Андрей Драченин
Узник старой башни
Глава первая. Поход в старую крепость
Котёл был очень тяжелый, основательно закопченный снаружи и с остатками пригоревшего жира внутри. Парнишка тащил его перед собой, мучительно выгибаясь в пояснице. В ней уже давно сидела тупая боль от постоянного непосильного напряжения. Он был для своих пятнадцати зим вполне крепкий, с почти взрослыми от трудной работы руками, но такой груз впору было вдвоем таскать. Парнишка выволок ношу на задний двор и с облегчением опустил её на землю. Там уже была приготовлена бадья с речным песком и ведро воды для ополаскивания. Он облегченно вздохнул и принялся отскабливать остатки пищи, привычно не обращая внимания на ощущения в спине. Но попутно все же прикидывал, как бы половчее перехватить котёл, когда придётся нести его обратно – благо с чистым это будет поудобней.
Парнишку звали Варко. Это было не совсем верно, скорее переиначено, чтоб легче окликать: не трудить же себя ради презренного. Дело в том, что Варко был рабом. В неволю попал уже и сам не помнил, когда – совсем малой был. Близких рядом не случилось, так что полным именем величать было некому.
– Фу-у, опять в грязи возишься, и сам вон уже весь чумазый. Не надоело? – немного ехидно прозвучал за спиной нежный голос.
Варко оглянулся: на нижней ветке раскидистой сосны сидела и болтала ногами девочка примерно одного с ним возраста: обычная такая, с веснушками. Разве что сарафанчик будто из травы сплетен, на других такой не увидишь, да венок на голове шибко причудливый – поди выплети такой. А ещё Варко не помнил, чтобы этот венок хоть раз свалился, даже если девочка вверх тормашками на ветке повисала – что очень любила. Звали её Альма.
Парнишка пожал плечами:
– Что делать? Приходится. Голодным ходить не хочется, за просто так хозяин кормить не будет. Ещё и поколотит.
– Хо-о-зя-я-ин, – насмешливо протянула девочка. – И как тебе только нравится подчиняться всяким. Я вот никого не слушаю, никто мне не указ. Вот ещё!
– А мне и не нравится, – пробурчал Варко, обиженно отвернулся и продолжил тереть котёл пригоршней песка.
Сзади некоторое время молчали, потом послышался звук ударивших в землю ног. Прошуршали шаги, и на уже довольно чистый чугунный бок упала тень.
– Хочешь, воды полью, чтобы быстрее получилось, – примирительно спросила Альма.
– Да ладно, не надо. Уже почти закончил, – и Варко почесал грязной от сажи рукой вдруг раззудевшийся, ещё не совсем заживший шрам на лбу.
– Ой, что это у тебя? – поинтересовалась девочка.
– Да вот, хозяин сердился, что на речку сбежал, – нехотя ответил Варко, не пеняя конечно тем, что с Альмой как раз и сбежал. – Ерунда, не о чем говорить, подумаешь – ссадина.
Вопреки показному небрежению, шрам неприятно напоминал о жёсткой оплеухе: больше не болью, а тем, как захотелось от неё спрятаться, как тело само скрутилось беспомощной позой. Нет, чтоб броситься, зубами вцепиться и будь что будет. Но по-другому вышло.
А сколько еще подобных отметин пряталось под ветхой рубахой? Он встал, и слегка припадая на одну ногу пошел к ведру с водой: в горле пересохло. Всё это были памятки о прошлой веренице его владельцев: хромота, рубцы, криво сросшийся указательный палец на левой руке. От них тянулись ниточки к засевшему в костях страху, унизительному ощущению слабости и невозможности дать отпор. Такое принуждало временами крючиться в ожидании неминучей боли, сжимало все в груди, ковало тело хлеще черного железа.
Нынешний владелец тоже был лютый, скорый на тумаки и чёрную брань, и очень не любил слишком сметливых рабов. Сметливый раб, он что, спокойно не сидит, так и норовит наскрести себе на выкуп. Закон этих мест позволял ничтожному на людях дать хозяину меру честного серебра и тот не смел отказать в воле. Разве что свидетель объявится, что деньги кривым путём достались, но и того проверят.
А Варко был как раз из таких: смышленый, любознательный. Его пытливый ум многое подмечал и понимал, ловко складывая найденное в одну картинку, а руки постоянно тянулись что-то мастерить, да такое, что каждый дивился. А там, где интерес, там и монету не жалко. От такого недалеко до выкупа, вот и лютовал хозяин, чуть что – в кулаки. Выбить волю, в грязь загнать, чтоб головы на смел приподнять, на тощем животе ползал, от черной работы глаз не отрывал, красоту чтоб даже не смел творить, не то, что людям показывать.
Перед глазами, как наяву возникла втоптанная в навоз скотного двора мешанина тонких прутиков. Во рту вдруг всплыл солоноватый вкус, будто это произошло только что. Варко даже машинально утер нос и глянул на свои руки, ожидая увидеть алые разводы. В тот раз жёсткая оплеуха в кровь разбила нос и губы, бросила навзничь, а хозяин, не удовлетворившись повергнутым наземь рабом, остервенело топтал созданное без его разрешения. А ведь корзина вышла удивительно хороша: такие любят брать рачительные хозяйки для домашней необходимости – и крепкая, и с узором необычным. Варко сам его придумал, а как плести на ежегодной ярмарке подсмотрел у приезжего умельца. Да, пожалуй, такое имело бы спрос, и могло здорово пополнить «вольную» кубышку. Вот только тайком такую поди сделай, не забавка детская, в лохмотья не спрячешь.
Варко тряхнул головой, гоня неприятные воспоминания. От них поедом ела досада: столько сноровки в руках, взгляд на красоту наметан, а страх держит, тисками в груди откликается.
– Ну, ты скоро там? – заканючила Альма. – Скукотища же смертная! А я тебе такое предложить хотела!.. – Варко заинтересованно посмотрел, но девочка демонстративно замолчала, оглядывая высокий забор из дикого камня.
Парнишка вздохнул и принялся ополаскивать результат своего труда: в целом котёл был очищен. Надо было ещё уволочь его наверх, но Альма тогда могла обидеться и исчезнуть, как было не раз. «Ладно, – подумал Варко. – Что ему будет? Дождём размочит? Ага! Ещё чище станет. Потом утащу, может никто и не заметит».
– И что там у тебя за предложение? – спросил он вслух.
Альма глянула делано-надменно:
– Ну хорошо, раз ты всё-таки отвлёкся от своего любимого рабского труда… – и девочка шустро забралась обратно на дерево, а с него перескочила на забор.
Варко всегда поражался, как у неё это получается, словно она кошка, а не человек. Хотя, если честно, он точно и не знал, кто Альма на самом деле. Венок этот её, платье, ловкость. Появляется неизвестно откуда, пропадает не пойми куда. На вопросы об этом девочка отвечала туманно, если вообще снисходила до пояснений. У самого Варко были подозрения, что она какой-нибудь лесной дух, но это его не пугало. Люди вон злые бывают, это он знал точно, а духи… Вроде тоже разные, как люди рассказывают, но по крайней мере с Альмой было всегда интересно и увлекательно, необычно. Даже простые, казалось бы, вещи выглядели по-новому.
Например, потянет его Альма на мостки, где рыбаки пристают. Не, конечно любопытно увидеть, как корзины с блескучим уловом выгружают, послушать пропахших морем добытчиков, таких больших и сильных: байки их да новости всякие. Но это привычно. Так нет же, Альма обязательно углядит особый узор в том, как бросили сети, такой, что специально поди еще придумай. Или сочинит какую-нибудь историю про морского царя, у которого неведомые боги – рыбаки, – похищают подданых. Мокрая галька с ней начнет переливаться настоящими самоцветами, а кряжистая сосна окажется застывшим змеем из древних времен.
В памяти вдруг всплыло:
– Лодка? Ты что? Совсем ничего не видишь? – прям перед носом Варко очутились широко открытые глаза Альмы, которые были полны завораживающим и немного пугающим огнем.
Она говорила это всё загадочным шепотом, с таким выражением лица, будто доверяла ему малоизвестную и загадочную тайну.
– Это же морское чудище. Помнишь шторм, который был неделю назад? Вот его и выбросило, а звери обглодали. И скорей всего дух этого чудища бродит где-то рядом, жаждет схватить неосторожного и утащить в пучину, – Альма демонстративно прислушалась и начала осторожно озираться.
Варко и впрямь как наяву видел в оголившихся шпангоутах лодки ребра мощной грудной клетки. Разные бродяги, ободравшие ветхие доски обшивки на костры, предстали падальщиками, терзающими тело погибшего гиганта.
Внутри каркаса из отбеленных солнцем дуг что-то было. Варко полез смотреть и обнаружил старый, покрытый ржавчиной якорь.
– Понятно! Это не ураган – его кто-то поймал на крючок. Видишь, чудище проглотил его, и он застрял у него в желудке. Это еще хуже, значит оно будет мстить. Возможно, вообще всем людям. Будет, не просто утаскивать на глубину, а еще станет там дожидаться, пока из человека криком выйдет весь воздух, потом залезет склизким студнем внутрь, поддержит своей магией жизнь и заставит наблюдать, как разные рыбы и крабы обгладывают уже его кости, – зловеще подытожил Альма.
В это время на солнце набежала тучка, стало сумрачно и неуютно, потянуло ледяным ветерком,. Варко тревожно заозирался, ему показалось, что в тени густого кустарника кто-то есть, он пристально всмотрелся, охваченный дурным предчувствием.
– Бу! – вдруг резко прозвучало у него над ухом, так, что у Варко аж в груди захолонуло. Он подскочил, обернулся и увидел хохочущую Альму. Парнишка чуть погодя и сам рассмеялся.
– Уф-ф, давно так не веселилась, – принялась отдуваться через некоторое время Альма. – Да не будет оно никому мстить, на суше у морских нет силы. Но с лодкой его больше не путай, понял?
Варко почти серьезно кивнул. Он правда и сам уже не мог смотреть на остов старой посудины, как на нечто сотворенное человеком. Что-то будто стронулась, приоткрылось, глаза стали видеть невидимое. Такова была Альма.
После подобных прогулок Варко особенно удавалось смастерить что-нибудь эдакое.
Парнишка, последний раз глянув на котел, последовал за Альмой: тем же путем – сперва на дерево, затем на забор, а там уже и на обратную сторону, хватаясь за выступы камней. Получилось не так ловко, но цель была достигнута: Варко вырвался за периметр хозяйской ограды. Впереди открывался путь к увлекательным приключениям, в наличии которых парнишка не сомневался – Альма же.
К слову сказать, девочка не особо его ждала: ее длинная коса уже мелькала довольно далеко среди гранатовых деревьев, что росли вокруг поместья хозяина. Варко пришлось поспешить, чтобы не отстать. Когда он поравнялся с Альмой, та глянула на него и сказала:
