Анатолий Штольц
Луций Апр. Книга 2 Деция
Мелетия, увидев деньги, вдруг заплакала, тихо и без всхлипываний – просто слёзы потекли из её глаз.
– Зачем? Я же…
– Я так хочу, Мелетия. Купи что-нибудь для себя. И спасибо тебе за всё!
Женщина обняла меня и крепко прижалась ко мне всем телом:
– И ты уходишь… Море забирает всех моих мужчин. Прощай, Луций! Может, ты когда – нибудь и вспомнишь обо мне, когда тебе будет тяжело или грустно, и я сразу прилечу к тебе, как та ласточка, которая свила гнездо под крышей моего дома.
– Прощай, Мелетия! Прощай!
И я, не оглядываясь, вышел из дома.
Куда я еду дальше? Зачем?
Одни боги знают и верно держат меня за руку.
Но это и мой выбор тоже.
2
На корабль я попал с последними лучами заходящего солнца. Добрался без приключений.
Возле трапа стояла двое вооруженных моряков «Деции» и сам навинарх, который нервно топтался рядом на причале. Увидев меня, навинарх вскинул руки к небу и воскликнул:
– Хвала богам, хоть ты Луций вернулся! А то уж подумал, что Сиракузы поглотят всех моих людей, кто пошёл в этот добрый город!
– А что такое? Что случилось? – поинтересовался я.
– Пятеро моих гребцов уже ушли на греческой триреме, на «Филострате из Смирны» – им пообещали плату за переход в два раза больше, чем я. А я здесь причём, у меня казённый корабль и плата здесь пусть не очень большая, но гарантированная. Так нет, эти добрые гребцы сбежали, как только получили плату за переход до Сиракуз. А мне выходить завтра утром в море, почта имперская не может ждать. И где я ночью гребцов найду? Где?
Я промолчал в ответ – на самом деле мне было глубоко наплевать на проблемы навинарха – он не мальчик, плавает уже десяток – другой лет, сам, неверное, перекупал гребцов с других кораблей, и не раз, и сейчас за ночь купит – здесь весь порт кишит всякими прохиндеями, которые и маму за деньги продадут. Только, я вот понимаю, что на казённый корабль просто так не попадёшь, даже простым гребцом, навинарх должен знать подноготную всех своих моряков и гребцов до десятого колена – а вдруг пиратов или бандитов пустишь к себе на корабль, зарежут ночью и корабль угонят, вместе с грузом. Ну, в любом случае – это не мои проблемы, и единственно, чего я хочу, так это спать.
– Ты, Луций из Брундизия, хорошим солдатом был – мне префект Юний поведал, да и бумаги на тебя мне велено передать лично секретарю наместника Мавретании. – немного спокойнее продолжил навинарх.
– И…
– Короче, Луций – выручай! Сядь завтра за весло. Я денег тебе заплачу, вдвойне, за переход до Цезарии.
– Сколько денег? – поинтересовался я, чтобы не отказать сразу старику.
– По три денария в день. Плюс еда.
– А сколько плыть нужно дней?
– Если, боги помогут, то за пять дней дойдём.
– Значит, пятнадцать денариев – я просто тянул время, пытаясь найти какую – то причину отказать, но был настолько уставшим, что ничего не мог так быстро придумать.
– Давай так, Луций – дойдём до Цезарии в срок, я дам тебе двадцать денариев.
– Хорошо. Но половину – вперёд. И никаких работ до утра, я устал сегодня.
– Хвала богам – они послали мне этого доброго человека, вняв моим мольбам! – театрально вскинул руки к небу навинарх и полез за пояс за кошельком.
– И ещё: ты же хочешь мне сказать, что я смогу заменить тебе пятерых гребцов?
– Ни в коем случае, добрый человек! Ты за себя греби. А я до утра ещё людей найду, хоть пару человек.
Я поднялся на палубу, нашёл уютное местечко среди связок корабельных канатов, улёгся и мгновенно провалился в сон. Уходя в царство Морфея, я увидел ласточку над крышей одинокого дома.
И это был добрый знак!
Рано утром я проснулся от шума на корабле: на борт поднимались пассажиры: мужчина в простой солдатской тунике, но вооружённый гладиусом в богато украшенных ножнах. Этот человек был солдатом, но не простым. И взгляд у него был жёсткий, хваткий, взгляд человека, привыкшего командовать. Явно старший офицер, одевший простую солдатскую тунику и грубый шерстяной плащ.
За офицером поднялись трое юношей. Юношей ли? Судя по их одежде – это были юноши в простых гражданских туниках, но нахлобученных по самые глаза шапках. Судя по телосложению и манере движений, это были девушки, и совсем молоденькие. Замыкал эту группу ещё один солдат, настоящий, я не могу не узнать опытного бойца, одень ты его хоть в одежды матроны. Тоже в простой тунике и армейском плаще, под которым угадывался меч на поясе и кинжал. А взгляд мясника и каменное лицо, посеченное шрамами,не оставлял сомнения, кто этот человек.
Да, впрочем, какое мне дело – просто так на имперский почтовый корабль посторонние люди не приходят, даже за большие деньги. А этот маскарад новичков – для портовых зевак, хотя, толпы этих добрых людей кишат лазутчиками и соглядатаями, которых тоже не так легко провести.
Как только новые пассажиры поднялись на борт, навинарх подал сигнал к отплытию.
Я сел за весло на свободную лавку, оглянулся по трюму – на веслах не хватало трёх человек – на некоторых вёслах сидело по одному гребцу, вместо двух. Ладно, буду работать, мне не привыкать. Как только выгреблись из порта, потянул свежий бриз и команда резво поставила паруса. «Деция», словно вдохнув свежего морского ветра, встрепенулась и стала набирать ход.
– Не занято рядом, солдат? – раздался голос надо мной.
Рядом стоял тот самый пассажир, который, судя по моей оценке был старшим в этой странной группе.
– Да, нет – улыбнулся я в ответ. Меня рассмешила сама ситуация – неужели хитрый навинарх нанял и этих новичков на место гребцов.
– Ничего смешного нет, солдат – расположился рядом мужчина и взялся за весло – нам нужно побыстрее убраться подальше от Сиракуз. Поэтому все свободные от вахты возле парусов идут на вёсла. Я трибун – латиклавий* тридцатого легиона, Гай Клавдий Паулюс*. И работать мне не привыкать. На вёслах тоже приходилось сидеть, так что шевели веслом, солдат, мы все теперь в одной лодке. Налегай!
Размерено скрипели вёсла, в парусах хлопал крепчавший ветер. «Деция» устремилась в открытое море. А за ней, не отставая, шли на расстоянии, две имперские боевые триремы* .
Трибун латиклавий* (лат. Tribunus laticlavius) – старший военный офицер римских легионов во времена поздней Римской республики и принципата.Этадолжность была второй по старшинству в легионе, сразу после легата. Название должности происходит от слова «laticlava», которое означает две широкие пурпурные полосы на тунике, полагавшейся чиновникам сенаторского ранга.
– Паулюс*(лат. -невысокий )
– Трирема* – класс тяжёлых боевых кораблей той эпохи
3
– Ого! Подумал я, налегая на весло. – Целый трибун, да ещё и латиклавий, гребёт сейчас рядом со мной. Я начальство таких чинов только издалека видел, в своей прошлой жизни. Бывает. Уж если латиклавий гребёт рядом со мной, как простой солдат, то кого же он тогда сопровождает? Уж явно не простых ребят. А ещё трибун весь собран в кулак, видно опасается чего-то. От спеси начальства и следа не осталось. Эх! Не зря мне ласточка сегодня приснилась, как бы не полетела сегодня моя душа этой ласточкой в родной дом. Хотя, где теперь мой родной дом? Был, да всплыл! Без разницы! Но добром этот переход точно не закончится – у меня стало чесаться правое ухо, а это к большой драке – проверено десятки раз.
И точно: часа через два под палубу к гребцам спустился навинарх и что-то шепнул на ухо трибуну. Тот сдержано выругался, оставил весло и поднялся на палубу вслед за навинархом. Я продолжал грести, стараясь не сбиться с ритма, который задавал барабан гортатора*. А ритм постоянно возрастал – «Деция» ускорялась.
Внезапно прозвучала команда и ряд гребцов со стороны меня одновременно подняли вёсла. Я тоже последовал этому примеру. Соседний ряд гребцов продолжал грести. «Деция» стала разворачиваться, резко, черпая воду через борт в проёмах для вёсел. Я присмотрелся через проём и за несколько минут разворота корабля, успел заметить чужой корабль, либурну*, которая спустив паруса против ветра, шла на вёслах наперерез курса «Деции». А чуть в стороне шёл ещё такой же корабль, отрезая нам обратный путь. Попали мы! Один к двум. И раз «Деция» пытается уйти от этих кораблей, значит, эти корабли не просто так повстречались нам на пути, и явно не с добрыми намерениями.
Хотя, грабить имперские почтовые корабли было очень рискованно – за этим всегда следовало жестокое наказание – приходил флот и громил все пиратские базы в прибрежных водах, не оставляя в живых никого. Такую традицию создал ещё Помпей Великий*, уничтожив под корень все базы и флотилии киликийских пиратов, безраздельно властвовавших в Средиземном море много столетий.
Значит, сейчас тот особый случай, когда нас всё-таки возьмут на абордаж.
Несмотря , что «Деция имперский почтовый корабль. И, видно, риск получить ответку меньше стоимости той добычи, которую возьмут на «Деции». А чем можно поживиться на почтовом корабле? Почтой, деньгами, взять в плен экипаж для продажи в рабство, захватить сам корабль? Не такой уж это большой приз за такой риск. Захватить трибуна и его мальчишек, ну, или девчонок – вряд ли, это вообще просто смешной повод, но который очень разозлит имперцев. Значит, что-то другое…
На палубе зазвучал особый сигнал горна.
– А ну, обезьяны бесхвостые! – заорал гортатор. – Суши вёсла! Шевелитесь, бездельники!
Гребцы разом подняли вёсла горизонтально и резко выдвинули их вперёд рукоятями. Снаружи корабля вёсла сложились вдоль борта, делая корабль более маневренным и спасая сами весла от удара носа или борта вражеского корабля. Всё! Приплыли! Ход «Деции» стал резко падать и теперь мы будем драться. Да-а, недаром у меня сегодня с утра чесалось правое ухо, да и сейчас чешется. Ничего, на море сражаться мне ещё не приходилось, вот и попробую. Но ласточка во сне была добрым знаком! Это к победе!
