Анатолий Алексеевич Гусев
Антон Иванович
– Что же нам делать? – спросил бывший офицер.
– Не знаю, – сказал Антон Иванович. – Если вас раньше только считали предателями, то теперь вы ими стали. Что за жизнь в России стала? Вы врёте власти, власть врёт вам. Поэтому белое движение и войну проиграла. Наврали народу с три короба: землю – крестьянам, фабрики – рабочим. Казак, землю-то вам большевики дали?
– Я казак, у меня земля была. А иногородних, тех обманули, это да. Отобрали у нас, казаков, землю, не всю, часть оставили, остальное иногородним отдали. А зачем она им? У них инвентаря нет, быков нет. Потом в колхоз загнали. Быков моих… Эх! Сгорели мы аккурат в тридцатом году, одни быки и остались. Да орден у меня «Красного знамени» за Польшу. Поэтому мне, может быть, чуток полегче было, я в одночасье бедняком стал.
– Человек о других по себе судит, – продолжил Антон Иванович. – Если сам лгун, то, думает, и другие такие же. Могут и не поверить вашим рассказам о кошмарах в плену, поэтому я собираю рассказы очевидцев о концлагерях и о русских там.
– Русские рассказывают? – спросил бывший офицер.
– Да нет, в основном французы. Да это и к лучшему, французам больше поверят. А вам, наверное, лучше сдаться союзникам, когда они здесь появятся.
– А появятся? – спросил казак.
– Появятся. Только на них надежда-то, – вздохнул Антон Иванович. – В июне восемнадцатого года посылал я в Москву одного своего генерала просить помощи у союзников. Не дали. Им было главное, что бы кто-то на Восточном фронте с немцами воевал. Воевали большевики, вот нам денег и не дали, что бы мы не мешали им воевать. Помогать стали только в девятнадцатом году, когда уже поздно было. Они могут вас выдать большевикам. И как вы оправдаетесь, что служили у немцев?
– Подумаешь – служили? – сказал бывший офицер. – Мы же никого не убивали.
– Ну и что, что не убивали. Служите же. Вместо вас могли здесь немцы быть, а теперь они на фронте русских убивают. Здесь недалеко есть лагерь для военнопленных, там и русские есть. Они же немецкую форму не надели.
– Что ж делать, – сказал бывший офицер, – мы одни русские, вы, Антон Иванович, другие, а там третьи.
– А русские должны быть везде одни, – сказал Антон Иванович.
– Русские, может быть, и должны быть одни, – сказал бывший офицер. – А вы знаете, что с евреями немцы делают? В печах сжигают, а пепел их в полях раскидывают, как удобрения.
– Живых сжигают? – спросила Ксения Васильевна.
– И живых тоже. Подцепят человека на крюк за нижнею челюсть ещё живого и отправляют в печь.
– Ужас, – закрыла лицо руками Ксения Васильевна, – как же он, бедненький, мучается.
– Как рыба на кукане бьётся, – подтвердил казак слова бывшего офицера.
– Вот он – национал-социализм в действии, – сказал Антон Иванович. – У Гитлера программа более реалистична, чем у коммунистов. Как они собираются сделать всех людей на земле счастливыми – не понятно. Это утопия, это не возможно.
