Андрей Арсланович Мансуров
Под игом чудовищ. Книга 2
Встаю, возвращаюсь в комнату-берлогу. Прохожу вдоль стен. Есть!
Нажимаю покрашенный в серый цвет, то есть, под «камень», очередной квадратик на стене, у клетки. С зубовным скрежетом клетка начинает сдвигаться в сторону.
Ух ты!..
Подзываю сержанта:
– Вассерманн! Светите сюда. Так, отлично. Я пойду первым, а вы – за мной. Факел только держите подальше от моего лица.
Начинаем спускаться по обледенелым стальным, и громко лязгающим под каблуками, ступеням квадратного лаза, оказавшегося под днищем клетки, (Сразу я обратил внимание, что он тоже сделан из железа, накрытого сверху деревянным щитом – чтоб не примерзали лапки, стало быть, бедолаги медведя!) и даже не скрытого дополнительно никакой маскирующей панелью. Понадеялся, стало быть, на маскировку самой клетки лорд чёрный Властелин. Ну, или не боялся никаких визитёров. Напрягает.
Однако никаких ловушек в громадном тёмном помещении не оказалось. Вырублено оно было уже в каких-то чертовски прочных и мелкозернистых коренных породах тёмно-коричневого цвета: базальтах, что ли – не разбираюсь. Но то, что они чертовски прочные и монолитные – это однозначно. Да ещё и отблёскивают крапинами слюды.
Впечатляет. Словно попал в Храм. Науки. Хе-хе.
Посреди высоченного зала примерно пятьдесят на тридцать шагов – огромная махина. Цилиндр. Стоящий вертикально. В высоту – с пять моих ростов, в ширину – с огромную печь. Вот. Главная машина этого замка.
Да, о назначении и названии его я догадался бы сразу, даже если б он не был выкрашен в ярко-красный цвет, и на боку не было нарисовано эмблемы радиации.
Реактор.
То самое легендарное устройство, которое, если верить древним манускриптам да книгам, вырабатывало чёртово электричество, на котором у Предтеч работало всё. А ещё заодно и создавало при этом в своих недрах ту самую смертоносную начинку, которую они напихивали в свои сверхразрушительные бомбы.
Реактор довольно громко гудел, наполняя гулкое помещение утробным рыком – словно переваривает пищу громадный обожравшийся людоед… Я глянул на сержанта, уже тоже ступившего с железной лестницы на каменный пол: всё верно. Бедолагу передёрнуло, и потряхивает! Да и зубы… Постукивают.
Вполне понимаю и даже где-то разделяю его чувства: потрясающе!
В смысле – потрясающе страшно.
Да и как бы оно подействовало по иному, если чуть не с рождения поколениям простых работяг и землепашцев талдычат только одно: всё, что создали – Предтечи – запретно!!! Потому что на нём лежит Проклятье! И ни прикасаться, ни пользоваться ни в коем случае!.. И при обнаружении – сразу докладывать! Кому следует.
То есть – тупорылым дятлам из Конклава.
Которые находку обойдут с кадилами и песнопениями, окропят святой водой, да и… Сожгут! Ну, или закопают, если штуковина попадётся негорючая. Боюсь только, в случае с этим реактором так не выйдет. Или на месте замка появится воронка глубиной в полмили, и диаметром в две. Так что это – уж без меня, пожалуйста.
Словом, я не был удивлён трепетом и страхом, которые испытывал бедолага сержант, столкнувшийся со столь многообразным наследием. А его и правда – было много.
То, что стояло, лежало, и висело вокруг центрального цилиндра, я назвал бы «служебными механизмами»: они явно носили вспомогательно-обслуживающий характер. Я узнал по внешнему виду огромную кран-балку, три насоса с гигантскими электромоторами, три батареи конденсаторов, мощные радиаторы двух теплообменников, два трансформатора с масляными бачками охлаждения и смазки сверху, и толстенные кабели, соединяющие всё это в одну сложную, но вполне понятную схему. То есть – понятную тому, кто разбирался бы во всём этом, и при необходимости – починил.
Но сейчас чинить что-либо здесь, я резонов не видел: оно же явно – работает! И в людском присмотре или обслуживании столь же явно не нуждается!
Раз реактор гудит – стало быть, в порядке. И электричество – вырабатывается.
Но в сам замок, на имеющиеся там механизмы, светильники, и агрегаты – не подаётся. То есть – дело в каких-то промежуточных между реактором и этими устройствами звеньях электрораспределения. Собственно, я именно так и предполагал с самого начала.
Да и медведь сказал мне о том же: чёрный Властелин вовсе не желает испортить тут что-либо капитально, а просто не хочет, чтоб его «волшебными» и «чудесными» аксессуарами пользовались в период его непродолжительного отсутствия.
Вот именно: «не играй в мои игрушки, не писай в мой горшок!»
А хочется. Написать.
Не говоря уж – о «поиграться»!
Ладно, чтоб чего не повредить, убедился я, подойдя поближе, что все контрольные (Ну, это я их таковыми посчитал!) огоньки на здоровенной вертикальной панели на стене горят зелёным, а рубильники подняты в верхнее положение, и поднялись мы с бравым сержантом снова наверх. Где задвинул я клетку назад, на её место. Прошёл снова к пульту. На досуге было у меня время подумать о том, как в нём и что. Память-то у меня, как говорится – фотографическая. Да, собственно говоря, и догадаться-то нетрудно. Ведь древние, что бы там про них не врали, всё старались делать максимально удобно. Просто. И – главное! – чтоб до всех самых нужных и важных кнопок и тумблеров можно было сидя на вот таком вот рабочем месте – легко и просто дотянуться, располагая всё, как они это обозначали – эргономично.
Ладно, не буду никого томить, и описывать, какой я умный, и как и что понял. Чего мудрить: любой бы понял. Конечно, если б поначитался о Предтечах того, чего начитался я. И прошерстил, пусть и не понимая пока, (Поскольку нет перед глазами!) но тупо зазубривая, их энциклопедии. Так, на всякий случай.
И вот он – нате. Всякий случай.
Вот этот большой рубильник – несомненно общий. На нём так и написано: «Мэйн». Следовательно, выключает вообще всё. Но сейчас он – в верхнем положении. Следовательно – реактор не отключен капитально от общей энергосети замка. А просто отключены по отдельности почти все цепи, приборы и устройства этого самого замка.
Это я понял по длиннющей панели с целой кучей небольших тумблеров, из которых сейчас в верхнем положении находятся только три. Один, стало быть, это – вот эта самая комната и её освещение. Второй… Ловушка с голубым светом? Возможно. А третий, стало быть – огнемёты колодца.
Но если я хочу оживить чёртову машину-омолаживатель, мне проблематично найти, какой тумблер включает именно её. Они же не подписаны. Нет, не так: они были подписаны. Под каждым тумблером имеется маленькая жестяная табличка. Но хитро…опый Чёрный Властелин догадался все надписи с них – постирать!
Сволочь.
И – никакой документации. Ни на рабочем столе, ни в его ящиках.
С собой забрал, стало быть.
Да и плевать. Мне от этого ни холодно ни жарко. (А впрочем – вру. Холодно! После моей «уютной» берлоги с отоплением здесь – как в морозильнике!) Поэтому выключу-ка я три тумблера, что отвечают за ловушку и огнемёт, и включу всё остальное хозяйство. И тогда «волшебная» машина тоже наверняка получит то, что ей причитается. И необходимо для функционирования.
Хорошую порцию этого самого «электричества».
А уж разбираться, как она управляется и работает, придётся уже там. На месте.
Под опасливым взором моего Вассерманна защёлкал я этими самыми тумблерами, причём даже обеими руками. Он только креститься успевал. Хе-хе, поможет это, случись чего, как же…
Электричество в подвале наличествовало. Ну, то есть – плафоны на потолке горели, а на огромном, буквально во всю стену, пульте машины светились или помаргивали разноцветные лампочки.
Ура! Значит, не подвело меня предчувствие. Да и расчёты подтвердились.
Разобраться, как работает машина по оживлению и омоложению удалось легко.
Ещё бы: к ней-то у лорда Хлодгара доступа перед отключением не было, поэтому ни переставить в другие положения переключатели, ни постирать надписи ему не удалось!
Вот, стало быть, главный переключатель: «ручное-автоматическое».
Управление программой омоложения и восстановления, стало быть. Потому что не сомневаюсь я: восстанавливать функции организма, то есть – чинить разные переломы, раны, ревматизмы и геморрои тут тоже можно. И поскольку последней тут «ремонтировалась» красавица-дама, установлен он в положение «ручное». Подправлял, стало быть, её «параметры» да «характеристики» уважаемый мучитель. Ну правильно. Я бы тоже хотел, чтоб все мои жертвы выглядели посексапильней…
Уж я бы им! И грудь, и задницу, и ножки… Ну, и лицо, само-собой.
Ладно, я – не красотка. Да и сиру Вателю, думаю, пикантной формы сиськи, и талия, без надобности. Поэтому перевожу в положение «авто».
Что у нас тут дальше? Ага: возраст. Всего четыре варианта: десять, двадцать, тридцать, сорок. Ну, тоже правильно: в ребёнка превращаться глупо, в старика – ещё глупее. Странно только, что нет варианта с младенцами. Или их полагалось чинить в каких-то других, специфических, автоклавах? Да и ладно. Меня вполне устроит «тридцать», сира Вателя, думаю, тоже. Выставляю.
Дальше – пол. Так. Тут – без вариантов. Самец. Тьфу ты – мужчина.
Масса тела. Прикинем. Я – метр семьдесят восемь. Стало быть, нормальная масса тела для меня семьдесят-восемьдесят. Так и ставим: семьдесят пять. А вот, кстати, интересно: для похудания эта машина тоже служила? Тогда её основными клиентками были наверняка сплошь толстозадые любительницы пожрать…
Запасная берлога-твердыня, то есть – замок Аутлетт на озере, отсюда, с берега, казался, конечно, поменьше чем тот, основной. Но тоже… Производил впечатление.
– Ну и как нам к нему подступиться?
– Боюсь, милый, никак. Не хотела тебя расстраивать, и говорить заранее, что мы туда всё равно не доберёмся, и уж тем более – не заберёмся и не пробьёмся. Но подумала, что лучше ты сам всё увидишь. Ты же у нас, – она показала взглядом на его лоб, – любишь во всём убеждаться лично!
– Но откуда, откуда здесь это чёртово озеро?! И почему оно не замёрзло даже в лютый мороз?! Уж по льду-то мы бы…
– Погоди-ка… Пошарю я по мозгам моего бывшего. Он должен быть там. – она нахмурила чело, и лоб прорезала незаметная ранее морщина. Очевидно, напряжение мысли требовало усилий, и вызывало определённую слабость в теле, потому что она покачнулась, и вынуждена была даже схватиться рукой за его плечо. Лорд Дилени поддержал свою «хрупкую» спутницу, пока та сидела в седле с закрытыми глазами, тяжело и прерывисто дыша. Наконец она открыла глаза:
– Порядок, нашла, посмотрела. На месте мой благоверный, смотрит на нас в подзорную трубу из окна в башне. А в мозгу у него… Если сравнивать с твоими воспоминаниями, то аналогия имеется. Ведь не замерзает же никогда Энгаденская трясина. Вот и тут примерно то же самое. И причина одна.
Тектонические разломы.
(Как бы это попроще-то… Образ я у моего гада в мозгу вижу ясно, но объяснить…) Ладно, давай попробуем так: здесь в земле – этакие сверхглубокие трещины, по которым из земли выходит её тепло. Как я увидала, Хлодгар думает, что источник тепла – магма. Ну, такая тягучая и раскалённая жидкость. (Иногда можно видеть в вулканах в виде лавы.) Тут, как и там, под вашим болотом, выходят на поверхность какие-то там её выпучивания и отростки, и поэтому жар доходит почти до самой почвы. А в почве есть вода. Вот, соприкасаясь с грунтовой водой, магма и отдаёт ей своё тепло, и притихший вулкан охлаждается, вместо того, чтоб, накопив сил, извергаться по-новой. Предохранительный клапан, так сказать.
Поэтому и выходят на поверхность обжигающе горячие ключи. Вот, посмотри, – она указала рукой на почти круглое озеро, окружённое невысоким круглым валом, и возвышающийся над поверхностью небольшой остров в центре озера в добрую милю в диаметре. От озера сейчас действительно парило теплом, и над поверхностью стояла как бы дымка, – Всё это озеро – затопленное жерло бывшего вулкана. Который всё-таки извергался ещё раз, уже в куда меньшем объёме: вон там, в середине. Поэтому и конус центрального островка невелик: всего футов тысячу в диаметре, и двести – в высоту. Это его многовековая естественная эрозия сгладила. А Предтечи надстроили. А что: очень даже умно: неприступная крепость, устроенная самой природой!
Лорд Хлодгар, что вполне понятно, доволен. Не то, что мы. Другое дело, что нам туда теперь и правда – просто так не сунуться. Без плавсредств.
– Я тебе больше скажу, солнце моё: нам и с плавсредствами туда соваться… Смысла нет. Нас слишком мало. Я насчитал через свою подзорную трубу как минимум сто негров с луками, и не меньше трёхсот обезьян и ящеров. С копьями. Ждут, гады такие.
А планомерной осады, так, чтоб эти сволочи сдохли с голоду, сожрав все свои запасы, нам устроить точно не удастся: периметр чёртова водоёма слишком велик. Лорд может высадить десант где угодно… Я не могу рисковать своими людьми, рассредотачивая их. Ведь у него лю… Тьфу ты – тварей явно больше!
Кстати: вот не прошло и недели, как надумал спросить: как там у него с этим делом? С производством свежих подкреплений?
– Никак. Я же, вроде, говорила.
– В-смысле – никак? Разве он не сюда эвакуировал чёртовы автоклавы для создания ящеров-бойцов?
– Сюда. Но они сейчас просто стоят в подвале и на цокольном этаже, даже не распакованные из защитных деревянных ящиков. Ну, ты же и сам чуешь: никакой жуткой вони, обычной для их работы, тут и близко нет! И вокруг – лишь девственная, свежая и ароматная, природа! Не испорченная ни чёрной магией, ни промышленными выбросами!
– Почему? – лорд Дилени, долго и тщательно принюхивающийся до этого, наконец прекратил это делать. И её иронию в плане описания достоинств «природы» не оценил.
– Во-первых, он – махровый рационалист. И реалист. Понимает, что новых тварей ему просто не прокормить. А во-вторых – здесь нет главного, что нужно для работы этих машин. Электричества. Поэтому он от вас автоклавы-то спас… Но и сам не может сейчас ничего выращивать в них. Как собака, так сказать, сидящая на сене.
– Погоди-ка… – лорд Дилени не успел даже докончить смутную, и ещё не сформировавшуюся мысль, как его спутница перебила:
– Да, стояли они не в самом замке, ну так и что? Вы же с Маратом и Борисом не видели толстенного кабеля, который соединял их все с распределительным щитом барака! А щит – соединён со щитом замка! Кабелем. Да и правильно: с чего бы вам раскапывать полметра земли, да рубить топорами: вы не знали, и знать не могли, что кабель, подающий это самое электричество, спрятан так!
– Мысль понятна. – лорд Дилени успокоился насчёт пополнения рядов врага «свежепроизведёнными» монстрами, – Ладно, хоть я и расстроен, конечно, тем, что придётся врага оставлять вот так, даже не попытавшись вступить в драку, но я тоже… реалист. Переживу. Зато теперь мы точно знаем, как тут и что. И с какими силами и средствами нам нужно будет вернуться сюда весной или летом. Нервирует же меня сейчас лишь одно. Что ни ты, ни я не можем прямо сейчас за тебя отомстить. Лорду гнусному садисту.
– Ну, об этом не тревожься, милый. Месть – это такое блюдо, которое нужно подавать холодным. А от ожидания оно становится только слаще. Лорд Хлодгар никуда отсюда не денется. (Ну, во-всяком случае он таких мест не знает. А его мозг для меня в этом плане секретов не содержит!) Это действительно его последняя, предназначенная для крайних случаев, твердыня-берлога.
Нужно только не позволить ему вернуться вновь в свой замок, к машине.
Ведь только при этом условии он не сможет вернуть себе молодость и здоровье. А оно у него, как ты, наверное, догадался, за сто сорок восемь лет – не слишком-то. Хорошее. И «омолаживаться» нужно часто. Гораздо чаще, чем обычному человеку. Прожившему, скажем, лет шестьдесят. – на лорда Дилени посмотрели два огромных, и сейчас светящихся странным внутренним светом, усмехающихся там, в глубине, глаза. А приятно, что она у него с юмором, и относится к ситуации с иронией и… Трезво.
– Тебе виднее, конечно. – он чуть кивнул, – Однако тогда получается, нам сейчас больше нечего делать здесь. Мы – ну, вернее – я – всё увидели. Пикеты, объехавшие озеро по периметру, мне об окружающей обстановке и местности доложили. Чертёжник наш маршрут и схему местности вычертил. Но…
– Да?
– Беспокоит меня его летающая машина. Ну, та, на которой он удрал. Что если…
– Нет. Он никогда не сможет вернуться на ней в Эксельсиор. Да и вообще куда-нибудь улететь. Она может работать только один раз, и – только из трубы, в которой все эти годы хранилась. Сейчас в ней не осталось горючего. Это была просто спасательная капсула. Одноразовое устройство.
– Значит, как бы там ни случилось, обратную дорогу лорду чёрному Властелину придётся…
– Вот именно. Или пешком, или – на лошадях! – она криво улыбнулась, – Ну, или, поскольку лошадей у него нет, на бегемотах. Или уж – чёртовых громах. Ха-ха.
Смутил меня из всего «подписанного» хозяйства на передней панели машины, занимавшей фактически всю ширину пещеры, от стены до стены, только здоровый не то – щит, не то – крышка, на которой было написано «Загрузочный люк для биоматериала».
Но пораскинув мозгом, (Стараюсь иногда!) смог я прийти к выводу, что сюда лорд помещает – вот именно, расходуемый материал, когда восстанавливает чьё-то здоровье или жизнь. А материал этот, как бы ни велики были внутренние аккумуляторы, накопительные бункеры, и ёмкости машины, нужно – вот именно, пополнять. Например, применяя туши свиней. Чем не «расходуемый материал»? Всё в них для «встраивания» составляющих элементов в тело человека – есть! Но на меня-то, по-идее, того, что в машине имеется, хватить должно! А уж сир Ватель пусть сам о себе беспокоится.
А не побеспокоится – так и …рен с ним. Если машина ему что-то «недовосстановит» – вот уж плакать не буду!
Ладно, в очередной раз не буду утомлять ни вас, ни себя, описанием того, чего я ещё интересного и нужного нашёл, прочёл, переключил и установил. Делал всё так, как мне велел мой разум и инстинкт. И, само-собой, память.
Единственное, что было трудно – действительно решиться залезть в открытую пока капсулу, откуда вышла леди Ева, и приказать кому-нибудь из моих – хотя кому, кроме любимого сержанта я мог бы доверить столь ответственную миссию?! – захлопнуть за мной прозрачный колпак!
Но вот я разделся до гола, (А прикольно наблюдать, как мои охранники «воротят нос» – не по нраву им, видать, что тело у меня вовсе не столь дряблое и безмышцевое, как они наверняка про человека моего возраста и статуса думали!) залез внутрь, лёг в углубление в упругом и мягком материале, (называется, кажется – пластик) и скомандовал:
– Закрывайте!
О том, что если в течении пяти минут ничего не произойдёт, можно смело открывать колпак обратно, и на машину больше не рассчитывать, тоже сказал. Заранее.
Сержант поморгал на меня сосредоточенно-прищуренными глазами, но ничего не сказал. Сделал жест двум рядовым, и колпак очень нежно и осторожно, словно он жёг им пальцы, закрыли. Я услышал, как щёлкнули его замки-защёлки.
Ну всё. Можно расслабиться и получать удовольствие. Или…
Кому я голову морочу?
Так страшно мне ещё никогда не было. И только осознание того, что за моими действиями наблюдает десять сопящих бугаёв не позволяло мне вскинуться, и заколотить в стеклянную крышку с истошными криками: «Выпустите!!!»
Внутри моей капсулы что-то загудело. Затем откуда-то сверху, со стороны ног, вылезло что-то вроде штанги. Включилась полоса света: точь в точь такого, как был на ловушке с кубиками! Вау!!! Но бежать оказалось поздно: световая дорожка уже неторопливо пошла по телу, начав с пальцев ног и поднявшись и выше, а я так ничего и не почувствовал. Нет, вру: почувствовал я дикое облегчение, что тело осталось цело, а не оказалось нарубленным на кубики-полоски! А кроме облегчения больше ничего я не почувствовал. То есть – прохладно было в этой чёртовой капсуле, вот и все ощущения.
Но вот световая полоса проехала по телу снова – теперь от головы к ногам.
И тут началось!
Загудело, забурлило, зашипело. Из крохотных дырочек подо мной начала пробиваться какая-то тёплая (Должен признать, после ледяного ощущения от ложа и воздуха это было приятно!) жидкость, а сознание стало почему-то мутиться… Последнее, что увидел, так это – как какая-то странная железная лапа подносит к моему лицу что-то вроде забрала. А из него кверху уходят прозрачные гибкие шланги.
И эту штуковину прижали к моему лицу, нос и рот оказались в чём-то вроде соответствующего им углубления, и я вдохнул чего-то… Приятно пахнущего. Вокруг меня завертелось, понеслось нечто искромётное и полыхающее огнями, всё ускоряя и ускоряя своё вращение, в ушах засвистело… И – всё. Больше ничего не помню.
Отключился.
Заночевали в небольшом трактире, уже ближе, как прикидывала леди Маргарет, к одиннадцати часам ночи. Сир Айвен за время пути слегка подзадолбал своей наивной простотой и волнением: всё время оглядывался, явно опасаясь погони.
Она не стала говорить ему, что погони скорее всего и не будет, что королева организовала всю эту комедию лишь для того, чтоб избавиться от серьёзной конкурентки, но не столь летальными способами, какие предпочитала королева-мать. Разумеется, давая понять этой самой конкурентке, что её жизнь, конечно, важна. Но не настолько, чтоб позволить ей остаться при короле, или вернуться в Тарсию спустя какое-то время…
В этих случаях нет никакого сомнения, что её Величество исполнит данное ещё летом обещание. Не пощадить.
С одной стороны леди Маргарет было приятно, конечно, что леди Наина, похоже, по-своему привязалась к ней, и не хочет просто убивать. Но с другой стороны было немного обидно: а ну как и правда – ей удалось бы вернуть, а, вернее – предоставить своему телу этот драгоценный Дар – детородную функцию?!
Но сейчас думать и уж тем более говорить об этом с милордом своим «спасителем» вовсе не хотелось. Поэтому она плотней натянула на голову и лицо капюшон тёплого чёрного плаща, думая, что никого эта идиотская мера предосторожности, случись и правда, погоня – не обманет: «Проезжали тут у вас по дороге мужчина с женщиной?» «Так точно, милорд капитан – проезжали!». Трактирщики – они же болтуны и предатели уже по должности! Потому что соври ты, и если это выяснится, (А выяснится это практически неизбежно!) и твой горячо любимый трактир просто… Сожгут!
В назидание несговорчивым и ненаблюдательным коллегам.
А он, трактир, – единственный источник твоего существования, и прокорма, и лечения, к примеру, больной анемично-ревматичной жены, и гарантия обеспечения «лучшим будущим» трёх сопливых и затурканных детишек. Которых они увидали в нижнем, общем, зале, когда ужинали. Кроме них в зале находились ещё двое пожилых, тихо переговаривающихся, и хитро переглядывающихся между собой путешественников – судя по одежде, купцов из Карпадоса, а ещё весьма угрюмого вида угольщик: телегу с углём они видели во дворе трактира, а лошади явно находились там же, где сейчас стояли и их лошади – в тёплом сарае. Освещалось мрачное и прокопчённое насквозь помещение огнём из очага и тремя свечками, традиционно мигавшими на сквозняках у потолка, расположившись на чёрном же от времени и той же копоти тележном колесе на цепях. Мрачной атмосферы и глубоких теней в углах, впрочем, это освещение почти не рассеивало.
На ужин имелась только отварная баранина, да точно такая же картошка. И поскольку привередничать и воротить нос им было не с руки, приходилось сейчас уплетать за обе щёки и эту немудрёную трапезу. Собственно, Маргарет и не протестовала: после целого дня бешеной скачки впроголодь отварная картошка очень даже… Хороша.
Она не видела смысла сидеть в насквозь провонявшем прогорклым маслом и луком унылом помещении, поэтому покончив с едой, они поднялись в свои комнаты. Вернее, это хозяин трактира так их обозначил – две крохотные клетушки, только-только стоять, не нагибаясь, и вмещавших лишь постель и лавку-скамью. Одежду полагалось развешивать на стене, на вбитых в даже не ошкуренные и некрашеные доски, гвоздях и крючьях.
– Вы, миледи, наверное, сердитесь на меня. Что не могу обеспечить достойное вашей милости убежище, или хотя бы приличный ночлег…
– Лорд Айвен. Прошу вас: не говорите ерунды. Я ведь жила в королевских покоях не всегда. И отлично помню свои детство и юность. Да, приходилось мне ночевать и в простых крестьянских избах. Так что бытовые удобства сейчас – последнее, что меня беспокоит. – он чуть дёрнула плечом, закутанном в тёплую шаль.
– А что же тогда беспокоит вашу милость, миледи?
– Беспокоят меня две вещи. А именно то, что во-первых, дорог из Тарсии всего три. И мы сейчас следуем по самой… Скажем так – неоживлённой. Особенно зимой. Здесь нас, разумеется, тоже будут искать. Вероятней всего – как раз в первую очередь. А трактирщик несомненно запомнит нас. Такую, – она покрутила головой на лебяжьей шее, – даму как я, без ложной скромности скажу, не заметить невозможно! Ну а во-вторых…
Во-вторых, два торговца внизу – никакие не торговцы. Потому что у одного из них тату на кисти руки, с гербом гильдии наёмных убийц Сапатии. А у второго под плащом топорщились ножны как минимум трёх кинжалов. Стало быть – метать умеет отлично.
Ну а больше всего меня насторожило то, что на нас они старались вообще не смотреть. Это говорит как раз о том, что они нас узнали, и изо всех сил старались не привлекать нашего внимания. Что, должна признаться, отнюдь не свидетельствует об их уме. К счастью для нас.
– Но миледи!.. Вы так спокойно об этом говорите! Значит, вы предполагаете, что эти двое…
– Нет. Не думаю, что убить нас должны именно они. Скорее, они выжидают здесь, чтоб подтвердить отряду, который прибыл бы сюда позже, ближе к рассвету: да, птички здесь! И вот этот-то прибывший отряд нас – и!.. А мы бы как раз видели десятый сон.
– Когда вы так говорите, миледи, мне хочется спуститься вниз, и немедленно разделаться с негодяями!
– Не нужно спешить, мой милый спаситель, – она послала ему грустную улыбку, после чего подошла к узкому, даже кошке не пролезть, окошку, и выглянула наружу, – Я ведь могу и ошибаться. Как, скажем, и бывший убийца может посчитать, что ремесло платного осведомителя куда прибыльней и безопасней, чем его основная работа. Не будем мы никого трогать до тех пор, пока на нас не нападут.
– То есть, мы…
– Да. Я предлагаю засесть прямо в вашей комнате – она побольше, следовательно, позволит получше развернуться, когда начнётся. А ждать будем, лёжа на кровати. Не раздеваясь, разумеется. – она не без интереса проследила, как хитро-вожделённое выражение на лице офицера сменилось разочарованием. Поэтому добавила, больше для себя, чем для него, – Потому что если вы и правда хотите спасти меня от смертельной опасности, лорд Айвен, то сделаете всё, чтоб сохранить тишину и… бдительность!
Лежать на жёстком и продавленном матрасе-тюфяке из прелой соломы было неудобно. Стоило попытаться чуть повернуться, чтоб лечь поудобней, как он начинал предательски потрескивать и колоться даже через одежду. Юбку она, разумеется, сняла, одев вместо неё вторые штаны лорда Айвена, которые он очень кстати захватил, со смущением заявив, что мёрзнет, когда приходится стоять на часах в зимние холода где-то снаружи, на стенах Клауда, и которые и были надеты на нём. Разумеется, до того момента, как она спросила, нет ли у него запасных, и не потребовала снять, резонно указав, что в комнатках всё-таки не столь холодно, как на улице: тепло от двух стоящих внизу, в двух углах огромного общего зала, печей, на одной из которых и готовилась вся еда, весьма ощутимо нагревало полы и шло и от внутренней стены трактира. Так что вода, имевшаяся в большой кадке-бадье у входной двери, даже не замёрзла.
Лорд Айвен, конечно, тоже не спал, но переговариваться, даже шёпотом, она запретила, прекрасно понимая, что огромные щели в дощатых стенах сразу выдадут их тому, кто захотел бы проникнуть в соседние, сейчас пустые и не запертые, комнаты из общего коридора. Поэтому она прекрасно понимала «непередаваемые» ощущения и впечатления молодого и влюблённого мужчины, что вынужден сейчас лежать рядом с предметом своих вожделений в одной постели, и даже не пытаться хотя бы прикоснуться…
Наверняка он не раз проигрывал в мозгу мысль, что на самом деле она просто оклеветала несчастных торговцев, исключительно для того, чтоб избавиться хотя бы на сегодняшнюю ночь от его докучливых ухаживаний… да и всего остального, что явилось бы их логическим завершением.
Однако её спаситель оказался истинным дворянином, тихо вздыхал, не протестовал, когда его толкали в бок, чтоб подвинулся, и не успел окончательно уверовать в то, что она просто запудрила ему мозги: отдалённый топот копыт они услышали ещё до того, как колокол какой-то церкви пробил два часа. Она поняла, что автоматически схватила и стиснула до синяков его руку своей кистью, и заставила себя ослабить хватку.
Затих топот однако в отдалении, и если б они не прислушивались, чутко ловя каждый шорох в огромном бревенчатом здании, и снаружи его, ни за что не услышали бы, как где-то скакали, а затем словно перешли на шаг и остановились кони. Не менее пяти.
Но дальше они ничего не услышали, что было странно само по себе: никаких селений или домов там, в той стороне, откуда они прибыли, не имелось. Следовательно, лошадей или сдали кому-то, или просто привязали к ветвям в гуще леса, сквозь который вела дорога, а дальше двинулись пешком. Что сразу обо всём говорило.
Она приблизила губы к уху лорда Айвена, и прошептала:
– Вам хватит и меча. Ну-ка дайте мне ваши кинжалы.
На секунду она почуяла его колебания: мышцы напряглись. Но затем он кивнул, поёрзал, и протянул ей руки. В одной имелся длинный мизерикорд, для ближнего боя, другой кинжал напоминал самый обычный штырь: для метания. Стало быть, из новой стали, бронебойный: если что, пробьёт и кольчугу.
Она выдохнула: почувствовала себя куда спокойней. Поскольку капитан мог и заупрямиться. Ведь он наверняка считал, что в их паре он – ведущий.
Ну и ладно. Пусть считает как хочет, лишь бы не мешал защищать их жизни.
Запор на их двери представлял собой самую банальную щеколду. Однако она достаточно легко сдвигалась снаружи, стоило кончиком, к примеру, того же кинжала поперебирать по стальной полосе, сквозь щель в двери, выдвигая щеколду из проушины. Так и произошло спустя каких-то полчаса после того, как затих топот копыт.
Вот теперь она мягким кошачьим движением слезла с ложа, встав напротив проёма, чуть справа, а чуть слева от него по её знаку расположился её напарник по предстоящей схватке, вооружившийся тем, чем она приказала.
Дверь распахнулась рывком, и первый нападавший, попытавшийся было вбежать, отлетел назад, скрывшись из глаз, словно отброшенный огромной рукой: это лорд Айвен метнул в него с размаху кадушкой! Второму так не повезло: в его грудь вонзился по рукоять кинжал, выпущенный леди Маргарет. Этот замотанный в чёрный плащ до глаз убийца не отлетел никуда, но грохнулся навзничь на пол, прямо под ноги тех, кто сейчас толпился там, снаружи, на секунду замерев от неожиданного отпора.
