Андрей Арсланович Мансуров
Адонис
Потому что ничего, что можно было бы использовать как адекватное оружие, кроме чёртовых кусков камня, вокруг не имелось!
Тварь, похоже, сильно обиженная таким бессовестным поступком потенциального обеда, зашипела ещё громче, и припустила следом. И хотя её лапки-конечности были куда короче Эвансовских ног, их было буквально видимо-невидимо, и сейчас они так мелькали под цилиндрическим туловищем, что почти сливались в неопределённое пятно. Однако догнать его зверюге пока не удавалось. Что не могло его не порадовать: зубастая пасть, занимавшая добрых полморды, клацала весьма устрашающе. Такой «ротик» цапнет – мало точно не покажется!
Пробегая по свободному пространству между колонн, Эванс то оглядывался, то вглядывался вперёд, но конца-края странному месту, куда он попал, пока видно не было. Мысли в голову лезли всякие, преимущественно дурацкие: может, это – сон, и чтоб проснуться, нужно как раз дать твари цапнуть или сожрать себя? Но посещали и обычные: как он попал сюда, и что делать дальше?!
Но вот впереди забрезжила стена, которой пещера-шахта явно заканчивалась. Эванс, не сбавляя хода, побежал налево, надеясь, что угадал.
Оказалось, однако, что не угадал. Шагов через сто упёрся в угол: возможно, подземелье имеет вид прямоугольника. Он ломанулся теперь вдоль боковой стены, практически назад. Тварь, как выяснилось, знала подземелье гораздо лучше его, и где-то срезала приличный угол: выскочила вдруг почти прямо перед ним! Эванс, поняв, что дело – труба, схватил попавшийся под руку здоровенный камень, и что было сил запустил зверушке в голову.
Камень ударился прямо о верхнюю челюсть, возле хищно прищуренного глаза, но ощутимого ущерба не нанёс: гадина разинула пасть ещё шире! Эванс подумал, что запросто поместится туда весь – особенно, если его начнут жрать с головы… А не хотелось бы!
Поэтому он кинулся тварюге навстречу, и поднырнул под поднятую к нему морду, применив ещё и руки, и постаравшись обхватить то, что заменяло животине шею.
Мысль оказалась плохой: никакой шеи у твари не имелось, а похожая на щучью голова переходило непосредственно в тело-сардельку. Так что от мысли задушить монстру пришлось отказаться. Как и от мысли обездвижить тварюгу, перевернув её на спину: не переворачивалась эта сволочь! То есть, пока Эванс умудрялся повернуть морду с передней частью туловища, задняя выгибалась, разворачиваясь, и какая-то часть ножек всё равно доставала до пола, и шкрёбала по нему, в попытках уронить на пол уже человека!
Поняв, что ситуация – патовая, и удержать шершавую шкуру вполне возможно, но особого смысла нет, Эванс заорал от злости:
– Какого хрена тебе надо, сволочь такая?
Ответа он, само-собой, не ожидал, но тварь вполне внятно отозвалась:
– Сожрать тебя! Со всеми потрохами!
Голос у странного хищника оказался хриплый и малоразборчивый, совсем как у Рикера, но Эванс почему-то сразу подумал, что уж это-то – точно доказывает, что он всё-таки спит!!!
Однако проснуться почему-то не удавалось, как он ни старался!
Всё так же сердито шипела охваченная за перед морды тварюга, и всё так же упорно не желала переворачиваться на спину, или прекращать щёлкать зубами. Рассерженный абсурдностью ситуации Эванс решился на крайние меры: заорал:
– Если сейчас же не прекратишь нападать на меня – я тебя укушу!
Вместо ответа тварь заизвивалась ещё сильней.
Эванс раскрыл рот пошире, и вцепился в шершавую кожу у так называемого подбородка – вот именно, что только «так называемого»! Рот наполнился кровью, оказавшейся на вкус очень солёной, и горячей. А ещё она отдавала словно бы рыбой и болотом! Почувствовав дикое омерзение, Эванс выплюнул оказавшийся во рту откушенный кусок. А когда рот освободился, зарычал, и заорал:
– Перекушу твою проклятую шею, хотя бы для этого пришлось грызть час! Ты сдохнешь!
Заскулившая, словно от страха, тварюга вдруг стала таять в его руках, и…
Он понял, что сидит на своей койке, а за плечи его трясут, выкрикивая: «Проснись! Проснись же! Да что с тобой такое?! Эванс, приди уже в себя! Вот скотина настырная!»
Рикер и Парк. На лице Рикера написано неподдельное беспокойство. Да что там: страх! Эванс, проморгавшись, выдохнул:
– Вот спасибо… Что разбудили. Ну и жуть мне приснилась!
– Да мы уж поняли. Ты так орал, что перебудил бы и чёртовых летучих мышей, если б они остались ночевать на крыше! А уж кровать тряс – хорошо, она стальная, а то – точно развалилась бы.
– Блинн. Не знаю, с чего бы, может, перевозбудился я. Или тут, на Адонисе, что-то неладно с воздухом… Но кошмар и правда – был жуткий. Вот уж – бред так бред! Да ещё такой правдоподобный, сволочь, совсем натуралистичный… Всё – как в жизни!
– Расскажешь?
– Зачем это? – Эванс вылупился на Парка. Но тот и не думал шутить:
– Ну, знаешь, есть такая непроверенная, но прилипчивая легенда. Вернее – поверье. Что когда осваивают новые планеты, некоторым, особо, вот именно – впечатлительным, и «возбудимым» первопоселенцам снятся такие… Как бы – вещие сны. Я принадлежу. К тем, кто в это верит.
Думаю, нам не повредит знать, с чем мы… Ну, или те, кто был здесь до нас – можем, или уже сталкивались!
Эванс посмотрел внимательно в глаза Рикера. Они сказали ему больше, чем нарочито спокойный тон Парка: его товарищам по несчастью и правда – страшно.
Возможно, ничуть не меньше, чем только что было ему самому…
– Значит, говоришь, на огромную сардельку?
Эванс откусил ещё кусок бутерброда, кивнул. Переместив пищу за щеку пояснил:
– Скорее, всё-таки, на сосиску. Пропорции казались странными: при длине туловища футов в девять-десять, толщина – ну, то есть – диаметр туловища – был фута полтора. Или чуть поменьше?.. Короче – вот такое. – он показал, обхватив руками это самое несуществующее туловище, – А уж гибкое – я просто офигел. Думаю, мне удавалось удерживать его только потому, что оно оказалось куда легче, чем я думал – фунтов сто пятьдесят – сто семьдесят. Словом – легче, чем я.
– Странно. – Парк не торопясь жевал стандартный завтрак, наверняка тоже не ощущая вкуса пищи, как и Эванс, и брови пожилого мужчины хмурились, – Если оно было фута полтора, по-идее, при такой приличной длине ему полагалось бы весить побольше. Например, свиньи при таких параметрах весят фунтов под триста.
В разговор вступил помалкивавший до этого Рикер:
– Ну, этот момент объяснить-то как раз нетрудно. Я сталкивался. У многих животных внутри – пусто. – увидев обращённые на него недоумённые взоры, Рикер поспешил пояснить, – То есть, я имею в виду, что все внутренние органы занимают на самом деле не весь внутренний объём. Много места занимают лёгкие, или специальные воздушные мешки. Но эти почти ничего не весят. А ещё больше пустого места имеется в так называемой брюшной полости. Там всегда есть пустое пространство. Чтоб желудку и кишкам было куда раздуваться, когда их наполнили. Пищей. Ну, как, например, у удавов. Или коров.
Парк хмыкнул:
– Похоже на правду. А откуда ты так хорошо знаешь про внутреннее устройство тел животных?
– Будете смеяться. Я – чучельник. Ну, вернее – был учеником и помощником чучельника. Пока не подрался с ним, и не ушёл в ученики к строителям.
Эванс почесал в затылке. Надо же – вот так и выясняются интересные подробности из биографий его напарников. Он всё же решил спросить:
– А из-за чего подрался-то? Запорол какую-нибудь тушку?
– Да нет. Трахнул жену босса.
Парк с Эвансом переглянулись. Затем, не сговариваясь, заржали.
Рикер, похоже, обиделся:
– Ничего смешного не вижу. Она была моложе его на двадцать три года. Ясное дело, что ей хотелось. А муж уже… Сами понимаете.
– Извини, Рикер. – Эванс утирал выступившие слёзы, – Не обижайся, пожалуйста. Мы не хотели тебя обидеть. Нет, правда. Это – нервный смех. Разрядка, думаю. А то мы всё это утро так напряжены и серьёзны – аж до умопомрачения. Потому что уж больно, похоже, напугал я вас, да и себя, своими воплями, и этой, «предсказанной», тварюгой. Да и сам, если честно, жутко её перепугался.
А тут такое дело – простые и понятные бытовые подробности интимной жизни чучельника и его жены!
– Согласен, есть с чего напрячься и посерьёзнеть. Да и испугаться. Ладно, я не в претензии. – Рикер подал им по очереди руку, – Но что нам теперь делать? Я имею в виду – что, если тварюга и правда – где-то здесь существует? Как и «розовое» подземелье?
– Что делать-то, как раз понятно. – Парк, закончивший трапезу, задумчиво ковырял зубочисткой в коренном зубе, – Во-первых, никуда не ходить без ручного пистолета-лазера. Во-вторых, форпоста не покидать ни при каких обстоятельствах. Ну а в третьих…
Может, тебе, Эванс, попробовать на ночь пить снотворное?
– Попробовать-то оно конечно, можно… – Эванс покачал головой, – Потому что если то, что сказал майор про огромных насекомых – правда, у меня действительно появится гораздо больше – уже фактического материала для кошмаров!
Материал для кошмаров, и не только у Эванса, действительно появился.
Правда, это случилось только после обеда, до которого они, уже спокойно и обстоятельно осмотрели все помещения всех уровней. Эванс не без интереса изучил и подвал с его миниреактором, энергоустановкой, цистернами с водой, и всяческим вспомогательным оборудованием – насосами, щитами электрораспределения, слесарной мастерской со станками для гибки и резки металла, наждаком, сварочным аппаратом, и прочим нужным для выживания и ремонта чего бы то ни было, оборудованием форпоста.
Осмотрели, само-собой, и обнаруженный Рикером «чердак». Ну и – ничего. Лишь в одном из углов громоздилась груда пустых дощатых ящиков, наваленных явно впопыхах и как попало.
Эванс буркнул:
– Странно. А-а, наверное, какие-нибудь особо ценные запчасти от оружия: ну, там, лазерные прицелы-дальномеры, пакетные патронташи, плазменные генераторы…
Рикер пожал плечами:
– Да и … с ними. Пусть себе валяются – я лично таскать их к конвертеру не собираюсь!
Парк промолчал, поскольку изучал куда внимательней само оружие. Осмотром остался доволен:
– Удивительно. Но всё – в полной готовности. Заряд аккумуляторов полный. Только вставляй только магазины – и пали!
Во время обеда Эванс всё же не удержался, спросил Парка:
– Парк. А почему здесь, как обычно бывает в изолированных и самодостаточных опорных пунктах, нет центрального компьютера? Не ведётся записей на флэш-память того, что поступает с видеокамер? И нет всех этих новомодных, самостоятельно всё делающих, дронов и дроидов?
– Ага. Наконец-то это заинтересовало хоть кого-то кроме меня. Отвечаю: скорее всего для того, чтоб мы никаким образом не могли выяснить, что же произошло с теми, кто дежурил здесь до нас. И заодно – чтоб не сачковали, полёживая себе на койках, да поплёвывая в потолок!
Меня-то это поразило ещё в тот момент, когда сел в чёртово кресло оператора. Гляжу, куда привык, а там, вместо панели с этим самым положенным центральным компьютером – заглушка. И, что напрягло меня ещё больше – действительно не ведётся записи того, что поступает с камер наружного и прочего наблюдения. Только прямая, так сказать, онлайн – трансляция.
– Чёрт. Но… Погоди-ка. Ведь проходческое оборудование, и цех по обогащению – должны управляться как раз компьютером! Ведь именно там случаются всякие непредвиденные ситуации! Ну, там, сверло сломается. Или зубья ковшей ротора изотрутся, и надо менять. Или обвал. Да мало ли! Как же всё это работает без управления?
– Ну, почему же – без управления? Напоминаю: главный проходческий комбайн имеет, само-собой, центральный процессор. Который следит за рабочими параметрами и исправностью его механизмов и агрегатов. Он и передаёт при необходимости нужные команды роботам-ремонтникам. Думаю, непосредственно по радио. А в обогатительном цеху есть и роботизированная кран-балка. Которая тоже следит за рабочими процессами, и в случае чего тоже исправляет поломки. Сама. Вызывая к себе на подмогу роботов-ремонтников, или те робо-тележки, которые мы уже видели на втором. Запчасти тут есть. Программа в каждом из чёртовых механизмов шахты имеется. Ну и не надо тут никаких таких особо «интеллектуальных» мозгов или компьютеров.
– Проклятье! Сволочи. Значит, никак нам не выяснить, что тут было до нас?
– Ну почему же. Я могу залезть в скафандр высшей защиты, тот, который в шкафу номер два, там, внизу, – Парк ткнул в сторону подвала, – и пройти к кран-балке и проходческому комбайну. И извлечь из их памяти, когда и что в них ломалось или заменялось. Правда вот, не думаю, что такая информация нам нужна. И поможет хоть что-то выяснить про то, что случалось с людьми.
А уж если совсем честно – я вообще не понимаю, за каким …ем нужно привозить сюда этих самых людей! То есть – нас!
Судя по задвигавшимся желвакам Парка, тот и правда – серьёзно злился на «работодателей». Эванс подумал, что пожилой мужчина скорее всего уже имеет определённые версии. Относительно их действительного предназначения на этом форпосте.
И на этой планете.
Однако спросить пока Эванс не решился – он, если честно, правды о своей «миссии» боялся ещё больше, чем встречи лицом к лицу с «опасными» насекомыми. Невидимая и неизвестная угроза, конечно, всегда страшней, чем конкретный враг. Но человек ведь такая тварь – вроде страуса. Всегда предпочитает спрятать голову в песок от грядущих проблем и угроз. Тем более, есть такой замечательный способ оттянуть узнавание конкретного приговора: пострелять. В того, в кого, вот именно, можно пострелять!
Чем они и занялись, когда зуммер сигнализации снова забибикал мерзкими сигналами, и они ломанули на крышу, куда Парк уже после завтрака выдвинул из колодцев всё имевшееся оружие, а Эванс и Рикер заменили использованные аккумуляторы лазерных пушек, и пустые и полупустые блоки с патронами и ёмкости с напалмом у остальных орудий – на полные. Приготовили, конечно, на всякий случай и запасные обоймы.
Насекомые приближались быстро. Они и правда выглядели солидно и устрашающе – от полутоны и выше. То, что они, как и было обещано, напоминали богомолов, ракоскорпионов, и крабов, нисколько уважения к ним не снижало: любой, даже самой маленькой клешни, или цепкой конечности с жуткими гигантскими щетинками, запросто хватило бы, чтоб перекусить человека пополам! Ну, или сильно повредить кости и мышцы того, кто был одет в спецкомбезы из кевлита. Сделав, само-собой, недееспособным. Это – если мягко говоря. А попросту – раздавленным, и умирающим в мучительной агонии.
Парк, занявший место на кресле центральной лазерной пушки, проорал, пытаясь заглушить клацанье и стрёкот, издаваемые прущей почти сплошной массой, стаи:
– Начинаем, как договаривались, лазерами!
Эванс и Рикер, тоже уже сидевшие у «своих» пушек на их жёстких креслах, не ответили: зачем, если обо всём договорились заранее, и план использовать сразу оружие помощней и понадёжней, принят единогласно?!
– Огонь!
Эффективное поражение большие лазерные пушки способны вести до дистанции в два километра. На более дальних дистанциях луч неизбежно расфокусируется, ну, или рассеивается, гасится о частицы атмосферы. Но тут такой проблемы не было: как только вал нападавших появился из-за деревьев, их стало отлично видно. Белые, похожие на раскалённые, невероятно длинные спицы, смертоносные лучи легко настигали коричневые, жёлтые, и зеленовато-серые монстроподобные тела, круша, разрезая, и превращая в окровавленные ошмётки грозные машины для убийства, которыми насекомые казались Эвансу. Однако ни писка, ни рёва, ни предсмертных стонов, или злобного воя твари не издавали. Только вот вряд ли от избытка мужества – скорее, от отсутствия звукоиздающего аппарата. Типа речевых связок. Или хотя бы глотки с резонирующим мешком.
Парк отлично справлялся с «выкашиванием» фронтальной зоны, которую взял себе, как наиболее подготовленный и опытный оператор, Эванс «крошил» левый сектор, Рикер – правый. Насекомые, которые, конечно, не могли не видеть, что происходило с их сотоварищами, тем не менее нисколько этим фактом не смущались: продолжали напирать и лезть вперёд, двигаясь сверху по, и прямо сквозь ещё дымящиеся трупы и их куски!
Рикер, побледневший, и тяжело дышавший, первым начал проявлять признаки паники: слишком часто оглядывался на Парка и Эванса, и сильно потел: с его лица так и текло! Эванс подумал, что наступает критический момент. Сейчас будет видно, кто на что способен. И станет понятно, может ли он доверять, полагаться на своих товарищей по оружию!
В секторе Рикера стали появляться как бы островки и выступы: это вперёд удавалось продвинуться тем тварям, в которых тот не попал. Ну, или попал, но – не поразил сразу насмерть. Парк, оказывается, успевавший следить и за ними обеими, заорал:
– Не суетись! Работай методично! Раз – влево, раз – вправо! И луч выше не задирай!
Это, казалось, простое указание, Рикера вроде как успокоило: он не мог не видеть, что и Парк и Эванс прекрасно справляются с монстрами, практически не давая тем пробежать дальше нескольких метров от кромки джунглей.
Теперь же Рикер перестал оборачиваться, и Эванс боковым зрением увидел, что его луч и правда – опустился ниже, и прекратил хаотичные метания от одной прорвавшейся группки тварей к другой. И сейчас сосредоточенный оскалившийся мужчина начал работать так, как работали и Парк и Эванс: словно водя гигантской косой на небольшом расстоянии от земли, по плавной дуге – туда-сюда, охватывая весь сектор обстрела.
Это принесло свои плоды: участок Рикера быстро перестал быть «угрожающим», и трупы и ошмётки тел теперь громоздились там тоже – аккуратными ровными как бы валами. Эванс мысленно сплюнул три раза через левое плечо – делать это так, как положено, то есть – материально, времени и возможности не было: чёртовы монстры всё лезли и лезли, словно не было их числу счёта!
Однако к счастью это оказалось не так.
И вот уже люди «подчищают», дорабатывая ползущих вперёд особо упорных раненных, и добивая лишь отдельных, похоже, приотставших, целых особей!
Парк, кинувший взгляд куда-то вниз, проорал, хотя, как выяснилось, можно было уже и не повышать голоса, так как он больно резанул по ушам в наступившей почти полной, словно мертвящей, тишине:
– Шесть минут сорок две секунды!
И добавил, уже куда спокойней:
– Думаю, никакого смысла работать плазмой и разрывными из пулемётов нет. Все их хитиновые панцири отлично режутся нашими лазерами. Даже странно.
– Что странного? – Рикера всё ещё потряхивало, и челюсти у него дрожали.
– Странно, говорю, что здесь они есть. И плазменные пушки, и крупнокалиберные пулемёты. С разрывными пулями. Ведь на военных это не похоже – чтоб они, поняв эффективность какого-то конкретного оружия в каждом конкретном случае, снабдили нас дополнительно и кучей резервного. Да ещё столь разнопланового действия. Так что думаю, сюрпризы не закончились.
– В смысле – не закончились?
– А очень просто. Скорее всего, завтра, или послезавтра на нас полезет кто-нибудь ещё. Бронированный и куда более смертоносный. И не боящийся лазеров!
– Вот уж обрадовал!
– Да нет. Просто это – вполне логичный вывод.
Хоть для нас и не слишком утешительный!
Ужинали в атмосфере уныния и горечи.
Как это состояние обозначил Эванс: «Словно дерьма нажрался! И впереди ещё несколько таких обедов. Неизбежных.» Конечно, Парк попробовал поднять настроение, и прибавить бодрости духа товарищам по оружию:
– Не нужно их жалеть. Такие твари и правда – не могут быть разумны.
– Мозгами-то я это понимаю, Парк. Но… Страшно это выглядело. – Рикер прикусил было губы изнутри, но всё же сказал, – Спасибо, кстати. Вот: наконец собрался сказать. За то, что вправил мне на место. Эти самые мозги.
– Всегда пожалуйста. Вы тоже не стесняйтесь: вправляйте, если увидите, что надо, и мне. А то тут такое дело… Может понадобиться. Вправить.
– Ты это о чём? Что у нас тут ещё намечается?
– У нас намечается очередная ночёвка. Думаю, раз Эванс уже оказался «покрещённым», теперь очередь кого-то из нас. На кошмар.
– Ты это брось. Мне не нравится такой юмор.
– Мне тоже, Рикер. Но в каждой, как говорится, шутке есть доля шутки. А всё остальное – чистая правда.
Сегодня Эванс провёл под душем куда больше времени.
Не то, чтоб он сильно испачкался или пропылился – просто пропотел там, под кевлитовым костюмом, от души. Но омерзительное чувство, что с ног до головы запачкан кровью и ошмётками чужой плоти упорно не желало покидать подсознание.
Как он позволил себе так вляпаться?!
Ведь там, дома, ни вот на кончик мизинца не жалел, когда полосовал калённым лезвием мерзкие наглые рожи бандитской шпаны – но – людей! А здесь…
Чувствует себя, словно забрался с огнемётом в муравейник!
И подло и нечестно – твари даже не могут адекватно ответить – не то, что шпана, у которой тоже имелись и ножи, и электрошокеры, и перцовый спрей…
Ведь несчастные насекомые просто защищают свою землю! Хотят очистить исконно принадлежавшую им территорию от наглых захватчиков! И пусть у них нет мозгов в привычном смысле, но что-то же они соображают и понимают?! Например то, что двуногим мягкотелым уродам-чужакам здесь явно не место. И оружие, которое они применяют, уместно здесь, среди их данных природой (Ну, или естественным отбором!) клешней, жал и жвал, так же, как лягушка в бокале шампанского. Ну, или как океанский лайнер в пруду маленького сквера.
Нечестно!
Вероятно, поэтому и стыдно.
Тёплые упругие струи рекуперированной и хлорированной воды смывали с него пот и пыль, но угрызения чёртовой с-суки – совести! – водой не смоешь!..
А ещё Эванс думал, что если Парк прав, и кому-то их них действительно покажут сегодня кошмар, кто же эти таинственные и пока невидимые «они», кто столь свободно и конкретно пролезают в подсознание спящего человека? И какой технологией нужно обладать, чтоб показывать такое, персональное, и внутрисознательное, «шоу»?
Вытеревшись, он долго стоял и просто смотрел в облицованную уникафелем стену.
Смотреть на «уборщиков»-многоножек не хотелось. Но – надо. Мало ли!..
Уборщики появились в половине десятого – темень спустилась на джунгли и немного расширившийся пустой плацдарм как и вчера, в восемь с небольшим.
Вначале Эванс с Парком и Рикером, пялившиеся в мониторы наружного обзора, уже перестроенные на тепловой диапазон, даже не поняли, что многоножки заявились. Просто то тут, то там по грудам неподвижных тел и их кусков, уже истёкших кровью, пробегало как бы шевеление – словно кто-то трогает эти самые бренные останки, пробираясь меж ними. Но затем Эванс увидел:
– Смотрите! – он не постеснялся указать пальцем. Голос, будь он неладен, предательски дрогнул.
Особо крупный кусок тела одного из богомолов, с толстеньким сегментированным брюшком, вдруг встал вертикально, словно указующий перст, и рывками ушёл под землю!
Парк подкрутил рукоять настройки, камера наехала на привлёкший их внимание участок: точно! Земля, а вернее, песок под наваленными телами шевелился и словно шёл буграми и валиками – сразу становилось понятно, что под поверхностью движется что-то реально крупное и сильное! Но вот оно и проявилось: возле ещё одного крупного куска тела ракоскорпиона на поверхности показались мощные жвала, схватившие головогрудь с отрезанной передней частью, и немаленький, в диаметре не менее метра, почти круглый панцирь стал рывками погружаться – дюймов на десять за рывок!
Эванс поймал себя на том, что вцепился в спинку кресла Парка, за которой стоял сейчас, автоматически поднявшись со своего, так, что побелели суставы! Но сдержал возглас, чтоб снова не облажаться. Рикер прокомментировал ситуацию куда эмоциональней:
– Срань Господня! Жуть! Вот с ними бы и правда – встретиться лицом к лицу не хотелось бы!.. Тут, по-моему, не помогут и лазеры!
– Это уж точно. Потому что их лучи практически не проходят сквозь землю.
– Зато проходят через стволы, Эванс. – Парк откинулся от экрана, словно увидел всё, что хотел увидеть, – Мы «накосили» деревьев – будь здоров! Думаю, просека расширилась метра на три! Так что можно прикинуть, что если те, кто работал тут до нас, действовали примерно так же, то получается, что до нас тут применяли лазеры всего-то раз двадцать-тридцать…
А это о многом говорит.
– Да-а? – Рикер повернулся к Парку покрасневшим почти до цвета свежей свеклы, так, что Эванс всерьёз стал опасаться, как бы тому не стало плохо с сердцем, – Мне, конечно, стыдно изображать в очередной раз тупого дебила, но я спрошу. Так о чём же?
– О том, что до нас тут было высажено никак не больше одной-двух групп «дежурящих». И много они «наработать» не успели. Потому что или погибли, или их…
– Что – их?
– Заставили слинять отсюда к такой-то матери! Самих!
На этот раз выпал черёд Рикера орать и метаться.
Однако они решили подстраховаться и на всякий случай приготовили средства «экстренной» побудки заранее: полведра воды на лицо и грудь начавшего метаться по кровати и жалобно поскуливать напарника сработали как надо: Рикер открыл глаза и перестал жалобно, словно голодный кутёнок, подвывать, мгновенно!
Выпученные глаза ясно дали им понять, что причиной оказался именно кошмар. Впрочем, Рикер и сам развеял последние надежды на другие варианты:
– Б…дь! Первый раз такое вижу. Как уцелел – один Бог знает… Спасибо, что разбудили. Почти вовремя. Меня только начали грызть!
– И кто это был?
– Крысы. Гигантские крысы! Нет, правда гигантские – с барана! Б-р-р! Ненавижу! Я и дома-то их терпеть не мог, а уж сейчас!..
– Ну-ка, давай переоденься, пока не простыл, – Эванс уже принёс упаковку с сухим запасным нижним бельём из шкафа, и положил на прикроватную тумбочку перед Рикером, – А потом перебирайся на запасную, сухую, кровать. Благо, у нас их тут достаточно.
Рикера ощутимо трясло, но простые привычные действия вроде бы вернули ему хотя бы часть присутствия духа и ощущение реальности. Парк отошёл к стене и развесил мокрую майку и подштанники на имевшейся там батарее. Поставил регулятор на тридцать градусов:
– Ничего, к утру высохнет.
Когда Парк вернулся, Эванс ободряюще кивнул Рикеру:
– Ну, коллега по несчастью, давай. Не стесняйся: то, что со страху можно обо…аться, я и сам знаю. Так что просто расскажи.
– Ладно. Расскажу, конечно. – Рикера снова передёрнуло, – Хотя и не совсем верю, что это хоть какое-то отношение будет иметь к тому, что увидим завтра после обеда. Ведь у тебя же не совпало?
– В-смысле?
– В смысле – ни фига мы таких тварюг, как попалась тебе – ну, многоногих и с пастью на полрожи! – не видели?
– Это не значит, что ещё не увидим. Мало ли каких сюрпризов нам тут местные Хозяева не приготовили!
– Какие такие Хозяева, Парк?
– Думаю, те, кто владеет, ну, или живёт на этой планете. И подписал, или просто договорился с нашими бравыми военными и представителями разрабатывающих недра картелей. О том, что за добытый из недр Адониса уран они будут получать на «растерзание» несколько человек каждый месяц!
– Парк! Что такое ты несёшь?! Ведь насекомые, они…
– А они, судя по всему, просто один из этапов нашей «обработки». А другим этапом наверняка являются и наши кошмары.
– И… для чего нужна такая «обработка»? Что с нами будет… В конце?
– Не знаю, Эванс. Пока, – Парк подчеркнул это слово, – не знаю. Но для того, чтоб постараться домыслить логический конец всего этого безобразия, нам нужны факты! И именно поэтому ты, Рикер, должен рассказать всё точно и подробно!
– Ну… С этим-то проблем нет. – Рикер снова дёрнул плечом, – Постараюсь, конечно. По свежим, как говорится, следам. Хотя описать тех, кто на меня напал, куда проще, чем экзотическую тварюгу Эванса. Ну, крысы, они же крысы и есть! Только вот…
– Да?
– Происходило всё это не в пещере. А как бы… Вот подходящее слово! В лабиринте! Таком, как бы… – Рикер замялся, снова подбирая слова, – Изменяющемся! Там плоскости пола и стен постоянно двигались, то медленно, то быстро. То вбок, то вверх. Пару раз вниз – так, что съезжал по ним, словно по детской горке! И цвет… И линии… Они, ну, те, кто придумал этот лабиринт, словно специально раскрасили его так, чтоб трудно было понять, где проходы, где переходы! Несколько раз я принимал за выходы просто светлые, или тёмные прямоугольники, размером с обычные двери! А стены и пол… То красные, то розовые. А ещё имелись там фиолетовые потолки и полосатые полы – один раз такую широкую чёрную полосу принял за просто окрашенную, а это оказалась дыра – вот и провалился. Как бы в подвал. А там как раз и оказались крысы! И стало уж не до рассматривания, как говорится, интерьеров, а пришлось просто уносить ноги!.. – Рикер покрутил головой, собираясь с мыслями. Тяжко вздохнул. Продолжил уже поспокойней, вспомнив и детали:
– Да, вот ещё что! Свет там был тоже какой-то странный. Идущий непонятно откуда, мигающий, ну, как мигалка, например, полицейской машины – только тут мигало всеми цветами радуги: жёлтым, красным, зелёным… Но больше всего и чаще всего почему-то фиолетовым, и голубым. Говорю же: ориентироваться там было чертовски трудно!
А ещё меня не оставляло чувство, что за мной кто-то всё время наблюдает… И когда я порю очередную хрень, свернув в тупик, или шмякнувшись в яму, это «кто-то» хихикает. Этаким мерзким смешком – «Хе!» Меня это страшно злило. Я даже заорал, когда он в очередной раз прикололся: «Чтоб ты сдох, козёл вонючий! Покажись, и я тебе натяну ж… на глаз!»
А что самое обидное, после этого больше ничего слышно не было, но лабиринт стал как будто ещё запутанней. Я еле двигался – потому что в глазах всё время рябило от мигания и смены цветов, а направление коридора словно стало меняться чаще… Ну а потом, говорю же, я свалился в эту… Нет, не яму – потому что там нашлось куда сбежать. Только вот толку…
– А сколько было крыс, Рикер?
– Две. И я понял, что вариант, как у Эванса не прокатит. Потому что пока я буду держать одну, вторая-то точно меня уделает. Поэтому пришлось попинать их ногами – правда, ничего мне это не дало, так как я был нагой и босиком! Одной, правда, попал в глаз – тот закрылся! Но особого вреда, по-моему, это ей не причинило. Зато вот разозлил я её этим уж точно! Она прямо-таки зашлась в визге! Мерзком таком – как иголкой по стеклу!.. И накинулась на меня, как, как… Да – как бешенная собака! Вот эта-то с-сука, которая с одним глазом, вцепилась в правую руку, а вторая – в ногу. У паха – я как чуял, успел повернуться, чтоб ей не достались мои самые ценные причиндалы…
Ну а тут вы меня и… – Рикер вытер тыльной стороной ладони со лба снова обильно выступивший пот.
Эванс почесал в затылке. Парк покивал. Сказал:
– Чёрт. Похоже, если следовать этой логике, мне завтра достанется три твари.
Рикер буркнул:
– А если… Скажем, попробовать не спать?
