Андрей «АрыкЪ» Андреев
Сила в содействии
[3]
2412 год от Разделения
Квинта Сущего, 20-й день 4-го месяца
Кресла в комнате ожидания были широкие, но из волшебного каучука, а такие Аиртон не любил. Предпочитал простое и механическое, вроде той раздвижной кровати, на которой спал когда-то в общем доме зоны сбора. Даже не верилось, что ему уже двенадцать, что пришло время завершающего испытания второй ступени.
– О чём думаешь? – спросил с соседнего кресла Фафф.
– Что мне уже двенадцать.
– Ага, а мне тринадцать. И как, чувствуешь себя взрослым?
– Ай, отстань.
– Ну,давай, давай, уходи в себя! Тоже мне…
Прилегала комната к стене стихийного полигона, стены тянулись далеко вверх, где закруглялись куполом. Из-за линии этой, уходящей вверх плавно, Аиртон вспомнил обсерваторию, где проходило первое занятие второй ступени. Тогда тоже была ночь на зимний пик, но тогда курия их со стихийным волшебством только знакомилась…
Внутреннее пространство обсерватории полностью чёрное, черен и купол, над которым разошлись защитные кожухи, и на чёрном – россыпи звёзд. Стекло купола, как узнают ученики в скором времени, несёт на себе целый ряд заклинаний – и многократное приближение выбранного участка небесной сферы, и фильтры цвета, и анализаторы спектра. Теллур носится под самым сводом, и сам подобен небесному телу, но голос раскатистый, громкий, и слышно его хорошо.
– Раз-два, проверка!
Пятеро членов курии устроились на ложементах, поставленных в ряд, взгляды направлены вверх.
– Итак, вторая ступень вашего обучения, курия, полностью отведена под стихийную магию, – говорит «умник», – по году на Элемент. Твердь, Ветер, затем Плазма, а за Плазмой самый главный для нас, людей, Элемент – Пламень, за которым и последует завершающее испытание ступени.
– У-у, древности!.. – тянет Фафф недовольно.
Теллур на его недовольство не обращает внимания, отзывается как ни в чём не бывало:
– Совершенно верно, ученик Фафф, древности. Наряду с предметной, стихийная магия одна из первых, освоенных людьми после Разделения. Дело в том, что с Разделением между богами четырёх пантеонов и нашей планетарной системой установилась связь. Древними она была выявлена, познали истинные имена богов и богинь, и так заклинали. Скажем, вот, Григла, прозванная древними Каменнолицей…
Купол окрашивается в жёлтый – поставлен фильтр, точка планеты взята в квадратик, затем тот расширен, развёрнут, и Григла предстаёт чётко, даже мелкие детали видны. Подобна она круглой ране со струпьями, местами словно бы содранными, местами оставленными. Зрелище, что и говорить, не из приятных, и Теллур это словно бы чувствует – убирает фильтр, убирает увеличение.
– Из заклинаний той поры, строящихся через Григлу, – говорит в завершение, – без изменений до нас дошли такие, как водохождение и кровавый дождь.
– А круг? – спрашивает Горгий робко, – его мы тоже будем изучать?
– Обязательно, – Теллур посылает в купол импульс и через точку зенита дугой протягивается линия. – Подробнее о круге поговорим в дальнейшем, когда дойдём до этого раздела, сейчас же коротко, обрисуем лишь основные моменты.
– А я знаю, что это за линия, – Фафф показывает пальцем, – видимое движение светила!
– Совершенно верно, – «умник» вновь невозмутим. – Однако, курия, запомните сразу: когда мы говорим о круге, то основой в узоре является не Игнифер, а Уника. По той причине, что ключевая планета, ключевой мир; соответственно, важна и небесная сфера этого мира. Все звёзды, свет которых доходит до Уники, имеют значение, но особое у тех, путь которых по небесной сфере совпадает с видимым движением Игнифера – они-то и составляют двадцать созвездий круга. С астрономической точки зрения, правильнее было бы считать от восходящего узла, от точки весеннего равноденствия, но с магической правильнее вести счёт от точки зимнего пика, как он и ведётся. Итак, смотрите, я обозначу те созвездия, что сейчас на небе, остальные покажу в режиме имитации.
И курия видит, курия запоминает. Вот Светоч, начинающий как год, так и квинту Элементала, за ним следуют Дюна, Парус и Стена. Квинту Ментала составляют следующие четыре созвездия, а именно Стрела, Часы, Сеть и Архитектор. За ними квинта Астрала – Хамелеон, Дерево, Чаша и Единорог. Предпоследней в круге – квинта Эфира, составляют её Червь, Ворон, Кость и Призрак. Завершает же череду созвездий квинта Сущего, входят в которую Стрекоза, Жертвенник, Волк и Колесо.
– Спасибо, Теллур, – благодарит Горгий, – очень хороший урок.
Тем вводное занятие и оканчивается; обсерваторию, медленно нарастая, заполняет свет, разливается по чёрному белым.
Аиртон и сам не заметил, как погрузился в воспоминания, но вот вынырнул, вернулся, готовый к очередной реплике Фаффа. Тот, однако, молчал, и то ли тоже вспоминал что-то, то ли что-то напряжённо обдумывал.
– А помнишь, как кураторы Ксана по календарям гоняли? – вдруг спросил.
– Да, конечно, – кивнул Аиртон, – страшно было за него.
– А ведь не только его тогда проверяли, – Фафф ударил кулаком о ладонь, – а и всех нас. И понял я это, что самое смешное, только сейчас!
– Но мы же ничем ему тогда не помогли, просто рядом стояли, – проговорил Аиртон озадаченно. – Или же нет, помогли?..
Ксан между курией и кураторами, на возвышении, выступающем из пола аудитории, так называемом диске ответа. Встревожен, ибо чувствует за простыми, казалось бы, вопросами второе дно.
– Продолжай, продолжай, – торопит Алистер. – Про старый календарь мы услышали, а что же теперь, в наше время?
– Теперь, с установлением магократии, год разделён на пять частей, или квинт. Первой идёт квинта Элементала, затем Ментала, Астрала, Эфира, а последней в году – квинта Сущего. Если же по-старому, то это были межа, весна, лето, осень и зима соответственно. В каждой квинте по четыре месяца, в месяце по двадцать дней, то есть по две декады…
– Так в чём отличие-то, – прерывает Атхлон, – если год, что по старой системе, что по новой, разделён одинаково?
– Так я про то же и говорю, – торопится пояснить Ксан, – что основа у календарей одна и та же – созвездия круга, но в новом более точные обозначения относительно магии. А это с Первыми и установилось, с магократией, вот.
– Ну, допустим, – говорит Атхлон. – А что скажешь о правиле Цирца-Утли?
– Согласно ему, – отвечает Ксан тут же, – дар мага зависит от знака в круге. К примеру, если человек родился в квинту Элементала, и не простолюдином, а со способностями к волшебству, то будет стихийником. И если месяц первый из четырёх, то есть созвездие Светоча, то стихией его будет Пламень.
– То есть так было всегда, – спрашивает Алистер, – а Первые правило только открыли?
– И да, и нет, – отвечает Ксан после небольшого раздумья. – Раньше правило тоже действовало, но не всегда, а теперь, в наше время, оно постоянно.
– Хорошо, – кивает Алистер, – последний вопрос. Скажи нам, чем отличителен каждый четвёртый месяц года.
– Это время, когда может родиться человек, одинаково способный во всех областях своей магии, а не в какой-то одной, – говорит Ксан, – называют таких универсалами. Наш Иероним, к примеру, эфирный универсал, и я знаю, что ему одинаково легко даётся и выход в Эфир, и работа с зомби, и высшая некромантия. И да, да, чуть не забыл! Здесь надо ещё добавить, что к стихийным магам правило универсалов не относится – у них другое деление, по четырём Элементам…
– Достаточно, – взмахивает рукой Атхлон. – Мы довольны твоим ответом, ученик Ксан.
Алистер же, обведя притихшую курию взглядом, добавляет:
– Как и всеми вами, курия.
Подавшись на кресле вперёд, Фафф объяснял:
– …Почувствовал тогда, что кураторы собираются Ксана выкинуть, и упёрся… Даже нет, – стремительный взмах рукой, – не я один, а мы оба с тобой как бы упёрлись и тем самым его сберегли. Подсказали, помогли с ответами? Нет, вроде бы нет, не так всё оно было, а может и да, не знаю…
– Но тогда получается, – сказал Аиртон, – что и теперь от нас многое зависит тоже.
Посмотрели друг на друга, затем одновременно на дверь тамбура, ведущего в камеру полигона, и, словно бы от их взглядов, та поползла вверх, открылась.
– Пошли, покажем им! – вскочил Фафф.
– Пошли, – эхом отозвался Аиртон, поднимаясь следом.
И они вошли, и они показали. Один бил огненными шарами, другой поддерживал ледяными стрелами, один защищался воздушным щитом, другой набросил каменную кожу. Подобное было возможно благодаря особому характеру стихийной магии – первыми двумя её уровнями способен овладеть любой маг, вне зависимости от того, под каким знаком родился. Для уровней же третьего и четвёртого стихийный приоритет уже необходим. Оттого-то для преодоления живого огня, заклинания Пламени третьего уровня, рождённого боевой ра-мой, Фаффу и Аиртону пришлось объединить силы в совместном заклятье. У них получилось, получилось с первого раза, и завершающее испытание второй ступени было пройдено.
– Ну, я в этих двоих и не сомневался, – сказал Атхлон, в подробностях изучая запись с обозревателя.
– Да, на достаточный уровень взаимодействия они вышли, – согласился Алистер. – Переходим собственно к обучению, к ментальному его аспекту.
[Глава вторая] Стена
[1]
2415 год от Разделения
Квинта Ментала, 19-й день 4-го месяца
Воздушная магистраль над Галавой, в десять полос шириной. На полосы делят сферы-ограничители, вспыхивают световыми сигналами, сферы-регулировщики посылают уже сигналы ментальные, оказывают влияние на ментальные знаки людей и машин. У Аиртона и Фаффа знаки временные, поставлены месяц назад, но всё равно чувствуется. Они в двухместном летуне, с телепатической системой управления, и Фафф управляет, а Аиртон стабилизирует его силу. Перемещаются по городу теперь только так, уже второй год никаких телепортов.
Рядом с прозрачным лепестком кабины, появляясь то слева, то справа, следует их сканер. По виду та же «живая голова», как и в случае с «умником», только у сканера к элариевому сердечнику прибавлен ещё и м-нейронит, протоплоть устойчивее, глухой шлем. Зовут их сканера Марк, физически погиб во время Ментального бунта, то есть чуть больше трёх столетий назад. Лишнего слова от него не дождёшься, зато на предупреждения и штрафы щедр. Вот и сейчас, когда Фафф позволяет себе лихой вираж, Марк придерживает его через ментальный знак, заставляет снизить скорость, а по стеклу жёлтая лента – знак предупреждения.
– За что, – возмущается будущий контролёр, – я же ничего не нарушил!
Аиртон чувствует едва не сорвавшееся ментальное заклинание Фаффа лёгким покалыванием в пальцах левой руки – той, на которую надевает перчатку со вставками а-нейронита. Теперь, с новой ступенью, он знает всю правду о своём профиле – пустотник. Такой же, как и у отца. Его отражением стал Аиртон, а не отражением матери, астральной волшебницы. Правду о родителях он теперь знает тоже – блоки памяти сняты.
С переходом на третью ступень Фаффа и Аиртона стали обучать по индивидуальной программе, как пару «контролёр – пустотник», и от остальной курии, соответственно, отделили. Тогда же они начали изучать Три Великих теории – теорию элементов, теорию индивидов, теорию Системы – они же 3т. Аиртон, согласно 3т, СпП, или человек с преобладанием спокойствия, Фафф – СиП, или человек с преобладанием силы, оба, конечно же, коренного типа – иные в зоны сбора не попадают.
Первым на третьей ступени был курс базовой ментальной магии, затем курс ментальной магии высшей, и вот год третий, последний перед установкой ментального знака. Пришло время, быть может, самого своеобразного этапа в обучении – проверка линий укоренения путём путешествия в Играгуд. Система 3т работает так, что люди плавающего типа в большинстве своём теперь попадают туда, на западный материк, где их преобразование в переходный тип совершается на порядок быстрее. И ничего удивительного, что в среде учеников этот этап обучения получил название «большого плавания».
Со встречной полосы внезапно вылетает махолёт, похожий на колибри. Ограничитель, на участке которого пробито силовое поле, раскручивается, взрывается с протяжным грохотом. За махолётом синий шлейф, тянется хвостом кометы, а сам он мчится на машину Аиртона и Фаффа.
– Опору, срочно! – кричит Фафф.
– Я без пер… – начинает было Аиртон, но левая рука уже у правой руки напарника, сама поднялась и рванулась, и сцеплен замок.
Фафф тут же переходит сознанием в Ментал, ограничивает через тот область пространства, замедляет в ней время. По левой руке Аиртона ползёт холод, и вот уже захвачено всё тело, и выцветает мир, а в правой части поля зрения крутятся прозрачные зубчатые колёса. Так проявляется его сила, отклик на ментальное воздействие.
– Недопустимый уровень активности! – голос Марка откуда-то издалека, – вынужден применить взыскание!
И уже другим, словно бы обиженным голосом:
– Отказано… в доступе отказано…
А Фафф тем временем вытягивает летун из-под удара, и если смотреть из Ментала, то уводит от тех нитей и точек, где авария произошла. Задержанный ментальным заклинанием, махолёт плывёт медленно, словно бы сквозь воду, а не через воздух; едва не коснувшись кончиком крыла, проходит мимо; но вот вылетел из зоны замедления, и вновь стремителен.
– Мы это сделали! – вопит Фафф, – слышишь, сделали!
Высвободив руку, Аиртон оборачивается, раскрывает жестом экран заднего обзора. Видит, как махолёт врезается в летуна в форме диска, вместе несутся к целому рою сфер-регулировщиков, исчезают в портальной вспышке.
– Откуда же он такой взялся? – недоумевает Аиртон. – Как такое вообще возможно в наше время?..
– Отказано… – всё верещит Марк, верещит из динамиков кабины, – в доступе отказано…
– Должно быть у того, кто за рулями, – смеётся Фафф, – такие же элариевые мозги, и так же отказали!
– И не говори, – улыбается и Аиртон, – закипели вместе с нейронитом!
Когда Марк восстанавливается, им уже не до смеха – обездвиживает сильным астральным заклинанием, управление переключает на ра-му, и штрафные метки в область ментального знака, конечно, куда ж без них. «Интересно, намного ли умней сканер у отца? – думает Аиртон. – Если не очень, то я ему не завидую…»
Отец Аиртона, Фотий, состоял в особом подразделении при Игле, Слепой страже. То была элита магического надзора, в задачи которой входило одно и только одно – охранять Совет. Состояла стража из пустотников, переживших при установке знака сбой (случалось такое редко, но всё же случалось, и исключительно с пустотниками, в силу их невосприимчивости к ментальной магии). Вёл сбой к тому, что на физическом плане пустотник слеп, причём без возможности восстановления через другие уровни Цепи миров, зато на ментальном обретал возможность не только видеть ментальные знаки, но и воздействовать на них. Отсюда неотъемлемый атрибут каждого стража – сканер, парящий над плечом. Через сканеры стражи смотрят, через сканеры стражи бьют. Облачена же Слепая стража в чёрную броню, и отличительный знак на грудной пластине – белый глаз.
Что до матери Аиртона, Береники, то и работала, и проживала та в Ясене, единственном магополисе Живого леса. До того, как переговорил с ней через обозреватель, представлял эдакой дриадой, вроде «куклы», которой управлял когда-то, но нет, ничего подобного – мать была без вживлённых витаморфов, без симбионтов, по крайней мере внешних. Высокая и статная, она во многом походила на Стеллу из Первых, только волосы не рыжие, а тёмные. Как и у Аиртона. Ещё от матери ему достался цвет глаз – насыщенный зелёный, и цвет этот не менялся, даже когда справа начиналось кружение колёс.
Благодаря ментальному знаку, пусть и временному, Аиртон знал, как начались и развивались отношения, приведшие в итоге к его рождению; простолюдину подобное, быть может, и было б интересно, но не магу, ибо маги знают: ведёт Система, стоит за всем. И в то же время Аиртона тяготило что-то, не давало покоя – будто лишился по вине родителей чего-то важного, едва ли не самого главного. Нечто подобное, возможно, переживал и Фафф, поскольку об отцах и матерях никогда не заговаривали, обходили тему стороной.
Летун на посадочной площадке, а Фафф и Аиртон у ра-мы регистратора, отчитываются перед вышедшими на связь кураторами.
– …Вот так оно и было, – заканчивает Фафф, – можете проверить меня ментально.
– Штрафные метки, конечно, будут сняты, – говорит Алистер, – а Марк проверен.
– И происшествие на магистрали тоже разберём, – добавляет Атхлон. – Дело, безусловно, странное.
– Уф, спасибо, – выдыхает Фафф. – А то я уж подумал, что до Играгуда допущены теперь не будем!
– Даже если б захотели не допустить, то не смогли бы, – отзывается Атхлон, – подобное не в нашей компетенции. Так что допустим, обязательно допустим.
– Но контроль усилим, – замечает Алистер, – чтобы ничего подобного впредь не повторилось.
Метки снимают тут же, у ра-мы регистратора, затем ещё несколько процедур, и Фафф с Аиртоном в телепортационном блоке одного из отделений академии. Стены коридора, ведущего к камере, зеркальные, Аиртон невольно следит за двойниками. Его невысок, зато широк в плечах, сбит крепко. Фафф же наоборот, пошёл не в сложение, а в рост – и так-то долговязый, вытянулся за последние годы ещё больше. Как и всегда, он скор на жесты, скор на улыбку, а в глазах, нет-нет, да и вспыхнет синий огонёк, присущий ментальным магам.
– Не знаю, быть может с моей линией укоренения что-то не так, – говорит, – но прямо не терпится проверить, что у них там, в Играгуде…
– Да, оно заметно, что не терпится, – кивает Аиртон.
– Издеваешься, да? – вскидывается Фафф. – Жаль, не могу заглянуть в твои тайные мыслишки, пустота. Уверен, там в отношении Играгуда тоже много б интересного нашлось!
– Даже не знаю, – отвечает Аиртон честно. – Но «большое плавание», оно же на то и есть, чтобы разобраться.
[2]
2415 год от Разделения
Квинта Астрала, 19-й день 3-го месяца
За последние три месяца сменили уже девять гостиничных цитаделей – то одно раздражало, то другое, то третье. С этой, десятой, всё вроде бы было в порядке, если не считать маленьких окон, больше похожих на иллюминаторы. «Зато из-за окна, – подумал Аиртон, – вчера и состоялся интересный разговор».
Фафф у оконца, высматривает что-то, но так, похоже, и не высмотрев, отворачивается, раздражённо говорит:
– Какой вообще в этой мелочи толк, если ничего не видно?
– А мне, так ничего, – подлетев, говорит Теллур, – подходит.
– Это он так шутит, да? – спрашивает Фафф у Аиртона, демонстративно «умника» не замечая.
Перенастроенный, Теллур и есть та поддержка, которую обещали кураторы в помощь Марку. Сам сканер тут же, но, как и обычно, предпочитает хранить молчание.
– А что, – отвечает Аиртон, – дельное замечание. Ведь и правда, всё зависит от того, кто смотрит: кому-то иллюминатор, кому-то окно, а кому-то и панорама.
– Так это же Вес! – Фафф схватывает мысль, развивает, – говорим о Весе! Смотри, Смотри, – жест в сторону напарника, – вводим новую переменную – окно Веса. Кажется, такой ещё нет? А если и есть, то ничего страшного, мы независимо открыли. Так вот, люди плавающего типа видят мир как бы через иллюминатор, их горизонт событий узок, люди переходного типа видят уже шире, и только мы, маги, видим полноценно.
– Осторожнее, – предупреждает Аиртон со смехом, – рискуешь получить от Марка метку. За магошовинизм.
– Да-да, конечно, – спохватывается Фафф, – это я всё так, в качестве свободных размышлений. Но в целом, согласись, ментальный блок, или, как я их называю, кирпичик, получился неплохой.
– Тут не поспоришь, – кивает Аиртон. – Но что бы ты без нас с Теллуром делал?
Пусть оконце и было маленьким, зато на первом ярусе, и возможность увидеть интересное имелась. Вскоре перед глазами Аиртона разыгралась такая сцена: мужчина ухватил проксиму за руку, что-то горячо проговорил, однако, увидев медальон, отшатнулся. Спустя миг исчезла и она, но в память врезалась: высокая, в чёрном обтягивающем костюме, светлые волосы отливают сталью и стальной же блеск в глазах. «Глупая, – подумал Аиртон, – так как полагаешь, будто медальон делает сильнее, возвышает над другими. На самом же деле делает тебя частью системы, ещё одной системы, только и всего».
Со звуком хлопка на телепортационном диске появился Фафф, за ним сканер.
– Давай, собирайся, – махнул рукой, – отправляемся на мусорное ралли.
– Я не хочу, – сказал Аиртон, с неохотой отступая от оконца.
– А я говорю, мне нужен штурман! – стоял на своём Фафф.
– Марк, Теллур, – прибег Аиртон к крайнему средству, – запрос на разрешение противоречия.
Те зависли в воздухе, обменялись ментальными сигналами, последовал ответ:
– Противоречие разрешено в пользу Фаффа.
– Хах, я же говорил! – обрадовался тот. – А запрос этот я тебе, пустота, ещё припомню!
Ругаясь про себя, Аиртон поплёлся к диску.
– Нет, давай к ленте, – Фафф потянул в другую сторону, – надо ещё и в обменник заглянуть.
– Только не говори, что опять кредит, – буркнул Аиртон, – мы и так уже на три месяца вперёд растратили.
– Нет-нет, тут другое, – Фафф ухмыльнулся, – обещается внеочередной выброс, а вместе с ним и смена курса. А, умная машина, – реплика в сторону Теллура, – что скажешь?
– По выбросу положительно, – отозвался «умник», – в ближайшие десять минут. Информация о колебаниях обменного курса не подтверждена.
– Я же говорил, что будет выброс! – Фафф предпочёл услышать лишь первую половину ответа. – И почему тогда молчим, умная ты машина, почему не предупреждаем?
– Повторяю: информация о колебаниях курса ЕДС не подтверждена.
– Да слышал я, слышал, угомонись уже!
ЕДС, или Единая денежная система, действительно зависела от Дыры, ведь каждый новый выброс менял магический расклад не только в Играгуде, но и во всём мире. Основой ЕДС служила эталонная единица магии, установленная Первыми; раньше её называли и основной денежной, и основной магической, но в настоящее время общеупотребительным стал сокращённый вариант – «м. ед.» (или «мёд», если на жаргоне). Обозначалось как большая «М» и «е» и «д» в её зазорах. В магических единицах измерялась сила любой волшебной вещи, а соответственно и цена; здесь величины были постоянны, общий магический расклад не влиял: чем выше уровень по Цепи миров, тем выше и цена. Другое дело с заклинаниями, так как от изменений общего расклада зависело, насколько легко тому или иному магу работать. К примеру, сегодня легче лёгкого даются заклинания астральные, зато высшая стихийная магия требует вдвое больше сил по сравнению с затратами, прописанными как стандарт. Но вот день следующий, после большого ночного выброса, и уже витамагия даётся тяжело, а высшая стихийная – легче лёгкого. Отсюда и обменный курс.
– Так ты уверен, что колебание будет в нашу пользу? – спросил Аиртон.
– Конечно.
– А откуда?
– У меня свои источники.
– О да, отлично помню, чем эти слова в прошлый раз закончились…
– Ай, отстань.
Можно было бы, конечно, и поспорить, но Аиртон знал: пустая трата времени и ментального здоровья.
Спуск к транспортной ленте здесь же, в одной из комнат. Через пару минут на ней, Фафф торопит:
– Быстрей, быстрей, не успеваем!
«И всегда он так, – думает Аиртон, – впопыхах, на бегу, со страхом не успеть, проглядеть что-либо важное. А как можно не проглядеть, если всё время на бегу?»
– Да успокойся ты, – отвечает раздражённо, – успеем.
Через несколько минут, отмеренных шуршанием ленты, они на площади обмена. Со всех сторон та отгорожена системами защиты, ра-ма оповещения предупреждает:
– Внимание, скорый выброс! Возможно колебание позиций курса. Рекомендация: не совершать в ближайшее время никаких обменных операций.
– Ну, и кто из нас был прав? – бросает Фафф Теллуру.
– Повторяю: информация о колебаниях курса ЕДС не подтверждена, – стоит на своём тот.
– Превеликие Первые, – восклицает Фафф, – с кем я только имею дело!
Проталкиваются к свободной ра-ме обмена, та накрывает непроницаемым куполом, тоже предупреждает:
– Ожидается выброс, обменных операций до его окончания рекомендовано не совершать. Желаете продолжить?
– Да, желаю, – чеканит Фафф, – да, продолжить.
Как только выдвигается обменная ячейка, отправляет в неё стандартный брусок элария под меру. В том ментальные заклинания, на создание которых кураторы дали разрешение, и создавал их Фафф при поддержке Аиртона в течение последнего месяца. Система пересчитывает, оценивает, спрашивает:
– На заклинания какого сегмента желаете обменять?
– Астральный сегмент, того же уровня.
– Принято.
И тут происходит выброс. В сверхгороде цвергов почти и неощутим, лишь колеблется слегка, наведённое ра-мой, непроницаемое поле. «Вот и момент истины, – думает Аиртон. – Сейчас узнаем, есть ли колебание, и если есть, то в нашу пользу или нет».
– Внимание, изменился обменный курс! – сообщает ра-ма. – Позиции ментального сегмента, сегментов стихий Пламени и Плазмы, понижены на девять пунктов. Позиция астрального сегмента повышена на три пункта.
– Вот видишь, – восклицает Фафф, – получилось!
– Так ты знал? – Аиртон потрясён.
– Да так, чувствую иногда немного в какую оно сторону вильнёт…
– И это я-то скрытный? – Аиртон и радуется, и злится, – а сам? Хоть слово бы сказал!
– Ну, это я у тебя и научился, – пожимает плечами Фафф, – скрытности.
– Желаете перевести заклинания астрального сегмента в магические единицы? – спрашивает тем временем ра-ма.
– Да, конечно, – Фафф расщёлкивает браслет на запястье, кладёт в обменную ячейку, – и поместить на этот накопитель.
Хранить «мёд» можно на любом из планов, но наиболее надёжным считается, как ни удивительно, физический. Потому и чеканятся монеты с той или иной ёмкостью под единицы, отливаются защищённые элариевые хранилища, создаются с теми же свойствами артефакты, и прочее, прочее.
– Принято, – отзывается система, и снова стандартные операции, стандартные реплики, последней из которых пожелание удачного дня.
– Да-да, и тебе тоже удачного, – говорит Фафф, застёгивая браслет.
– Теперь на это твоё ралли? – спрашивает Аиртон.
– Ага, сразу туда, – кивает Фафф, – времени – в обрез!
На выходе, когда убрали купол, едва не сталкиваются с тремя проксимами, что ожидают своей очереди на обмен. Одну из них Аиртон узнаёт – та самая, за которой наблюдал через оконце.
– Ты посмотри, какая красота, – говорит Фафф, наклонившись к Аиртону, но так, чтобы услышали и проксимы.
Они, конечно, слышат, и неким чутьём, присущим, наверное, лишь проксимам, знают о прибыли, помещённой в браслет. Та, что стояла в середине, подходит к Фаффу, шепчет что-то на ухо. Волосы у неё огненно-красные, кожа белая, поверх неё ещё одна, созданная при помощи витамагии, облекает тело полностью, от шеи до стоп.
– Что, и правда скидка? – ответный шёпот Фаффа. – Хорошо, мы с другом подумаем…
Аиртон тем временем смотрит на светловолосую – смотрит и не может узнать. Видел злой, разъярённой, а тут она улыбается, и, опять же, так, как могут одни только проксимы. «Увидеть бы тебя настоящей, по модулю, – думает, – без всех тех слоёв, в которые облачаетесь». И тут же другая мысль: «А каким меня видит она? Да и можно ли увидеть меня, лично меня, за преградами ментального знака, пусть и временного?..»
– Ну, ты понял, – говорит Фафф, когда проксимы скрываются за непроницаемым барьером, – велика вероятность, что вечером навестим этих красотуль. И даже не думай мне отказываться – применю магию самой разрушительной силы!
– Посмотрим, – говорит Аиртон, хотя знает, что в проксимарий он обязательно пойдёт.
Той же ночью кураторы приняли отчёт от Теллура, очередной отчёт. Алистер воспринял напрямую, Атхлон просматривал через преобразователь.
– Не нравится мне, по какому направлению пошла диада, – сказал со вздохом ментальный маг.
– Ты это что, забыл основы? – отозвался Атхлон. – Так я напомню: мы – кураторы, а они – наша курия. Мы не для того, чтобы вылепить из них свои копии, мы для того, чтобы направить, указать каждому наиболее подходящий для него путь.
Экран перед ним являл виды трассы, проложенной по одному из квадратов очистного комплекса за городом. Вот меж барьеров пронёсся вездеход, окружённый силовыми щитами, а за ним стая спицехвостов, и гноллы, и даже щелкун. На другом экране павильон проксимария с декорациями в виде лесной чащи, в самом сердце её ложе, на котором Аиртон и проксима в облике дриады.
– То есть предлагаешь обойтись без корректировки, – Алистер нахмурился, потёр тонкую линию шрама. – Но тогда разделение неизбежно.
– Оно и так неизбежно, – Атхлон вызвал на экран график, показал, – посмотри вот на эту и эту точки. Единственное, что в наших силах – увеличить срок жизни диады до двух-трёх лет, но затем она, так или иначе, распадётся.
