Андрей Истомин
Комсомольский десант
– Руки вверх! Стрелять буду!
В углу на сене сидел мужчина, одетый явно «по- городскому»: ботинки, плащ, шляпа, портфель. Он сделал едва уловимое движение рукой к карману.
– Но! Но! Не шалить! – наставил ствол на него Утёсов. – Аккуратно, двумя пальцами, доставай оружие и – ко мне.
О земляной пол стукнул тяжёлый ТТ.
– Во, правильно. Ну, так вот, слушай меня внимательно. Один ваш уже у нас и даёт показания, а то бы как я тебя тут встретил? Второй – то бишь ты, у меня тут, на мушке. Где ещё двое?
– Почём мне знать? Сказали ждать, пока не догонит тот.
– Ну, вот он догнал, и куда вы дальше?
Нарушитель сообразил, что, пытаясь прикинуться дурачком, выдал себя. Предприняв последнею попытку отбрехаться, он продолжил:
– Я-то откуда знаю? Он придёт и расскажет.
– Врать-то что, не учили, что ли? – спросил Утёсов. – Мы ведь сейчас прочешем деревушку и без твоей помощи их найдём, только стрельба будет. Будут пострадавшие. Так, ты, может, ещё сроком отделаешься, а после стрельбы и пострадавших… можно тебя сразу в расход – всё равно расстреляют. Ну, а скажешь, где они, мы их тихо берём. Тебе – содействие в следствии. Глядишь, если на тебе особых грехов нет, пойдёшь только за нарушение границы.
– Да, правда, я не знаю точно, куда. Мужик тут сидел, ждал нас. Сказал, как стемнеет, придёт ещё раз.
Связав его найденными тут же верёвками и, заткнув рот кляпом, Усталов сказал:
– Ну, комсомольцы, делаем так. Витёк остаётся тут с этим гавриком, следит, чтобы было тихо, вздумает шуметь – любые меры допустимы. – Понял?
– Понял. А почему я с ним? – спросил он.
– Приказы не обсуждают. Мы с Игорем идём в деревню. Там есть у нас представитель «бригады содействия». Он нам поможет до прихода подкрепления вычислить, куда они делись. У нас есть ещё пара часов. Не найдём за это время, побежишь навстречу нашим – предупредить, что будем засаду в сарае делать.
Отделённый командир Петров, конечно, не был столь опытен, как Утёсов. Он, вообще, был на срочной службе и за два года дослужился до отделённого. Но всё-таки повысили его не за красивые глаза. И поэтому он довольно быстро, без собаки, вышел на след беглеца. Тем более тот в спешке оставлял в лесу такой след, что сложно было потерять.
Было совершенно понятно, что беглец идёт напролом к реке с целью просто переплыть её. Река была не так уж широка и скоротечна, и сделать это было не сложно. Петров скинул с плеча и взял в руки недавно полученный новенький ППД, – встреча могла быть со стрельбой. Вот уже скоро и берег. Петров добежал до обрыва и никого не увидел. В том числе следов на берегу, говорящих, что нарушитель ушёл. Первая мысль его была, что он сбился с пути и надо пройти вдоль берега поискать, где именно. Но мысль была неверна, и ему об этом тут же доложил удар в спину, от которого он ласточкой упал с обрыва берега и больно ударился о песок и свой автомат. Нарушитель, более опытный в делах погони, услышал преследователя и затаился до того, как он догнал его, а потом вышел сзади и столкнул его с берега ударом ноги, спрыгнул на него сверху и бросился душить. Петров смог перевернуться на спину, подмяв под себя нападавшего. Руки его были заняты, освобождая горло. Он с силой ударил затылком назад. Удар угодил как нельзя лучше, точно в нос. Противник ослабил на секунду хватку. Этого хватило, чтобы физически крепкий Петров вырвался и рванулся к автомату, валявшемуся рядом. Практически в прыжке его ухватил за ногу нарушитель. Ударив второй ногой по рукам, отделённый опять освободился. На этот раз он взял-таки свой ППД и направил его на нарушителя. Но тот нанёс удар ногой по стволу, отбив в сторону автомат. И тут же нанёс второй удар в живот. Петров упал на спину, но автомат не выронил. Увидев это, нарушитель вдруг сиганул в воду и нырнул. Петров вскочил. Навёл автомат, но куда стрелять – не ясно. Да и стрелять, получается, придётся в сторону госграницы, а это категорически запрещено. Вскоре он увидел вынырнувшего почти на том берегу нарушителя. За несколько взмахов он доплыл до берега, выбрался. И, ничего уже не опасаясь, разлёгся на берегу, раскинув руки, тяжело дышал.
В этот раз ему всё сошло с рук. Петров, раздосадованный, стоял на берегу и не знал, что делать. Через пять минут немой сцены послышался лай собаки. Это шло подкрепление с заставы. Нарушитель поднял голову, прислушался. Тяжело поднялся, и, нагло помахав рукой, пошёл вглубь сопредельной территории. Петров устало сел на берег. Кажется, в этот раз он получит только нагоняй, а не благодарность. Хотя хорошо, что хоть жив остался. Это по выучке видно сразу – не простой контрабандист. И не наёмник из «бывших», который продолжает служить любому, кто против СССР. Это матёрый, хорошо обученный и правильно мотивированный враг.
Незадолго до этого на злополучный перекрёсток прибыло верховое подкрепление, что удивило Николая. Там, на одной из лошадей, у седла, поперёк лошади, находилась собака в специальном седле – лежаке. Во главе был начальник заставы. Быстро разобравшись в обстановке, он отправил погоню с собакой за сбежавшим.
Сам же принялся ещё раз подробно опрашивать ребят и рядового, что и как. Составив более чёткую картину случившегося, оставил рядового на перекрёстке с ребятами и лошадьми, сам же с ещё пятью бойцами поскакал в деревню. Он понимал, что нарушители будут в деревне гораздо раньше его, так как идут напрямик. Но без собаки он не решился идти сквозь лес. Он надеялся, что Утёсов, почти наверняка, нагонит ушедших и вышлет ему навстречу кого-то из ребят, чтобы сообщить – куда двигаться. Для чего же он ещё мог их взять с собой двоих сразу, кроме как для связи?
Когда отряд скрылся, Николай сел рядом с Данилом и тихонечко ему сказал:
– Что-то в твоём рассказе мне не нравится. Как-то уж очень глупо ты вляпался. Сказали же – не подходить, а ты решил помочь ему перевернуться. Как-то уж слишком глупо.
– Сам знаю, что дурак, – зло прошипел Данил, – что теперь, расстрелять меня за глупость?
– Ну, уж, сразу расстрелять. Просто – ты понимаешь, как ты нас всех подвёл?
– Понимаю. Отстань, и так тошно.
– Ладно, не психуй. Приедем на заставу, можешь Ирке заливать, как ты схватился в неравной схватке с матёрым шпионом, – при этом он игриво ткнул его локтем в бок.
– Иди ты к чёрту, – проворчал Данил, на этот раз ещё и густо покраснев, так что это стало видно, несмотря на разбитое лицо.
Когда Утёсов и Игорь удалились от сарая, тот вдруг негромко спросил Игоря:
– Что с тобой не так, парень? Ты в разговоре утром и в обед пару раз напрягся не к месту. У тебя что-то не так с роднёй – не всё чисто в анкете? Ты учти, мне надо знать сейчас, насколько я могу тебе доверять, да, и, главное, не забывай: мы – войска НКВД, если надо, по нашим каналам тебя пробьют быстро. Так что лучше сам, сейчас. Я никому не скажу.
Игорь был поражён. Он уже заканчивал школу, и никто ни разу не вывел его на чистую воду и ни в чём не заподозрил. А этот человек видит его первый раз и в куче событий успел вычислить его тайну.
– Ну, у меня… – начал он, – отец, на самом деле, воевал не за красных, а за белых. Но он по мобилизации, насильно! – почти крикнул Игорь
– Тише ты! Чего орёшь? Ясно теперь всё. Сам-то он жив?
– Помер. Он сильно раненый был, болел.
– Семья у тебя большая?
– Я и сестра, младшая.
– Ясно. Матери – то помогаешь?
– Да, работаю, по утрам, до школы, на рынке – грузчиком.
–Молодец! Главное, ты человек правильный, а остальное – ерунда. Если собираешься и дальше всё скрывать, что, собственно, правильно, учись владеть собой.
К окраине деревни подошли молча. Пока шли по деревне, Игорь обратил внимание на некую «нерусскость» деревни. Все дома побелены снаружи, дворы какие-то очень уж чистые и прибранные. Часто попадались крыши, крытые тёсом, а то и, вообще, железом. Причём все новые. На всякий случай он спросил у Утёсова:
– Товарищ младший комвзвода, а это что, колхоз – миллионер? Очень уж богатый.
– Да кто ж его знает, обычный колхоз. Просто тут, во- первых, большая часть населения – немцы, а они народ конкретный. Ну, и, самое главное – эта деревня в гражданскую была сожжена дотла. А жители большей частью перебиты. В конце двадцатых тут организовали коммуну. Главным был коммунист, бежавший из Германии, может, поэтому и немцев много собралось. Потом они присоединились к колхозу. Но у них тут осталось ещё аж три разных артели, делают, как сейчас модно говорить – товары народного потребления. Из местных материалов. Дело доходное, вот и крепнет хозяйство. Они тут собрались за общий, артельно – колхозный счёт, дорогу до шоссе делать нормальную, пока грунтовую. А там, как знать, могут и асфальт осилить. Клуб вон артельщики построили не хуже, чем в центральной усадьбе. Так, вот нужный нам дом. Пошли.
Сказав это, он вошёл через незапертую калитку во двор дома и, пройдя через двор, толкнул входную дверь.
– Йозеф Карлович! Ты дома?
– Хто там? – навстречу вышел невысокий, крепкого телосложения, мужчина.
– Ах! Иван Силантьевич! Вот нежданный гость! – расцвёл хозяин и, раскинув руки, обнял Утёсова.
– По делу, или так, мимо проходил?
– По делу, Карлович, по делу. И срочному. Для начала пошли кого из своих ребят на сеновал, что в поле. Там наш парнишка сидит, охраняет нарушителя связанного. Только пусть идут тихо, без шума. Как будто по своим делам. Пусть посидят там, в помощь, пока мы тут решаем свои вопросы.
– Клаус! Юрген! – крикнул хозяин, высунувшись в дверь на улицу, – живее сюда!
В дом вошли два молодых человека, одному было уже под двадцать лет, второй, наверное, ровесник Игоря.
– Такс. Берёте с собой топор, верёвку, ну и, например, жердь какую. И тихо идёте на Панский сеновал. Там паренёк сидит. Как зову-то? – обратился он к Утёсову.
– Виктор, – ответил Игорь.
– Вот. Виктор сидит там. С ним задержанный нарушитель. Покараульте его, пока мы тут с Иваном Силантьевичем заняты будем. И чтоб тихо, чтоб никто не знал, зачем пошли туда. Вообще, лучше, если уйдёте в лес, а оттуда, незаметно для деревни, подойдёте к сеновалу.
Ребята молча развернулись и пошли собираться.
– Будь спокоен, Силантьевич. Никуда не денется твой нарушитель. Какой у тебя ещё вопрос?
– Карлович, сегодня утром к вашей деревне подошли трое. Один остался на Панском сеновале. Мы его повязали. Куда делись ещё двое? Они к кому-то пришли. Через пару часов тут будут с заставы. Желательно к этому времени установить, где чужие.
– Ну, сам я сегодня никого посторонних не видел. Но вот с час назад я видел Паулину Густавну. Она предлагала зайти к ней за свежим мёдом. Муж её привёз с пасеки. А когда спросил про мужа – что случилось, она сказала, что он сразу уехал обратно.
– А почему ты спросил «что случилось»?
– Вот! Всегда говорил, что ты наблюдательный человек! Видишь ли, обычно он в это время с пасеки приезжает по воскресеньям. Привозит мёд, если есть. Моется в бане и – назад. А сегодня суббота. И видишь – сразу уехал. Вот и думаю, что он уехал не просто так, и не один.
– Ясно. Версия добрая. У тебя из «бригады содействия» кто- нибудь есть тут?
– Нет, все в полях. Но, если надо, можно кузнеца Федьку прихватить. Он парень надёжный. Хоть и молодой, но парень, что надо.
– Нет, ты его не прихвати – ты его предупреди, чтобы следил за ситуацией в оба, вдруг мы ошиблись, и кто-то есть тут посторонний. И, самое главное, чтобы, когда наши придут, он подсказал им, где нас искать. Игоря мы оставим у него для связи. Если что – сбегать куда, передать что. У тебя вроде ружьё было?
– Есть, но заряды – только дробь. Можно сейчас быстренько пару патронов высыпать, дробь скрутить, её в тряпочку – и забить обратно. Так она кучнее летит, в упор и человека повалит.
– Могу ТТ тебе дать.
– Не, не надо. Я с пистолетом не умею обращаться.
– Хорошо. Делай. А потом берём телегу и едем на пасеку. Мне бы ещё какой кожуʹх на плечи накинуть, чтобы издаля формой не светить. Я пока прилягу у тебя тут на лавку, – сказав это, он растянулся на лавке возле печи и положил фуражку на лицо.
В доме началась суета. Хозяин и хозяйка начали сборы, все шуршало, иногда громыхало. Игорь присел на скамью при входе, чтобы не мешать, и удивлённо смотрел по сторонам. Через несколько минут хозяин вошёл в дом и сообщил:
– Лошадь готова. Можно ехать.
– Вот хорошо! Даже вздремнуть успел. – Утёсов легко поднялся и потянулся аж с хрустом. -Накинуть нашёл что?
– В телеге. Там же и поесть собрал. Голодные, наверное?
– Да не, как раз успели поесть, но еда лишней не бывает. – Почерпнув из кадки ковшом воды, Утёсов напился, вытер рот тыльной стороной ладони и скомандовал: – Пошли!
Все трое уселись в телегу. У младшего комвзвода на плечах оказался какой-то пыльник, фуражку он спрятал в телеге. Выехав из дома, молча доехали до окраины деревни. Там стояла кузница, откуда доносился звон, – явно шла работа. Йозеф Карлович остановил телегу.
– Пойдём, молодой человек. Тебе сюда. – Игорь, конечно, с одной стороны, жутко расстроился, что ловить последних будут без него, но в кузнице было так много интересного, а Фёдор оказался замечательным молодым человеком, как выяснилось, с абсолютно русской фамилией – Иванов.
Через пять минут инструктажа телега покатила через поле к пасеке.
– Как думаешь, Иван Силантьевич, они ведь, наверняка, вооружены. Как брать будем?
– Сориентируемся по месту. Может, и не будем. Просто проведаем, посмотрим – один он или нет. Я так понимаю, у него сейчас ульи, наверняка, не на самой пасеке, а где-то на полях?
– Нет, как раз вернул на пасеку. Сады отцвели уже. А на полях в этот год из цветущего только горчицу посеяли – а она не зацвела ещё. Вот он и подался к покосам на разнотравье.
– Ясно. Это хуже, если мы правы – их там трое сейчас. Ну, да ладно, они ж не ждут нас.
Фёдор и Игорь, чтобы не привлекать внимание, ещё немного поработали на кузне. Фёдор был занят починкой конной косилки. Как только он заклепал последнею клёпку, сразу отбросил инструменты в сторону.
– Ну, вот, теперь у нас есть повод, не привлекая внимания, пройтись по деревне. Косилка с центральной усадьбы. Привёз её Георг Фильштейн. Он живёт на другом конце деревни. Вот и пройдёмся к нему, доложим. По дороге по сторонам посмотрим, почешем языками со всеми встречными. Может, что и узнаем.
На пути никто интересный им не попался. Народ ещё был на работе. Летом в деревне работали допоздна. Успевали все, что можно, за лето. Отдыхать, если можно назвать отдыхом сельскую жизнь, будут зимой. Зайдя в дом к Фильштейнам, хозяина тоже не застали. Только его дочь, лет шести-семи, не больше, когда они вошли во двор, кормила кур.
– А папы нету! – заявила она, сразу увидев вошедших, потом добавила: – И мамы тоже!
– Так ты передай папаньке, что Фёдор приходил, косилка готова. Поняла?
– Поняла!
– А что, папа-то далеко пошёл?
– Далеко! На лошади уехал!
На обратном пути Фёдор с Игорем столкнулись с пацаном лет десяти, не больше, который тащил в руках крынку, накрытую рушником.
– Николка! Ты куда с крынкой- то?
– К тёте Пуле! – Фёдор сразу заинтересовался.
– А что, у тёти Паулины нет своей крынки, что ли?
– Так я же в ней сметану несу! Утром она гостям всё скормила, а вечером с работы свои вернутся, а она вареников настряпала.
