Андрей Арсланович Мансуров
Королевство пустых зеркал
Алексей постоянно потирал руки – когда замечал, одёргивал себя. Ну что сделаешь – такая уж у него… Мания. Волнуясь – потирать руки. Всё-таки полезней, чем курить.
Обедали как-то суетливо. Всем женщинам невольно передалась нервозность и бешенная харизма, которая (Он и сам это чуял!) так и пёрла из него. Даже повара удивлённо моргали глазами – особенно после того, как Алексей отказался от рагу, приготовленного на второе. Вот уж такого здесь раньше точно не бывало.
Он же просто чуял, что не впихнёт сейчас в себя пищу.
В три часа члены Комиссии начали прибывать. Чуть раньше них приехали бодрые и деловые ребята-телевизионщики, которые, даже не соизволив ни с кем поздороваться, сразу навели свои порядки: поубирали из углов стулья, и расставили мощные штативы с, наверняка самой лучшей, как видел Алексей, дороженной, видеотехникой. Явно цифровая. Такой, если честно, и дополнительное освещение не слишком-то нужно.
Но телевизионщики всё равно работали грамотно, и со светом подстраховались: софиты поставили галогенные, направив их не на подиум, а на бело-матовый потолок. Верно, в рассеянном отражённом свете детали видно куда чётче… Профессионалы.
Впрочем, Алексей был даже рад, что эти серьёзно-молчаливые, но всё подмечающие ребята со своими тремя камерами им не мешали: его коллективу хватало и своих хлопот!
Так что Мастер и его Помощница тоже деловито и вежливо, без дурацкой подобострастности, которую Алексей ненавидел с детства, встречали пожилых и самоуверенно-надменных мужчин в дорогих (И безвкусно – как злорадно подметил Алексей! – сидящих!) костюмах, и рассаживали на предусмотрительно расставленных пошире, так, чтобы никто никому не мешал, удобных стульях.
Алексей, по возможности тихим, но внятным голосом говорил, как ему приятно познакомиться, пожимал мягкие и пухлые, словно перина, казавшиеся безмышцевыми, блёклые руки. Сдержанно-деловито улыбаясь, кивал на фамилии и имена, которые тут же, как по мановению волшебной палочки, из головы испарялись – не до имён!
Фру Магда, провожая гостей, каждого – уже до «персонального» стула, вежливо кланялась, и передавала персональный же конверт с размноженными для каждого чиновника фотографиями. Сохранять безмятежно-торжественное лицо ей, в отличии от «Мастера», удавалось легко: ещё бы! С тридцатилетней-то практикой!..
Наконец к полчетвёртого прибыл и ответственный, и, как объяснила заранее фру Магда, обличённый фактически решающим словом, Глава Комиссии – всё тот же хэрр Ванавермайт. Его Алексей провёл к высокому мягкому креслу в центре, уже сам.
Когда все «члены» с Боссом перездоровались, и все удобно расположились, Алексею вежливо предложили начинать.
Он кивнул фру Хельге – только её голос он посчитал замечательно подходящим для комментариев к изготовленным изделиям. (Да и говорила она по-ангальски куда чище и внятней, чем он.)
Сухощавая женщина вышла вперёд:
– Добрый день! Уважаемый господин Председатель! Уважаемые господа члены Комиссии! Сегодня мы имеем честь представить вам изделие, спроектированное в нашем Ателье для летнего сезона две тысячи… – речь буквально слово в слово воспроизводила образец, отработанный тут, как понял Алексей, куда больше, чем за тридцать лет. Затёртый буквально до дыр черновик хранился, где и всё особо ценное: в любимом старом сейфе. И, похоже, передавался из поколения в поколение. Как древняя реликвия. Которую надо хранить. И свято «заветам» следовать, не меняя ни слова…
Да и хорошо – если модельер должен быть новатором и «творческой» натурой, бюрократы, принимающие Большие Решения должны быть… Реалистами-прагматиками. К тому же – верно информированными. Так что никаких новшеств в основную часть «спитча» Алексей решил не добавлять – пусть пока слушают, то, к чему привыкли, неспешно и еле слышно обсуждая друг с другом фотографии исходного экземпляра.
Впрочем, много времени вступление не заняло: буквально через пару минут на подиум уже выходила Гудрун: в образце, с которого, собственно, всё и началось. Фру Хельга очень внятно выговаривала все характеристики и параметры, особый упор сделав на ориентировочно рассчитанную цену всех материалов и аксессуаров, и стоимость производства «ограниченной партии» с учётом трудозатрат, амортизации оборудования, и т.п.
Гудрун выполнила свою «функцию» великолепно – прошла именно так, как хотелось бы Алексею, и дала насладиться своей… Ну, тем, чем Алексей и сам насладился, но – в более приватной обстановке: неподражаемой грацией, назовём это так. Всё же он ощущал немотивированную ревность к старым кобелям, что нагло пялились сейчас на «его» девушку, мысленно наверняка раздевая и облапывая её – он не мог не почуять волны пусть слабой, иногда с привкусом горечи от бессилья, но – похоти!
Чёрт… Похоже, он добился даже большего, чем рассчитывал.
Нет, подождём с выводами – впереди ещё Софи и Мими!..
Когда фру Хельга чеканными внятными фразами продолжила «презентацию», в рядах двадцати двух мужчин явно обозначилось удивление и некое замешательство – никто явно не ожидал чего-то ещё. «Продолжение» программой явно предусмотрено не было. Однако слова о возможной дополнительной линии производства и потенциального рынка сбыта у «другой целевой аудитории, с другим уровнем благосостояния, и в другой возрастной категории» не могли их не заинтересовать. И заставили снова обратить своё драгоценное внимание к подиуму.
Софи и Мими не подвели: вот что значит – профессионалки! Пусть до царственно-величавой грации Гудрун им было и далеко, однако Алексей отводил им совсем иную роль: по его сценарию более молодые девушки должны донести до аудитории совершенно другую мысль!
Другие расцветки, материалы и аксессуары, (Аарон, по его заверениям, облазил все лавчонки в поисках страз и брошек, нужных Алексею) и лёгкая – а вернее – легкомысленная! – походка должны были отобразить торжество Молодости и воплощённую непосредственность самой Весны…
Алексей напрягся: члены Комиссии явно оказались в замешательстве!
Отступление от регламента и традиций не то, чтобы совсем уж вызвало шок… Но «многоуважаемые члены», то опускавшие недоумённые взоры к фотографиям, то поднимая их к подиуму, переглядывались и перешёптывались гораздо чаще, и явно нуждались в чьей-нибудь направляющей воле, и компетентной консультации. В частности – будет ли такое направление и тенденция в политике Корпорации… Прибыльным!
Сам Алексей неотрывно смотрел на хэрра Ванавермайта: решающее слово наверняка останется за ним! А по виду матёрого чиновника ну никак невозможно было вычислить – понравилось ли ему, и оценил ли он предложения, высказанные нейтрально-деловым тоном… Ничего не скажешь – тоже Профессионал! Тут не то, что шпион – друг, или даже жена не догадается, что у съевшего на этом деле собаку бюрократа на уме.
Около минуты «хэрр» Алексей чувствовал себя буквально как карась на сковородке. Пот с него так и лил – приходилось утираться давно посеревшим платком. Фру Магда – вот уж спасибо! – незаметно передала ему свежий. Как вовремя!
Наконец хэрр Ванавермайт решил всё дело, встав:
– Хэрр Мастер. Уважаемые фру. Прошу вас пока удалиться. Мы должны обсудить… Хм-м… Предложенные варианты. И выработать приемлемое решение.
Телевизионщики, словно только этого и ждавшие, начали сворачиваться.
Алексей же, помалкивая, и загнав опасения в самый дальний угол души, увёл всех работниц в свой кабинет – только он и кладовка-склад остались неразобранными. И только в кабинете остались стулья… На стулья он рассадил женщин, сам же остался стоять у сейфа, тупо пялясь в выкройки, лежащие на снова отпертой им верхней полке.
Зачем он на них смотрит? Почему волнуется, словно мальчишка на выпускном, собираясь пригласить на танец… Избранницу.
Хватит! Отвратительный пример для «подчинённых».
Снова заперев сейф, он, стараясь двигаться нарочито медленно, чтобы не «вносить панику» в ряды своих сотрудниц, подошёл к помощнице:
– Фру Магда. Приношу запоздалые извинения, всё не собрался выяснить… А раньше, до меня, кто-нибудь пробовал… Вот так, на свой страх и риск, изготовить дополнительные варианты?
– О да, хэрр Алексей! Конечно, каждый Мастер старался разработать хотя бы ещё один, запасной как бы… Вариант. Разумеется, – женщина тоном однозначно дала понять высокую оценку его стараний, – ни один из них не мог бы сравниться с тем… Кардинальным отличием, которое мы все наблюдаем от базовой модели у вас. И ни у кого до сих пор не хватало смелости использовать ткань другого цвета. А тем более – дешёвую.
Всё изготовлялось… Ну, скажем так: просто в двух экземплярах: чтобы то, что может не понравиться, как сидит на первой манекенщице, как-то сглаживалось… компенсировалось лучшим впечатлением от того же – на второй.
– Фру Хельга, фру Магда… Как вы считаете – удалось нам… Выразить основную мысль второго и третьего вариантов?
Фру Хельга подвигала крыльями носа. Алексей всё не мог понять: то ли она всё ещё сердится на него, то ли… Не хочет с ним работать?
Но оказалось – он сильно ошибся!
– Хэрр Алексей… Лучше я скажу вам в лицо, чем вы услышите какие-то сплетни!
Модели… – что-то в её глазах сверкнуло! – Превосходны! Они точно отражают именно возрастной момент. Платье на Гудрун – для солидных тридцатилетних женщин с приличным достатком, но желающих приуменьшить свой возраст. Те же, что на Мими и Софи – именно для молодых девушек. В них, в этих платьях, женственное начало просто… просто… Словом, его невозможно не заметить, и не оценить!
Вы – извините за грубое слово – наглый самец! Который хочет, и может из любой, даже самой заурядной девчонки – сделать королеву сексуальности! Чуть ли – не порно-звезду! Ваши модели не одевают этих девушек – а… А просто раздевают! Они – словно бы нагие! – она сжала маленькие кулачки так, что костяшки пальцев побелели.
– И я как профессионал, отлично понимаю, что вы сделали: обнажённая женщина абсолютно непривлекательна! Она… Да, не вызывает желания… быть с ней!
А вот вы умудрились создать такое впечатление… такую Загадку – что девушек хочется… Быстрее раздеть! Со всеми вытекающими последствиями! Сколько работаю, бьюсь над этой проблемой – и всё впустую! А тут вдруг появляетесь вы… Вчерашний, простите, мальчишка – и утираете мне нос! – фру Хельга вдруг шмыгнула этим самым носом, и закончила, уже сквозь рыдания, – Как же я вам… Завидую!!!
Она отвернулась к стене, и закрыла глаза ладошками. Вздрагивающие плечики приподнялись, всхлипы были чуть слышны.
Алексей не придумал ничего лучше, как подойти, и принять в объятия рыдающую взахлёб женщину.
Его «девочки» – он оглядел их извиняющимся взглядом сквозь тоже выступившие слёзы, (Проняло!) хитро, (фру Магда) и весело (остальные) улыбались. Мими позволила себе оскалить ровненькие зубки в ухмылочке:
– Да уж. В этом платье меня хотела каждая из этих старых макак – я-то чую такое!.. – она не могла не встать, и не вильнуть демонстративно своим самым привлекательным местом, – Хэрр Алексей. Вы, конечно, ворчливый, вредный – словом, настоящая свинья, когда в запале, но… В крое вы – явно гений! – и вдруг, – Можно, я вас поцелую?
Алексей так растерялся, что утратил дар речи. Даже понял, что вдруг сам-собой открылся рот, но звуки не вылетают… Поэтому просто кивнул.
Надо же!.. Вот что может сделать абсолютно крошечное исправление: всего-то на пять сантиметров укоротить длину подола, чуть приоткрыть одно плечо, чуть сильней приталить, и разрез сделать подлиннее, и вот – нате вам…
Тут же к нему подошли и почмокали его в щёки и все остальные – даже швеи Липске и Нелле решили не отставать!..
Алексей с большим трудом удержал подступившие к горлу рыдания.
Господи! Как же долго он к этому шёл! К интересной работе, к своему коллективу, наконец, к признанию его способностей… Он постарался обхватить всех сгрудившихся вокруг него женщин, изо всех сил стараясь (Вспомнил-таки!) не улыбаться, и всё приговаривал:
– Спасибо, спасибо, мои милые! Как вы мне помогли! Это всё вы – сам бы я никогда… – и прочие глупости, которые Мастер обязан сказать, когда действительно доволен своими людьми. А он был не доволен – а чертовски доволен!..
И что бы там сейчас не надумали «старые макаки», он следующий шаг в своём становлении как Мастер, точно – сделал! Он чувствовал, знал это. Это передавалось и всем…
Разрядила обстановку фру Магда, предложившая всем, «раз уж они всё равно ждут», спуститься в столовую – она знает, где у повара хранится чайник и заварка. Да, за эту неделю все узнали, что во время работы хэрр Алексей поглощает этот напиток буквально литрами. Причём – остывший. Собственно, чай попивали и все остальные…
Действительно, после того, как девушки переоделись – Гудрун спокойно, а Мими и Софи всё же стеснялись: оглядывались на него, и пытались повернуться задом – они все, стараясь не шуметь, спустились вниз. Подойти к дверям и послушать, конечно, подмывало каждого из них, но… Это казалось унизительным – подслушивать. Придёт время – они и так всё узнают.
Чайник закипел почти мгновенно, и через пяток минут они, сдвинув два стола, уже обсуждали шансы на промышленную партию новых платьев, потягивая обжигающий, восхитительно пахнущий напиток. Кстати – Алексей обратил внимание, что вкус чая здесь совсем иной: более… насыщенный, что ли. Потом догадался, в чём дело: конечно, уровень моря. Значит, вода кипит действительно при ста градусах, соответственно, и крепче всё заваривается!
Одна из швей – фру Нелле – высказала мысль, что, скорее всего, решение будет обычным: основную базовую модель признают удовлетворительной, и запустят серией в две-три тысячи штук, а «молодёжные» завернут – как слишком вызывающие, и «не соответствующие менталитету фирмы».
Алексея тоже грызло сомнение: про менталитеты и прочие прибабахи чиновников он знал не понаслышке. Поэтому покивал. Потом и сам сказал:
– Знаете, фру Нелле, я с вами соглашусь… Второе и третье платья – я (Вы уж, дорогие дамы меня простите!) делал больше для себя. Мне… хотелось посмотреть – правильно ли я увидел возможности… Или, как сейчас выражаются – потенциал фасона. В-смысле, как можно раскрыть его по-новому, не столь консервативно. С молодёжной, что ли, стороны. Да и для пожилых. Хм. Чёрт. Не знаю, как выразить это словами, чтобы было понятней…
– Вы наверное, хотели сказать – что в этой модели платья заложено больше, чем смог раскрыть сам автор, когда сделал только этот, базовый, вариант? – пришла на помощь фру Хельга.
– Да! Да – вот именно! Спасибо, фру Хельга. Возможно, впрочем, что автор и не ставил себе такой цели… Но – уж что получилось у нас – то получилось. И хоть я допускаю, что наши второй и третий образец «зарежут», всё же, согласитесь – мы создавали их не напрасно!
Тут все буквально загалдели, силясь и впрямь доказать хэрру Мастеру, да и друг другу, что – да, такая работа никогда не бывает напрасной! И они очень рады. И счастливы, что он не побоялся, и попробовал…
Алексей понимал, что его женщины всячески стараются вселить в него оптимизм, веру в себя. И призывают не расстраиваться сильно, если консерваторы-бюрократы всё к чертям собачьим зарежут: «это не от того, что модели плохи, а исключительно в силу бюрократических традиций, и всё того же Менталитета фирмы…»
Потрясающе! Уж такого тёплого, почти семейно-домашнего отношения к общему делу у него ни на одной предыдущей работе не было!
Может, как раз это странное, непередаваемое ощущение, эта атмосфера – и позволили ему раскрыть то, что, похоже, было зажато в нём раньше, как бы задвинуто в самый дальний уголок Души: то, что боишься, стесняешься показать, опасаясь насмешек, подколок, и издёвок…
В этот момент к ним спустился вахтёр. Зрелище чаепития его несколько удивило: брови поднялись:
– Уважаемый Хэрр Мастер… уважаемые фру… Вас просят вернуться.
Пока поднимались на второй этаж, ноги у Алексея только вот что не тряслись – он благодарно глянул на Гудрун: та изо всех сил сдавила маленькой ладошкой его потную лапу.
Он только и смог, что глянуть в огромные глаза, и кивнуть, хмуря брови…
Члены Комиссии сидели.
Алексей вывел своё воинство «на ковёр», и расставил вокруг себя, сам же расположился напротив хэра Ванавермайта, чуть потупив голову, и приняв самый невозмутимо-скромный вид, какой смог.
– Хэрр Алексейс, фру. Мы обсудили представленные нам модели, и сравнили с исходным образцом, – хэрр председатель стада чиновников указал на стопку фотографий на одном из незанятых стульев, – Заключение Комиссии составлено. – Алексей почуял, что пот уверенно проложил себе накатанную и широкую дорожку у него на позвоночнике.
– Первое. Соответствие основной модели исходной достигнуто. Она однозначно принимается в производство. (Хэрр Алексей, фру Магда. Будьте добры в понедельник к десяти подойти в Правление – мы обсудим детали производства и дальнейшие планы)
Второе. Дополнительные модели… – сердце Алексея словно сжала ледяная рука, – Признаны перспективными. Сейчас уважаемые члены Комиссии не могут, – хэрр Ванавермайт торжественно повёл около себя рукой. Наверное, это должно было означать представление всем дамам из группы Алексея этих самых членов! – однозначно определить перспективы производства их в представленном виде. Однако этот вопрос будет решаться на Большом Совете Директоров, где и будет принято окончательное решение.
До этого же момента я прошу соблюдать обычный режим их хранения, работы и… мер безопасности.
Это – всё.
Хэрр Алексей. Фру. Благодарю за отличную работу. – дамы вокруг Алексея стали переглядываться, обмениваясь за его спиной довольными улыбками и шушукаясь. (Вот этого уж у женщин не отнять!) Однако хэрр Председатель, оказывается, ещё не закончил:
– Да, вот ещё что. В качестве… поощрения за проявленную оперативность и профессионализм, на понедельник всему коллективу, (кроме названных мной руководителей Ателье) – он сверкнул на этих самых «руководителей» начальственным взором, – предоставляется однодневный, полностью оплачиваемый, отгул.
Сейчас все свободны.
Хэрр Алексей, которого фру Магда невежливо пихнула локтем в бок, только сейчас вспомнил, и поспешил заполнить возникшую неловкую паузу, выйдя чуть вперёд, и снова вежливо поклонившись:
– Уважаемый хэрр Председатель! Уважаемые хэрры члены Комиссии! Мы благодарим за высочайшую оценку нашей работы! И заверяем, что… – текст он просто нагло зазубрил всё из того же потёртого стандартного образца, понимая, что есть такие формальности, которые надо соблюдать чуть ли не свято!
И это – не только дань консерватизму, а ещё и отличный способ вырулить из любой штатной… да и нештатной ситуации. Потому что вариант – «Ателье обязуется всё исправить в кратчайшие сроки» в образце тоже имелся… На всякий случай. Но на этот раз – вроде, пронесло – тьфу-тьфу!..
Насколько у них «порядок», и «пронесло», его просветила фру Магда, уже после того, как они проводили всех «высоких членов», и отпустили, поблагодарив, заметно повеселевший «персонал».
– Хэрр Алексей. Вот теперь – поздравляю! – она дышала шумно, и видно было, что изо всех сил сдерживает довольную улыбку до ушей, – Вы – первый, кому за дополнительные, отличающиеся от базовой, модели, не открутили голову! А до этого я слышала только: «Издержки на ткань, фурнитуру, зарплату швеям, и амортизацию работы оборудования будут удержаны из зарплаты мастера!»
Алексей растерялся так, что даже не нашёлся, что ответить.
Фру Магда успокаивающе похлопала его по руке:
– Почему не говорила? Ну, как вам сказать…
Я здесь всякого насмотрелась. (Я уж вам говорила.) Без ложной скромности скажу: такого здесь ещё никто не создавал – отталкиваясь от уже готового образца.
А попытки – были. Но добиться именно того, чего – скажем честно! – удалось вам, не удавалось ни-ко-му! А ведь многие Мастера были и старше, и опытней, и куда амбициозней… И ругались круче. – Алексей невольно улыбнулся, уже вполне придя в себя. – Поэтому я – в шоке. Поздравляю ещё раз. У вас получилось.
Алексей не придумал ничего лучше, как крепко обнять профессиональную мастерицу. Он чуял – если бы даже Ателье осталось вовсе без мастера, кое-что прекрасно сделала бы и сама фру Магда. С помощью художницы, разумеется. Поэтому в её устах такая похвала звучала особенно весомо.
– Фру Магда… Вот теперь, когда девочек нет… Можно – я вас поцелую?! – и пока женщина не успела прийти в себя он запечатлел нежнейший поцелуй на сухой и уже чуть дряблой щеке, – Я… Даже не знаю, как выразить вам свою благодарность – за всё! А особенно – за ваш такт! Спасибо, что не сказали мне всего этого раньше…
– Да, я не говорила… – фру Магда подозрительно шмыгнула носом, – И я вам признаюсь.
Это произошло вовсе не потому, что я такая вот тактичная, и не хотела «отрезвлять» вас, чтоб вы опустили, может быть, руки… Нет – я тоже иногда бываю вредная. И мне вначале хотелось посмотреть, как вас макнут наглой, – она указательным пальчиком ткнула Алексея в лоб, – мордой – да в…
– Дерьмо! – докончил Алексей. Счастливой улыбки с лица он никак не мог убрать. Вот уж чувства этой женщины ему близки и понятны! Не то что его собственной родной мате… Ладно, проехали.
– Ну… примерно. Однако я сама не ожидала, что буду так волноваться за то, что мы все тут успели наворотить… Так что – вот: я очень рада, что не сказала.
Однако – хэрр Алексейс! Вы уж будьте любезны – нос слишком высоко не задирайте!
«Хэрр Алексейс» беззаботно засмеялся и, обхватив за талию плотное невысокое тело, приподнял, и легко закружил вокруг себя. Фру Магда для вида повозмущалась…
А затем тоже присоединилась к его счастливому смеху.
Ночью Алексей спал просто отвратительно.
Всё-то ему мешало: и гудки кораблей, (на которые раньше внимания обращал не больше, чем на шум ветра в занавесках) и поскрипывания в стенах старого здания, и шаги по пустынной улице. Даже казалось, что матрац слишком уж мягкий, и он тонет и задыхается в нём, как в пуховой перине…
Не знал он, что такой нервный.
С другой стороны – чего ему нервничать?! Он, можно сказать, совершил подвиг – заставил заплесневелых формалистов признать хотя бы возможность по-новому подойти к специфике фасона! Показал этим матёрым консерваторам, что всегда есть возможность для другого, «свежего», «прочтения» стиля и направления… И ведь – пробил, похоже, лбом стену! (Тьфу-тьфу, конечно… Но всё же лучше подождать с празднованием до понедельника…)
А если его Босс всё же решит, что не надо выносить всё это на этот самый «Большой Совет»?.. Алексей его и не осудит, и не обидится.
Брехня.
Кому он голову морочит!
Обидно, конечно, будет до слёз. И не за себя даже – а за усилия всех этих женщин, что так дружно и сплочённо помогали ему, иногда явно через силу! Он же видел, знал – да, он не ангел в общении, и не всё получается так, как он хочет с первого… Да и – с пятого раза! Но всё равно: откровенного саботажа, или злобного интриганства здесь, в своём Ателье, он не встретил!
И не потому, что просто не ощутил соответствующих злобно-завистливых флюидов, и не из-за того, что вокруг – новые, незнакомые личности!..
Нет, он обычно очень тонко чувствовал человеческий в целом, и женский в особенности, коллектив – характер, настроение каждой дамы. Эмоции, словом!
Он даже не знал, с рождения ли у него такая особенность, или она благоприобретёна за годы общения с… Матерью. Да, она, хотела этого, или нет – научила чувствовать по малейшим движениям кончиков губ, крыльев носа, поворота головы – её настроение.
И он всегда знал – вот, сейчас его начнут «отчитывать». Неважно, за что: хотя бы за полученную позавчера, или неделю назад, тройку… Или за измятую рубаху. (А как её не изомнёшь зимой-то, под дублёнкой с чужого плеча, купленной подешевке!) Если у матери накатывало – предлог находился тут же, и, в принципе, годился любой…
А «накатывало» у матери довольно часто.
Он заставил себя прекратить кусать губы. Повернулся на бок. Самокопание ему сейчас не нужно. А нужен ему хороший стимул, чтобы выдержать то, что предстоит в понедельник, и «вдохновиться» на дальнейшую работу. Работа – главное. Будет ли работа плодотворной и в охотку – зависит только от внутреннего настроя. Застарелая злость здесь не уместна. Мать не ставила себе целью развить в нём сверхчуткость на состояние духа других людей, но…
Но это ей очень даже удалось.
Поблагодарим же её хотя бы за это.
А для поднятия тонуса и «обретения» новых идей, посетит-ка он местный художественный музей…
До музея он добрался традиционно – пешком. (Кстати – надо бы переговорить с Аароном насчёт велосипеда! Да и деньги матери перевести со второй зарплаты.)
За вход отдал какие-то символические гроши – в кармане зазвенела мелочь со сдачи. Он непримянул рассмотреть наконец монетки. Надо же: почти новые, маленькие, блестящие – словно полированные, и симпатичные. Как и всё здесь – очень рационально отчеканенные. Даже без рубчиков по краям. Наверное, чтобы не продирали карманы.
Несмотря на раннее субботнее утро, в музее было весьма многолюдно. Пришлось даже подождать в очереди перед входом. Ну правильно: все туристы наверняка рассуждали так же, как и он: пойдём пораньше – ещё никого не будет. Вот и посмотрим на всё спокойно, а – не толпясь и толкаясь. Сквозь застывших у шедевров фанатов продираясь…
Ну вот и посмотрел «не толкаясь»… Ладно, не критично. Главное – смотреть действительно нашлось на что.
В-первую очередь, конечно, великий Рембрант. Здесь даже имелось фото его дома, откуда его в конце жизни, несмотря на весь талант, за долги выперли кредиторы. И вообще – заклевали… Обыватели. А теперь вот – гордятся. «Национальное Достояние»! Конечно: когда уже умер. Посмертная слава Муниципалитету не стоит ни гроша! Нет бы – при жизни помогли. Алексей сердился. Было бы куда – сплюнул бы с досады за гения.
А пока продолжал внимательно рассматривать. И портреты, и жанровые сцены. И Рубенца. И Хальза. Здесь имелась подборка и итальянцев: вон – Тицуан, Караведжо… А вот и тьма картин мастеров «старой гелландской школы». Потемневшие кроны деревьев, от времени сплывшиеся в какой-то безобразный чёрно-зелёный комок, да коричневые до черноты, старательно выписанные ниточки ветвей деревьев… Выгоревшее потрескавшееся блёкло-голубое небо. Туманно-непонятная даль…
Не впечатляет.
Вон, у Рембранта: люди живые, абсолютно адекватные, если можно так назвать выражения боли, радости, надменной спеси, и всего остального, что схватила кисть этого профи. И – словно вчера писаны. Всё читается даже спустя столько веков, на лице: и пошлое чванство, (у «отцов города») и самодурство, и тупость, (Это – у женщин, которых автор явно не слишком сильно уважал…) и «необломанная» жизнью беспечность молодости юношей-девушек, и пьяный угар безбашенно-ироничного веселья – у сатиров…
Да, вот он – впечатлил Алексея. А старательно-кропотливые пейзажи – нет.
Обедал он в городе. Причём специально нашёл, и зашёл в тот самый ресторанчик, где они сидели с Аароном.
Очень вкусная еда. Тишина и спокойствие в зале. Отличный (Ну, то есть – традиционный: каналы и узкие разноцветные фасады…) вид из окна, у которого он опять занял место. Расплатившись, он накинул гульден на чай спокойному, как вода в стакане, официанту, и двинулся домой.
По дороге мысли как-то сами вернулись к работе. Да, «сдать» уже получившуюся модель было приятно. Интересно, когда состоится этот «Большой Совет»? И как пройдёт сдача размеров 48 и 50?.. Впрочем – фру Магда просветит. И позаботится.
А ещё интересно, что ему дадут «воссоздать» потом, после больших размеров Донны Карам?
И почему за всё время путешествий по городу он так до сих пор не видел ни одного интернет-кафе? Что, здесь все предпочитают работать на дому? Или…
Здесь нет интернета?
Ага – последняя мысль позабавила его.
Однако ему ни из кафе, ни из чьего-либо дома входить в сеть так и так нельзя.
А хочется. Хотя бы для того, чтобы скачать обновления рабочих программ. А то вон – фру Хельга до сих пор пользуется программой девяти… или даже – десятилетней давности. Жуть.
Дома он снова какое-то время пялился в телевизор. Затем не поленился – спустился вниз. Подошёл к уже почти привычному вежливо-непробиваемому портье:
– Добрый вечер…
– Добрый вечер, хэрр Алексейс. Слушаю вас. – портье даже чуть повернул голову, чтобы обозначить вежливый интерес.
– У меня в телевизоре только десять каналов. Нельзя ли мне убрать оба футбола, и заменить на каналы с новостями – ну, там, «Явроньюс», «Зи-эн-эн», или типа таких…
Портье остался абсолютно невозмутим:
– Прошу прощения, хэрр Алексейс. Мы транслируем всем клиентам-постояльцам только официальное кабельное телевидение. А там других каналов нет – только эти.
– А как же спутниковое? Неужели отель не может выделить деньги хоть на одну тарелку?
– Простите… На что? – портье даже приподнял брови, и Алексей подумал, что его или не поняли, или вопрос не по адресу. Однако попробовал объяснить:
– Ну, спутниковое телевидение… На крышу ставят огромную параболическую антенну, две-три головки, и вот, пожалуйста: тысяча-другая каналов ловится свободно!
Так замечательно разыграть непонимание не смог бы ни один, даже самый талантливый артист: у портье буквально дыхание перехватило. Однако он превозмог себя:
– Простите, хэрр Алексейс… Мы здесь ни о чём таком не слышали. И никаких «парабеллических тарелок» у нас в отеле никогда не было. Или… Вы шутите?
Теперь уже «Хэрр Алексей» поборол естественное удивление и максимально быстро просчитал ситуацию.
Чёрт! Может, здесь нет не только спутникового ТВ, но и действительно – этого самого Интернета, через который все сейчас всё и ловят?! Может, Гелландия отказалась от этих (Ну, если подумать – то – да, сомнительных…) благ Цивилизации в пользу спокойно-размеренной мещанской жизни? Может, им плевать на всю эту нервирующую политику и сплетни, которые несёт в себе засилье масс-медиа, и они – банальные провинциалы? «Меньше знаешь – лучше спишь»?!
Он поторопился хоть как-то загладить промашку:
– Нет, это не совсем шутка… Просто… Так устроено телевидение у меня на родине – оно беспроводное… Ну, там сигнал передают не по кабелю… Короче, как радио! Ладно, раз невозможно – не о чем и беспокоиться. Извините. – он кивнул, и двинулся к себе.
Уже за поворотом лестницы остановился и прислушался.
Точно – не показалось. Портье крутил диск старинного телефона…
Уже в номере Алексей обругал себя.
Болван чёртов! За каким …ем ему понадобились эти новости?! Теперь портье – явный стукач на содержании Корпорации – доложит о его «странных желаниях». Ну-ка, вспомним Договор…
Тщательное копание в памяти, впрочем, успокоило Алексея. Ничего такого о запретах на телевидение вообще, и конкретные каналы в частности, там не имелось. Кстати: какого фига здесь нет канала «Фэшшэн Ти-Ви»? Ведь эта штука всегда транслирует самые свежие разработки – общедоступно и оперативно! Все новинки – в тот же год!
