идол Вечности ждет тебя! – раздался резкий крик черной девушки, чье лицо появилось за левым плечом Марты.
Марта кричит, встает, облокачивается об стенку и начинает истошно рыдать. Подоспевшие к ней Света и Яна пробуют успокоить сестру, но, кажется, дело плохо. Марта начала избивать сестер, толкать их и побежала к окну. Иван попытался задержать Марту, но, девушка вылезла наружу и скрылась в стене дождя. Света попыталась пролезть за ней, но, Иван и Антон удержали ее.
– Куда она?! – кричала Яна.
– Давайте я, – сказал Павел Борисович, – Вы здесь уже все с парой, а я один. Хоть помогу вашей сестричке прийти в себя.
Павел Борисович перелез через окно и также скрылся в стене дождя.
– Вам лучше отсюда бежать! – раздался громкий бас в комнате. С потолка пошел вихрь, затушивший костер. Экскурсанты поспешили покинуть комнатку, укрывшись в коридоре. Дверь захлопнули и заложили кирпичами. Когда все успокоилось, Иван, Антон, Света, Яна и Аня Покровская смотрели на Николая и его рюкзак.
– Что у тебя в рюкзаке? – вдруг спросил Иван.
– Говоришь, перестать быть комком нервов? – гневно рыкнула Яна.
– Куда Марта побежала? – повышенным тоном задала вопрос Света.
Николай отошел от экскурсантов, дальше, по коридору. В его след устремились грозные взгляды героев, стремящихся найти ответы на вопросы у самого таинственного участника их экскурсии.
– Лучше открой рюкзак! – Иван засучил рукава и взял в руки кирпич.
– Что тебе, легче станет от этого, если я открою рюкзак? – выпалил Николай, как из пулемета.
– Ты, проповедник! Где наша сестра? – Яна взяла второй кирпич, – Страшный суд грядет? Вот, давай проведем его аперитив!
Николай кинулся прочь, на второй этаж. Иван за ним, Яна следом. Антон удержал Свету за руку.
– Не стоит! В порыве гнева и тебя заденут, – тихо прошептал Антон, посмотрев одним глазом на Аню Покровскую, съежившуюся от холода и ревущую крокодильими слезами. Света прижалась к груди Антона, закрыв глаза и закусив всю боль и нервозность кулаком – укус был настолько сильным, что кожа вокруг следов зубов вспучилась и покраснела.
Николай бежал по коридору второго этажа, кидаясь в преследующих его Ивана и Яну всем, что под руку попадалось: кусками дерева, камнями, пустыми ведрами, швабрами. На крутом повороте здания, где коридор заканчивается дырой в стене, на улицу, Николай утыкается тупик. Иван быстро настигает героя и начинает отбирать рюкзак.
– Что у тебя в рюкзаке! Что у тебя в рюкзаке! Покажи! Покажи, а то голову об бетон раскрошу! – кричал Иван, а Яна стояла позади и подбадривала своего героя.
Николаю удается выхватить рюкзак и толкнуть Ивана на улицу. Иван падает со второго этажа на землю. Неожиданно, земля раскрывается, и Иван падает в бездну. Яна, посмотрев через край на землю и не увидев Ивана, с ревом мчится на Николая. Николай отбегает в сторону, ставит Янке подножку – девушка со свистом летит на стенку тупика, ударяется головой, хватается за нее и падает на пол. Николай медленно подходит к Яне, наклоняется, обсыпает ее пылью, напоследок погладив по голове.
– Ничего, поболит и перестанет! – тихо сказал Николай и ушел восвояси.
***
Павел Борисович недолго бегал по дождю. Почувствовав, что одежда промокла до нитки за долю секунды, Павел Борисович прячется под навесом Цеха №5. За Павлом Борисовичем, в темноте, со скрипом открывается дверь в Цех. Павел Борисович, осмотрев проход, заходит во внутрь. Длинный коридор, в конце которого виднеется свет. Чей-то шепот, быстрые шаги и звуки цепей. Павел Борисович украдкой шел по коридору, все время, оборачиваясь назад. Наконец, когда герой достиг конца коридора, перед его взором предстала маленькая округлая зала, бывшая когда-то кухней. Теперь же, ее облюбовали сатанисты. Группа людей в черных балахонах, с белыми пентаграммами на спинах, бродили вокруг костра, куда сидящие перед ним адепты бросали какие-то книги. Позади сатанистов висели знамена Ордена Бафомета. Самый главный из сатанистов стоял позади костра и что-то бормотал, уткнувшись носом в книжку. Павел Борисович тихо заходит в залу, но спотыкается, еле удерживается на ногах, и наводит шороху. Сатанисты тотчас встают по стойке смирно, сильно выпучив глаза. Самый главный из них вышел вперед. Осмотрев Павла Борисовича с ног до головы, Главный Сатанист расплылся в улыбке.
– Наши молитвы услышаны! Это он! Мы его звали, и он пришел! – радостно кричал Главный Сатанист, – Ты, ты наш бог! Дай нам силы!
– Я не ваш бог! – удивленно воскликнул Павел Борисович, но ему в ноги стали кланяться и обсыпать песком его туфли, – Как вы сюда пробрались, в такую то погоду?
– Через поле, мы с Озерска, о, повелитель! – с уважением причитал Главный Сатанист.
– Так выход недалеко?! – воскликнул Павел Борисович.
– Он за цехом, где мы находимся! Мы тебя туда отведем, повелитель! – Главный Сатанист чиркнул ножом по своей ладони – кровь потекла на ботинки изумленного Павла Борисовича.
– А безумную девушку не видели? – скромно поинтересовался Павел Борисович, кажется, вжившись в роль демона.
– Наложница! Повелителю нужна наложница! – зашептались сатанисты.
Но былая радость сатанистов улетучилась с появлением в зале черной девушки. Ее визг оглушил часть народу, остальных она просто изрезала своими когтями. Главному сатанисту девушка свернула шею и бросила в костер. Подойдя к Павлу Борисовичу, девушка обратилась в высокого блондина, в фиолетовом смокинге, татуированном с ног до головы. На голове фиолетового цвет цилиндр, густая растительность закрывает почти все лицо кроме шеи – но и там виднеются татуировки.
– Я Макар, здешний правитель! – низким голосом сказал блондин, оторвав голову одному из поднявшихся на ноги сатанистов, также бросив ее в костер, – Сатанисты. Ходят сюда, молятся своему правителю. Сатана, Люцифер, кто там еще? Такие смешные имена. Они реально верят, что они существуют. Представляешь, до какого маразма дошли люди?
Павел Борисович молчал. Он стоял по стойке смирно, наблюдая за Макаром, откручивающего головы сатанистам и бросающего их в костер.
– Все вы люди такие? Не понимаю вас. Вам бы в черноту какую-нибудь верить. Вот ведь, а! Чего этим окаянным бестиям дома не сиделось? Ходят, молятся, шепчутся, голышом танцуют, насилуют друг друга. Это что? Это вся ваша культура? Все, чего вы достигли за века своей истории?
Макар распростер руки к верху, громко воскликнув: – О, великий Род! Ты наш творец! Скажи, зачем явились люди?
Макар метнулся к Павлу Борисовичу, схватил его за лицо и начал трясти.
– Что ты такое? Кто ты такой? Зачем ты живешь? Каковая твоя цель? Сколько ты еще убил или убьешь? Почему ты дрожишь? Боишься меня? Вот опять! Хоть бы один смотрел на меня, как на своего, ан нет – дрожите все. От страха.
– Кто ты? – сквозь дрожь спросил Павел Борисович.
– Я? Я Макар, здешний правитель. А ты – ты отправляешься к Идолу Вечности!
Макар хлопнул в ладоши три раза, пол под Павлом Борисовичем исчез, и герой провалился во тьму.
ЗАБЫТОЕ
Павел Борисович очнулся привязанным к кровати, в просторной комнате с наглухо забитым досками окном. Комната обшарпанная, с отвалившейся штукатуркой, треснувшей стеной и грудой кирпичей в углу. Сама кровать покрыта толстым слоем пыли, на Павле Борисовиче белая крошка, небольшая горсточка удачно примостилась на носу героя. Павел Борисович громко чихнул, комната вся аж забродила и затряслась. Веревки сами сползли с Павла Борисовича, позволив встать и вытянуть ноги. Пошатываясь, Павел Борисович вышел в коридор, где ужаснулся висящей в воздухе красноватой пыли. На стенах развешаны плакаты о мерах предосторожности, вдали моргает синяя лампочка, ввинченная в боковой светильник. Под ней расположился патефон, заваленный книгами. Над ними висит доска объявлений «Общежития №1 Парового завода». Рядом стоял человек. Бледный, тощий, с острым носом, повернутый лицом к стене, он скрежетал руками по рваным брюкам. Звук стоял, словно пенопласт режут, уши хочется снять и спрятать глубоко-глубоко, чтобы не слышать!
Павел Борисович медленно побрел по коридору, осматривая такие же просторные комнатки по ходу своего движения. Во всех них в разных позах застыли бледные, тощие люди. Кто-то с чашкой, кто-то с книгой, кто-то просто стоит и смотрит в окно. Будто бы некто нажал на паузу, и все вокруг замерло. Павел Борисович аккуратно подходил к каждому застывшему человеку, наблюдая, как их веки время от времени дергаются, а по венам шумно течет синяя (именно синяя!) кровь. В одной из комнаток, с двухэтажной кроватью, Павел Борисович узрел три стоящих по стойке смирно фигуры. Они укрыты белой скатертью, больше похожи на «предметы», что готовят к долгожданному переезду. Фигуры стоят строго по середине комнаты, лицами повернуты к окну. Окно все также забито досками, по середине воткнут гвоздь, на котором висит бордовая мочалка. Павел Борисович, сделав задумчивое лицо, медленно зашел в комнатку. Кроме двухэтажной кровати иных предметов в комнате нет. Давящие темно-серые стены, шершавый, волнистый потолок, дощатый, стонущий пол. Все эти звуки казались Павлу Борисовичу такими знакомыми, что герой всматривался в каждую пылинку, в каждую дощечку, горстку мусора. Наконец, когда Павел Борисович оказался возле висящей на гвозде бордовой мочалке, по его лицу пробежал резкий, рваный и мощный холодок. Павел Борисович дотронулся до мочалки, съежившись от странного озноба, возникшего на ровном месте. Некто снял скатерть с фигур, стоящих по середине комнаты. Ими оказались три женщины разных возрастов (одной лет двадцать, второй тридцать, третьей, кажется, пятьдесят), в розоватых длинных одеяниях, разноцветными глазами и расцарапанными щеками. Длинные волосы женщин соединены друг с другом, образовав массивный клубок над ними. Этот клубок словно висел на крючке, хотя ничего вокруг него не было. Павел Борисович обомлел, увидев женщин, он даже визгнул, нервной и резкой походкой отойдя от них, ближе к окну.
– Какое диво! – воскликнул Павел Борисович, сняв мочалку с гвоздя, и, не обращая внимание на то, что она вся в пыли, протер себе лицо.
И перед героем предстал светлый и солнечный день. В комнате идет ремонт. Стоит краска, шпаклевка, цемент. На двухэтажную кровать свалена вся утварь, будто то одежда, сковородка, инструменты. Через окно комнату заливают ярко солнечные лучи. Из коридора слышится женский смех. Павел Борисович срывается с места, идет к выходу из комнаты, но, обращает внимание на лежащую возле двухэтажной кровати бордовую мочалку. Взяв ее в руки, Павел Борисович нежно протер ее от пыли.
– Любимая мочалка Тани, – тихо произнес Павел Борисович, – Надо ее повесить отдельно!
Начав искать место, куда бы можно повесить мочалку, Павел Борисович неожиданно вспомнил про телефон – он оставил его в машине! А ведь Таня может ему позвонить, с минуты на минуту! Нужно срочно бежать на улицу, вдруг она уже на подходе? Павел Борисович не стал мешкать, и подбежав к окну, повесил мочалку на ручку одной из створок.
Едва Павел Борисович заступает за порог комнаты, раздается мощный хлопок в помещение. Как будто бы что-то разбилось. Обернувшись, Павел Борисович стал искать глазами то, что может издать такой звук. Ничего не найдя, Павел Борисович снова заносит ногу за порог, но, тут, в дверях вырастает массивная фигура Полицейского. Лысый, с мускулистым лицом, на котором, пожалуй, даже глаза накачаны! Полицейский смотрел на Павла Борисовича с высока, держа в руках папку и теребя ее двумя пальцами снизу.
– Павел Борисович? – спросил басом Полицейский.
– Он самый, чем могу помочь, – судорожно ответил Павел Борисович, почувствовав, что где-то подвох: просто так полицейские на порог дома не заявляется.
– Я по очень важному делу. Это касается вас, лично, – произнес Полицейский. Он сказал это так, словно стоит на плацу, отчитываясь перед командиром роты о проделанном задании.
– Что случилось? – Павел Борисович уже не мог найти себе место, начав мять надетую на себя одежду.
Разговор с Полицейским был долгий и тяжелый. Павел Борисович свалил все предметы с двухэтажной кровати, грозясь пойти по головам людей. Герой неистовствовал, пиная мешки со штукатуркой, краской и… его рука нанеслась над мочалкой. Павел Борисович хотел изорвать ее в клочья, но, не хватило силы воли. Так она и осталась висеть в этой комнатке. Полицейский ушел, а, Павел Борисович еще долго бродил по комнатке, разбирая на составляющие все человечество. Когда село солнце, Павел Борисович все-таки решился отправиться в домой. В тот дом, в котором он сейчас живет, а этот… он ремонтировал его для своей жены и двух прелестных дочурок. Чтобы жить с ними.
Уходя, Павел Борисович закрыл дверь. А, в комнатке остались тени, очень похожие на Павла Борисовича. Они шептались, бегали, прыгали, а потом, встали в круг, положив друг на друга руки. Они договорились быть всегда за Павлом Борисовичем, бледной тенью его воспоминаний. Ибо он позволил им стать таковыми, уходя из этой комнатки. Когда-то, в ней он впервые поцеловался со своей женой, в ней он впервые качал на руках свою первую дочь, затем вторую – в обоих случаях, Павел Борисович пропускал роды и выписку из роддома из-за частых командировок.
– Автобус, в котором ехали ваша жена и двое детей упал с моста, в реку. Нашли тела всех пассажиров, кроме вашей семьи. Мы будем прочесывать дно, пока не найдем их! – раздался в темно-серой комнатке бас Полицейского.
Действие снова возвращается в обшарпанную комнатку Парового завода. Павел Борисович тихо опустился по стенке, смотря на свою жену и дочерей, которые безмолвно стояли посередине комнатки, такие яркие в этом мокром и грязном царстве. Они пропали. Они были в том автобусе, ошибки нет. Спасатели уповали на то, что девушек могло унести течением, долгие и томительные поиски ни к чему не привели. Павел Борисович почти съехал с катушек. В тот дом, который он ремонтировал, в ту комнатку, что держала теплоту его воспоминаний, дорогу пришлось забыть.
– И вот я снова здесь! – громко хохотал Павел Борисович, удивляясь, как это средь заброшенного завода, в разбомбленном общежитии оказалась частичка из его прошлого, – Я ведь почти смирился, и тут снова вы!
Павел Борисович закрывает лицо пыльной бордовой мочалкой, через которую раздались звуки грузного мужского воя. Павел Борисович не заметил сквозь мочалку движение женщин – они взяли белую скатерть и накрыли ею героя. Женщины крепко обняли рыдающего Павла Борисовича, опоясав его шею своими руками. Создалось ощущение, что они его душат, но, герою уже было все равно.
ЛИДЕР
Два резких хлопка по лицу, и Иван пришел в себя. Рядом с ним сидят два тощих, бледных человека в белых робах, с черными глазами и ярко красными губами. Герои сидят на скамейке, под навесом. Таких навесов много, и они, стоят по краю футбольного поля. Вокруг поля стоят полуразрушенные цеха завода, еле видимые за пеленой сильного ливня. На поле стоит с десяток тощих людей, с наклоненными вниз головами. Иван аккуратно, словно контролируя себя, визгнул, обратив внимание, что два тощих, бледных человека вытянули шеи и поджали под себя ноги.
– Кто вы? – спросил Иван осипшим голосом.
– Твои рабы! – дуэтом ответили бледные люди.
Резко вскочив, бледные люди схватили Ивана за руки, и потащили на футбольное поле, к толпе своих «соплеменников». Тощие люди, увидев Ивана, стали разбегаться в разные стороны, мычать, кататься по траве, громко хлопать в ладоши и хвататься за головы. Иван крутился по кругу, ежась от жутко холодного дождя, бившего по герою своими многочисленными каплями. Один из тощих людей, неожиданно стартует с места, подбегает к Ивану, крепко обнимает его, гладит шершавыми ладошками пол лицу, улыбаясь и радуясь.
– Повелитель! Повелитель! Повелитель! – хором скандировали тощие люди.
– Мы видели, как ты пытался руководить людьми из автобуса. Ты силен и умен, ты нужен нам! – пропищал Самый Высокий Тощий Человек из толпы, он отличался от других не только ростом, но и белоснежными зубами – они, словно луна светили в кромешной тьме, что даже стена дождя оказалась не в силах затмить его!
Тощие люди обступают Ивана, теребя его руками, дергая за одежду и волосы. Иван попытался вырваться из толпы, но, его затащили вновь. В определенный момент, тощие люди начали колотить Ивана, оставляя на его теле синяки и порезы.
– Повелитель! Повелитель! Повелитель! – постоянно скандировали тощие люди.
Иван старался извиваться, будто змея. Отчасти, ему это помогало. Тощие люди обезумели, в конце концов, они перестали замечать, куда тянули свои руки. И стали избивать уже сами себя. Иван пробирался сквозь толпу, стараясь сдерживать эмоции, хотя на его лице отчетливо читался страх и ужас. Выбравшись из толпы, Иван помчался по футбольному полю в направлении выхода. Самый Высокий Тощий Человек с белоснежными зубами заметил, что их объект восхищения убегает. По полю разнесся нечеловеческий крик. Иван обернулся на бегу, едва не рухнув от увиденного на землю – толпа бледных людей бежала за ним, их рты были широко раскрыты, а глаза устланы гневом. На самом краю футбольного поля Иван спотыкается об изогнутую корягу, оказавшейся рукой Мертвеца. Мертвец жадно глотал воздух, раскурочив землю вокруг себя. Из его рта шел густой пар, а глаза горели огнем.
– Человечность должна быть чужда лидерам! – вздохнул Мертвец, наблюдая, как Иван с ужасом пятился назад.
Тощие люди табуном прошлись по Мертвецу, втоптав его в грязную и холодную землю. У входной арки на стадион, Иван вновь падает на землю, и снова из-за руки Мертвеца. Он смотрел на Ивана мудрыми, горящими глазами.
– Человечность! – снова вздохнул Мертвец.
Тощие люди опять втоптали мертвеца в грязь, попутно настигнув обезумевшего от происходящего Ивана. В ночи раздался оглушительный визг Самого Высокого Тощего Человека с белоснежными зубами.
– К Макару его! – пропищал Самый Высокий Тощий Человек, – Он должен преклонить голову перед Идолом Вечности!
Тощие люди взяли Ивана на руки, и, обуреваемые страстью и величием своего «повелителя», гордо понесли по заводским руинам, призывая кланяться и ликовать всех местных призраков.
КОКТЕЙЛЬ
Янке повезло прийти в себя в более спокойной обстановке. Она не лежала в кровати, укрытая бесноватой тенью негативных воспоминаний, за ней не гнались рьяные фанатики, создавшие себе идола, и бередящие без того сильно натянутые струны этой по истине кровожадной и судьбоносной ночи. Яна сидела на стуле, в коридоре, прямо над ней барахтались от холодного ветра красные огоньки, висевшие на длинных черных проводах, уходящих в укрытый тьмой потолок. Просторный коридор завален рамами для картин, бочками, малиновыми, бордовыми и розовыми шторами, в которых прятались швабры, ведра, кажется, еще что-то, но, просто так определить невозможно. На стенах висят портреты чудовищ разных мастей: один, волосатый, рогатый, в его пасти головы людей. На втором портрете богатырь, держащий на руках поднос, а на нем руки, ноги, глаза. Янка смотрела на них, ужасалась и передергивалась, все время отвлекаясь на дующий с улицы ветер.
В глубине коридора раздавались громкие голоса, играла музыка. Этнические мотивы: балалайка, гусли, даже аккордеон. Янке стало любопытно. И страшно. Но, куда деваться? Девушка понимала, что она все еще на территории завода, что на улице льет ставший вечным ливень, и одиночество ее текущая компания. Разбить которую возможно, если пойти на голоса и музыку. Разумеется, Янка задавала в своей голове вопрос: «Откуда на разрушенном заводе возьмется концертное мероприятие?». В теории устроителями кошмарной вечеринки могут быть сатанисты, но, Макар оторвал им головы, а, новые еще не успели прийти. Янке любопытно.
Встав со стула, девушка рухнула вниз, уткнувшись лицом в табличку, запорошенную пылью, грязью и ошметками кирпичей. На табличке указана надпись: «Дом Культуры Парового завода». Как минимум – интересно. И резкими движениями Янка подняла свое помятое тело над табличкой, выпрямилась, поправила прическу (впрочем, комки грязи из волос все равно не вытащила). Дошло до того, что героиня сымитировала, будто бы она красит губы и пудрит нос! Почти пантомима, эх, надо было Янке идти в актрисы!
– Кто же там так веселиться? – спросила Янка звонким голоском, уверенно прошагав по коридору вперед.
Просторный коридор завершился большим залом с темно-красным занавесом. Стены облезлые, под потолком «поселилась» густая зеленая растительность с недобрыми лязгающими звуками, что издают ее стебли. Весь зал заставлен столиками, рваными диванами, кроватями. Строго посередине зала стоит бар, где суетится Бармен с окровавленным лицом. Бармен расставляет бокалы, конструирует коктейли, гремит посудой под барной стойкой, даже пару чашек умудрился разбить. Яна подходит к барной стойке, садится на стульчик, закидывает одну ногу на другую, и уставилась на Бармена. Бармен застыл на месте, смотря на Яну, его лицо покрылось волдырями и заходило ходуном от эмоций.
– Чего тебе? Ты еще живая! Я тебя не могу обслужить! – возмущенно пролепетал Бармен, разбив третью чашку подряд.
– А что здесь происходит? Что-то интересное? – спросила язвительным голоском Янка, хотя внутри жутко боялась. Она понимала необычность ситуации, и от этого ее вопрос Бармену выглядел очень натужным и неуверенным.
– Я жду гостей. Они будут здесь с минуты на минуту. А ты что здесь делаешь? Быстро, шагом марш, отсюда! – грозно фырчал Бармен, пригрозив указательным пальцев Яне.
– Гости? Вечеринка? Я люблю вечеринки! Парни красивые будут? Я заплачу за выпивку! – радостным голосом лепетала Яна, в то время, как внутри была готова просто закричать от страха.
– Заплатить? – задумчиво произнес Бармен, встав по стойке смирно, смотря в глаза Янки – в них четко читалась паника.
Бармен достал из-под барной стойки три бутылки, большой стакан, отрезал ломтик лимона, попросив Яну подержать его.
– Я сделаю тебе коктейль. Ты выпей его, лимоном закуси. Как выпьешь, придут гости. Тогда и начнем вечеринку! – Бармен произнёс эту фразу, словно змий искуситель. В его голосе был манящий призыв взять в руки стакан, наблюдая, как по его стенкам течет вкуснейший коктейль.
– Этот коктейль называется «Ирий», я его даю лишь самым лучшим гостям. Ты – самый лучший гость! – гордо заявил Бармен, наливая в стакан ингредиенты из разных бутылок, – Только за коктейль и гостеприимство нужно заплатить!
– Но, у меня нет живых денег сейчас! Я могу потом, привезти, – неуверенно произнесла Яна, осознав, что немного взболтнула лишнего, сказав про «я заплачу!».
Бармен резко вырос, раздался в размерах, его лицо набухло от гнева, а глаза почти выпали из своих мест.
– Ты приходишь сюда, требуешь вечеринку, выпивку, обещаешь заплатить, но, потом увиливаешь от этого! – злобно прорычал Бармен.
– Я лучше не буду, можно? – спросила Янка, уже со слезами на глазах, стараясь откатить все до «статуса кво».
– Отрицание не признается в этих чертогах, – покачал головой Бармен.
Бармен тряхнул три раза стакан. Поставив его перед зареванной Янкой, Бармен вытянул шею, фактически прикоснувшись своим красным и облупленным носом к носу героини.
– Коктейль, дорогая! Раз живых денег нет, плати душой, – сухо и без эмоций сказал Бармен.
– Я не буду, – тихо прошептала Яна.
– Что? Не слышу?! – Бармен вытащил из-под стойки большую трубу, приставив ее к своему уху, – Скажи еще раз!
– Я не хочу! – прокричала Яна, одной ногой вступив на пол – девушка приготовилась бежать.
Бармен убрал большую трубу, широко улыбнулся, треснув кулаком по столу.
– Отрицание не признается в этих чертогах, – повторил свою фразу Бармен.
Яна поникла. Ее лицо опустилось, а руки вжались в кулачки. Яна не хотела смотреть на коктейль, цена которому – ее душа.
– Он слишком дорогой, – прошептала Яна.
Яна слезла со стула, и тут же, увидела недобрый взгляд бармена.
– Коктейль уже создан, я потратил на него время и силы, – возмущался Бармен, – Выпей его, мне нужен акцепт, дабы забрать твою душу!
Яна резким взмахом руки столкнула коктейль вниз. Стакан разлетелся на многочисленные осколки. Яна смотрела на них, довольная такая, улыбка до ушей, кожа на лице приветливо покраснела. Девушка поднимает голову на Бармена, и с истошным визгом отшатывается назад. Перед ней стоят два больших стакана с тем же самым коктейлем!
– Второй штрафной! Еще раз разобьёшь, будешь пить уже три стакана! – гневался Бармен, разбив четвертую чашку.
– Бред какой-то! – усмехнулась Яна.
– Сама же сказала, что заплатишь. Выпей, давай, он очень вкусный. Я его с любовью сделал! – крикливо пробормотал Бармен.
Яна схватила один стакан с коктейлем, грозно посмотрела на Бармена, и снова разбила его. Взяв второй стакан, Яна хотела сделать то же самое, но ее лицо сильно напрягается и бледнеет. Второй стакан выскальзывает из руки Яны на пол. Девушка с криком отбегает от барной стойки, держась за вторую руку – на ней отсутствовал указательный палец. Кровь сочилась из ранки непрекращающимся потоком. Яна вспотела, едва держалась на ногах. Она крутилась по кругу, словно искала что-то. Ее глаза вновь устремляются на Бармена, держащего в одной руке острый и окровавленный нож, а в другой указательный палец!
– Я все равно заберу твою душу, сразу, или по частям, – довольным голосом верещал Бармен, разглядывая отрубленный палец, – Красивый. Сразу видно, ты следила за своим телом, не то, что некоторые, здешние завсегдатаи. Вечно приходят, будто вчера умерли. Могли бы уже привести себя в порядок! Вот ведь, люди, даже после смерти остаются такими же неряшливыми!
– А ты, что, не человек?! – с презрением в голосе спросила Яна, подойдя к барной стойке, шатаясь.
– Ну, не буду же я стоять за баром, в своем истинном обличии. У меня рога, копыта, хвост, еще две руки, чуть пониже. Велес и Чернобог дали указание держать такой облик. Он немного тесноват, но, ничего. На прошлом объекте было тело бабульки с клюшкой. Я в качестве призрака шугал самоубийц в заброшенной психушке. Троих спас, четверых сожрал. Нормально! – Бармен с удовольствием рассказывал свою историю, чем умудрился несколько успокоить порядком озлобленную Янку.
Яна не заметила, как перед ней стояло уже три больших стакана с коктейлем.
– Лучше выпей. А то следующим будет мизинчик. Я очень падкий на мизинчики, бусы из них делаю! Как раз одного не достает! – пробормотал нежным голоском Бармен, дразня Янку ее же отрубленным указательным пальцем.
Яна смотрела на Бармена очень круглыми и огненными глазами. Она свирепела от желания причинить Бармену боль, какую он еще не испытывал. Девушка даже придумала как это сделать: схватить его за волосы, ударить лицом об стойку, разбить один из стаканов, и, осколком перерезать горло. Безупречный план портило два факта: 1. Бармен не человек, о чем он уже сказал (но, в сознании Яны это не отложилось из-за гнева); 2. Бармен знал о ее плане, что сводило эффект неожиданности к минимуму.
Яна решалась целую минуту на свою вендетту. Шестьдесят секунд стоили девушке слишком дорого: когда минута прошла, Яна резко срывается, выпивает первый стакан с коктейлем. Весь план стирается в труху. Яна всегда любила вставить свое крепкое словцо, иногда невпопад. Также случилось и с коктейлем, повторилось с ее вендеттой по отношению к Бармену. Героиня поняла это уже после второго стакана коктейля, смотря, как Бармен расплывается в довольной улыбке.
– Еще один, дорогая! – ласково произнес Бармен.
– Ненавижу! – фыркнула Яна, выпивая третий стакан коктейля.
– Кого? Себя? Мир? А, может быть, свою душу? – Бармен от радости своей победы достал бутылку с вином, вытащил пробку, словно приготовившись ее разлить.
Ибо было для кого. После того, как Яна поставила третий стакан на барную стойку, в зале появились долгожданные гости. Бледные, упитанные люди, разбавленные небольшим процентом высоких и тощих «соплеменников». Люди сидели за столиками, на кроватях и диванах, молча смотрели на Яну, как на музейный экспонат, внимая каждое ее движение. После трех стаканов коктейлей, Яна почувствовала себя изрядно пьяной. Шатаясь, девушка слезла со стула, громко начала смеяться и тыкать указательным пальцем уже другой руки в каждого гостя.
Бармен величаво вышел в зал, держа в руках свой острый нож. При помощи него Бармен заберет душу Яны. Но, не тут то было. Среди бледных людей оказался он – Маньяк. Мускулистый мужик, одетый в красную до пола мантию, в черных начищенных ботинках. Лицо закрыто белой бумагой, волосы затянуты обжигающей жижей, постоянно дымятся. Вооружен двумя пистолетами, за спиной два длинных меча, которыми Маньяк любит пытать и истыкивать жертв.
– Она принадлежит Макару! – прошипел Маньяк, подбежав к шатающейся Яне, и приставив один из пистолетов к ее виску.
– Она мне должна душу! Я ей коктейли сделал! Кто заплатит мне за них?! – прорычал Бармен, – Я подам жалобу Велесу и Чернобогу на тебя!
– Лучше уйди за стойку, пока я не отправил твою жалкую сущность через Смородину-реку, туда, откуда ты пришел! – продолжал шипеть Маньяк, тыкая пистолетом по виску Яны.
– Замечу, мой дорогой друг, ты, тоже оттуда явился, – ёрничал Бармен.
