Андрей Арсланович Мансуров
Очередные три сказки и пародия…
Глостер успел убить таким же способом ещё двоих, прежде чем их накрыла лавина кожистых перепонок, и волосатых, словно у крыс, тел! Он заорал, отбросил лук под ноги, увернулся и схватил меч, до этого стоявший тоже у частокола. Первая шмякнувшаяся на помост тварь получила удар прямо в затылок, даже не успев подняться!
Глостер поспешил выдернуть чуть не застрявший в черепе меч, и наотмашь ударил назад: монстр, подобравшийся со спины, оказался проткнут точно в центре туловища! (Вот спасибо Уткыру – научил доверять в бою не столько глазам, сколько инстинктам!)
На этот раз меч высвободился легче, но тварь и не думала умирать: с разверстой пастью, щелкая острыми белыми зубами, она пыталась даже лёжа, всё равно подползти и укусить – хотя бы за ногу! Глостер махнул мечом вверх – перерубил крыло очередного нападающего. После чего вонзил остриё в череп «ползуна». Тот затих.
Однако радоваться долго не пришлось: следующий вал атакующих оказался куда плотней: твари летели буквально плечо к плечу!
Теперь Глостер выхватил из-за пояса и кинжал: размером тот почти не уступал мечу, но был куда легче, и управляться с ним ему было привычней! Открыв рот и дыша во всю силу лёгких, он, понимая где-то внутри, что со стороны, наверное, и сам выглядит чудовищем, с остервенением рубил и кромсал перепончатые крылья, оказавшиеся в пределах досягаемости – с обеих рук, и даже успевал дико орать: чтоб перекричать дикий гвалт и рёв, стоящий в ушах. И доказать самому себе, что он ещё жив!
Тела, оказавшиеся на помосте, и злобно клацающие зубами, он теперь просто спинывал вниз: пусть добивают те, кто остался под помостом! «Добивание» происходило по всей длине стены: ему об этом говорили истошно-отчаянные крики и ругань тех, кто там орудовал. Себя же Глостер сейчас ощущал чем-то вроде ступицы колеса, вокруг которой вертятся, отброшенные центробежной силой, спицы-нападающие!
Внезапно ему в глаза ударило солнце, до этого закрываемое мельтешением тел: ого, куда же подевалась стая?!
Глостер зыркнул наверх: никого! Глянул в обе стороны: ага, вон брат Ламме пытается перерубить толстую шею одного из «ползунов»! Глостер быстро сделал два шага и ударил коротко и точно: в загривок! Тварь сразу обмякла, и брат Ламме, даже не понявший, что произошло, недоумённо на неё воззрился. Затем поднял глаза, и поразился:
– Ох! Брат Глостер! Спасибо! Как ты её чётко…
– Пожалуйста, брат Ламме. Я как-то нутром почуял, что пока жив мозг, тварь… Боеспособна.
– Да, точно, – брат Ламме показал жестом, как он вонзил бы острогу в голову, – В мозг! И как это я сам…
– Ничего, теперь – соображаешь. Кстати, а где остальные твари?
– Не знаю. Я вверх почти и не смотрел… Только отбивался.
– Хорошо, видать, отбивался: вон кучу какую наворочал! – Глостер указал на пять или шесть чёрно-коричневых тел, громоздящихся на помосте у ног толстячка, – Хвала Каризаху, мы живы. Будем надеяться, что и остальные защитники стены справились. – Глостер оглядывал теперь не только стену, но и крыши, на которых тоже располагались и лучники, и копейщики со щитами. Сам он от щита отказался, посчитав ненужной тяжкой обузой: дома во время тренировок Гарнизона у него лучше всего получалось как раз с мечом и кинжалом…
Дома.
Придётся теперь забыть это слово.
Брат Ламме вздохнул:
– Странно. Неужели мы перебили всех?!..
– Не верится. Нужно спросить у ратников – может, кто видел, куда делись остальные твари.
– Да, спросим. Однако если все работали так, как ты, – Ламме указал рукой за спину Глостера, – я бы не удивился, если б мы и вправду прикончили всю стаю!..
Глостер только теперь посмотрел себе за спину – на помост.
Каризах смилуйся!..
Как он остался цел?! (Несколько царапин – не в счёт!) Груда мерзких, кое-где ещё чуть шевелящихся тел, громоздилась буквально до колен: и это ещё тех, кого он не успел спихнуть вниз!
– Вот уж у кого мне, старичку, не зазорно было бы поучиться владению мечом, так это – у тебя, брат Глостер!
Глостер хмыкнул. Невольно дёрнул плечом:
– Меня всему научил Уткур, наш Воевода. Он всегда… Говорил, что каждый должен найти себе то оружие, которое удобно именно ему. Ну вот я и нашёл. Вроде. – Глостер подошёл к «своей» куче и вытер кинжал о жесткую шерсть одной из тварей. Сунул снова за пояс. Меч вытер так же тщательно, но снова взял в правую руку, – брат Ламме. Ты не мог бы мне…
– Конечно, конечно! – Ламме быстро подошёл к Глостеру.
Вдвоём они за пять минут разгребли и разворошили груду тел, безжалостно добивая в затылок тех из тварей, кто ещё подавал признаки жизни. После чего тела сбрасывали вниз – вскоре оттуда донеслись возмущенные возгласы. Брат Ламме сердито заорал туда:
– Мы уже добили этих! А сейчас нам нужно быстрее расчистить помост! Вдруг они снова налетят?!
Крики поутихли, зато стало заметно движение: если раньше в почти непроглядной тени Глостер не различал ничего, теперь, когда солнце встало повыше, и туча тварей не закрывала свет мельтешеньем, он разглядел, как подростки и женщины оттаскивают трупы дроверов к стенам баграми: похоже, и правда расчищают площадку для новых трупов.
Только вот новая стая почему-то не спешила не то что напасть – а и даже появиться… Странно. Глостер, если честно, ждал совсем другого: ему казалось, что те пять-шесть тысяч, в которые оценил стаю Рафаил, должны… Нападать дольше, и создать больше проблем.
В чём же дело?!
Может, стая разделилась?
Или, что вероятней, остальные пока отступили, ожидая подходов резервов? Или – парротов?
Нет, это уж явная чушь. Дроверы – они ведь не люди. Они не могут думать. И планировать. Ну, по-идее…
Снизу их окрикнули. Глостер узнал голос Шамиля – десятника:
– Ламме! Глостер! Вы живы?
– Живы! – брат Ламме, который, похоже, только теперь осознал этот невероятный факт, ответил дрожащим и звенящим от радости голосом, – А как там у вас дела?
– Неплохо. Похоже, мы смогли добить всех – почти никто не улетел. А вы молодцы – под вашим помостом трупов навалено больше всего.
– Это всё – Глостер! Я никогда не видел, чтоб мужчина, да что там – мальчик! – так свирепо и здорово рубился!
– Молодец Глостер. Похоже, ты прирождённый воин.
– Спасибо, Шамиль. – Глостер почувствовал, как хрипит голос. – Мне… Нам повезло: мы видели их. И не устали за день работы, как мои там… В Раздоле…
– Да, хорошо, что мы знали о них. Это – благодаря тебе, Глостер. Так что спасибо ещё раз. А теперь спускайтесь-ка. Если вас поцарапали или укусили, Боммак должен наложить целебной мази – чтоб не было какого заражения…
Глостер, ощутив, как вдруг потяжелел меч в опустившейся руке, подумал, что после столь «успешного» начала, карьера гончара ему уже в любом случае не светит.
4. Эгоистичный гад.
Рассказ.
(Пародия на роман С. Лема «Солярис».)
– Н-ну? Где люди-то?!
Укрупнив картинку с зонда до максимума, Джо почесал в коротко стриженном затылке, и мысленно выругался.
Пол же выругался вслух:
– …твою мать! Бредятина какая-то! Мать! Что за фигню мы наблюдаем?
– А что? Нормальная по-моему фигня. Чем она вам-то не нравится? Насколько я знаю Межгалактическое Право, раз разумного населения не наблюдается, ничто и никто не помешает вам обшарить эту несчастную планетёнку, и расхитить природные ресурсы: типа алмазов в породе, или золота в жилах… Раз нет разумных жителей, недействительна статья пятьсот четыре прим Межгалактического Кодекса о запрете на отъем или изымание предметов, не являющихся «культурным наследием».
– Это, конечно, верно… Жителей найти пока не удаётся. Правда, не только разумных, а и вообще – никаких. Однако – вот же их города! Они-то – живут. Ну, так, как положено городам. Заводы работают – во-всяком случае небо дымом коптят! Машины по улицам ездят. Электричество в уличные фонари и рекламные щиты поступает… Может, мы не видим жителей просто потому, что они… Невидимы?!
– С таким феноменом я, конечно, прежде не встречалась. Однако – нет. Никаких аборигенов, ни в тепловом, ни в гамма– или других диапазонах наших сканнеров, не видно. Следовательно – их и нет!
– Странная ситуация. – Джо пошкрёб подбородок, на котором стала проступать спящая до этого щетина. – Чёрт! Опять пора чёртовым кремом от волосяного покрова мазаться!
– И в чём проблема? – Пол всё ещё двигал картинку курсором влево-вправо, пытаясь найти хоть кого-нибудь в транслируемом стационарно зависшим зондом изображении с термосканнера, увлекшись настолько, что даже отодвинул на дальний конец пульта очередной любовный романчик в кричащей розово-голубой мягкой обложке, – Блинн, хоть бы собачку какую завалящую… Пора мазаться – так мажься!
– Намазался бы. Да он, гад, кончился. А до ближайшего супермаркета – восемь недель лёта. Но я не об этом. Я о том, что может, конечно, людей и нет… Но кто же тогда там, внизу, – Джо кивнул на огромный центральный экран над пультом, – двигает всем этим?! Машинами, поездами метро, дверьми магазинов, и тэдэ и тэпэ?
И – главное! – рубильниками и рукоятками управления?
– Отсюда, с орбиты, сказать пока затрудняюсь.
– Ах вот даже как… Ты-ы – и вдруг затрудняешься?! Мать! Не узнаю тебя! – Пол фыркнул, и сделал круглые глаза, – И что же нам теперь делать?
– Я скажу – что… Мать, готовь челнок.
– Давно он готов. – показалось Джо, или в тоне Матери прозвучала обида?
То ли – на иронию в голосе его напарника-обалдуя, то ли – на то, что она, суперпродвинутый и сверхобученный бортовой компьютер – не может разобраться в ситуации.
Джо не придумал ничего лучше, как буркнуть:
– Да ладно тебе, Мать. Не сердись на этого дебила. Его так воспитали. Бестактным хамлом. Когда сам ничего не понимает по причине природной тупизны, ворчит, кривляется, и изливает свою желчь на окружающих.
– Ох, скажите, какой «воспитанный» нашёлся! Можно подумать – ты здесь хоть что-то понимаешь… Собственно, я не это хотел сказать. Мать – извини за хамство.
– Ладно, чего уж с вами делать. Люди – они ведь не компьютеры. Им свойственно хамить и тупить. Для этого я у вас и Мать! Стараюсь вот: в меру сил воспитывать. Да приглядывать.
Чтоб в какой переплёт не попали сдуру!
Сели во избежание возможной паники и потенциальных жертв среди «невидимого» населения, в Центральном парке самого большого и хорошо иллюминированного города. Цветная галогенная реклама на небоскрёбах и уличные фонари давали света столько, что ночь почти превращалась в день.
Джо выбрался из люка первым. Сопя, спустился. Развернулся и огляделся, почему-то продолжая на всякий случай придерживаться рукой за перила трапа. Поймав себя на этом, руку убрал. Но теперь она почему-то так и норовила схватиться за рукоятку излучателя. Пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть. Регулятор подачи кислорода протестующее запищал. Спустившийся Пол ладонью шлёпнул напарника пониже пояса. Джо отодвинулся, освобождая дорогу. Пол проворчал:
– Ладно уж, «покоритель новых миров и неугомонный пионер чужих пространств и планет», двигай-ка ножками.
Джо прошёл вперёд, невольно оглядываясь во все стороны, и чутко вслушиваясь. Однако сверхчувствительные внешние микрофоны, установленные на максимум, не доносили до слуха ничего, кроме обычных фоновых звуков большого города: гудки клаксонов, свист ветерка, музыка из какого-то открытого допоздна бара… Да завывания полицейских сирен где-то совсем уж далеко.
Голосов же людей слышно не было.
– Ну что – как наметили?
– Да, наверное.
Больше никто из космонавтов не произнёс ничего, пока они не дошли до того самого бара, из открытого окна которого и доносилась танцевальная мелодия.
Внутри, естественно, никого не оказалось.
Джо прошёл прямо к стойке, и хлопнул по ней тяжелой перчаткой:
– Двойной скотч! Без содовой.
Если он думал, что бутылка сама подлетит, откупорится, и нальет в подставившийся стакан – ничего подобного. Музыка всё так же звучала, но больше ничто в темном помещении, стилизованном под бар эпохи первых поселенцев в Америке, не шелохнулось.
– Чёрт. Не вышло разжиться халявной выпивкой. – Джо откашлялся, так как в горле почему-то всё равно першило, – Как насчёт – выключить эту хрень? – он, обращаясь к огромному зеркалу за стойкой, кивнул в сторону монументального музыкального автомата, раскрашенного в кричащие тона, – Слишком крикливая. И дизайнер её – сумасшедший.
Разумеется, снова ничто не шелохнулось.
– Ах так, – это влез в «дискуссию» Пол, – Тогда я сам её отключу!
Действительно, Джо пронаблюдал, как напарник беспрепятственно проходит в угол бара, и спокойно вынимает вилку шнура питания из розетки. Музыка увяла.
Однако стоило Полу бросить вилку на пол, как та самостоятельно поднялась, подобно заправской кобре, и деловито воткнулась назад.
– Вот зар-раза! – Пол сердито фыркнул, – Ну ты подумай, какое свинство!
Повторное выдёргивание привело к точно такому же эффекту.
– Ладно, хрен с ними. Моя очередь. Пусть вызывают полицию: я совершу «противоправные действия»!
И Джо действительно, поковырявшись за стойкой бара, выудил оттуда самый обычный столовый нож. Подошёл и перерезал провод.
Музыка умолкла. Компаньоны какое-то время стояли плечо к плечу, ожидая, что вот теперь-то странные посетители, или хозяева заведения хоть как-то отреагируют…
Но всё оставалось тихо и недвижимо.
Джо потянулся было к затылку, но вспомнив про скафандр, не довёл движение до конца, вместо этого метнув нож в пол. Нож воткнулся. Джо спросил:
– Мать! Что за дела? Хоть кто-то живой здесь движется кроме нас?
– Нет, живой – никто.
– Да?! А кто же тогда включал чёртову вилку – в розетку?!
– Затрудняюсь ответить. Так же как затрудняюсь сказать, кто сейчас чинит чёртов кабель.
Джо резко обернулся, и застыл: «чёртов» кабель, действительно, кто-то чинил: нож, которым он перерезал толстую резиновую кишку, теперь как бы сам по себе срезал пластиковую оплётку с трёх жил одного, а затем и другого концов, обнажая медные провода, и зачищая их. И вот уже поблёскивающие свежей желтизной концы деловито скручиваются друг с другом, плотно к кабелю прижимаются, и приматываются чёрной, неизвестно откуда взявшейся, изолентой. Конец которой срезал тот же нож.
Пол, вскинувшись, стал шарить руками вокруг места починки, надеясь наткнуться хоть на какое-то тело. Однако его выпученные глаза лучше слов сказали Джо, что надежды не оправдались.
– Мило. Мать! Что здесь происходит, в конце-концов?
– Мои сенсоры, и датчики, закреплённые на ваших скафандрах, однозначно показывают: никого живого рядом с вами нет.
– А… Неживого?
– Нет. Никаких нано-роботов или микропов, если вы о механизмах, тоже нет.
– Ладно, …рен с ним… Тогда вот что: приказываю: облететь чёртову планетёнку со всех сторон, и провести полное просвечивание. Плевать на расход энергии.
– Смотри-ка, как он раскомандовался… А если она ничего так и не найдёт?
– Тогда вычтем стоимость горючего, потраченного на работу генератора на форсаже, из моей доли. – Джо зыркнул на напарника так, что Пол предпочёл промолчать.
В этот момент распалившийся Джо невольно прикусил собравшийся продолжить указания язык и вздрогнул, так как проклятая починенная вилка воткнулась в розетку, и оглушительная танцевальная мелодия вновь зазвучала, с бодростью, казавшейся издевательской. Джо почувствовал, как кровь бросилась в лицо:
– Нет уж! Так просто они не отделаются! – выхватив наконец плазменный пистолет из кобуры, он превратил весело помаргивающий цветными огоньками светодиодов агрегат в лужу расплавленного пластмассово-металлического шлака на полу.
Музыка снова стихла.
– Подождём?
– Подождём!
Ждать пришлось не больше пары минут. К входной двери подъехала машина: грузовичок-пикап. В том, что в кабине никого не было, можно было и не сомневаться. Но вот задний тент кузова откинулся, и из него выплыл, и двинулся к двери бара прямо по воздуху, новый музыкальный автомат. Дверь распахнулась, автомат вплыл в помещение, друзья проследили сердитыми взглядами, как он проследовал к месту старого, и встал рядом с лужей. Лужа… Исчезла.
Вот – только что была – и нет её!.. Пока Джо открывал рот, чтоб высказать возникшие мысли, автомат подвинулся на освободившееся место, вилка воткнулась куда ей положено, и мелодия загремела с того самого места, где оборвалась.
Пол опередил Джо в смысле высказывания мыслей вслух:
– Вот же …! Ну и …! Да чтоб им …! Первый раз такое вижу.
– Мать! – Джо сердито проводил взглядом уехавший пикап, – Разумные гипотезы у меня кончились. Выскажи твою. Пусть и не разумную.
– Хорошо. Примерно восемь с половиной процентов составляет вероятность того, что всё здесь перемещается и функционирует, управляемое и направляемое телекинезом.
– Чем-чем?!
– Телекинезом. Ну, то есть – усилием мысли.
– Да-а?! И кто же это здесь у нас такой… Мыслящий?!
– Пока не знаю. Но возможно, мы это выясним, если вскроем, или проникнем в спрятанный под южным полюсом бункер, который я нашла только что. На глубине пяти километров от поверхности континента.
К этой самой «поверхности континента» пришлось ещё вначале проплавлять настоящую шахту: снежно-ледовая шапка на южном материке достигала в указанном Матерью месте толщины в добрых полмили.
Мать проделала всё сама. Прямо с борта «Чёрной каракатицы», зависшей над полюсом на геостационарной орбите. Напарники наблюдали на экранах изображения с тепловизоров, передаваемые зондами. Всё, что шло в зрительном диапазоне, не позволял видеть пар, огромным облаком закрывавший свежепроложенное устье.
Челнок Джо посадил в десятке шагов от пятиметрового вертикального колодца.
– Как думаешь, края не обвалятся?
– С чего бы? Вокруг – минус сорок три. Да и внутри льда – не выше.
– Ох, не нравится мне всё это. Такую же ситуацию я помню по фильму «Чужой против хищника».
– Где ты берёшь это старьё… – Джо поёрзал в узкой горловине, и покряхтел, пытаясь залезть в скафандр так, чтоб майка защитного цвета не задралась, как обычно, на голову, – Впрочем, знаю – где. Мать у нас «библиофил»: обожает собирать «для анналов» все фантастические фильмы и книги. Ну так вот: ничего необычного в том, что ситуация повторяется, я лично не вижу.
– В смысле? – переговариваясь, напарники прошли шлюз, и двинулись к шахте. Тросы от лебёдки челнока тянулись за ними.
– Чего – «в смысле»? Если кому-то на планете очень хочется сильно защищенного места, он и копает гранит, углубляясь в стабильную и прочную континентальную платформу как можно глубже. И шансы оставаться необнаруженным у него не такие уж плохие.
Потому что во-первых – не у всех настолько дороженные и мощные сканнеры, как у нас… А во-вторых – внизу приятная, комфортная и стабильная, температура. Из-за близости магмы. Мать? Сколько там? – мимо теперь мелькали глянцево отблескивающие ледяные бока шахты.
– Тридцать один с половиной по Цельсию на глубине пяти с половиной кэмэ.
– Вот. И всегда можно выработать электричество, особо не напрягаясь. Хотя бы элементарными термопарами… Мать. Куда дальше? – Джо отстегнул от пояса карабин троса лебёдки, и потопал ногой по серо-чёрной поверхности скалы. Скала, разумеется, не шелохнулась.
– Дальше – прямо на север. Нет, не туда, правее. – он явственно услышал хихиканье, – Прости, забыла, что север-то здесь, на полюсе, – везде!
Джо убрал компас назад в гнездо на предплечьи, дёрнул щекой. (Ага – забыла она!.. Чёрта с два!) Но он отлично понимал, что без «солдафонского» юмора их главного компьютера им было бы куда тяжелей и тоскливей. Он взялся за плазменный резак, буркнув «приземлившемуся» рядом Полу:
– Испаряй давай.
Потекшую из-под резака за спину Джо воду, Пол и правда – испарял конвертером, после чего свежеобразованный пар возносился кверху по шахте, и оседал на её холодных стенах конденсатом. Но большая часть просто вылетала из устья колодца, создавая, как Джо отлично представлял по картинке, уже виденной с орбиты, огромную шапку-гриб.
– Мать. Это – то, что мы ищем?
– Ну да. Вот эта бетонная пробка как раз и затыкает устье штрека.
– Ладно. Разберёмся вначале с ней. Тонкости навигации при блуждании по лабиринтам будем выяснять потом.
Джо отрегулировал резак. Бетон поддавался плохо, поэтому он просто испарял гранит рядом с серой массой, прокладывая проход вниз сбоку от пробки.
Пол проворчал:
– Ненавижу катакомбы-лабиринты. Вот посмотришь: нам опять надерут задницу.
– Ерунда. Кроме того, нам «надирали задницу» всего три раза. Зато двести одиннадцать – надирали уже мы.
– Помню. Но всё равно: неужели нельзя было для разнообразия сделать так, чтоб «разборки» проходили на поверхности? Или – хотя бы в какой-нибудь пирамиде?
– Хм-м… – Джо треснулся о колпак скафандра рукавом в тщетной попытке утереть пот, выступивший, скорее, «от нервов», поскольку тоненько жужжал кондиционер-климатизатор, поддерживающий комфортные двадцать один, – Ну что тебе сказать… Помнишь там, на Земле, пирамиду Хеопса?
– Разумеется. Куда ж от неё деваться.
– Ну так вот. Геологи выяснили, что она простоит на поверхности в виде цельного монолита не больше двадцати пяти тысяч лет. И – «мементо мори». А здесь… Мать?..
– Не менее полутора миллионов. Пока эта платформа не столкнётся с соседней, к которой она медленно дрейфует.
– Ладно, похоже, пробка кончилась. Полезли?
– Ну тыть!..
Вырезать боковой проход к «подпробочному» пространству труда не составило.
– Ух ты!..
– Вот именно. Начнём спускаться, или вначале пообедаем?
– Лучше пообедаем, конечно.
Обед много времени не занял. Расположившись на ступенях первого лестничного пролёта шахты, казавшейся бездонной, напарники потягивали питательную пасту из пищевых мундштуков, иногда запивая её водой из мундштука для жидкостей. Сегодня Мать не заправила им ни сока, ни кофе – Джо, предвидя «физические усилия» сам так распорядился.
Боковым зрением он невольно отмечал близость загубника кислородного прибора – их страховки на случай аварийной разгерметизации. Имелся в шлеме, там, за затылком, и микроп – на случай, если бы где-нибудь что-нибудь зачесалось. Несмотря на весьма приличную стоимость «крабика», сейчас мирно замершего в ожидании команд, Джо, наученный горьким опытом, приобрел-таки парочку.
– Мать. Сколько времени займёт спуск?
– Не знаю.
– Это как?!
– Ну – как! Вы же ещё не пошли. Так что не могу рассчитать среднюю скорость спуска. И, соответственно, время.
Сердито сопя, Джо встал на ноги. Пол фыркнул:
– Не надо на меня смотреть. Это она с тебя берёт пример. На старости лет стала занудливой, ворчливой и вредной!
Джо посчитал ниже своего достоинства ответить на подколку.
После преодоления сорока пролётов самой обычной лестницы, сооружённой из стальных пластин и стальных же двутавровых балок, спиралью обходящих по периметру вертикальный прямоугольник, Мать соизволила сжалиться:
– Тринадцать часов.
– Сколько?!
– Чего?!
На два возмущённых выкрика Мать отреагировала невозмутимо:
– Тринадцать. Часов. На спуск. Ну, это с учётом того, что вам понадобится минимум ещё три остановки для отдыха и еды.
Джо и Пол переглянулись.
– Отвечаю на невысказанный вопрос: поскольку вверх вы пойдёте куда медленней – ха-ха! – на подъем у вас уйдёт трое суток. А запаса кислорода в скафандрах хватает, как вам известно, на двое.
– Мать!!! Что за фигня?! Как же нам тогда… Блинн. Делать-то – что?!
– Ну как – что? Я же у вас – умница и лапочка. Всё просчитала. Снимайте скафандры, вдевайте в ноздри фильтры. Всё-таки – на тридцать кэгэ меньше на себе тащить. Да и проблем с кислородом нет: здесь двадцать два с половиной процента.
– А… бациллы, вирусы? Микроорганизмы там всякие?..
– Здесь никто живой не был более пяти веков. Все, даже не знаю каким чудом сохранившиеся бы, бактерии, давно закуклились в споры. А и очухаются – ничего. Антидот, еду, воду, и антибиотики просто переложите из карманов и отсеков скафандров: в карманы комбеза. (Это ты, Пол.) И штанов. Это уже для Джо.
А теперь слушаю остальные глупые вопросы.
«Остальных» глупых вопросов не последовало.
Однако набивая карманы штанов «оборудованием первой необходимости», Джо буркнул сердито поджавшему губы напарнику:
– Вот посмотришь. На этот раз – сдержу слово. В Клайде велю технику Фьёдору выворотить ей чёртов блок неформальной логики к такой-то матери!..
«Раздевание», отстёгивание фляг с водой, контейнеров с пищей и водой, и открепление плазменного резака с последующим перекладыванием всего необходимого в карманы и минирюкзаки заняло десять минут.
Сам спуск проходил прозаично и однообразно: серые стены шахты проплывали мимо, в уши бил стук каблуков по рифлёной поверхности стальных пластин-ступеней.
– А прохладно здесь. Градусов десять, наверное. – Джо, успевший подустать, поёжился. Мать соизволила «сжалиться»:
– Не вижу ничего страшного для тренированного и закалённого организма мужчины среднего возраста. Да ещё и одетого в отличную тёплую майку. Кроме того, на двадцать пролётов ниже будет переход в другую шахту. Там – плюс восемнадцать.
Действительно, на двадцать пролётов ниже им пришлось пройти с полкилометра по горизонтальному штреку, чтоб, согласно указаниям Матери попасть в следующую ведущую вниз шахту. Пол, не придумав ничего оригинальней, плюнул – благо, теперь была возможность! – вниз. Они долго следили за плевком, пока тот не скрылся в темноте. Звука падения не донесли даже усилители в ушах.
Мать вывела на нарукавный планшет Джо изображение лабиринта в голографической проекции, и напарники долго разглядывали странную конфигурацию.
– Вторая шахта – полтора километра. Так. Вот и уровень обслуживающего персонала. Вот это, наверное, жилые помещения. Большой зал, похоже – кухня. И столовая при ней. А вот это – промышленный кондиционер. А это тогда… склады? Пищи? Боеприпасов?
– Ошибаетесь. Все названные и указанные вами помещения абсолютно пусты. В них нет никого и ничего.
– А… Почему?
– Вероятно, тот, кто живёт здесь на глубине пяти километров в обслуживании (Ну, по-крайней мере, в обслуживании со стороны людей!) не нуждается.
– Мать! Твой неназойливый юмор у меня уже в печёнках. Объясни, будь добра: что значит – «в обслуживании со стороны людей не нуждается»?
– А то и значит. Он – не человек.
– ?!
– Ладно, как бы это вам попроще… – Джо зарычал, но Мать, защищенная двумя километрами гранита и восемьюстами – атмосферы, проигнорировала. – Это – существо разумное. Создано, безусловно, людьми. И, что лично у меня сомнений не вызывает, – как раз для решения людских проблем. И оно-то и решило, что куда проще и разумней избавиться от этих самых людей, (А заодно и от всех прочих наземных существ!) чем решать за них их мелкие и противные частные проблемки.
После чего создало на поверхности идиллию – с якобы живущими городами, действующими заводами, и обрабатываемыми полями. Для того, (что наиболее вероятно!) чтоб разумные существа, пожаловавшие в гости, не имели права претендовать на эту планету. Как на заселённую.
Ну – вспомните: у каждой же расы есть всякие Кодексы да Уставы, да тут ещё и Межгалактическое Право, и тэдэ и тэпэ.
– Погоди-ка… То есть – формально, раз жизни на поверхности нет, мы же… Ну – люди то есть – имеем же право заселиться?!
– А вот и ничего подобного. В Кодексе, в статье девять дробь двенадцать, подпункт «е» конкретно, сказано: цитирую: «Населённой считается также планета, на которой систематически производится разумная деятельность по преобразованию ландшафта, добыче полезных ископаемых, распашке земель, или любые другие техногенные воздействия на окружающую среду». Как видите – нет никаких упоминаний о том, что всё это должны делать какие-либо разумные существа. Или даже – роботы. Просто сформулировано таким образом: «деятельность – производятся»!
– Проклятье! Получается, что из-за идиотской формулировочки каких-то канцелярских крыс в дурацкой бумажонке, людям сюда нельзя заселяться?!
– Но-но! Я бы попросила! Называя «Кодекс» такими словами, ты наносишь оскорбление Правительству Содружества, которое, собственно, и утвердило, придав статус Закона, этот замечательный во всех отношениях документ!
– Чёрт! Дерьмо! Блинн! – Джо сказал и другие слова, однако в конце концов вынужден был согласиться, что спорить с формулировкой Закона – бессмысленно. Особенно – утверждённого Содружеством. Пусть и двести пятьдесят лет назад. Следовательно, продать планету, как они было надеялись, Колониальной Администрации, не удастся…
– Мать. – помалкивавший во время перепалки Джо с их Главным компьютером Пол наконец открыл рот, – Ты мне лучше вот что скажи. Этот парень… Ну, тот, который там, внизу – почему он не вышиб нас с планеты? И даже не попытался убить? Ну, чтоб запутать следы, и не дать себя обнаружить?
– Это тоже просто. Он явно скачал, или вычислил по нашим разговорам и конструкции «Чёрной каракатицы», и все остальные наши законодательства и Кодексы. В частности – Уголовно-процессуальный. И он знает, что если убьёт, или предпримет против вас какие-либо «противоправные» действия – это может быть трактовано как «агрессия», и вызвать адекватные действия со стороны уже наших правоохранительных органов! И, соответственно – Флота!
– Ох… Когда ты это так формулируешь, мне уже хочется гордиться нашими гениальными чиновниками! Составившими столь замечательный Уголовно-процессуальный… А теперь – серьезно. – Джо сплюнул в угол площадки сталактитово-вязкую слюну перед тем, как влить в рот скупой глоток из фляги. – Почему он нас не… Атакует?
– Он считает, что это бессмысленно. На планету претендовать вы, в-смысле, люди, всё равно не имеете права. Даже если б не было «следов хозяйственной деятельности», он – живое существо. Вселяться при живых аборигенах нельзя! Так что здесь он спокоен: его положение и права непоколебимы.
С точки же зрения удовлетворения вашего естественного любопытства: да, пожалуйста! Смотрите себе. Он абсолютно же спокоен в том плане, что навредить ему вы практически не сможете: малейший намёк на агрессивные действия – и он воспользуется телекинезом, чтоб разоружить вас. Но насколько я знаю, вы и сами – не дураки. Стрелять в него, надеюсь, не надумаете?
– Нет. – Джо стиснул было зубы. Но заставил себя расслабить мышцы вокруг рта, пару раз вдохнул поглубже, – Нет, не надумаем. А во избежание проблем мы даже пушки наши здесь оставим. Всё тащить легче.
Ну-ка, Пол, скидывай чёртов излучатель!..
Весь спуск, и правда, занял тринадцать с небольшим часов.
И вот они стоят на берегу… Моря?
Если только морем можно назвать безбрежное водное пространство, пересечённое правильными рядами тридцатиярдовых в диаметре колонн, и сверху, буквально в паре метров от серо-стальной неподвижно-глянцевой поверхности, укрытое нависающей буро-коричневой толщей гранита.
– А неплохо, будь оно всё неладно… Какой, кстати, размер пещерки?
– Двадцать на двадцать. Кэмэ.
– А глубина?
