Андрей Арсланович Мансуров
Адонис
Огненный сгусток обрушился на чёрную фигуру настолько быстро и внезапно, что та словно бы растерялась: даже не подумала с его пути убраться, или пригнуться!
Но когда пламя немного стихло, Эванс понял, что монстр не слишком пострадал. А вернее – вообще не пострадал: во-всяком случае двинуться к форпосту, мерзко ухмыляясь во всю разверстую пасть, и нарочито неторопливо переставляя толстенные ноги. Ничем ему и второй заряд не помешал. Выглядела человекообразная штуковина, конечно, устрашающе: чрезвычайно массивное туловище, бугрящееся могучими, словно у качка, мышцами, полумесяц из рогов, имевшихся на голове – ни дать, ни взять – дьявол во плоти! – черная плеть в одной руке, огненный меч – в другой… Эванс прищурился. Нет, вряд ли дьявол – для Парка слишком банально. Сказочный персонаж?
Да и … с ним: Эванс про такого не читал, но ужаса особого не чувствовал – не то, что с мерзкой дрянью, освоившей, словно дом родной, его желудок! Одним прыжком Эванс перескочил на кресло пулемёта. Ну-ка, попробуй этого, огнеупорная мразь!
Разрывные пули очень даже легко проникали в массивное тело, заставляя его дёргаться, и чуть замедлять движение, но не причиняя заметного ущерба: словно кто-то или что-то внутри туши не позволяло той развалиться на части, как должно было бы по-идее быть! Да и дыры, проделанные пулями как-то подозрительно быстро исчезали: зарастали, что ли?
Очередь, выпущенная с того места, где располагался пулемёт Парка, почему-то прекратилась. С участка Рикера не стреляло вообще ничего.
Эванс, перескочивший на третье кресло, попробовал и чёртов лазер – мощный луч оказался словно поглощён чёрным телом – без малейшего для того ущерба. Эванс заорал:
– Да что за скотину ты на нас послал, Парк?! Почему его ничто не берёт?!
Парк не ответил, и Эванс, обернувшись, увидел, что тот лежит у казённика своего оружия навзничь, широко раскинув руки – похоже, потерял сознание. Зато вот Рикера нигде видно не было, и Эванс было совсем подумал про товарища по оружию нехорошо, как тот, словно чёртик из коробочки, выскочил из люка. На плече тащил тубус, в руке болталась укладка с гранатами. Схватив гранатомёт, Рикер мгновенно привёл его в боевую готовность, коротко зыркнув на Эванса:
– Заряжай!
Эванс, двигавшийся теперь достаточно уверенно и быстро, мгновенно зарядил.
– Отходи!
Эванс отпрыгнул подальше, зажав уши руками и открыв рот. Рикер выстрелил.
Граната попала точно в центр туловища приблизившегося уже шагов на пятьдесят монстра. Тот взглянул недоумённо на дыру, образовавшуюся в груди. Но больше сделать ничего не успел!
Чудовищный взрыв был такой силы, что Эванса оглушило, и кинуло словно могучей рукой на поверхность крыши! Спустя пару секунд на голову и тело посыпались куски туловища: крупные и мелкие. Один попал на открытый участок руки: Эванс заорал благим матом, и поспешил стряхнуть его на поверхность крыши: кусок обжигал, словно раскалённое железо! Рядом заорал тоже грохнувшийся на спину Рикер: ему попало на щёку и лоб! Эванс перекатился, и поспешил рукавом кевлитового комбеза стряхнуть куски с пузырящейся кожи горе-стрелка! Рикер заткнулся. Но тут же снова открыл глаза, и заорал:
– Заряжай!
Эванс, пошатываясь, и морщась – в голове гудело! – встал на ноги.
В пятидесяти шагах, а, вернее – всего в сорока, поскольку он неверно оценил расстояние, на которое успел приблизиться к ним чёрный качок, валялись на песке огромные чёрные ноги – даже сейчас при взгляде на них мороз шёл по коже: каждая – больше слоновьей! Вокруг чернело как бы гигантское пятно: из мелких, и покрупнее, шматков туловища, и дымился сам песок – очевидно, на него пролилась странная кровь огненноносной твари.
Других свидетельств того, что они только что едва избежали явно мучительной смерти, не имелось. Эванс обернулся к порывающемуся встать Рикеру:
– Сиди уже. А лучше лежи. Ты его прикончил.
– Чего? – хмурящийся Рикер склонил голову чуть набок, и Эванс понял, что тот его просто не слышит – похоже, контузило взрывом!
Эванс не стал мудрить, а показал кулак с опущенным вниз пальцем. Рикер понял:
– А, прикончился?
Эванс кивнул. Рикер с явным облегчением опустился снова на спину, морщась и кряхтя:
– Проклятье! Не слышно ни хрена… И всё тело болит – словно весь день играл в чёртово регби…
Эванс спустился вниз. Взял шприц с кардиоэринитом. Набрал в одноразовое ведро воды из крана, поднялся наверх. Дал напиться привставшему для такого дела Рикеру. Воткнул шприц в грудину Парка, вдвинул поршень. Парк не пошевелился.
Пришлось встать на колени, и некоторое время поделать искусственное дыхание, чередуя с непрямым массажем сердца через грудину. Эванс уже начал было отчаиваться, как Парк вдруг вздохнул. И вылупил на него глаза. Эванс удовлетворённо кивнул:
– Ну-ка, садись. – он сам помог напарнику, – И попей: помогает.
Парк затряс головой, морщась. Эванс сам поднёс ведро к его рту, наклонил… Вода полилась по подбородку и груди, но и в рот попала. Парк принялся отплёвываться. Затем заморгал, замычал: похоже, очухался!
– Что? Как?! Вы… Эванс! Это ты?
– Да. Надеюсь. Теперь спроси, для соблюдения традиций, как в тот раз: «Где я?»
– Смешно. Твой тупой и плоский юмор сейчас как раз то, что я хотел услыхать. От его привычности на душе сразу становится теплее. И спокойней. Значит, мы в безопасности. Относительной. Ладно, юмористы хреновы. С Балрогом-то – что?
– А-а, так эта хреновина называется Балрогом? Хм. Не слыхал. Похоже, и Рикер не слыхал. Поэтому он и придумал, как его прикончить: можешь полюбоваться на то немногое, что осталось.
Кряхтя, и держась за грудь, Парк сел. Одышка его тоже мучила, но Эванс посчитал, что чем раньше тот лично убедится, что с тварью покончено, тем ему будет спокойней. Эванс помог напарнику подняться на ноги. Заметил при этом, что всё тело Парка сотрясает мелкая дрожь. Но Эванс и не подумал приколоться по этому поводу: когда тебя посещает, да ещё вот так: среди бела дня, твой самый страшный страх, не до смеха. И не до подколок.
Они подобрались к парапету.
Вид валяющихся на песке массивных гигантских ног впечатлил Парка. Он пошкрёб затылок. Покачал головой:
– Спасибо, ребята. Как вам это удалось?
– Рикер догадался. Пока я пытался притормозить его продвижение из плазмомёта, лазера и пулемёта, он сбегал за гранатомётом. Применил ультралиддитовую. Разрывную.
– Чёрт! Да тут было не больше тридцати метров! Как вы сами-то живы остались?!
– С трудом. Рикер вон до сих пор ни хрена не слышит. И лежит.
Парк подошёл, встал над спасителем:
– Спасибо!
– Чего?
Парк плюнул в сторону, покачал головой, подкатив глаза к небу. Потом придумал: показал большой палец, похлопал.
Рикер осклабился:
– Ладно, чего уж там… Не благодари. Я ведь не только тебя спасал. Но и себя! А то, понимаешь, разные закомплексованные напарнички понавыдумывают всяких страстей и монстров – спасай потом их от них! Ну, и, как уже говорил – себя!
Внизу первым делом Эванс всобачил Парку ещё одну дозу сердечного. Диагностировать предынфарктное состояние не смог бы в данном случае только совсем уж тупой. На вопрос, как он себя чувствует, Парк хмыкнул: «Да уж получше, чем Балрог!»
Только теперь они смогли более-менее добросовестно и подробно просканировать тело Эванса.
Как он и предполагал по весьма ощутимо улучшившемуся самочувствию, больше никого «паразитического» внутри него не осталось. Проверили и остальных. Порядок!
Ворчащий что-то насчёт «безответственности и непозволительном пренебрежении к своему здоровью» Парк воткнул Рикеру в задницу универсальную – от контузии.
Рикер, потиравший поясницу, буркнул:
– У нас есть что-нибудь от шишек, синяков и растяжений?
– Мазь под названием Фунилгон. Её же выдают всем спортсменам. И солдатам.
– Чёрт. Правда. – Рикер поморщился, словно чем-то расстроен, – Странно. Вот сейчас, когда ты сказал – вспомнил. Из курса. А до этого – как отшибло! Забыл напрочь!
– Э-э, не бери в голову. Контузия. А вот её, кстати, полечим хлористым калием. Потому что твои симптомы указывают на лёгкое сотрясение мозга. Тоже надо лежать.
– Ладно. Лежать-то я – в первых рядах. А ты-то – как? Очухался от переживаний?
– Более-менее. Сам за собой не знал, что так боюсь этого гада… До инфаркта. Едва увидел воочию, что ничто его не берёт – что-то перед глазами поплыло, марево какое-то, как бывает над раскалённым песком в пустыне… Ноги подогнулись, а руки отнялись. И грохнулся я в обморок. От обилия… Впечатлений. А проще говоря – с перепугу!
– Инфаркт, конечно, дело серьёзное. – Эванс поморщился. – И от стрессов или ужаса тоже бывает. Ну, если вспомнить курс, впихнутый в нас. Но с сиденья в обморок ты грохнулся не обязательно – с перепугу, Парк. – Эванс снова вздохнул, – Вон: стоящие на карауле перед Букингемским дворцом королевские гвардейцы ничего не боятся. А в обмороки падают похлеще всяких нервно-чувствительных дамочек… Причём – регулярно. От усталости и неподвижности. Ну, и от напряжения. Нервного. Ну а насчёт бояться…
Было тут чего бояться.
Вы, напарнички у меня – те ещё гады. Словно сговорились. Подобрали себе для персональных комплексов, фобий и страхов самых мерзких и противных тварей! Тут, по-моему, даже наши хозяева признают ваше первенство в этом вопросе: недаром же нам этих монстров дали уже после всего того, что понавыдумывали они.
– Это точно. Никто не создаст себе более страшных чудовищ, чем сам человек.
Вот именно поэтому и существуют на теле общества такие паразиты, как всякие психотерапевты да психоаналитики. – Рикер сплюнул. Похоже, накипело, – И ни хрена ведь не помогают по большому счёту! А только загоняют наши страхи вглубь, в дебри подсознания!
– С этим согласен. – Парк покивал головой, – Спустя пять веков изучения мозга человека, он, как я уже и говорил – полные потёмки! И это – для нас. Чего же говорить про бедолаг-хозяев? Ладно. Будем считать, что сегодняшнюю программу по нашему «изучению» мы честно отработали. А теперь можно и поспать с чистой совестью.
Думаю, страшнее, чем наши собственные, так сказать, персональные, ужастики, для нас уже никого и ничего не будет. Но…
Мы, вроде, справились!
Я имею в виду – не сдались. Не побежали с воплями и слезами прочь. А честно боролись. Пока могли. Изо всех сил. И – вроде, живы. Так что спасибо ещё раз, братья по оружию. И просто – братья.
– Да ладно, всё нормально.
– Пожалуйста, Парк. – Эванс вздохнул. – И тебе спасибо. И тебе, Рикер – не побоялся порешить мою «внутреннюю» гадину!
– Да уж, твоя, если честно, напугала меня, чего уж говорить – до дрожи! Наши-то с Парком – так сказать – внешние! А твоя – вот именно – внутренняя… Б-р-р! – Рикера передёрнуло. Парк сказал:
– Повезло нам. Что не сдавались, и не прятались. Не пытались отсидеться. Да и с последним испытанием, вроде, справились. Благодаря тому, что прикрывали спины и задницы друг друга, а не бросали, как, вероятно делали те, кто…
Не выжил здесь.
Ну а теперь и правда – думаю, можно и отдохнуть. И выспаться.
– Я обеими руками и ногами – за! Эванс, пошли?
– Пошли. Сон, он, говорят, лечит. И мозг и тело. Не то, что спиртное – оно просто решение проблемы отодвигает. На более поздний срок. А уж если я в чём и нуждаюсь сейчас – так это в доброй порции этого самого… Сна!
Разбудил Эванса привычный телефонный рингтон: у него стояла мелодия победного марша из «Аиды».
Со стоном он разлепил опухшие и словно слипшиеся глаза. Руки и ноги словно занемели: интересно, где это, и чего он вчера умудрился надраться такого, что тело ни хрена не желает слушаться?!
Телефон лежал, как он его и оставлял всегда: на тумбочке у кровати.
– Алло. – он сам чувствовал, что голос у него хриплый и неприязненный: а нехрен будить невовремя – вон: ещё только… Шесть утра!
Голос, донёсшийся из динамика не спутаешь ни с чьим: Парк:
– Эванс! Ты что там – спал, что ли?
– Ну… Да! А… Постой-ка… Ведь я – дома?!!! – Эванс обвёл диким взглядом комнату, в которой и жил с год до того, как попал в тюрьму особого назначения.
Да, дорогая, да, в престижном «элитном» районе и доме. Но ничем оригинальным или броским её казавшийся казённым, как в тех же казармах, интерьер не радовал: потёртая, хоть и вполне добротная мебель, предоставленная домовладельцем, большой телевизор, стенной шкаф, да кухонный стол в углу… Он судорожно вздохнул. Почти выкрикнул:
– Что случилось?!
– Случилось то, что нас, похоже, всех отправили домой. Ну, то есть – на Землю. Причём – в день, за три дня до того момента, как я… Сделал то, что сделал. А теперь, будь добр, включи режим видеоконференции – тут и Рикер на связи.
Эванс ткнул клавишу, на экране возникла черта видеоконференции: в левой половине обеспокоенное лицо Рикера, в правой – куда более сдержанное – Парка.
Рикер помахал ручкой:
– Салют, недопреступник!
– От такого же и слышу! – Эванс пытался овладеть ситуацией, для чего прикусил почти до крови щеку изнутри. Легче не стало, голова всё ещё трещала. – Стало быть, сейчас у нас опять две тысячи четыреста… год? Но… Как вы меня нашли?
Парк сплюнул:
– Ты что?! Живёшь в эпоху всеобщей доступности информации, и всё ещё не понял, что у нас в стране можно с помощью поисковика и определённых программ найти любого балбеса за пару секунд?! Достаточно лишь знать его имя, и морду помнить!
– А-а… Ну да. – Эванс протёр всё ещё слипавшиеся глаза, отковырнул с края века жёсткий кусочек – гной, что ли?! А-а, нет: просто засохшая слизь. – Так что там для нас хозяева придумали на этот раз? Чего нам опасаться?
– Так вот в том-то всё и дело! Я уже Рикеру говорил, скажу и тебе: плохи наше дела!
– Почему это?
– Похоже, натешились вдоволь наши хозяева с нами. Наигрались. Извлекли из нас весь, как говорится, толк. И теперь просто… Отправили, как крыс, в «исходную колонию». Предоставив нам самим решать за своё будущее.
– Это – как?
– А, ну да. Ты же ещё не очухался. Я говорю – сегодня – день за три дня до того, как я завалил свою благоверную. С её хахалем. А до преступления Рикера – почти месяц. И до твоего – два. Получается, что в благодарность за предоставленный нами материал для изучения, нам дают как бы картбланш. То есть – выбор.
То ли жить здесь, на Земле, как мы, собственно и жили – до, не совершая преступлений, и, соответственно, не попадая в тюрягу, и затем – на Адонис…
То ли – совершить-таки его, и тогда попасть. В тюрягу. И на Адонис. Ну, или – в тюрягу, и, отказавшись от Адониса – в карцер на месячную голодовку!
Несколько секунд царило молчание. Затем Эванс буркнул:
– Зачем им так с нами поступать? Может, это просто – очередное испытание?
– Нет, не похоже. Они, конечно, много чего могут такого, чего не снилось нашим учёным… Но столь сложную имитацию настоящей Земли, думаю, достаточно проблематично изготовить и им. Я тут очнулся пораньше тебя, и Рикера, живу всё-таки – в «городе-который-никогда-не спит», а не в Лос-Анжелесе и Санта-Фе. И я провёл кое-какие проверочки…
Мы на Земле. Ну, или на очень удачной и скрупулёзно воссозданной её имитации. Что, в-принципе, тоже приемлемо: здесь можно жить. Ну, помнишь, как жили ничего не подозревающие бедолаги в «Матрице»?
Вопрос только в том, захотим ли мы тут жить, отведав, так сказать, Полной Свободы. И экзотических приключений. На свою ж… Вот уж – совсем как пишут в наших туристических проспектах: весь спектр ощущений!
Эванс задумался.
Если Парк прав, то можно ведь и правда – остаться здесь навсегда. Не убивать говнюков из Гарлема, и не садиться в тюрягу. За «расизм» и «изуверства». А просто…
Жить.
Жить, работая и отдыхая. Видя каждый день одни и те же лицемерно улыбающиеся рожи коллег и соседей… Ленивых и отвратно развязных черно…опых с их «белозубыми» циничными ухмылочками… Соблюдая правила дорожного движения. И Законы. Платя налоги. Может, даже семьёй обзавестись…
Он обвёл ещё раз взглядом словно бы постороннего наблюдателя свою комнату.
Всё – словно пыльное. Подёрнуто налётом обыденности и мещанства. Убожество. Серость. Скука. Одни жёлтые обои чего стоят… Тоска.
Вот! Это слово – ключевое! Ему здесь теперь и правда – скучно! И тоскливо. Особенно, после того, что пережил, уже, вроде, отказавшись от той, «старой», реальности… Променяв простую смерть на, как он тогда думал, хотя бы – вот именно: экзотическую!
– Парк. Мы, конечно, подвергались там и опасностям, и страстям… Но…
Я бы хотел вернуться на Адонис.
Рикер ухмыльнулся, будто только этого и ждал:
– Я тоже!
Парк покивал:
– Я тоже. Здесь-то мне в мои пятьдесят четыре ловить уж точно нечего… Значит, придётся снова убивать!
– Ха! – Эванс дёрнул плечом, – Зачем так сложно? И долго? Мы же можем…
Просто попросить!
Например, так: «Уважаемые хозяева! Пожалуйста, верните нас снова на Адонис!»
Вселенная раскололась и снова сомкнулась вокруг него.
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии ССО. (Бесплатные иллюстрации. В Джунгли из Чьяпас.)
