Анатолий Жариков
Сны белого попугая
Продолжая наблюдения
Искусство жизни – до лампочки,
жизнь искусству – до свечки.
Уставшие, снимают тапочки
ноги, греют пальцы у печки.
Мы рисуем (рисуемся) до точки,
различаем лица и рыла.
Человек не нуждается в помощи
после того, как его зарыли.
Или унизили до пепла, пыли,
что, естественно, уже не интересно.
Интересней более, где мы (были)
будем до того, как воскреснем.
14 сентября 2016 г.
Каприс Паганини
Это когда подрезанные хряснули
и посекли пальцы,
и он играл на единой –
открытым лицом по рашпилю
без ботинок.
26 сентября 2016 г.
***
Я строчки мастерил,
как мастера дорогу.
Я годы материл,
когда их стало много.
А что забил мне бог
в мой мозг и гены,
расшифровать не смог
мой гений.
3 октября 2016 г.
Рюноске Акутагава
*Ночь
Тихий цокот сверчков
рассказывает о тишине
долгой осенней ночи.
*День
Будда бродит
в одиночестве
по берегу пруда.
*Зачем?
Но если счастье – голый зад,
а поиск истины – утрата,
то на хрена нам этот сад,
ребята.
*
Немного сумасшедший,
заканчиваю читать
новеллы Акутагавы.
*
А утром показал
опухшее лицо зеркалу.
Зеркало, конечно, тоже улыбалось.
*
Акутагава молчал,
грея уставшие руки
над хибати.
*Последний сон
Неужели никто не придёт
и не задушит мои мысли,
пока я сплю?
*Конец
Дальше – безумно жить.
Скучно – сначала.
…Есть чем запить
лишний кружок веронала?
Ноябрь 2016 г.
***
Ноябрь, зевая, лист срывает.
свет слизывает с волны.
Бери шинель, иди до мая
проигранной тобой войны.
Навстречу поздняя дорога,
щадя твои больные ноги, –
сама в себе и широка,
как современная строка.
Как старый бог под белым флагом
сердец и слабых душ ловца,
иду. Исходит тень с лица.
И спирт кончается во фляге.
11 ноября 2016 г.
***
Чёрный ворон в чужом гнезде
и листы на чёрной воде,
побелевшие от отчаянья.
В роще снег валит паче чаянья.
Осень. Пушкин за чаем с няней,
молодой, холостой, не у дел.
«Годунов», сукин сын! – не предел.
И метель – будто юбка Натальина!
11 ноября 2016 го.
***
Сказала: «В эти дни нельзя…»
И в те, и в эти ночи тоже.
Я жажду. Ты же: «Милый, позже…»
Так появляются друзья.
12 ноября 2016 г.
***
Бог Кожаный чулок, храни меня
от слова, пули, дыма и огня,
от тех, кто святы, кто не состоялись.
Вот выпал дождь. И липы выше стали.
От дамы пик и чувственного кума,
холма Христа и ямы Аввакума.
Дочь вышла замуж, пишет внук историю.
Большое солнце жарит Евпаторию.
Спешу туда, меня пообещали
взять на шаланду, полную кефали.
Вот выпал снег. Храни меня от снега,
пока стрелой весёлой печенега
бог Соколиный Глаз меня не свалит.
21 декабря 2016 г.
***
Большие сиськи
опрокидывают
моё сознание.
8 января 2017 г.
***
Москва не приняла,
плевала на Москву,
её подарки, подлость, милость.
Как пыль из тряпки, выбила тоску.
В Елабуге под потолком забилась.
И удавилась. Словно удивилась.
18 января 2017 г.
***
Это он,
отпускающий восторженный матерок
в морозный солнечный день.
Опрометчиво обещавший вернуться,
до сих пор не вернулся,
умирать на остров.
Он, которому аплодировали
восставшие из красного пламени.
Который вдрючивал
серебряные строчки в уши
афроамериканских студентов.
Подавившийся куриной косточкой
так и не свёл счёты
с Господом Богом.
Это он,
после Нобелевской попойки
блюющий над унитазом
и мычащий на амальгаму
реального зеркала.
Глазами опроставшейся Богородицы
провожающий уходящего
умирать Симеона.
Запоздалой старческой смелостью
склоняющий мою фамилию.
Покинутый всеми на свете
любовницами и
жующий перья
обоссанной подушки
в холодном номере гостиницы,
напоминающем тёплую детскую.
Посвятивший наждаком обдирающие
нутро и мозги строки
выплюнувшей его
из высоких снегов стране.
Ах ты бля…
29 января 2017 г.
***
Мне скажут,
что это – шедевр.
И я буду думать.
Мне скажут,
что это – говно.
И я буду думать.
А потом
пошлю их всех.
И буду думать.
8 февраля 2017 г.
Прогулка с Еленой Бессоновой
Опомнишься утром
какого-то хрена, какого-то мая
и смотришь, смотришь в себя,
всматриваешься будто:
–Маска, я тебя знаю!
Живу да живу
кто его знает сколько.
Сократ говорит: «Дежавю».
Де Сад говорит: «Ломка».
Высокий у граждан вкус,
как газ над сектором Газа.
Вижу Салон Искусств,
сидя на унитазе.
Или пойти погулять
с поэтом Извековым?
Только где ж его взять,
этого человека?
Вытаптываешь слог
с которой и Бог не был.
Смотришь на потолок
и говоришь: «Небо».
18 января; 8 февраля 2017 г.
***
Как пчёлы Осипа,
темны его уста.
Как Иудея, вековая рана.
–Что истина? –
пытал Пилат Христа.
И тот ответил римлянину:
–Тайна.
29 декабря 2014; 4 апреля 2017 гг.
***
Снова светит солнце Фета.
Остальное – фиолетово.
10 марта 2017 г.
***
Какую боль переносила на
чашечках веков какая сила?
Узнаешь ли оставленного сына,
когда вернёшься, блудная страна?
13 марта 2017 г.
***
Воздушная пара стариков
в уголке коридора клиники.
К кому?
23 марта 2017 г.
***
Стоит вода, и вспоминает камень.
Рука легла на старый клавесин.
Она спасёт и дважды воскресит!
Не бойтесь трогать музыку руками.
29 декабря 2014; 4 апреля 2017 гг.
***
Разбросаны по шторе, по стене
обрывки мыслей и полутеней.
На дне зрачков сиятельная охра,
свет от дождя, от счастья платье – сохли.
Собрало лето в капли красных роз
копчёных пчёл, сереброшёрстных коз.
И две Вселенные неуловимой ртути,
в ладонях разбегались груди.
Родное «бай», английское «пока»
распятьем поднималось в облака,
не обтирая губ от молока.
15 апреля 2017 г.
***
Я знаю, почему ты
стала стервой.
Ты знаешь почему я
бросил пить и курить.
Дорогая,
я отпускаю тебя
на все четыре угла комнаты.
Не более.
Отпусти меня
на все четыре стопы стиха.
Не далее.
25 апреля 2017 г.
***
А кому нечего
было терять,
теряли Христа.
30 апреля 2017 г.
***
Дом приподнялся,
чтобы посмотреть:
какая сука стреляет.
3 мая 2017 г.
4. Из книги «Атеросклерозные деревья»
2017-18 гг.
Сравнения
Тронь строчку, будто в первый раз,
как ноту трогал дивный Брамс.
Как сглаживал земли октаэдр
мечом и славой Александр.
Как поцелуем в ночь поста
апостол проверял Христа.
Так бездны бесконечный ад
кругами метил мрачный Дант.
Так третьей и девятой, слушай! –
ван Людвиг отворяет уши.
Так с нас живых, бес или бог,
сдирает кистью кожу Босх.
6 мая 2017 г.
К портрету
Чуть-чуть грудей, две родинки, ключица.
Расти на радость, юная волчица.
11 мая 2017 г.
***
Отец Дюма, Жюль Верн, Курт Воннегут
настенные окопы стерегут.
Война окончилась, плоть отболела,
смени на стёкла старые фанеры.
От ужаса отходят зеркала,
зажмурив дюжину зажжённых ламп.
И ты молчишь, не выкатаешь звука,
закат на потолке ломает руки.
Луна чиркнёт по небу новым лезвием,
оценивая обстановку трезво.
Купи билет по осени, когда,
как Паганини, воют провода
над городком с названьем боголюбным.
Век зубы выкрошил, не изменились люди.
15 мая 2017 г.
На ощупь
Бог,
женщина,
строчка.
30 мая 2017 г.
***
Стихи – это игра момента.
Приходит момент и воскрешает написанное.
Или пишется новое.
Пишется город,
небольшая улица,
небольшой дом.
Автор иногда
выходит из стихов,
чтобы покормить собаку.
16 июня 2017 г.
***
Рано бомжику вставать,
время ренту собирать,
пожурил он бога мать,
потянулся – благодать,
неохота умирать.
11 июля 2017 г.
***
Я напишу вам что-то пошлое,
случайное или нарочно.
Как наша жизнь уходит в почву,
поэзия уходит в прошлое.
Читатель грошик дал за строчку.
«Проси, – сказал, – у бога матери».
Поэзия уходит в автора,
как наша жизнь уходит в почву.
Сожгу, порву, закрою почту,
останется одно хорошее.
Поэзия уходит в прошлое,
как наша жизнь уходит в почву.
18 мая; 21 июля 2017 г.
***
Утренняя голубя молитва,
по лицу размазываю бритву,
женщина уходит на массаж,
в небе облака из сажи,
а из сада яблок сладкий запах,
я умру сегодня или завтра.
25 июля 2017 г.
***
Что делать нам в деревне? Мухи, грязь,
убитого района местный князь
устроит "по грибы" или рыбалку,
его жена дородна, дочь бледна,
и к вечеру едва сорвёшь со дна
не карася, но божию козявку.
Закат румян, зато темнеет рано,
мертвецки пьян твой аромат бурьяна,
на склоне облака рисуют нечто
и сдвинуты часы на час назад,
на вечность.
30 октября 2017 г.
***
Ночь, ледяные звёзды, Млечный
над головой забит. Но для
тебя ли маются извечно
жизнь, небо, женщина, земля?
3 ноября 2017 г.
Продолжая наблюдения
Женщина тоже желает иметь идеального друга.
Грязь – не весна, а кокс – это дурь, а не уголь.
Было б бабло, я купил бы Подсолнух Винсента,
Ван гениальность глушил стаканами абсента.
Птицы не все улетают в тёплые раи,
но воробьишек спасают крыши, сараи.
В старости хочется тоже побегать по снегу,
если б ещё не забылось: а как это: бегать?
Мать называла тирана в младенчестве: «Йося».
Не доставайте поэта,
он сам – захочет – напьётся.
4 ноября 2017 г.
***
День засрат до полдня.
Ноябрь обрывает листья.
Бессмертно и холодно.
Не будем и мы суетиться.
6 ноября 2017 г.
***
И я ушёл в размер,
в свет, воду, вой,
в текучесть плазм.
Я слышу, как Гомер
чеканит череп мой,
как Модильяни
надрезает глаз.
Из пыли океанских пен,
свинцовых вод
я стану в позу.
Патологоанатом Бенн
в мой розовый живот
посадит розу.
24 ноября 2017 г.
***
Вокзал. Сортир.
Едва начало дня.
Безликие деревья у сортира.
Однажды мир
Проснётся без меня.
И я без мира.
28 ноября 2017 г.
***
Что во мне наби?
Ни дать, ни взять,
так, одна слеза.
Приходи любить,
научу страдать.
В небесах, наби,
не твоя звезда,
так, случайный блик.
Приходи страдать,
научу любить.
Скорби ль, радости –
одному нести.
Подскажи, наби,
Иоанну стих.
9 декабря 2017; 2020 г.
***
Пересадили зимний сад,
звезду и ёлку,
в заасфальтированный зад
посёлка.
Нетерпеливо пьёт народ,
сжигает свечи.
И смотрит глубоко вперёд,
конечно.
19 января 2018 г.
Мольер смеющийся
Ни один доктор не пришёл
к умирающему насмешнику.
Ни один священник не согласился
принять покаяние комедианта,
и потому ни одно кладбище
не хотело приютить его.
И только грязный дождь
и неотвязчивая слава
волочились за немногочисленной
похоронной процессией.
Слава королю!
Он повелел похоронить Мольера
на глубине пятого фута
парижской земли,
куда не доставала
жёлтая костлявая рука священника.
Слава Людовику!
Слава великому королевскому камердинеру,
обойщику Жан-Батисту Поклену,
оставившему весёлую эпитафию
нашему благородному миру
и погребённому на земле,
где хоронили самоубийц и
нерождённых детей.
7 марта 2018 г.
Упанишады
Tat tvam asi
То ты еси
Как сможет он познать того,
благодаря кому он познаёт всё это?
Брихадараньяка Упанишад
1
Новое утро.
Улыбнулись как будто
все 3306 богов.
И звёзды –
вселенной кости.
И мясо облака.
Сеет сеятель.
Так из семени
родится время.
Голодный сказал:
–Блин.
И это стало речью.
Дым от костра
поднимается вверх.
Бери, небо.
Тот, кто родил,
тот помер.
Не помирай дважды.
Он проснулся один.
Но когда восстал день,
их стало двое.
Сначала надо было
оглянуться вокруг.
Чтобы ничего не увидеть.
Один-два,
плюс-минус.
А если выключим свет?
След от воды.
След от огня.
След от слова.
У индийцев – Атман.
У тебя – атаман.
У меня – а там что?
Я тот, который
не ест землю,
не пьёт облака.
Кто знает соперника,
у того
не бывает соперника.
Читаю книгу мёртвых.
Пишу книгу живых.
Знаю книгу света.
По улыбке чувство.
По подобию имя.
По разуму слово.
В моём доме
стол, стул,
опрокинутая чаша.
Вот флейта,
вот дыхание.
Ещё нет звука.
Когда части едины,
это искусство.
Или нечто.
Вот пальцы,
вот клавиши.
Где мелодия?
Дым от костра – это
стол, масло, ветер,
упанишады.
У тебя будет
со-.
Знание исчезнет.
Там один
знает другого.
Ненавидит другого.
Как
я
увижу я?
Когда меня
не станет,
я стану.
–Не то, – говорю я.
–Не то, – говоришь ты.
Молчание.
Он один.
И его много,
как соли в океане.
Это пустота,
которая заполнила
всё и всех.
Чтобы насрать на всё,
надо быть
богом.
Оно без глаз,
без ушей,
безо рта.
Так дерево
уходит в землю
корнями.
Дышит человек.
Дышит растение.
Дышит бог.
Прячь сердце
от прожорливых псов
и голодных птиц.
Если не знаешь это,
у тебя отвалится голова.
Не это. Не это.
Второй раз
не рождаются. Кто
родит его снова?
Он стоит
на одной ноге.
Он слово.
И молитва
и знание
одинаково божественны.
Где пламя костра?
Где тепло костра?
Где свет от костра?
Я дважды
не вхожу
в одну и ту же реку.
Вверх – вниз,
вперёд – назад.
Поток потока.
Пусть внезапно меня не будет.
Я сейчас в том, что было,
я сейчас в том, что будет.
Познай всё
и будешь им.
Ом.
Когда я всё,
я ничего
не знаю.
Кто нашёл,
тот уже не ищет.
Тот – находка.
Кто знает,
тот уже не ищет.
Тот – знание.
Кто умер,
тот уже не ищет.
Тот – вечен.
Глаз глаза,
ухо уха,
разум разума.
Кто различает,
тот умирает,
тот несвободен.
Не утомляй речь,
достаточно одного слога
Ом.
Когда он родится,
он проявится,
он разрушится.
Дав знание,
ты забрал мой разум,
мой мир.
Это всё,
это не всё,
не то, не то.
Это звук без раковины,
это голос без флейты,
это песня без тебя.
Это обморок,
умерший
в твоём члене.
Кто прочитает
упанишаду,
тот станет упанишадой.
Его нет,
но это
не смерть.
Здесь двое любят,
здесь двое ненавидят,
здесь двое порождают.
Познай
самого себя.
Но как?
«Таково бессмертье», –
сказал Яджнявалкья
и ушёл в огонь.
Так глаз
не может видеть
глаз.
2
«Но это лишь
мочевой пузырь бога», –
сказал мудрец.
Как в жару
потеет человек,
приходит новый день.
И было
два как одно,
сущее в несущем.
Человек, дорогой,
состоит из
дороги.
Это не виноград,
это не солнце в бокале,
это вино.
Помнит ли
гусеница
крылья?
Плоть умирает,
дорогой,
жизнь живёт.
Как из несущего
растёт дерево, –
растёт мир.
Я узнаю иное,
когда перестану
узнавать тебя.
То, что сгорает
и не горит, –
истина.
Есть нечто
большее, дорогой,
чем бог.
У тьмы тоже,
дорогой, есть
другой берег.
Тот,
кто ушёл сам,
не возвращается назад.
2017?
***
День отравлен колючим ветром,
застреленным в грязном подъезде Вертером,
недочитанным Шопенгауэром,
привкусом щёлочи в слове «Тауэр»,
голосами в Моцартовой мелодии траура,
заплёванным местной электрички тамбуром,
резкой темой в поэтах улицы и бури.
Выдавливаешь из Чехова:
жизнь – радостная дура.
26 марта 2018 г.
Стихи
Читачу, окурку на рельсе,
перепуганному корейцу,
неопознанным позже лицам,
незнакомке, курсистке, девице
из провинции или столицы,
наизусть, невпопад, со страницы
воробью, Мандельштама синице,
страсти, старости и отваге,
на пере, на холсте, на бумаге,
псу Качалова, даме с собачкой,
кулаку, казаку, казачке,
Демокриту, Платону, Плутарху,
пролетарию, олигарху,
Паганини, Баху, Шопену,
горсовету, Газпрому, Рошену,
Стёпкам Разину и Бандере,
Новороссии, Эссэсэру,
на зелёный, на жёлтый, на красный,
и трассирующими и фугасными,
в вёдро, в небо, в жару и в стужу
камасутре, ботинку в луже,
в Запорожье, в посёлке Высоком,
когда вишня темнеет соком,
ранним звёздам и поздним окнам,
дрозофиле, клопу, растению
в огороде, в саду наслаждений,
у ворот, у сортира вокзального
пиву, розе в гранёном бокале,
и поэту, и По ворону
в уши, в ноги, в глаза и в сторону,
на ступеньке, в холодной спальне…
Но однажды, весной, во вторник
зал завалят живыми цветами,
будет тихо, и нас прочитает
Света Скорик.
3 апреля 2018 г.
Микеланджело непревзойдённый
Дорогой мой Буонарроти,
далеко и не слышно.
Дай Мадонну твою потрогать,
потянуться рукой к богу;
страшно только, чего б не вышло.
У тебя кредо жизни строгое,
а в соперниках Винчи да папа и
под руками распятый камень,
дай тебя потрогать веками.
Вот Пьета, загадка Давид
и Адам обретает сознанье,
небо карой господней грозит
над разбуженным Ватиканом.
Далеко, высоко, прохладно.
Дай твой камень потрогать, ладно?
6 апреля 2018 г.
***
Между городом, где нас уже нет
и городом, где нас ещё нет,
заминирована дорога.
Относительно смерти мы ещё свет,
относительно жизни нас уже нет.
Где мы относительно бога?
27 апреля 2018 г.
Окурки
Вот и пришли сумерки,
заголосили суки,
вышел на крышу кот,
вывернулся наоборот
свет, играю туш я,
милая, слушай,
заняты руки,
сунь мне окурок в рот.
Везде окурки,
грязные столы,
плешивого глаза официанта,
спят девушки,
их красные носы,
их волосы запёкшейся смолы,
их голубые банты.
Как будто плот Медузы
ищет мира дно,
и если б не вино,
не жёлтый свет,
я принял б этот бред
за черновики Данте.
Зализанный Блейк,
изглаженный Бродский в брошюрках,
вместо света господнего – блеск,
вместо божьих пророков – придурки.
Спи, страна, притуши адский блеф,
дети божьи закурят окурки.
Мы окурки,
нас можно докурить
и выбросить в урну,
как звёзды в колодец.
27-28 апреля 2018 г.
Зеркало Гефеста
Там были сцены жизни. Виноград
хмелел от солнца, танцевали греки,
грудь Афродиты, её толстый зад
заценивал Парис, катили реки
память Стикса, ржал Троянский конь,
ржавели копья, в бога честь огонь
горел, светились будущего горизонты,
и Шлиман был ещё сперматозоидом.
Закончил щит Гефест.
Спит мирно Польша. Вечер
темнел над газовою печью,
и расползался дым окрест.
29 апреля 2018 г.
Он говорит
Он говорит глазами,
он говорит в бороду,
он говорит, не понимая,
что он – говорит.
Этот старый, ужасный бродяга
так много говорит.
Это уже намёки на вечность:
отделять слова от своих губ.
30 апреля 2018 г.
***
Сегодня непогода, облака
закрыли солнце, дождик моросит,
как будто сука Геба сверху ссыт,
народ чтоб простудился и икал,
и, прерывая свой слепой транзит,
разочарованный, спускается Икар.
1 мая 2018 г.
***
Он в храмах славил бога, рыбу ел,
ходил, как лодка рыбака, по морю,
пока до смерти всем не надоел,
и помер.
Он говорил о небе и кресте,
Пилату возвратил мозги и память,
пока, чудной, всем не осточертел,
его распяли.
Но покорясь велению отца,
вернулся к овцам, стал и сам овца,
запил, замкнулся в нелюдской печали,
его не трогали, не замечали.
4 мая 2018 г.
Реквием
(обрывки)
И вот ко мне пришёл,
но денег я не взял,
хотя долги, буза, вокзал,
расчёт на дачу,
в Евпаторию билеты,
он был смешон, как бес,
и страшен, как коза,
и не сказал, как –
в рифму или без
(здесь хором плачут,
плач за сценой где-то).
И всё же мы нашли кафе,
так, погребок, здесь
когда-то была баня
(глаза его, как фрикадель в тумане),
я дал автограф, пили кофе,
потом играли на арендованном баяне,
он неплохо.
И кто-то предложил:
–Пора, брат, сваливать.
Мы продолжали пить на свалке,
за нами увязалась Гретхен,
не обращая на «пошла ты на хер»,
так проявляя Гётевский характер.
Мы обсуждали обстановку в Чили,
потом на Пушкина перескочили,
и я спросил его, кажись Евгения,
ну, как скоты похоронили гения?
«Стреляют… – медленно он произнес. –
А.Пушкин – Ленского,
А.Пушкина – Дантес».
Потом рассказывал про монастырь Ушу,
и грызли мыши голову: шу-шу,
а Реквием я завтра допишу.
6 мая 2018 г.
Полдень
Сбирает в стаи старый сталкер птиц,
поэт слова сбирает для страниц
осенней книги, поле
голландской техникой острижено до порно,
дорогой волочится только тень,
отставшая от старика с котомкой.
И жизни листьями набитый день,
докуренный до середины только.
7 мая 2018 г.
