Андрей Коннов
Идол
– Вот возьму и уеду сейчас! – радостно кричал Юрий, – А вы сидите, ждите, пока дождь закончится!
Юрий с разбегу залетает в автобус и резко останавливается. Внутри – никого. Стрелковский проходит в салон, осматривается, садится на кресло.
– Показалось? – спросил Юрий сам себя.
В автобус заходит Дюбель Аркаша, держа в руке топор. Стрелковский вжался в себя, стал часто дышать. Единственное, что в этот момент пришло в голову Стрелковскому: залечь на кресла, чтобы не было видно. Юрий так и сделал, а ровно в следующую же секунду, истощенное лицо Дюбеля Аркаши оборачивается в салон. Его черные, демонические глаза сощурились, бурого цвета губы напряглись, из-под подбородка повылазили острые шипы, образовав что-то вроде бороды. Дюбель Аркаша пошел во внутрь салона, ударяя топором по спинкам кресел. Юрий лежал и дергался, закрыв глаза и надеясь, что его не заметят. Для верности, Стрелковский даже поджимает ноги, чтобы не загораживать проход в салоне. Дюбель Аркаша проходит мимо, что-то проговаривает себе под нос зловещее и резко втыкает топор в одну из спинок кресел.
– Хватит по автобусу мотыляться, тебя хозяин ждет! – пропищал голос Афрания со стороны дверей в автобус.
– Что? Не смей на меня тон повышать, а то топором изрублю на радость Чернобогу! – ругнулся Дюбель Аркаша.
Стрелковский осмелился открыть глаза. Услышав, как кто-то выходит из автобуса, Юрий разжал ноги, схватил рюкзак и медленно встал. На соседнем кресле сидел Дюбель Аркаша. Его лицо без эмоционально смотрело на Юрия. Стрелковский побледнел, задрожал как осиновый лист. Дюбель Аркаша встал с кресла, и резким движением ударил топором по плечу Стрелковскому. Юрий отлетел к окну, запачкав кресла кровью. Дюбель Аркаша полез на Стрелковского, раз за разом ударяя топором по телу героя.
– Что ты делаешь?! – пропищал Афраний, влетев в автобус, – Тебя хозяин ждет!
Дюбель Аркаша злобно глянул на мертвеца – тот отшатнулся, свалившись на улицу. Дюбель Аркаша размял руки, слез с тела Юрия и, прочертив в воздухе окровавленным пальцем черный квадрат Чернобога громко проговорил: «Взываю к тебе, отец!». Дождь на улице усилился, молнии стали бить вокруг автобуса, разрывая асфальт на куски. Афраний, держа в руках лук и стрелы поспешил скрыться в поле, где его прикрыл своим плащом Мертвый богатырь.
– Ничего, долго прикрываться Чернобогом он не сможет! – пробасил Мертвый богатырь, – Придет час, и я отправлю его через Калинов мост, в небытие!
***
В цеху, забеспокоились отсутствием Стрелковского. Народ, и без того встревоженный происходящим, испугался возможной гибели Юрия. Впрочем, Иван старался противопоставить беспокойству людей теорию, мол, «удрал на попутке, черт!». Надо признать, что Света и Яна слушали Ваню, стараясь быть на его стороне. Остальные же, хоть и боялись выходить на улицу, все больше склонялись к необходимости покинуть завод. Масла в огонь подливала Аделина Львовна, избивающая Петрусечку и громко причитающая о дискомфорте, который она испытывает. Ее возмущения раздражало даже больше непрекращающегося ливня и гибели нескольких людей.
– Давайте ее оставим, мужа заберем и уйдем, а? – предложил Павел Борисович, получив тучу душераздирающих взглядов из заплывших жиром глаз Аделины Львовны, – Свяжем ее, она вон, какой боров! Ее голос хуже дьявола!
Маша вцепилась в Кирилла, боясь отпустить мужа к автобусной остановке. У Маши есть основной козырь, которым она пригвоздила Кирилла к себе: девушка не гнушалась рассуждать о ребенке, беременности, о том, как она его нянчит. Падкий на эти слова Кирилл тут же обретал окрас послушного мужа, стремясь угодить любимой жене. Но, стоило Маше ослабить хватку, как Кирилл шел в авангарде желающих покинуть цех.
– Я хочу родить от тебя! Я радею за наше будущее! А там, снаружи, стрелы, убийцы, черти пойми, что! – трезвонила Маша на ухо Кириллу, буквально зомбируя его. Сидящий неподалеку Антон грустно смотрел на Кирилла, сочувственно кивая и разводя руками: «мол, что поделаешь, жена же!». Впрочем, сам Антон тоже был близок к состоянию Кирилла. Света, кажется уставшая от депрессивной обстановки бывшего Парового завода, стала искать пути контактов с парнем. Марта стремилась чинить препятствия своей старшей сестре, памятуя о Генке-кобеле. Но, Света, постепенно выходящая из депрессии, ходила по малому кругу, вокруг Антона, то и дело воротя фатальные движения, играя в «дразнилки» перед парнем. Нависший на секунду над Антоном Иван сухо сделал вывод: «Парень, да ты к успеху идешь! Она твоя!». Антон, не выдержав двойного давления, скрылся за колонной, откуда подсматривал за Светой.
– Что ты творишь? Ты флиртуешь с кем попало! – гневалась Марта, махая руками перед Светой.
– Я тут подумала: «А, черт с ним!» У меня все еще впереди! – улыбаясь говорила Света, видя, что Марта за нее на самом деле рада. Просто ее беспокойство за старшую сестренку выходило на первый план. Тем более, что попутно приходилось следить еще и за Яной, успешно обсуждающей что-то с Иваном. Томный взгляд парня на Яну приводило Марту в бешенство.
– Трудно быть средней сестрой? – спросила Аня Покровская Марту, – Вроде бы посередине, а следишь за всеми.
– Да. Я у них что-то, вроде диктатора, – грустно сказала Марта, – Мне мама с папой говорят: «Что ты за ними следишь!», а я не могу иначе. Мне подруги говорят, что «у тебя врожденный родительский инстинкт, который как пиявка в твоей голове!».
– Может, ты просто еще не влюблялась? – спросил Аня Покровская, заметив, как Марта скривила лицо от поцелуя Ивана и Яны.
– Просто я мамка-средняя сестра, – улыбнулась Марта.
Едва Покровская решила отойти от Марты, как та ее окликает: – А откуда тебе известно, что мы сестры?
– Подслушала ваш разговор, пока мы выезжали из Озерска, – извиняясь, произнесла Аня, почувствовав, что раскрыла саму себя!
– Ну… знаешь, хорошо, что я, не творя сестра. А то, сейчас бы читала нотации. Короче, посмотри назад, – сказала Марта, съеживаясь от холода.
Аня Покровская обернулась в сторону брюнета, сидевшего на большом валуне и пьющего сок. Внешне, брюнет почти как Гоголь, сидит в изящной позе, на валуне, сложив одну ногу на другую, будучи обладателем стройной фигуры и широких плеч, одетый в черный костюмчик, бежевые брючки, увенчанные коричневыми мокасинами (ставшими уже грязными из-за бродяжничества по руинам) и белыми носочками. Последние, будто бы выглядывают из-за укрытия, следя за кем-то (или чем-то) важным. Брюнет сидел с упаковкой сока, медленно пил ее, все время теребя второй рукой свой рюкзак (видимо, там что-то сокровенное). Брюнет водил глазами по цеху, и, увидев смотрящую на него Аню Покровскую застыл неподвижно, начав целеустремленно «сверлить» девушку глазами.
Покровская пустила в расход самые ходовые фишки: приветливый взгляд, затем устремленный вниз, кисти рук, положенные друг на друга в районе пояса, левая ножка, которой героиня елозила по пыльному полу, мол, «я так, случайно на тебя посмотрела». Брюнет подавился соком, так что цель номер один достигнута. Аня, постояв еще немного, ринулась к Марте.
– Так ведь тебе же влюбиться нужно! – резко выпалила Покровская.
– А ты что, у нас особенная? Это твой типаж! Твой брюнет, бери, пока не забрали! – Марта схватила Аню за руки, повела к маленькому искусственному озерцу, образовавшемуся на месте воронки, в центре цеха. Рядом с этой воронкой бугорок, на котором сидит нужный дамам брюнет. Подведя к озерцу, Марта, широко улыбнувшись, умчалась вытаскивать Яну из коварных лап Ивана. Аня, оставшись в компании своего отражения в озерце и брюнета, еще раз красиво опустила глаза.
– Порой, мы так одиноки, что хочется выть! Но, это иллюзия, которую нам нужно разрушить! – философски высказался брюнет, вогнав Покровскую в ступор. Взглотнув, Аня кивнула головой.
Тем временем, ситуация начала накаляться. Усилившейся ливень не оставил ни единого шанса попасть до темноты в Озерск. Восемь из шестнадцати несостоявшихся экскурсантов приняли решение не ждать у моря погоды, а отправиться искать ее за горизонт. Ну, то есть, прорваться через стену ливня к Озерску. Во главе инициативной группы встал Кирилл, который, уже не реагируя на козыри Маши, собрал вокруг себя страждущих прогулок под дождем. Маша, попробовав пробить к мужу еще одну лазейку, в конечном счете, примкнула к желающим уйти. Следом за Машей к «сепаратистам» присоединяются Аделина Львовна и невольничий муж Петрусечка. На второй чаше весов оказался Иван, Антон, Света, Марта, Яна, Аня Покровская и Павел Борисович. Неопределившимся оказался только брюнет, которого зовут Николаем (точно Гоголь!). Николай, вообщем-то довольный положением дел и ничуть не смущающийся того, что на его глазах убили несколько человек, не особо высказывался куда-то идти в сумерках, под дождем. Но и сидеть в одном цеху тоже устал. Поэтому, Николай предложил исследовать завод на предмет чего-нибудь интересного. Занятья чем-нибудь, лишь бы не протирать штаны в ожидании гипотетической помощи.
Иван еще раз попробовал предложить Кириллу оставить попытки удрать с завода. За то время, пока они были в цеху, у Ивана созрел план, как можно вернуться в город. И этот план блестяще выполним, но, при условии, если останутся все экскурсанты. Кирилл слушать доводы своего «коллеги» не стал, и вместе с инициативной группой отправились за пределы цеха, к автобусу. Благими намерениями дорога выстлана прямо в ад – шансов встретить группу Кирилла где-либо в дальнейшем был минимален. И все те, кто остался в цеху это прекрасно понимали.
– Я подумал, что нам надо познакомиться поближе! – задумчиво произнес Николай, подошедший к Ане Покровской сзади. Девушка испугалась и закричала, но, Николай, на глазах у «всего честного народа» крепко обнял девушку, предложив выслушать Ивана.
– Каков наш план по спасению? – поинтересовался «Гоголь» у Ивана.
План Ивана прежде всего преследовал самую главную цель: не возвращаться к автобусной остановке. По сведениям Ани Покровской, на другой стороне завода есть проселочная дорога, которая ведет прямо в Озерск, через поля. Нужно добраться до этой дороги. Трудность заключается в том, что никто не знает план завода, и как туда добраться. Чтобы дело выгорело и не ушло в небытие, решено двигаться вместе. Разумеется, что про опасность думали все, и шанс наткнуться на какие-нибудь грабли был очень высок. Но, в сложившихся условиях это оказалось единственным правильным решением. В конце концов, группа Ивана проживет на порядок дольше группы Кирилла.
ЧИСТОКРОВНЫЕ
Группа Кирилла достигла остановки довольно быстро. Сильный дождь не дал героям возможности двигаться перебежками. Плюс ко всему, лишним багажом была Аделина Львовна, в силу своего веса не могущая бегать, а тем более лавировать в сложных местах. Поэтому, «арьергард» нужно было постоянно подтягивать. Совсем скоро, Кириллу и Маше надоело тянуть лишний вес, и в районе Цеха №34, самого крайнего к воротам, Аделина Львовна осталась наедине с Петрусечкой, средь поваленных колонн, кучи арматур и бетонных плит.
– Подождите нас! – кричала Аделина Львовна, видя, как экскурсанты удалялись все дальше и дальше. Задыхаясь, Аделина Львовна свалилась на бетонную плиту, махая руками и громко охая. Кубарем, она покатилась к земле. Легкого визга хватило, чтобы Петрусечка, схватил свою жену за шиворот, потащив за собой, к куче строительного мусора. Свалив Аделину Львовну на него, Петусечка мигом скинул огромную сумку с себя, выдохнул, распрямился и присел рядышком, на корточки, тыкая пальцем мокрую и мерзлую землю.
– Что ты делаешь? Догони их! Уйдут же! – кричала Аделина Львовна, но, оставшись без сил, не могла дотянуться до тушки мужа, чтобы потрепать ее. Кажется, Петрусечка это понял и с удовольствием пользовался моментом. Вытащив из сумки альбом и карандаши, Петрусечка разлегся на бетонной плите, начав что-то с интересом рисовать. Все это дело сопровождалось диким воем Аделины Львовны, ползущей к Петрусечки по строительному мусору, шаркая своим телом. Волны жира прокатывались по телу женщины, создавая эффект «цунами». В один момент, Аделина Львовна даже встала, но пухлые ноги не удержали весь тела и рухнули на мокрую землю.
– Уничтожу! – рычала Аделина Львовна, смотря злобными узкими глазами на Петрусечку.
Надо признать, что Петрусечка быстро справился с рисунком. Закончив, Петрусечка вырвал рисунок из альбома и развернул в сторону Аделины Львовны. На белом листе бумаги нарисована красивая девушка в сарафане, с роскошными и длинными кудрявыми волосами, округлым, приятным лицом и розочкой в руке.
– Это ты! – прошепелявил Петрусечка, – Помнишь? Ты такой была, когда я на тебе женился!
Аделина Львовна резко замирает. Сквозь плотный слой жира еле-еле можно различить узкие и полные злобы глаза. Она долго, внимательно смотрела на рисунок. Потом, отвернула голову. Опустив глаза на землю, Аделина Львовна заплакала. Петрусечка достал скотч из сумки, оторвал кусочек и подошел к жене. Петрусечка прилепил рисунок к одной из огромных жировых складок на груди Аделины Львовны, чмокнул жену в щечку и отбежал на несколько метров назад.
– Это место необычное, – продолжил шепелявить Петрусечка, – Пока мы сидели в цеху, я познакомился со здешним смотрителем Макаром. Он мне рассказал про Идол Вечности, стоящий посреди завода. Когда-то, здесь было капище.
– Кто такой Макар? Я не видела рядом с тобой никого! – удивленно воскликнула Аделина Львовна.
– Как же! Он рядом сидел, такой импозантный мужчина, с голосом как у кота в сапогах из «Шрека»! – Петрусечка даже вытащил из сумки смятый кадр из этого мультфильма, на котором изображен тот самый кот в сапогах, – Правда, не знаю, как у меня оказалось его изображение, но, сходство в голосе 100%!
– Я не видела никого, еще раз говорю! – грозно шваркнула по полу руками Аделина Львовна.
– Макар еще мне рассказал про каких-то трех сестер, но, я не очень понял, если честно, – Петрусечка подошел к краю Цеха №34, протянув руку к стене дождя, – Суть не в них, конечно же. Макар мне сказал, что есть один способ вернуть тебе прежний облик. Для этого нужно на листе бумаги нарисовать твой прежний облик и прикрепить на грудь. Остается лишь подождать немного, чтобы ты снова стала красивой и стройной. И твой характер сразу поменяется, в лучшую сторону! Вот увидишь!
Петрусечка обернулся к Аделине Львовне. Субтильный, с наглухо закрытым лицом кепкой большего размера, чем его голова, скрюченный, сдавленный, хотя жена сидит в нескольких метрах от него. Из карманов торчат игрушечные солдатики, а на руках следы от цветных карандашей. Петрусечка или Петр Иванович Штерн, пожалуй, добрее человека на свете не найти, что в свое время и оценила Аделинка из пятого подъезда, главная красавица всего двора. Петр не гнушался биться за нее с другими мальчишками, хотя и не умел драться. Поэтому у него выбиты передние зубы, раздроблен нос и на лбу красуется роскошный шрам от раскаленной кочерги – «подарок» Бориски Короткова, сына кочегара (именно из-за этого шрама Петр носит кепку). Бориска претендовал быть рядом с Аделинкой, но Петр стоял как кость в горле! И не удалось никому его побороть! Аделинка выбрала Петра. Он не умел драться, но его искренние чувства и жажда быть рядом взыграли в Аделинке десятибалльный шторм чувств. Им было по пятнадцать лет. Они еще целовались между гаражей, сидя в старом дедовском кресле, на котором уже столько дырок, что не сосчитаешь! Но, потом настала взрослая жизнь, уничтожившая всю романтику и любовь молодых. Болезнь Аделинки и смерть отца, неудачи в учебе и карьере, мимолетная увлеченность стафом привели героиню к необратимой мутации. Которая распространилась и на Петра, не умеющего драться с другими, а уж тем более не могущего поднять руку на любимую. И помчался снежный ком…
Петрусечка стоял на фоне стены дождя. Впервые за долгие годы он выпрямился, снял кепку, не обращая внимание на обезображенное лицо. Натянув искреннюю улыбку, Петр бросил кепку на пол и потоптался на ней. И вдруг замер.
– Теперь, все будет по-другому, – произнес Петрусечка и сзади него, из стены дождя выплыла огромная темная фигура монстра. Многочисленные щупальца и рога торчали в разные стороны. Чувствовалось его тяжелое дыхание. Монстр завис на Петрусечкой, который махал рукой Аделине Львовне, будто бы говоря «прощай».
– Если у тебя жизнь полетит под откос, я найду способ вернуть ее на прежние рельсы! – вслух произнесла Аделина Львовна.
Эта фраза принадлежит Петру. Он сказал ее, когда они, с Аделинкой, сидели под сильным проливным дождем на подранном диване, выброшенным в болота за гаражным массивом. Там же они сыграли костюмированную свадьбу, стащив старые вещи своих бабушек и дедушек. Там же крестили маленькое бревно, которое нарекли свои сыном. Они завернули его в пропахшее летним костром одеялко. Пригласили сумасшедшего деда-соседа Бориса сыграть роль священника.
– Сначала, ты лишь бревно, – говорил Борис, – Потом реальность.
Аделина Львовна вспомнила эти моменты, и ее щеки надулись, как воздушный шарик. Из глаз потекли потоком слезы, а руки стали гладить рисунок Петрусечки. Аделина Львовна очень хотела встать, но жировые складки сделались тяжелее, чем обычно. Она хотела подойти к Петрусечке, чтобы увести его от монстра, но все, что она могла сделать, это лишь истошно закричать, брызгая слюной и шкрябая ногтями по мокрому бетонному полу.
***
Группа Кирилла, сбросив лишний «балласт», успешно добралась до автобуса. В постепенно темнеющем небе то и дело сверкали молнии, а уж гром, если и прокатывался по полю, то с такой лютой силой, что создавалась иллюзия землетрясения. Стена дождя по-прежнему хлыстала землю, кое-где образовались огромные и глубокие лужи. Даже трасса до Озерска превратилась в реку. Экскурсанты успешно промокли до нитки и очень хотели попасть в автобус. Поэтому, все шесть человек с разлету влетели в салон. Заняв места, экскурсанты стали думать, как быть дальше.
– Как мы видим, помощь не пришла, – судорожно сказала Маша, оглядываясь по сторонам, – Может, зря мы не остались с остальными?
– Не страшно! Сами доедем! – громко заявил Кирилл и полез за руль автобуса. Осталась лишь две незначительные детали: заменить колесо и найти ключи зажигания.
– Так, стоп! А куда делись трупы? – смущенно спросил Маша, – Как минимум, должно быть два человека! Водитель! Где водитель?!
Люди в салоне зашептались, Кирилл продолжил рьяно искать ключи. Не найдя их, герой принялся бить кулаками по рулю. Тут-то, у Кирилла и возникла идея фикс: завести автобус, как это делают в фильмах! Для этого, всего лишь на всего надо «что-то вздернуть под рулем». Так думал Кирилл. На практике, просто думать оказалось мало. Увлеченно лазая под рулем, Кирилл услышал крик Маши. Вскочив с водительского сидения, Кирилл тут же присел обратно. На ступеньках входа в автобус стоит Дюбель Аркаша с топором в руке. Его истощенное лицо злобно смотрело на Кирилла, Машу и остальных экскурсантов.
– Ты кто такой? – спросил Кирилл.
Дюбель Аркаша молча прошел в салон, вплотную подошел к Маше и улыбнулся.
– Э! А ну, отойди от моей жены! – рыкнул Кирилл, подойдя сзади к Дюбелю Аркаше.
Салон автобуса сотрясается от звука битого стекла. Сразу четыре стрелы друг за другом влетают вовнутрь, сразив стоящих позади Маши экскурсантов. Девушка громко кричит и бежит к задней секции автобуса. Дюбель Аркаша молча, вразвалочку бредет за ней, втыкая топор в спинки кресел. Кирилл хватает огнетушитель и мчится на Дюбеля Аркашу. Кирилл ударяет призрака по голове – раздается гулкий звук, после которого Дюбель Аркаша падает на пол. Маша с визгом летит к Кириллу, и вместе они бегут к выходу из автобуса. Но, едва Кирилл вступает на ступеньку, как с поля прилетает еще одна стрела – она пронзает горло героя, выйдя острым наконечником сзади. Кирилл падает на Машу, заливая ее кровью. Героиня скидывает тело мужа, ползет в автобус. Дюбель Аркаша, очухавшись от удара огнетушителем, с липким звуком стал распрямляться, мотая свое тело из стороны в сторону. Маша запрыгнула на водительское сидение, открыла дверцу, и побежала в сторону завода. Забежав на территорию завода, Маша прячется за сторожкой. Выглянув из-за угла, Маша видит, как от автобуса идет группа погибших экскурсантов с Петром Аркадьевичем во главе. Позади него идут Кирилл, Юрий Стрелковский, Юля и бабушка с внуком. Их облик обезображен: у кого-то не достает нижней челюсти, кто-то держит голову в руках, а из шеи торчит мелкая щупальца, мотыляясь от своего длинного роста по дождю, рассекая стену бесконечной воды. Экскурсанты заходят на территорию завода стройным рядом, продолжая движение в глубь. Маша пятится назад, за сторожку, стараясь спрятаться в темноте. Когда экскурсанты исчезают во тьме заброшенных корпусов завода, Маша выбегает к арке. Девушка отваживается бежать до Озерска так, под дождем. Выбежав на дорогу, Маша начинает потихоньку разгоняться, постепенно наращивая скорость. В определенный момент, девушку одолевает паника, и Маша останавливается средь трассы, громко кричит и остервенено осматривается по сторонам. В ее животе начинается жуткая боль, от которой Маша скрючивается и падает ничком на трассу. Из темноты, на дорогу выползает Афраний с луком и Мертвый богатырь. Маша старается ползти от них дальше, но монстры продолжают медленно настигать героиню. Долго ползти Маше не приходиться: прямо перед ней из ниоткуда возникает Дюбель Аркаша.
– Опять ты? – взвыл Афраний, – Сколько можно? Всех уже топором порубал? Пошел вон!
– Взываю к тебе, отец! – громко закричал Дюбель Аркаша, распростёрши руки к верху.
Вокруг Маши начинают методично бить молнии, вводя девушку в окончательное паническое состояние. Афраний достает стрелу и натягивает ее на тетиву. Мертвый богатырь просит его повременить. Дюбель Аркаша с довольным лицом подходит к Маше, и сначала отрубает ей одну кисть, потом вторую, а затем и вовсе начинает рубить ее тело. Плотная стена дождя уводила потоки крови прямо по трассе, в сторону Озерска. Довольный Дюбель Аркаша рубал тело несчастной до тех пор, пока оно не превратилось в окончательное месиво.
– Ты еще за это заплатишь! – рыкнул Афраний.
– Калинов мост ждет тебя! – зарычал Дюбель Аркаша, вытирая свое мокрое и забрызганное кровью лицо.
Мертвый богатырь, укрыв Афрания своим плащом, подымает меч вперед, грозя им Дюбелю Аркаше.
– Идол Вечности все видит! – басом заговорил Мертвый богатырь, – Твоя изощренная жестокость приведет тебя прямо к Смородине-реке, которую переплывать будешь голышом, под пристальным взглядом трехглавого Змия!
– Только после тебя, богатырь! Жду не дождусь, когда тебя отправят обратно, к своим братьям, в Пустошь! – злобно хохотал Дюбель Аркаша, – Я – сын Чернобога, а кто ты? Кто ты? Просто восставший из мертвых богатырь! Брат своих братьев, навеки вечных призванных бродить по Пустоши! Ты – раб, а я будущий твой господин! И моя жестокость – мое призвание!
Дюбель Аркаша рукой хватает стену дождя и накручивает ее вокруг себя. Исчезнув, стена дождя волной относит Мертвого богатыря и скрюченного мертвеца в поле.
– Дождется, изверг! – возмущался Мертвый богатырь, наблюдая, как Дюбель Аркаша разгуливает вокруг автобуса, – Смуту наводит на наши деяния!
– Дайте я его убью! – пропищал Афраний, снимая с себя комки грязи, – Невмоготу уже! Он переходит все границы! Никто не позволяет себе такие жестокие убийства, даже Макар!
– Ночь будет бурной. Ничего, скоро мы найдем управу на этого маньяка с топором! – сказав Мертвый богатырь, воткнул свой меч в землю и присев на камень, смотрел на развалины завода, где еще осталась одна группа экскурсантов, наиболее сильных и умных, но едва ли подозревающих, что их ждет уже совсем скоро.
ГЛАВА III. УШЕДШИЕ В НОЧЬ
– Подумать только! Был завод. А теперь? Что теперь? Руины! – возмущался Павел Борисович, перешагивая через многочисленные остовы станков, крепежей, кусков бетонных перекрытий.
– Зато с экологией полный порядок – ответил Николай.
Путь группы Ивана нелегок: многочисленные руины сводили на нет попытку пересечь цеха и корпуса завода быстро. Причем, местами прогнил пол, через зияющие черные дыры в потолке в «сеточку» смотрела бездна. Как бы в нее не провалиться… Атмосфера безумного постапокалипсиса. Не достает разве что солдат в потертых камуфляжах, с автоматами Калашникова, толпы угрюмых горожан и обстановки перманентного ужаса. Вроде вот-вот что-то случится, но никто не мог предположить или описать это. С течением времени, как завод закрыли и стали растаскивать по частям, внутри корпусов зацвела своя собственная жизнь. Многочисленные сектантские граффити на стенах, выскобленные на стенах послания типа «Здесь были Костя и Наташа», остатки костров, банок, бутылок. Природа берет верх, и уже внутри цехов растут деревья, трава, которые благодаря дырявой крыши большинства зданий без проблем получают поливы в виде дождей. Как сейчас, например. Есть и более экзотические экспонаты, как скелеты людей. Словно застывшие образы в седых веках, человеческие скелеты с безумными «отвалами» челюстей лежат в земле, красноречиво говоря о том, что их последними мгновениями жизни были ужасные пытки. Некоторые скелеты лежат в разобранном виде на бетонным плитах, некоторые вживлены в стены, а есть просто развешанные на канатах по цехам, пугая непрошеных гостей. Группе Ивана повезло шарахаться от каждой такой находки. Всматриваясь в пустые глазницы черепов, невольно слышишь крики несчастных их обладателей. Что с ними делали? Судя по истошному характеру криков, пытки были жуткими и неповторимыми – для каждого был уготован свой «котлован счастья».
– Им сняться страшные сны из года в год, изо дня в день, – бормотал Николай, стараясь не отставать от Ани Покровской, которая мурашками покрывалась от фраз своего спутника, – Вот этот, без челюсти, кажется, ему ее оторвали, когда он был жив. Судя по всему, чем-то острым, пилили долго, зазубрины еще свежие. Возможно, это было недавно. Интересно увидеть этот момент!
– Это не очень гуманно с вашей стороны, – недовольно воскликнула Аня Покровская, едва не оступившись об очередную балку, – Я девушка, я цветы хочу, романтики, поддержки в таком месте, а вы… Вы подошли ко мне, обняли, что-то где-то как-то намекнули, и говорите много, но много ужасного! Это противно!
Аня Покровская все-таки навернулась с очередной балки вниз, по небольшому спуску, упав к ногам Павла Борисовича. Николай тотчас метнулся к Ане, поднял ее, отряхнул, обнял, оттолкнул Павла Борисовича в сторону, и чуть было не взял девушку на руки.
– Вам нужно быть рядом со мной! – романтичным голосом сказал Николай.
Аня Покровская с безумным выражением лица посмотрела на Николая, резко ударила по его рукам и отбежала поодаль. Николай поспешил за девушкой, хотя его движения больше напоминали действия маньяка – того гляди настигнет свою жертву и понесет украшать ею кружева для своих кровавых оргий.
Между делом, время подходило к часу ночи. Дождь превратился в «вечный двигатель», играя с темнотой в игру «кто больше всех попробует накрыть этот мир». Группа Ивана достигла административного блока, где удалось развести огонь из сподручных материалов и устроить «пикник у костра». Надо заметить, что административный блок – громко сказано. Видимо, здание было куда выше, но что-то или кто-то снесло ему «крышу», в итоге, оставшиеся два этажа сумбурно торчат средь заводских руин, сливаясь с тьмой, накрывшей этой дождливой ночью всю округу. Экскурсанты расположились на первом этаже, в самой целой комнатке, размером шесть квадратных метров.
– Как кухня в советской хрущевке! – возмутился Павел Борисович, падая на пол от усталости.
– Сколько мы шли? Часа два? Три? – спросила Марта Ивана, который угрюмо смотрел в окно, на дождь, на проглядывающие в полумраке очертания заводских руин.
– Где-то так, – Иван глянул на разряженный телефон, – У кого-нибудь телефон работает?
В ответ молчание и постные лица экскурсантов. Маленькая комнатка еще имела остатки былой роскоши: бежевые, «советские» обои, с календарем за 1989 год, в углу скромно лежала люстра без лампочек в форме креста, придававшая символичности сложившейся ситуации. В комнатку есть даже дверь! Которая работает! Пусть и со скрипом, но создать интимную обстановку нет проблем!
– Раньше утра не вижу смысла выдвигаться, – бурчал Иван, стоя у окна, – Сейчас темно, хоть глаз выкали, стена дождя, грязь, постоянные шатания по брошенным цехам, где пусто, уныло и никого нет. Поутру, при свете солнца будет проще найти выход.
– Ты же сам нас сюда повел! А теперь руками разводишь? Кирилл и ребята уже давно уехали! А мы забрались черти куда, даже не знаем, где находимся! – ругалась Марта.
– Сестричка, будь попроще! – заступилась за Ивана Яна, – По крайней мере, мы вновь под крышей!
– И без еды, – сухо добавила Марта.
Закончившаяся еда и вода увели вместе с собой оптимизм и тягу к приключениям у всех экскурсантов. Даже гибель ряда товарищей не вызывала тоску, поскольку успешно перекрывалась мыслью о том, что вот-вот будет спасение, и «мы выберемся из завода!» Но, пока что герои добрались лишь до маленькой комнатушки, не зная, в какой части завода находятся. Костер удалось развести спустя два часа. За это время продрогли все, жажда и желание хотя бы сгрызть корочку хлеба играли свои самые мощные партии. Спокойнее всех были Света и Антон, смиренно сидевших рядом друг с другом и смотревших на голую стенку, напротив. Марта изрядно нервничала, все время тыкала в Ивана пальцем, обвиняя его в том, что «завел Сусанин, да не туда!» Ей вторил Павел Борисович, которому просто хотелось еды, и поэтому, самым лучшим вариантом для него оказалось встать в оппозицию к Ивану. Которого прикрывала Яна, все время флиртуя с ним у окна, поднимая парню настроение. Марта смотрела на все это с позиции «Доиграешься, побью!», но, нервозность и тревога насчет того, что она еще на заводе, и что на улице мрак с дождем перекрывали желание отвести Янку от незнакомого еще несколько часов назад парня. Николай травил философские байки о конце света. Аня Покровская безуспешно пыталась перекрыть его мрачность юмором, но, ее тонкий и дрожащий голосок сводили все попытки на нет. Время от времени, Николай пытался обнять девушку, на что получал шлепок по лицу. Впрочем, Покровская никак не могла согреться, даже костер не помогал. И стремящийся к ней Николай оказался естественным «одеялом», ну, точнее сказать, его объятия произвели на девушку мощные потоки тепла. Что даже рассуждения Николая о грядущем страшном суде стали казаться Ане весьма интересными и познавательными.
