Анатолий Шабалин
Скитания гурманов. Непридуманные истории о том, как ссорились Вольдемар Никодимович с Андроном Антоновичем
© Шабалин А. А., 2022
© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2022
Два сапога. Предисловие
Люди мы совершенно разные.
И по характеру, и по увлечениям, и по статусу.
Вольдемар Никодимович – авторитетный мэтр в сфере искусства, известный баритон, завоевавший широкое признание: лауреат многочисленных премий, почетный член всевозможных творческих советов, завсегдатай театральных премьер и телевизионных эфиров.
Я же – представитель технической профессии, знаком лишь узкому кругу специалистов и не имею многочисленных почитателей таланта. К тому же человек непубличный – не любитель светских раутов и шумных тусовок.
Да и внешне мы абсолютно не похожи – мэтра всегда отличают изысканность и элегантность во всем – одежде, манерах, даже интонации голоса.
Меня же – обыденность.
Вольдемар Никодимович для меня, как и для многих, является кумиром, элитой общества. В то же время ко мне он относится уважительно, что, конечно, льстит.
Нас свел общий проект, где Вольдемар Никодимович осуществлял творческое руководство, а я отвечал за технические вопросы. Поэтому мэтр часто приглашал меня в качестве консультанта в различные зарубежные поездки.
К сожалению, там нередко между нами возникали мелкие конфликты, случались казусные ситуации. Как правило, в заведениях общественного питания, и, как обычно, по моей вине.
Причина банальна: за приемом пищи я зачастую совершенно случайно, самым необычайным образом умудрялся пачкать одежду мэтра, порой даже в ситуациях, когда это, казалось, было невозможно.
Но, как человек незлопамятный, он с течением времени забывал о доставленных мною неприятностях, и его снова, будто мазохиста, тянуло к общению.
И что же так притягивало ко мне Великого Мэтра?
Может быть, соблазн постоянного экстрима, в который он попадал благодаря мне?
Может, он, как игрок, нуждался в тех психологических микроматчах, что происходили между нами – в основном, на полях ресторанных скатертей?
А быть может, искреннее желание наконец-то обучить меня великосветским манерам?
Это до сих пор остается загадкой.
Говорят, два сапога пара.
Но, если внимательно присмотреться: один в гармошечку, другой – гладенький, лоснящийся на солнце.
Вот так и мы.
Однако в чем-то все же схожи. Наверное, в том, что частенько вместе хаживали в одну сторону, а точнее – скитались по столицам разных государств.
А еще, возможно, близки в том, что оба любили продегустировать местную кухню. Исключительно для расширения кругозора и более полного знакомства с традициями и национальными особенностями посещаемых стран.
Как всегда неожиданно раздавался телефонный звонок, и звучал бархатный баритон мэтра:
– Андрон Антонович, а не желаете ли Вы посмотреть…
И мы снова встречались в аэропорту в трепетном ожидании очередных невероятных и неотвратимых казусных ситуаций, психологических поединков.
Устрицы номер шесть
Я с глубоким уважением отношусь к вкладу в искусство Вольдемара Никодимовича, его творческому вкусу.
И не только творческому.
Обладает он также отменным вкусом в отношении заморских яств и абсолютным нюхом – знает толк в чудодейственных напитках.
Что есть, то есть.
Лишний раз в этом убедился в Париже, куда мы были приглашены благодаря авторитету Вольдемара Никодимовича французской фирмой.
После обязательной программы – деловых переговоров, нас ожидала наиболее приятная – произвольная, так называемый званый ужин по зову принимающей стороны. А также по зову желудка.
Вопрос босса фирмы: «Куда? …» – не был дослушан до конца.
– Рыбный ресторан, – отчеканил маэстро, окинув всех взглядом, полным достоинства.
Официант в форме музыканта симфонического оркестра подал каждому меню. Понятно, на французском.
Даже если бы был перевод на русский, это не сильно изменило ситуацию – я чаще всего не имел об этих блюдах никакого представления.
Поэтому действовал традиционно: с умным видом глядя в меню, ожидал вердикта Вольдемара Никодимовича.
– Устрицы номер шесть имеются в наличии? – полюбопытствовал он у гарсона на чистейшем французском, важно подняв голову.
Меня охватила гордость за столь тонкие познания мэтра в вопросах градации морских деликатесов и нюансах кулинарного искусства.
Не пятый номер, не седьмой. А именно шестой!
Признаюсь, была даже некоторая зависть.
Получив положительный ответ официанта, он добавил к заказу еще кое-что, пояснив мне, что для лучшего усвоения морепродуктов необходим «пищеварительный эликсир», усиливающий расщепление углеводов в организме. Я полагаю, в переводе его просьба звучала примерно так: «Голубчик, еще водочки-с».
Подошедшему ко мне официанту я молча кивнул, что означало: «Мне то же самое».
Босс, не заглядывая в меню, шепнул гарсону что-то на ухо.
На этом прелюдия закончилась, и наступило томительное ожидание.
Пока кудесники кухни колдовали над кулинарными изысками, я наблюдал за высоким, поджарым темнокожим мужчиной, сидевшим с газетой за соседним столиком.
Не отрываясь от чтения, он привычным движением, доведенным до автоматизма, ввинчивал небольшую спиральку в виноградную улитку. Затем, вывинтив ее, будто лампочку из патрона, смаковал лакомство в виде небольшого червячка, наколотого на кончик спиральки.
Отужинав десятком улиток и допив кофе, мужчина удалился.
И тут произошло чудо! Фейерверк чревоугодия!
Большая ваза с дарами моря, по форме напоминающая фонтан на «Выставке достижений народного хозяйства СССР», была установлена в центре нашего стола.
Принесенное блюдо превзошло ожидания.
Переложенные льдом, пирамидой возвышались обитатели морских глубин: устрицы, лобстеры, кальмары и прочие деликатесы, названия которых я, к своему стыду, не знал.
Обильное слюноотделение усиливалось при виде разрезанных пополам лимонов, украшавших пирамиду по периметру нижнего яруса.
Глаза разбегались, но мой взгляд впился в наиболее крупное существо – лобстера. Вцепившись в него, я тщетно пытался разломить клешни, дабы завладеть содержимым.
– Андрон Антонович, – тишину прервал спокойный, будто раскаты дальнего грома, голос знатока сервировки. – Не так это делается!
Взяв с вазы небольшие щипчики, он ловким движением со щелчком расщепил клешню и победоносно взглянул на меня.
Что ж, счет открыт – 1:0 в пользу Вольдемара Никодимовича в незримом матче изысканности с обыденностью.
Предвкушая праздник желудка, нагулявший аппетит Вольдемар Никодимович закатил глаза, поднеся в ладошке раковину с устрицей ко рту. Будто снайпер перед выстрелом, затаив дыхание, смачно слизнул дар моря.
– Фантастика, – вырвалось у ощутившего послевкусие мастера. Разделавшись еще с несколькими слизеподобными существами, он, довольно крякнув, запил «эликсиром».
На его лоснящемся от удовольствия лице было написано – жизнь явно удалась!
Тем временем я, разделавшись с лобстером, с ужасом поглядывал на устриц, – уж больно непривлекательный и даже отталкивающий исходил от них запах.
– Андрон Антонович, попробуйте, очень вкусно, – прозвучал убаюкивающий баритон бывалого дегустатора.
Дабы не оконфузиться окончательно, я с видом завсегдатая рыбных ресторанов поднес устрицу ко рту. В ту же секунду дух гниющего болота заполнил весь мой организм, будто предупреждая: в случае употребления яства оно будет тут же обратным позывом возвращено на стол.
Видя мою нерешительность и понимая, что чаша весов колеблется, Вольдемар Никодимович отыскал более убедительный аргумент:
– Андрон Антонович, это же деликатес. Очень полезный для мужчин, – многозначительно добавил он, почему-то подняв указательный палец кверху.
Это был удар ниже пояса, учитывая мой почтенный возраст.
Но вторая попытка оказалась также безрезультатной, о чем красноречиво свидетельствовала моя сморщенная физиономия.
Тогда Вольдемар Никодимович, как опытный игрок, достал «козырную карту» – выдавил на устрицу для устранения запаха сок лимона и наполнил мою рюмку.
Счет стал 2:0. Дальше отступать некуда.
Осознав свою обреченность и неотвратимость процесса дегустации, мысленно заглушив все вкусовые рецепторы, органы осязания и обоняния, я снова поднес деликатес ко рту. Будто ныряльщик в ледяную воду, сосчитав про себя до трех и закрыв глаза, – мгновенно «окунулся», – заглотил яство и осушил рюмку.
– Ну как? – полюбопытствовал маэстро.
– Фантастика, – соврал я.
– Ну, вот, – похлопал меня дружески по плечу, словно профессор способного ученика, Вольдемар Никодимович.
Испробовав остальное содержимое вазы – гребешки, осьминоги, плавники акулы – он элегантно поднес к сложенным бантиком губам завитую виноградную улитку и попытался высосать ее.
– Вольдемар Никодимович, не так это делается, – я взял с вазы спиральку и, отставив мизинец, вывинтил содержимое улитки. Затем полакомился деликатесом, изображая необычайный восторг.
