Анатолий Алексеевич Гусев
Завещание
– Я?
– Ну, не я же? Я поеду в Москву, а потом поеду за границу, в частности в Швейцарию. Надо твою дочку лечить или как? А ты здесь будешь тихо и незаметно собирать необходимые справки, какие я тебе скажу. Буду звонить, отчитываться. Деньги тебе надо оставить, а то помрёшь с голоду «временно безработный». Мне интересно: как твой прадед умудрился всё это собрать и привести сюда? Первая мировая война ещё не кончилась, а Гражданская уже началась?
– Я думаю, что-то у него из этого было. Уехал в 1917 году в Европу, там всё это купил и с войсками Деникина вернулся сюда. Деникина слишком быстро разбили, прадед не успел с ними уйти или его что-то задержало. Теперь уже не спросишь, бабушка давно умерла, я ещё маленьким был.
– Может быть, Вася, может быть.
Через день Владимир уехал, Василий остался руководить офисным центром.
Владимир Алексеевич позвонил через несколько дней.
– Василий, я договорился с клиникой в Швейцарии по поводу твоей дочери и внёс предоплату, но они требуют расширенный диагноз.
– И где его взять? У нас в центре, где ей диагноз поставили?
– Лучше в Москве в Первой Градской. Я уже договорился. Отправляй жену и дочь, я их здесь встречу на вокзале.
– Жить они где будут?
– Номер в гостинице забронирован.
Через несколько дней Василий услышал в трубке разъярённый голос Владимира Алексеевича:
– Васька, ты лох. И я повёлся, как последний лошара. Кто такой диагноз твоей дочери поставил?
– Так в городе медицинский центр открылся. У Кольки Баранова там директор знакомым оказался. Мы и прошли всей семьёй обследование бесплатно. Все мы оказались здоровы, но вот Машенька…
– С худшими показателями в космос отправляют, а твоя Машка ещё та кобылка. Здорова она абсолютно.
– Да ты что? Вот радость.
– Баранов, говоришь? Ну, козёл, ну, козёл. Одноклассничек. Это они тебя на двадцать один миллион хотели развести.
– А предварительный диагноз?
– Откуда они знают, что в Швейцарии такие требования? Да и не стали бы они заморачиваться этим. Отправили бы твою дочь вместо Швейцарии в Египет и там на рынке в Александрии продали бы её за две тысячи баксов, если она девственница, а если нет, то за полторы и стала бы она женой сотни храбрых воинов ислама, где-нибудь в Ливии или Сирии. А вам бы сказали, что умерла на операционном столе.
– Какой ужас!
– Ну да, зато у этого козла Баранова было бы двадцать с небольшим миллионов, если в рублях, а вы бы жили на свежем воздухе, на своих четырёх сотках без дочери.
– Ужас, – повторил Василий.
– Ладно, всё прошло, я отправил твоих поездом, встречай.
Владимир Алексеевич окончательно вернулся в город к концу ноября с кучей документов, которые требовалось срочно подписать.
– Я вот всё думаю: а если бы твой отец нашёл всю эту макулатуру? Что бы он с ней делал?
– Не знаю, Володь. Выкинул бы или в макулатуру сдал.
– А завещание, Вася, написано честь по чести, юридически грамотно, только на эрзянском языке и оформлено на твою бабушку. Я в Саранск ездил, переводил. И слава Богу твоя бабка девичью фамилию оставила. Когда бодался с их юристами там в Европе, это помогло и у нас появились деньги.
– И много у нас денег?
– Чуть меньше, чем до хрена. Остальное он, наверное, сыну отдал.
– Если бы Колька Баранов не попытался бы меня кинуть… По-хорошему нам его надо в ресторан сводить.
– Обойдётся. Он сейчас он мой ЖБИ дербанит. Да и что он хотел с твоей семьёй сделать вообще и с дочерью в частности? Ты что простишь что ли?
– Нет, конечно.
– Тогда, Василий Григорьевич, переходим к нашим баранам. Мы с тобой являемся топ менеджерами фирмы «Red Mercury company».
– Какой ещё фирмы?
– Из Лихтенштейна.
– И мы там менеджеры?
– Ну да. Топ. А что тебя не устраивает? Фирма владеет заводом в Индонезии по производству «изделия №2». Знаешь такое?
– Знаю, но почему именно их?
– А что ещё? Консервированные ананасы? Так там жить тогда надо, а то законсервируют какую-нибудь змею, вот потребитель обрадуется. А тут есть линейка наименований: простые, с усиками, с гранями, с волнами и прочее. Плантации каучуконосов вокруг завода. Я там был и лично всё видел. Из каучука делают латекс, из латекса – их, упаковывают в блистер и присылают нам сюда. А мы их здесь расфасовываем в коробочки, в смысле упаковываем.
– А коробки где возьмём?
– Фирма в нашем районе построит завод по переработке макулатуры и производства картонной тары и туалетной бумаги. А ещё фирма построит завод по производству макаронных изделий. Я уже скупил всю пшеницу будущего урожая.
– Всё лучше, чем эти изделия.
– А что такое, Вася?
– У нас в стране с демографией не всё хорошо.
– Ты думаешь, что наши изделия встанут на пути рождаемости? Чушь, Вася. К тому же мы коробочки упаковываем в короба и отправляем в Голландию, в смысле в Нидерланды. Им там они нужней. Так. Вот ещё бумаги, подписывай.
– Что это?
– Фирма «Red Mercury company» принадлежит фирме «Аэтои тис Кипру» – «Орлы Кипра». Красиво?
– И что?
– Этой фирмой в равных долях владеют Скворцов Владимир Алексеевич и Зайцев Василий Григорьевич. Знаешь таких?
– Знаю и зачем столько нагромождений?
– Чтобы не отняли. И налогов платить меньше, и кредит в Европе взять проще и выгодней. Что делать, если в России даже торговать не выгодно.
16.07.2022 г.
Ты всегда хотел сына
Владимир Алексеевич припарковал свой BMW, вышел из него, играя ключами. Его окликнули.
– Володь! Скворцов!
Владимир Алексеевич обернулся на женский голос.
– Нинка Ковалёва! Ты?
На скамейке во дворе сидела стройная черноволосая женщина с открытой банкой пива в руке.
Владимир Алексеевич подошёл к ней.
– Нинон, шикарно выглядишь. Ты же моя ровесница, а выглядишь максимум на тридцать. Как так?
Нина засмеялась.
– Глупый мужской вопрос. Сорок лет не такой уж и большой возраст. Кроме того, если финансы позволяют ухаживать за собой, то выглядеть будешь прекрасно.
– Тебе позволяют? Ты разбогатела?
– Разбогатела.
– Что-то ты это как-то грустно говоришь.
– Володь, ты куда-то спешишь? – вместо ответа спросила Нина.
– Нет, две недели я совершенно свободен. Жена с дочками в Грецию укатила, за три дня до школы вернутся.
– Тогда садись, поболтаем.
Владимир скептически осмотрел пыльную скамейку и перевёл взгляд на свой дорогой костюм. Нина поняла, улыбнулась и положила на скамейку полиэтиленовую сумку:
– Садись, Володь, не бойся, ничего не раздавишь, там давить нечего.
– У тебя прикид тоже не дешёвый, – оглядывая женщину, сказал Владимир.
– Это да, – согласилась Нина.
– Я на старой квартире редко появляюсь, мы живём за городом. Ты же в Москве всё это время жила? И, какими судьбами к нам занесло?
– Да вот занесло. Соскучилась по городу детства.
– Да ладно. А ты, наверное, не Ковалёва?
– Ковалёва.
– Что, замуж не вышла?
– Не вышла, Володь. Пиво будешь?
– Да я как-то…
– Да я тоже, считай, не пью. Две банки в день и то не каждый. Так будешь?
– Ну, давай. Так это твоё? Я заплачу, не привык, чтобы меня девушки угощали.
Нина криво усмехнулась.
– Не обижай, у меня есть деньги. У тебя как? Как бизнес?
– Нормально. Кошмарят, не без этого, но терпимо, отбиваюсь. Дорогу построил, меня же за неё и наказали.
– Слышала.
– А ты как? Как Москва? Бабки рубишь?
– Рублю. Папка как узнал каким местом бабки рублю – года не прожил, умер от стыда за дочку.
– Как это? Ну-ка, поподробней.
– Что подробней? – с неохотой сказала Нина. – Эскорт услуги. Бабки хотела в лёгкую срубить, замуж удачно выйти за богатого, ребёнка родить. Всё мимо кассы, ничего не получилось. Ну, кроме денег. Денег много. Может быть, не как у тебя, но есть.
– Откуда ты знаешь, сколько у меня денег?
– Предполагаю.
– Ну, хорошо.
– Сначала-то были не эскорт, а секс услуги. Там спиться недолго или наркоманкой стать, и деньги небольшие, а все клиенты – козлы.
– Так уж и все?
– Все, – уверенно сказала Нина, – нормальные мужики в бордель не ходят. Это я уж потом поняла, по ходу жизни. А так по-быстрому свалила в эскорт услуги, благо, что внешность позволяла. Но хрен редьки оказался не слаще: такой же гадюшник, только деньги на порядок больше. Все друг друга обманывают, врут, подставляют, предают.
– Женский коллектив, – предположил Владимир.
– Может быть, – согласилась Нина, – только там и мужики такие же. А клиенты такие же козлы, только богатые. Арабы понравились – богатые, щедрые. Они считают, что женщина это дорогая, но чужая вещь, которую им дали во временное пользование, поэтому её и не портят, но, если что, убьют сразу. А европейцы нас за людей не считают, могут и избить просто так, от избытка чувств.
Нинка с тоской посмотрела в сумрак наступающей летней ночи.
– Прикинь, Володь, выучила английский и арабский, почти в совершенстве. Жизнь заставит – не так раскорячишься. Сейчас французским занимаюсь, а в дальнейших планах – немецкий.
– Молодец. А зачем это тебе?
– Чтобы мозги хоть чем-то занять и ни о чём другом не думать. Лучше, чем наркоманить или пить.
– Это конечно. И ты все эти годы под мужиками валялась?
Нина засмеялась.
– Скажу «да» – поверишь?
– Поверю.
– Зря. В этом деле как в спорте, до тридцати лет. Потом перешла на другую работу. Ты же знаешь, что любой товар надо уметь продавать, хоть семечки, хоть эскорт услуги. А эскорт услуги – товар не ходовой, это же не горячие пирожки, покупателей не так много. Это как бриллиант – дорого, красиво, но не всем нужен. Но у меня получалось, и пошли настоящие деньги. Квартиру в Москве купила трёхкомнатную, не в центре, но и не на окраине, дом такой приличный, улучшенной планировки.
Они болтали долго, каждый рассказывал о своём бизнесе, и как они оказались в одной постели у Владимира дома, он не помнил, но не жалел об этом. О жене он старался не думать. Это безумство неожиданной страсти продолжалось почти две недели, дня за два до приезда жены Владимира Нина исчезла. Он приезжал к дому, но на скамейки во дворе её не было, зайти домой к ней не решился, а телефона её у него не было.
Ну, нет и не надо, оно и к лучшему. Закружились дела, заботы, прошло пять лет.
***
Незнакомый номер на дисплее телефона Владимира Алексеевича не удивил – часто звонили.
– Алло, Володь, это Нина Ковалёва, мне надо с тобой сегодня срочно встретиться.
– Хорошо. Где и во сколько?
– В пять вечера в бюро переводов «Антонио».
– В бюро переводов? Что ты там делаешь?
– Работаю, это моё бюро. Приезжай.
– Приеду.
В бюро переводов всего три комнаты; как понял Владимир Алексеевич, самая маленькая – кабинет директора Ковалёвой Нины Евгеньевны. Владимира поразила неестественная худоба Нины.
– Куда пропала, Нинон?
– Решила тебе не надоедать. Как у тебя дела?
– Да вот почти разорился, но благодаря Ваське Зайцеву удалось подняться. Теперь уж не разорят.
– Я слышала о твоих приключениях и рада, что у тебя всё хорошо. Володь, у меня к тебе большая просьба. Я сегодня вечером уезжаю в Германию недели на две, может быть, больше, но могу и не вернуться, в смысле вернуться, но не сама.
– Ничего не понял, Нинон.
Нина взяла со стола несколько листов бумаги и протянула Владимиру.
– И что это? – спросил он.
– Это мой приговор. История моей болезни. В Москве меня вылечить не смогли, направили в Германию. Дорого, но что делать?
– А без операции обойтись нельзя?
– Можно, но тогда я проживу месяц, а, может быть, два.
– А после операции?
– Несколько лет. Не гарантируют, но их статистика обнадёживает. Нагрешила много за свою жизнь, у Бога, видно, так просто в сторону не отскочишь.
– Ты в Бога веришь?
– Нет. Если бы верила, так бы не грешила, – вздохнула Нина.
– Надеюсь, что всё обойдётся. Так в чём просьба?
– Присмотреть за мамой и сыном.
– У тебя сын появился? – удивился Владимир Алексеевич.
– Появился. Вот, смотри.
Нина достала телефон, нашла там фото, повернула экран к Владимиру. Владимир был потрясён: на него с экрана телефона смотрел он сам, только маленький.
– Да, да, Володь, это твой сын.
– Даже экспертизу делать не надо, просто я в детстве. И сколько ему?
– Четыре. Я к тебе претензий не имею и обратилась из-за чрезвычайных обстоятельств. Сейчас приедет нотариус и я напишу завещание, в том числе и на тебя. Одну треть – тебе, и плюс ты сможешь распоряжаться моим имуществом в случае моей смерти до совершеннолетия Антона.
– Надеюсь, что до смерти дело не дойдёт.
– И я надеюсь, но ты посмотри на меня.
– Да я заметил.
– Ну вот, надо подстраховаться. Квартиру в Москве продашь, эту фирму, ну и так, по мелочи. Надеюсь, что ты не ограбишь собственного сына?
У Нина на глазах навернулись слёзы.
– Я надеюсь, что из Германии ты вернёшься живой и здоровой. Ты же туда лечится едешь, верно?
– Конечно. После нотариуса поедем ко мне домой, познакомлю тебя с мамой и сыном. Хотела просто жить с мамой, растить сына, а не получается.
У Нины по щекам покатились слёзы.
– Ещё получится, надо верить в лучшее, – попытался успокоить её Владимир Алексеевич.
В двух комнатной «распашонке» на шестом этаже девятиэтажного Нининого дома, сделан евроремонт, вставлены пластиковые окна, дорогая мебель, видно, что хозяйка не бедствовала.
В квартире их встретила пожилая женщина, Зинаида Петровна, мать Нины, и застенчивый четырёхлетний мальчик. Владимир Алексеевич поставил на стол торт, а мальчику подарил шоколадку и модель джипа.
