Андрей Геннадиевич Каргин
Как братья. Побочный эффект
Лёня почувствовал внезапно, как его состояние резко изменилось: едкий пот защипал глаза, потёк по спине, паху, ногам, руки с силой сжали автомат, он ощутил, как внутренняя нирвана как будто стала утекать через глаза, полуоткрытый рот, уши, стало расти напряжение и постепенно овладевать им, усиливалась агрессия, сжались с силой челюсти. Волны ярости и покоя чередовались раз за разом. Двигаясь как робот-андроид, медленно, крадучись, вокруг развалин, источающих свежий запах пороха, Лёня вновь ощутил перемену своего состояния: исподволь, но уверенно и цепко, могучие пряные ароматы южного дня, уже клонящегося к вечеру, пышного, полного травами, деревьями и кустарниками сада, неповторимый глубинный запах нагретой солнцем земли, проникли в него, овладевая, покоряя и будя в подсознании воспоминания о предках из таких же южных, или ещё южнее, земель, так же возделывавших землю и защищавших её, и, смешавшись со второй ипостасью, породили в Лёне поистине ядерный коктейль. Запахи всегда сильно действовали на Лёню, а в теперешнем, обострённом, состоянии их действие становилось просто абсолютным. Обойдя руины по часовой стрелке, пребывая в экстатическом мороке, но внешне блюдя инструкцию, осторожно выглянув из-за угла, зрением, ставшим подобным зрению стрекозы, Лёня видит в двух-трёх метрах от руин на груде камней лежащую ничком молодую женщину в традиционной для этих мест одежде. Видимо, во время обстрела она находилась в постройке или рядом с ней, и её отбросило взрывом. Фактически женщина полулежала животом и телом на камнях, в сторону сада, руки вытянуты вдоль тела, ноги полусогнуты в коленях, бедра и приподнятый зад обращены к Лёне. Поза её была безумно, бесконечно влекущей. Лицо женщины повернуто к Лёне, глаза закрыты, в щёлке приоткрытого рта виднелись белые ровные зубы. Лёня мгновенно и жадно рассмотрел её всю – яркую, безумно красивую дикой, первозданной красотой: чёрные вьющиеся волосы, белую кожу щёк, покрытую ярким румянцем, черные брови, полные сочные губы. Видимых повреждений на ней небыло заметно. Вероятно, контуженная взрывом, она находилась в беспамятстве. "Тинто Брасс бы охуел навсегда!", – подумал Лёня остатками разума. Юбки её задрались, открыв белые пышные, прекрасной лепки ягодицы с укромно темнеющим анусом и маленькими волосками вокруг него, слегка раскинутые полные ноги приоткрывали поросшее темным кудрявым волосом лоно, темные редкие волоски на ногах ничуть не умаляли её привлекательности, скорее даже наоборот, ещё сильнее влекли к ней. Лёня мгновенно и ошеломляюще ощутил могучее, всепобеждающее, не поддающуюся никакому контролю страсть. И так уже до предела обострённые, его органы чувств пришли в неистовство: зрение, обоняние, слух стали просто звериными. Он стоял, подобно оборотню – вервольфу, вслушиваясь в её прерывистое дыхание, в её постанывания, горловые с хрипами, подобными тихому рычанию, чуя сразу весь её запах: тела, волос, лона, подмышек, ануса, запах предельно возбуждённой самки. Одежда её уже не была для него препятствием, он видел и чуял её всю, каждую мельчайшую деталь её тела, ему казалось, что он видит её даже изнутри: её неистовое желание соития, жажду самца, первобытную, без всяких условностей и преград. Всё её тело, казалось, раскрывалось, распахивалось как огромная, влажная, зовущая, горячая воронка плоти, оно пылало, оно жаждало отдаться дикому зверю! Женщина, как будто почуяв Лёнино присутствие, задышала ещё чаще и судорожней, стоны стали громче, движения таза, бёдер сильнее, при этом лоно её, сочащееся соком желания приоткрылось, увлажнённое, вокруг него влажно заблестела нежная кожа внутренней поверхности бедер. И запах, запах усилился и Лёня, почуяв это, совсем обезумел от страсти, он возжелал эту самку так, как никогда и никого не желал даже в юности, он забыл всё что было до этого момента, кто он и что он, зачем он здесь! Цивилизация, знания, культура, учёность, этика, мораль всё мгновенно исчезло, испарилось в никуда, кануло в бездну. Возле пахнущих порохом руин беседки, среди первозданной тропической растительности стоял дикий во всех смыслах пещерный человек, одержимый всепобеждающей страстью к жаждущей его самке. Мгновение, и, отбросив автомат, сдирая с себя одежду, рыча от страсти, он кинулся к самке, неистовый и неостановимый! Глаза его устремлены на женщину и видят только её ягодицы, бедра и вожделенное жаркое лоно, его ноздри расширились, он упивается её запахами, всё его существо сейчас, вся его сила, его энергия сосредоточены в головке его члена, напряжённого так, что, кажется, с потоком спермы он выплеснется в неё весь до последней клетки своего организма. Ничего и никого больше нет, только он и она.
Но что это, кто это посмел встать на его пути!? Мужская фигура в камуфляже, безоружная, вынырнувшая мгновением раньше из кустов с другой стороны руин, уже рядом с женщиной и намерения его очевидны! Хаос мыслей заметался в оставленном разумом мозгу Лёни: "Похож на Веню! Веня!? Веня здесь, сейчас, у меня на пути!? Почему, зачем!? Нет, нет! Он мешает, пусть уходит, пусть уйдёт сам!" Ярость мгновенно проснулась в Лёне, бешенство, неконтролируемое, неостановимое поднялось в нём волной цунами, окончательно отключив разум!
–Уходи, – рычит Лёня, – уходи нахуй! Вали отсюда!!
Но Веня не чувствует, не слышит его, он так же одержим. Лёня, рыча как дикий зверь, хватает Веню за одежду, волосы, срывая его с женщины. Веня, полуобернувшись, не взглядывая даже на Лёню, не узнавая, в расширенных зрачках, в глазах его безумие, страсть, вожделение, отталкивает и отталкивает Лёню, отрывая от себя его руки. Камуфляж Вени распахнут, брюки спущены, член выпирает под острым углом, почти упираясь в живот. "Отвали, – рычит Веня, – уйди нахуй, убью, блядь, сука!"