Анатолий Шабалин
Наследники Зингера
© Шабалин А. А., 2023
© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2023
Часть 1. Страсти городка
Наезд на любителя парфюма
Люди делятся на умных и глупых. Между ними очень много различий.
Так, глупые склонны к физическому труду. Умные же, соответствуя своему статусу, – к умственному.
В бытовых вопросах у них также антагонистические взгляды, неразрешимые противоречия. Например, по отношению к очередям.
Глупый всегда стоит в них. Умный же всю силу мысли направляет на то, чтобы обойти её или ускорить процесс прохождения.
Очередь. Это уникальное явление, без которого трудно представить существование человечества. Сколько часов потрачено на стояние в них. Сколько бы могло быть за это потерянное время написано опер, собрано комбайнов, связано джемперов, испечено хлебобулочных изделий в конце концов.
Это порождение цивилизации будоражит мысль и не позволяет логическому процессу расслабиться в рутине бытия.
При виде очередей сообразительность умных проявляется особенно обострённо, порой доходя до порога гениальности. Здесь их мысль сотворяет необычайные чудеса изобретательности, блуждая в лабиринтах разума и находя единственно верное решение.
Так, заходя в столовую, умный не торопится снимать верхнюю одежду. И лишь дождавшись подошедшего сзади посетителя, с чувством собственного превосходства направляется в гардероб, доверительно предупредив: «Я отойду на пару минут руки помыть».
Если же дело происходит на почте или в сберкассе, где имеется несколько обслуживающих окошек, умный занимает очередь одновременно к каждому. Как часовой на государственной границе зорким взором отслеживает ситуацию и в решающий момент, будто пограничник на нарушителя, стремглав бросается к освободившемуся окошку с кличем, не терпящим каких-либо возражений: «А я здесь занимал!» В случае, если интеллигент в очках попробует дрожащим голосом робко возразить: «Позвольте, но вы же здесь не стояли», умный не удосуживает его ответом. Лишь окинув высокомерным взглядом, он без каких-либо колебаний и угрызений совести уверенно достигнет своей заветной цели. Не без помощи локтей.
Этот момент является торжеством разума для умных, когда они оказываются хотя бы на полшага впереди глупых.
Между ними всегда было и будет великое множество различий, но одно является принципиальным: умные сомневаются в своём уме, а глупые – нет.
А откуда же берутся умные люди? Ответ до гениальности прост – от умных родителей.
Дабы лупоглазые несмышлёныши заняли достойное место в этой жизни и стали такими же умными, как их создатели, своих чад сначала определяют в детские сады повышенного комфорта с английским уклоном. Затем в элитную школу. Попутно – игра на фортепиано или скрипке под патронажем лауреатов международных конкурсов. Далее – престижный вуз, аспирантура, успешная женитьба.
К зрелым годам умные становятся ещё более умными.
А чем же всё это время занимаются не умные?
Живут, совершая очередные глупости, в ожидании неприятностей за это.
А каким же, умным или глупым, считал себя мужчина, вальяжно идущий по залитой солнцем улице небольшого южного городка?
Скорее всего, сообразительным, но не умным, поскольку за сравнительно недолгую жизнь совершил так много ошибок. И, что самое глупое, не жалел о них. Поверни время вспять, поступил бы точно так же. Как и кто-то из великих, он больше сожалел не о том, что совершил, а о том, чего не сделал. Даже глупого.
Заметив на противоположной стороне улицы неожиданно ускорившееся движение пешеходов по направлению к магазину «Галантерея, парфюмерия», незамедлительно поменял свои планы.
«Пахнет дефицитом», – сообразил он. Нюх ему подсказывал – выбросили «Шипр». Эта мысль начала будоражить сознание, будто червь, пытающийся добраться до середины яблока. Поклонник ароматов, он предпочитал этот мужской одеколон. Предстояло романтическое свидание, а любимый парфюм заканчивался.
Родным братом очереди, братом-близнецом, а если точнее – сиамским близнецом, является дефицит. У них с сородичем общая кровеносная система, не допускающая обособленного существования одного без другого и заставляющая учащённо, в унисон биться сердца уже при возникновении первичных признаков появления вожделенного товара.
О дефиците можно было бы слагать поэмы, писать романы, но развитию этого направления в мировой литературе мешало наличие дефицита белоснежной лощёной бумаги.
Увлечённый фантазиями о предстоящем свидании, обладатель белого костюма не заметил повернувший из-за угла автомобиль, который слегка лягнул его бампером. Удар был несильным, щадящим, даже в какой-то степени производил впечатление ласкающего. От неожиданности мужчина упал.
Более пострадавшего испугался водитель. Он выскочил из машины и протянул руку.
– Помощь нужна, дядя? – участливо поинтересовался владелец авто.
Визжащий вопль тормозов всё ещё звенел в ушах потерпевшего. У него сразу возникла неприязнь к обидчику. Вместо ответа он лишь с презрением посмотрел на тучного водителя. Лежащему любителю благоухающих ароматов даже показалось, что тот смотрит на него свысока, сожалея, сочувствуя ему, как не сумевшему добиться определённого статуса, благополучия.
Однако, придя в себя и взглянув на внешний облик водителя и его подержанную иномарку, потерпевший поменял своё мнение. Белый, выглаженный костюм упавшего явно контрастировал с потёртым комбинезоном владельца авто, от которого исходили запахи растительного масла и бензина.
Конечно, потерпевший мог себе позволить ездить на автомобиле, но у него на этот счёт имелась своя жизненная позиция. К автомобилям у него было неоднозначное отношение. С одной стороны, он понимал, что это прогресс. Но с другой – зависимость от создания разума, которое требует массу времени за его уходом и может отвлечь от других, более созидательных дел.
Обладатель белого костюма был равнодушен к механическим средствам передвижения – и к старым, в стиле «ретро», и к новым иномаркам. Их блеск не вызывал у него трепетного расширения зрачков и разбегания мурашек по спине. Он не завидовал владельцам изделий автопрома, самодовольно глазеющих на прохожих. Ему было даже в какой-то степени жаль их, поскольку они на самом деле являлись обслуживающим персоналом этого технодизайнерского чуда – замена масел, проколотых колёс, тормозных колодок… Многочасовое лежание под любимым созданием с ковырянием в его подбрюшине… Просыпание ночью в холодном поту от кошмарного сна – дворники украли.
Но самым удручающим был тот факт, что автомобилисты добровольно становились рабами техники на всю жизнь, до последнего вздоха, пока руки ещё способны сжимать руль. Им уже были недоступны другие земные радости.
И это были не какие-то случайно залетевшие в подкорку головного мозга мысли, а чётко выстроенная жизненная философия, не позволяющая появиться таким отрицательным чертам характера, как зависть, стяжательство.
Владельцы авто, конечно же, считают себя умными, а пешеходов – глупыми. И наоборот.
Размышления потерпевшего об автомобилях и их владельцах были прерваны вопросом водителя:
– Может, вызвать врача, дядя?
Пострадавший брезгливо отвернулся, лишь поинтересовавшись:
– Почём нынче права?
Вместо ответа водитель предложил:
– Может, вас подбросить?
– Уже подбросил. Вот только, жаль, не поймал.
С этими словами пострадавший неожиданно резво встал и отряхнул пыль с брюк. Затем он покрутил головой сначала по часовой стрелке, потом против, хотя ударился другим, более мягким местом. Создавалось впечатление, будто расплескавшиеся мозги должны занять исходное положение – каждая их часть отыскать своё полушарие.
Окинув на прощание обидчика презрительным взглядом, потерпевший, почистив бархоткой штиблеты, перешёл улицу.
Дефицит
Ступив на тротуар улицы 26-ти Бакинских Комиссаров, мужчина в белом влился в дружные ряды участников забега за дефицитом, финиш которого должен был состояться у входа в торговую точку.
А приз ожидал счастливчиков за прилавком магазина.
Какой? Сюрприз.
Мужчину не удивило, что очередь к прилавку с парфюмерией начиналась ещё от входа в магазин.
Не изменяя своим принципам, он первым делом занял в её рядах своё законное последнее место, а уже потом стал интересоваться причиной возникновения ажиотажа.
По мере приближения к сросшейся с кассовым аппаратом продавщице, до него стали всё громче доноситься запросы покупателей: «Двойной тройной, двойной тройной, двойной тройной…»
Счастливые обладатели дефицита стремглав направлялись к выходу, гладя припрятанную в кармане добычу. Когда же подошёл черёд мужчины в белом, он вежливо полюбопытствовал:
– Чем сегодня порадуем?
– Тройной одеколон. Отпускаем только по два флакона. Мужчина, не задерживайте очередь! Берёте или нет?
Покупатель взглянул на часы. Время обеденного перерыва прошло бездарно.
– Следует признать – день явно не задался, – вместо приобретения товара, с горечью констатировал он и направился к выходу. Сегодня умом он явно не блистал.
А какие же люди – умные или глупые – проживали в этом городке, живописно раскинувшемся на фоне скрывающихся в дымке гор и благоухающей букетом восточных ароматов зелени?
Лучшие художники мира, начиная с эпохи Возрождения, посчитали бы за большую честь и счастье запечатлеть на своих полотнах эту, достойную их кисти и неописуемую словами красоту. Но в силу ряда причин и обстоятельств добраться сюда они не сумели. Возможно, просто из-за отсутствия добротных дорог.
Жители городка не могли похвастать знаменитыми родственниками – художниками, музыкантами, писателями и учёными. Всего добивались сами – своей головой, своими руками.
Людьми они были неглупыми, сообразительными, природа всех одарила умом. А руки были трудолюбивыми.
Понимали почти все языки: турецкий, греческий, иврит, все кавказские и даже фарси. Какое же население было коренным, никто не мог ответить. Проживали здесь в здравии и согласии люди самых разных национальностей и вероисповеданий. Зачастую они и сами не знали, кто их родные и откуда они. Не любили, когда их называли беженцами. У некоторых предки были из заморских стран, а у кого-то – местные.
Верующие ходили в одну церковь – культовое сооружение непонятного архитектурного стиля. Ранее это было то ли оборонительное сооружение, то ли приспособленный для этих нужд склад корнеплодов. Сюда наведывались люди различных конфессий. Чаще всего для того, чтобы поставить свечку за упокой души усопших. Служителем культа прихожане упросили быть одного из местных жителей. Человеком он был верующим, хотя молитв не знал. Встречал всех одной и той же фразой: «Бог для всех един».
На центральной площади имени Долорес Ибаррури располагалось здание местного Совета, долгие годы возглавляемого бессменным руководителем – многоуважаемым Малхазом Самсоновичем Асудовым.
Директором небольшой школы была Дора Давыдовна Кауфман. Её любили и уважали за скромность и беззаветную преданность своему делу. К тому же она преподавала многие предметы: алгебру, химию, астрономию. А ещё домоводство, хотя дома почти не бывала. Родным домом для неё стала школа. Приносимые ей благодарными родителями подношения – яйца, овощи, фрукты – раздавала детям.
Медицинский центр, который был пристроен к аптеке, возглавлял доктор Кипиани. Поговаривают, что раньше он работал ветеринаром. Центр специализировался на нетрадиционных методах лечения – использовались пиявки, мумиё, применялось иглоукалывание. Но кабинет иглотерапии чаще всего пустовал, несмотря на вывешенную в коридоре схему укалываемых точек, иллюстрирующую излечение от всех существующих болезней.
На такой небольшой городок приходилось аж две гостиницы. Одна с поэтической надписью «Горная лаванда», которую обвивал лиловый цветок в окружении двух звёзд. Это было бывшее общежитие «Гравийно-щебёночного комбината имени тов. Мамая», приспособленное под нужды случайно заброшенных сюда судьбой и ищущих временное пристанище.
Другая гостиница с интригующим названием «Хотел» была более экзотической. Она пользовалась особым спросом у прибывших на курсы молодого механика, поскольку стоимость номеров была невелика. Все три номера двухместные. В люксах не было надобности – именитые гости здесь не останавливались.
Мебель в номерах была традиционной для беззвёздной гостиницы – шкаф с облезлой фанеровкой, скрипучая дверь которого не закрывалась. Внутри выгнутая вручную из проволоки пара вешалок. Две кровати и тумбочки. На их торцах белой масляной краской директором гостиницы, явно не обладающим каллиграфическим почерком, было крупно выведено: «Инв. № 1», «Инв. № 2». На входной двери – пожелтевший от времени листок с перечнем не подлежащего уносу имущества: «Кроват – два. Тумбачка – два. Шкаф – адын».
Рядом с «Хотелем» находился небольшой магазинчик, в котором проживал хозяин. Даже ночью, разбудив его, здесь всегда можно было купить хачапури и напой лимонного цвета, изготовленный по собственному рецепту. Ну очень крепкий!
Были в городке и другие учреждения – производственные, торговые, культурно-бытовые, то есть, весь набор, необходимый для нормальной жизнедеятельности.
Свой городок жители называли Хуло, хотя это была только первая часть труднопроизносимого названия. К этому все привыкли.
Несмотря на размеренный ритм жизни в городке, в нем, как и везде, кипели страсти.
Но жили все дружно.
Визит миссионера
В городок вела ухабистая дорога.
Да и дорогой её трудно было назвать, поскольку она не имела хотя бы каких-либо внешних очертаний. Как удав, проглотивший кролика, она то сужалась, то расширялась, в зависимости от местонахождения жертвы.
Проезжавшие по ней автомобили, подобно рысакам, преодолевающим препятствия, постоянно подпрыгивали, зависая в воздухе.
Самое удивительное, что по ней умудрялись ездить даже ночью.
Первым сооружением, встречающим автоводителей при въезде в город, было «Шиномонтаж, памятники, пирожки». Своим комплексным подходом предприятие словно демонстрировало способность оказать все услуги по обслуживанию и отпеванию автовладельцев.
Генеральный директор сидел на скамейке возле своего предприятия и уныло наблюдал за проезжающими мимо автомобилями, жуя пирожки.
Такую высокую должность присвоил себе владелец предприятия Гиви.
Рассказывают, что пожилой грузин, заметив в горах неизвестно как попавшего туда мальчика, подозвал к себе: «Гиви!» Минуло с тех пор немало лет, а имя так и прижилось. При получении документов в графе «фамилия» записали Бесфамильный.
Приютил найдёныша Председатель местного Совета Малхаз Самсонович, помог стать ему на ноги, определил в школу.
Однажды Малхаз Самсонович заметил, что мальчик бросился к остановившемуся неподалёку мотоциклу и с любопытством глядел на всевозможные трубочки и пружинки, изучая механизм.
Заметив его тягу к технике, Малхаз Самсонович подарил повзрослевшему мальчику книгу об устройстве автомашины.
Как-то Председатель привёл юношу на окраину городка и показал заброшенную машинотракторную станцию. Каково же было удивление Малхаза Самсоновича, когда через некоторое время он увидел работающими ранее ржавые механизмы.
Впоследствии на этом месте и было организовано предприятие по обслуживанию автомобилей. Когда не было ремонтных работ, Гиви занимался резкой камня для памятников, выпечкой еды для клиентов.
На своём предприятии Гиви был и механиком, и кулинаром, и резчиком камня. В каком виде специализации Гиви более преуспел, автомобилисты городка смогли быстро разобраться – работы в автосервисе выполнялись быстро и качественно.
Как-то Малхаз Самсонович, отремонтировал здесь свою старенькую, видавшую виды иномарку, да так и оставил её у Гиви. Иногда юноша подвозил Председателя по его просьбе.
Выцветший под палящими лучами солнца комбинезон генерального директора на пересечённых крест-накрест шлейках был непонятно какого изначально цвета. Но Гиви чувствовал себя в нём комфортно, поскольку рабочая одежда, по его мнению, скрывала выпирающий живот любителя пирожков.
К тому же спецодежда была универсальной – подходила и для шиномонтажа, и для резки камня, а также для приготовления кулинарных изысков.
Как и все тучные люди, он был добр и наивен. А ещё рассеян и любопытен.
И хотя каждое из проносящихся автосредств требовало минимального ремонта, а чаще всего – капитального или же утилизации – все они бесследно исчезали в клубах пыли.
К сожалению, в последнее время предприятие было в простое, ни одно из направлений не приносило прибыли.
Мысленно гендиректор анализировал причины неудач.
«Может быть, имеет смысл сократить какой-нибудь вид деятельности, приносящий наименьший доход, – рассуждал он. – Долгожителей стало слишком много – некому памятники ставить. Вот и аксакал – за сотню перевалило, а собирается в десятый раз жениться, невеста на шестьдесят лет моложе. И где это видано? В правнучки жениху годится». Скривившись, он поглядел на откушенный пирожок.
Мрачные мысли гендиректора прервал шум мотора явно иностранного происхождения – мягкий и нежный, как мелодия для флейты Моцарта.
Перед изумлённым владельцем предприятия остановилась сияющая под лучами солнца иномарка. Из неё вышел элегантный мужчина. Открыв дверцу, он подал руку спутнице – обворожительной длинноногой шатенке.
От неожиданности гендиректор поперхнулся пирожком. «На такой машине мог приехать только какой-нибудь миссионер из-за границы», – лихорадочно соображал Гиви. Не зная, на каком языке к нему обратиться, гендиректор лишился дара речи.
Иностранец пнул ногой колесо и на чистом русском попросил:
– Подкачать надо.
Придя в себя, гендиректор пролепетал:
– Не беспокойтесь, дядя, починим быстро. А пока перекусите с дороги.
Ко всем мужчинам, не зависимо от возраста, родственных связей или же к случайным встречным он обращался одинаково – дядя.
Пригласив клиентов в пирожковую, гендиректор проворно снял колесо, занес его в зал шиномонтажа и установил электроподкачку. Из-за прикрытой двери до гендиректора доносилась интригующая его воркующая беседа незнакомцев.
От природы Гиви был любознателен. Но почему-то так случается, что хорошая благородная черта характера зачастую как-то незаметно сама собой видоизменяется, эволюционирует.
И порою трудно, невозможно определить ту незримую грань между добродетелью и пороком. Между бережливостью и скупостью, строгостью и гневом. Обладатель отменного аппетита вдруг превращается в чревоугодника, а разговорчивый – в болтуна.
Пытливость ума гендиректора как-то незаметно переросла в любопытство, которое победоносно заполонило всё его нутро, превалируя над остальными чертами.
Гиви приложил пустую банку горлышком к стене пирожковой и, прислонясь к ёмкости ухом, стал прислушиваться. До него доносились обрывки фраз, смысл которых он не совсем улавливал, но интуитивно чуял, что речь идёт о чём-то важном, эпохальном.
Спутница: «Ты уверен, что мы не зря приехали в эту дыру?»
Миссионер: «Признаюсь, не за фольклором приехали. А должны мы привезти отсюда прадедушке подарок – двенадцать первых экземпляров швейных машинок “Зингер”. Теперь это большой раритет, они для нас являются поистине золотыми. Потому что только тогда многомиллионное наследство достанется нам».
Спутница мечтательно добавила: «И золотой блеск наследия Зингера долгие годы будет ослеплять нас где-нибудь на Лазурном побережье».
Неожиданно любознательность гендиректора была прервана очень громким хлопком. Не выдержав перекачки, шина, как громадный чёрный снаряд, полетела ввысь, приклеившись от разогрева к пластиковому потолку. Почти одновременно раздался звон разбившегося стекла – это упала банка, которую Гиви прижимал ухом к стене.
Вышедшие на громкий звук иностранцы, увидев висящую на потолке шину и лежащего на полу в клубах пыли и осколках стекла перепуганного гендиректора, вроде бы мало чему удивились.
Достав из багажника запасное колесо, одев его и расплатившись с продолжавшим лежать хозяином предприятия за автосервис и питание, спутники уехали.
Пирожки оказались лишь надкушенными.
Курсы
«То-то мне сон приснился, что доска прогнила в надворной уборной, – вспомнил Гиви. – Я провалился и оказался по уши… Благо, Сусанна порадовала – это очень хороший сон. К деньгам. Досадовала, что почему-то её такие прекрасные сновидения не посещают».
Хотя Сусанна возглавляла культмассовую комиссию в местном Совете, но и в ворожбе знала толк.
Как в воду глядела – сон в руку. Вроде бы всё сходится.
Вот только где их отыскать, эти золотые машинки? С чего начинать?
Сколько ни морщил лоб гендиректор, выдавливая мысли, ничего путного ему в голову не лезло.
Неожиданно улыбка озарила его мрачное лицо. Гиви нашёл химический карандаш и, послюнявив его, на оборотной стороне испачканного листка написал: «Объявление. На бесплатные курсы кройки и шитья приглашаются все желающие. Приходить со своими швейными машинками на хозяйственный двор предприятия «Шиномонтаж, пирожки, памятники».
Слово «бесплатные» он обвёл несколько раз, что, по его мнению, должно было привлечь внимание потенциальных курсисток.
«Хорошее, звучное название будущего предприятия – залог его финансовых успехов», – решил гендиректор.
В голове почему-то навязчиво крутилось что-то с корнем «вос» – восток, восход, вострец. Вострец напоминает что-то острое, колющее. Наиболее ласкает слух – восторг. Первая часть слова – «вос» – придает восточный колорит, вторая – «торг» – указывает на принадлежность к торговле.
Гиви вспомнил ещё один способ придумывания названий, когда из начальных слогов собирается одно целое. Он чувствовал, что на верном пути. Слышал, если родители затруднялись выбрать имя своему дитяти, они, недолго думая, открывали газету и читали заголовок взволновавшего всех события.
«Отто Юльевич Шмидт на льдине». И имя для красавицы дочки готово – Отюшминальд.
Курсы кройки и шитья – Кукриш. И кратко, и звучно! Однако было в звучании что-то птичье, каркающее. Да и недоброжелатели могли рядом дорисовать кукиш.
Поразмыслив, Гиви остановился всё же на «Восторге».
Здешний парк жители любили. Их привлекала высокая зелень, в тени которой не так ощущался зной лета.
Благоустройство парка не отличалось особым изыском – несколько бетонных скульптур зверушек были выкрашены в белый цвет. Отдельные детали – глаза, нос – для выразительности подцвечены бронзой.
Не вписывающуюся в зоологическую тематику «Девушку с веслом» перенесли, по решению комиссии по культурному наследию, на территорию загородного дома охотника. Авторская идея была нарушена лишь заменой весла на лук из лозы виноградника.
Местом притяжения для жителей городка был зелёный театр. В нём проходили концерты заезжих артистов и читались лекции на самые разные темы.
У входа в ландшафтный источник здоровья возвышалась афишная тумба с указанием планируемых мероприятий.
«Это то, что мне нужно, – решил Гиви, – лучшего места для рекламы курсов не найти».
Он обошёл тумбу два раза. Оптимизм сменился некоторым разочарованием. Броские, пёстрые афиши привлекали проходящих мимо тумбы в парк своей красочностью и интриговали актуальностью проблем.
Не избалованным на культурный досуг жителям городка предлагалось выступление цыганского ансамбля «Шалом», кулинарное шоу Вазгена Брюханидзе «Особенности национальной кухни» и лекция астрологического ботаника Оскара Жлобы «О воздействии ретроградного Меркурия на раскрытие семядолей у соцветия зонтичных».
Оглянувшись, Гиви постарался незаметно содрать цыганскую афишу, засунув её обрывки под рубашку. Но под верхней афишей появилась ещё одна: «Мастера разговорного жанра Гуревич и Гурвич». Её постигла та же участь, что и предыдущую – была сорвана. Под ней оказалась ещё более красочная: «Звезда эстрады солнечной Турции – несравненная Шапира».
Рекламная тумба напоминала кочан капусты – отрываешь лист, а под ним ещё один, и ещё, и ещё…
Как по годовым кольцам спиленного дерева, по ней можно было проследить активную деятельность культмассового сектора за последнее десятилетие.
Гиви осознал, что конкурировать с яркими плакатами его «самиздату» не под силу. Поэтому для своего объявления был выбран столб напротив здания Совета, на котором уже была подобная информация. Прикрепив силикатным клеем свою рекламу, Гиви с чувством выполненного долга возвратился на предприятие.
Чтобы не терять понапрасну времени, гендиректор решил мало-мальски благоустроить будущую площадку для курсов.
С хозяйственного двора предприятия он убрал уже давно стоявший в простое станок для резки камня, замостил неиспользованными гранитными плитами площадку.
Хотел устроить и навес, дабы не попортить швейное оборудование, которое должны были принести с собой посетительницы курсов. Но отсутствие оборотных средств не позволило осуществить эту перспективную идею, и её претворение пришлось отложить до лучших времён.
Но желающие посещать курсы почему-то не спешили приходить.
Гендиректор пытался анализировать причины заторможенности реализации этой, казалось бы, беспроигрышной акции: «А может быть, машинки слишком тяжёлыми оказались, и непосильная ноша не позволила добраться будущим швеям до места назначения? – мрачные мысли бороздили в голове Гиви. – А может, надпись дождём смыло?»
Гиви решил проверить эту версию. Объявление было на месте, но особого восторга курсы «Восторг» почему-то ни у кого не вызвали.
После недели томительных и безрезультатных ожиданий он с горечью осознал – в одиночку эту ношу из золотых машинок ему не осилить. Назрела острая необходимость иметь надёжного сообщника – смекалистого, инициативного, и, непременно, с волчьей хваткой.
Тщательно проанализировав деловые и морально-волевые качества всех кандидатов на это вакантное место, Гиви остановился на двух претендентах: одном из директоров завода «Вторчермет» Валико Киладзе и владельце дегустационного зала «У Бахуса» Арго.
«Но я же как-то наехал на него, – закрались сомнения. – Скорее всего, он обо всём уже забыл».
После некоторых раздумий выбор пал всё же на Арго.
«Валико слишком горяч», – решил он.
