Анастасия Эльберг
Лунная тень 1. Тосканские холмы
Задумавшись, Лотар не сразу заметил, что смотрит на Ирфина в упор. Первый советник на мгновение поднял голову и одарил его холодным взглядом темно-синих глаз, после чего повернулся к своей жене и сказал ей что-то на ухо. Дея рассмеялась, прикрыв рот ладонью. Лотар уже в который раз отметил, какие маленькие у нее руки. Перстень с янтарем, подаренный ей Ирфином в ночь венчания, она носила не на безымянном, а на среднем пальце, как было принято у Жрецов.
– Здесь присутствует тот, кто знает о богах все, – сказал Орлин и жестом предложил Нофару ответить на вопрос.
Брат встрепенулся и оглядел присутствующих. Мать, расположившаяся рядом, в знак поддержки погладила его по плечу. Когда Нофару предлагали произнести что-то за столом, да еще при таком количестве народу, он приходил в ужас.
– Правнук Жреца должен знать о богах все, – улыбнулся Дит Сновидец. –Почему ваших богов называют первыми, юноша?
– Потому что они появились до того, как появился мир. До того, как появился свет. Они жили в те времена, когда здесь царила тьма.
– Разве тьма может существовать без света?
– То была тьма незнания и отсутствия веры.
– Но незнание не существует без знания, а отсутствие веры можно заметить только тогда, когда есть вера. – Дит Сновидец склонил голову на бок. – Если ты живешь во тьме и не видел света, будешь ли ты искать свет? Ты не знаешь, что он существует.
Жрец Орлин пригубил свой кубок, и все последовали его примеру. Лотару показалось, что некоторые гости облегченно выдохнули: наконец-то можно приняться за еду.
– Ты прав, – сказал Сновидцу Нофар. – Но боги – на то и боги, чтобы мыслить иначе. Они абсолютны. Для них всегда существовали и свет, и тьма, и знание, и незнание, и вера, и отсутствие веры. Когда пришел час, они разделили миры и создали людей. После чего показали им свет, знание и веру.
– Значит, первые боги существовали всегда, правнук Жреца?
– Нет, – покачал головой брат. – Их создал Предвечный.
Дит приложил ладонь к уху, делая вид, что внимательно слушает.
– А кто такой Предвечный, юноша?
Нофар с улыбкой развел руками.
– Никто не знает, Сновидец. Предвечный – это сила, которая создала все. Она существовала всегда и продолжит существовать даже тогда, когда Великая Тьма и Великий Свет станут единым целым.
– Зачем же Предвечный создал первых богов?
– Его поступки невозможно постичь. Но в них всегда есть смысл.
Вампир взял с блюда пару фиников.
– Ты умен не по годам, правнук Жреца. Почему столь юное существо размышляет о таких сложных вещах?
На лице Нофара отразилось замешательство.
– Я не знаю, – сказал он. – Первые боги заговорили со мной в те времена, когда я сам не умел говорить.
Дит оперся локтями о стол и сложил пальцы под подбородком.
– Я хочу задать тебе еще один вопрос, правнук Жреца. Как ты думаешь, чего хотят боги?
Брат бросил взгляд на Орлина, но Жрец молчал.
– Верности, искреннего служения, жертв, – предположил он.
– Этого хотят ваши боги?
– Этого хотят все боги. Иначе зачем им открываться людям?
Вампир поднял указательный палец.
– Но, – произнес он с серьезным видом, – ты сам говорил, что они мыслят иначе, и они абсолютны. Если бог чего-то хочет, значит, ему чего-то не хватает.
Нофар потер подбородок, обдумывая услышанное.
– Возможно, – наконец сказал он.
– И все эти истории о том, что они отделили свет от тьмы, – продолжил Сновидец. – Зачем они это сделали? Люди и темные существа и сегодня с удовольствием живут во тьме.
– Я не знаю, – честно признался брат.
Дит удовлетворенно кивнул.
– Думаю, в твоем лице они обрели прекрасного жреца. Ты не боишься признать, что чего-то не знаешь. Ты слышал о моей госпоже?
– Конечно, – ответил Нофар. – Кто же о ней не слышал? Охотница, госпожа снов.
– А о том, откуда она появилась, ты слышал?
– Нет…
– А ты, вождь Орлин?
Вместо ответа Жрец пожал плечами. Дит посмотрел на Ирфина, прижал руку к груди и легко наклонил голову, изображая вежливый поклон.
– А слышал ли о ней первый советник? Ты жил в храме Светлой сестры, там рассказывали много легенд о богах.
– Достаточно, – подтвердил Ирфин с прохладной улыбкой. – Но легенды эти не предназначены для детских ушей. А детей за столом много.
Под смешки гостей первый советник вернулся к рыбе с овощами.
– Но ты-то знаешь, откуда она появилась, Сновидец? – спросил у вампира Нофар.
– Нет, правнук Жреца. Никто не знает. Потому что госпожа снов ничего не хочет, ничего не требует и ничего не обещает. Вашу веру выбирают сердцем, а она выбирает жрецов сама. Даже среди Сновидцев в тайны посвящен не каждый. Своим жрецам она тоже ничего не дает и ничего не обещает. Она не делает им добра. Не наказывает их.
– Значит, она непостижима? – предположил Нофар.
Сновидец развел руками.
– Непостижимость придумали люди, правнук Жреца. Богиня Охотница не знает, что это такое. Ты можешь прийти к ней и получить все, что захочешь. Золото. Вечную жизнь. Самую красивую женщину на свете. Дар целителя, который способен излечить любого. Госпожа снов даст тебе то, что ты желаешь. Но за это придется заплатить.
– Кровавые жертвы, – вздохнул брат.
– Все зависит от того, о чем ты попросишь. Госпожа справедлива. Ты можешь быть уверен в том, что плата будет достойной ее услуги.
Отец предложил Нофару тарелку с персиками, но он не тронул фруктов.
– Она жестока.
– Как и все истинные боги, правнук Жреца. Им неведомо милосердие.
– Зато ведома любовь.
Дит взял еще фиников.
– Ах да, да. Бог Эрфиан. Помнишь, какую цену он заплатил за то, чтобы покрыть плечи госпожи снов свадебным плащом?
– Он был изгнан из семьи.
– А еще он превратился из целителя в убийцу. Недаром вождь Орлин, – Дит почтительно кивнул Жрецу, – возродив культ, сделал его властителем царства мертвых.
– Он исцелял чаще, чем убивал.
– Разве это отрицает то, что я сказал, правнук Жреца? Бог Эрфиан попросил у Охотницы руки и сердца. И вряд ли он может обвинить госпожу в том, что она отказала.
Нофар поднял руки ладонями вверх, признавая победу собеседника в споре. Дит Сновидец в очередной раз кивнул и взялся за кубок.
– Выпьем за то, чтобы новоиспеченные жрецы первых богов служили своим господам верно – и чтобы их сердце было преисполнено смирения и мудрости.
Лотар едва прикоснулся к еде. Он угрюмо наблюдал за остальными, слушал веселые разговоры и звонкий смех. Когда подали сладкое, гости отправились танцевать. Даже мать в кои-то веки отплясывала вместе со всеми, похожая на юную эльфийку в длинном платье из разноцветного шелка. Но смотрел Лотар не на мать, а на Дею. Все мужчины смотрели на Дею. Существо, однажды увидевшее ее танец, никогда этого не забудет. Наверное, так танцуют лунные девы на тайных полянках. Это не танец, а молитва, обращенная к ведомым только им богам. Или к луне. Или к чему-то внутри того, кто наблюдает за этими движениями, к чему-то, о чем он и сам не подозревает. Если бы он мог…
– Я встречал красивых женщин, но таких, как она, не видел.
Дит Сновидец успел пересесть – теперь он устроился рядом с Лотаром.
– Она восхитительна.
Сказав это, Лотар испуганно зажал рот рукой и повернулся к Ирфину. К счастью, первый советник увлеченно спорил о чем-то с Орлином.
– Ты любишь ее, не так ли? – вкрадчиво поинтересовался вампир.
– Она принадлежит другому.
– Жаль, что мы не можем приказывать нашему сердцу…
Лотар начал злиться.
– Чего тебе надо, Сновидец? Попросить слуг принести тебе еще вина? Фруктов? Орехов в меду?
Дит положил руку ему на плечо.
– Как тебя зовут, юноша?
– Лотар.
– Ах да. Ты брат Нофара и тоже правнук Жреца. Вы родились от одного лика луны. Твой почтенный отец рассказывал мне об этом. Кто из вас старше?
– Нофар.
– Очень рассудительный юноша. Наивен, как и все молодые эльфы, но у него живой ум. Ты тоже любишь богов или преуспеваешь в воинском искусстве?
Лотар перебирал в пальцах пустой кубок.
– Я ни в чем не преуспеваю. Да и кому какое дело? Ведь у меня такой талантливый брат.
– Боги бывают несправедливы, верно, Лотар, правнук Жреца?
– Да, пожалуй. Помимо твоей госпожи. Судя по твоим рассказам, она не так глупа, как остальные.
Дит сложил руки на коленях и посмотрел на танцующих.
– А почему ее так зовут – Охотница? – вновь заговорил Лотар.
– Никто не знает, правнук Жреца. Когда-то у нее было имя, но она его забыла. Такое случается с древними богами.
– Так, значит, она может дать все, о чем попросишь.
Ясные фиалковые глаза вампира смотрели Лотару в лицо.
– Даже больше, чем все, правнук Жреца. Она может сделать тебя другим.
– Я не хочу быть другим.
– Ложь. – Лотар попытался отвести взгляд, но у него ничего не вышло. – Ты ругаешь богов за то, что они не дали тебе и сотой доли талантов, доставшихся твоему брату. Любуешься женщиной, которая никогда не будет твоей. Жрецы госпожи снов не тратят время и силы на такие глупости. Стоит им получить ее дар – и они уже ничего не хотят. Они выше желаний. Они становятся творцами.
– Творцами чего?
– Всего. У них открываются глаза, и они видят истину. Твой брат глуп как пустой кувшин из-под вина. Его волнуют только сказки о богах. Женщина, на которую ты смотришь, одета в шелка и носит дорогие украшения, которые подарил ей муж, но если снять с нее все это, останется грязная девка. Когда-то она путалась с каждым мужчиной, не обращая внимания на то, вампир он, темный эльф или человек, и уж точно не достойна того, чтобы о ней кто-то мечтал. Ты можешь заполучить женщину в тысячу раз красивее. У тебя будет власть над глупцами, которые верят в придуманных ими богов.
Лотар наконец отвел глаза и судорожно сглотнул.
– Что же для этого нужно? – спросил он.
– Тебе лучше знать, правнук Жреца. Это твоя жизнь и твоя судьба. На что ты готов ради дара моей госпожи?
– На что угодно. Терять мне нечего.
Дит Сновидец прикрыл глаза. За мгновение до того, как его веки опустились, Лотар увидел – или же ему просто показалось? – что фиалковая глубина сменилась холодным темно-синим пламенем.
– Да. Полагаю, ты готов.
Глава 3. Эрфиан
Тоскана
– Зал для приемов можно устроить в этой комнате. – Архитектор, невысокий полноватый мужчина с копной седых волос, сверился с пергаментом, который держал в руках. – Эту стену мы уберем… и вот эту тоже…
Эрфиан вежливо покашлял, привлекая внимание гостя. Тот встрепенулся.
– Не хочу отвлекать тебя от размышлений, но не слишком ли много разрушенных стен?
Архитектор смущенно улыбнулся.
– Синьор хочет, чтобы зала для приемов была круглой. Для этого нужна большая площадь. Но мы можем внести изменения в чертеж.
– Скажи своим мастерам, что они могут разрушать все стены, которые сочтут нужным. Главное – результат. Что насчет моей маленькой просьбы?
– Почти закончено. Извольте взглянуть.
Двери комнаты, которую Эрфиан когда-то использовал для приема гостей (слуги, узнав о подарке Магистра, прозвали помещение малым приемным залом – большой еще строился), были распахнуты. Мастера сидели на полу, укладывая кусочки мозаики. На столике у стены стояли кувшины с вином и блюда с фруктами.
– Впечатляет, – признал Эрфиан.
– Благодарю, синьор. Вы нарисовали отличный эскиз. Я еще не встречал более точной карты этих земель.
– Надеюсь, я не слишком утомил твоих людей кропотливой работой.
– Они любят свое дело. Когда ты любишь свое дело, то готов трудиться днями напролет. Если бы ваши слуги не приносили им пищу, они бы забыли обо всем.
Один из мастеров на мгновение отвлекся от работы и вежливо кивнул Эрфиану. Хозяин виллы улыбнулся в ответ.
– Прекрасная комната для нового кабинета, – похвалил архитектор. – Здесь есть большое окно, им можно воспользоваться для того, чтобы выйти в сад. А утром его можно приоткрыть и впустить в помещение свежий воздух. И этот вид… я бы сам с удовольствием здесь поселился. Но моя жена любит город.
Эрфиан провел гостя в свой нынешний кабинет, небольшую сумеречную комнату, в которой не было ни выложенной мозаикой карты на полу, ни окна, из которого можно выйти в сад. Будь его воля, он бы работал тут еще не один век. Но главы кланов, являющиеся на аудиенции к хранителям земель, считают скромную обстановку оскорбительной. А в зале для приемов таких господ не встречают: они могут воспринять это как двойное оскорбление.
– В прошлый раз тебе отдали все деньги, о которых мы договаривались?
– О да, синьор. – Архитектор приложил руку к груди. – Если позволите, я до сих пор настаиваю на том, что слишком большая сумма…
– Это половина суммы. Остальное я заплачу после того, как работа будет завершена.
– Синьор! Это не стоит таких денег!..
Эрфиан взял со стола небольшую шкатулку из красного дерева.
– Поговорим об этом потом. А пока возьми. Это для твоей жены.
Архитектор взял шкатулку и, затаив дыхание, приоткрыл крышку.
– Что это? – недоуменно спросил он, изучая мешочки из черного бархата.
– Синьора попросила меня об услуге, и я решил, что будет верхом невоспитанности ей отказать. Тем более что просила она пылко, и услуга эта связана с тобой.
– Пахнет цветами апельсина…
– Надеюсь, она будет довольна. Попроси ее написать мне.
Когда архитектор удалился, Эрфиан сел за стол и начал разбирать принесенные слугой письма. С тех пор, как Авиэль одарил его внезапной милостью и назначил хранителем здешних земель, их стало раз в десять больше. Письма от светлых и темных эльфов, от оборотней, от жрецов сладострастия и от вампиров. Письма по самым ничтожным поводам, среди которых попадались и важные. Письма вежливые. Письма, авторы которых высказывали завуалированное, а иногда и откровенное недовольство тем, что Орден в очередной раз производит изменения во власти, тогда как темные существа привыкают к хранителям и долго не могут найти общий язык с кем-то новым. Письма, авторы которых просили. Письма, авторы которых предлагали. Писем было столько, что Эрфиан в одиночку не смог бы прочесть их даже при большом желании, а ответить на каждое – тем более. Когда-то он помогал Жрецу Анигару составлять послания. Сегодня ему самому нужен такой помощник. Дело за малым: отыскать существо, которое сможет грамотно писать и выражать свои мысли по возможности вежливо.
Эрфиан позвонил в маленький серебряный колокольчик, и через несколько минут в кабинете появился слуга.
– Великий пожелает, чтобы я подал обед?
– Обед? – Хозяин виллы посмотрел в окно. Он был уверен, что до полудня еще далеко. – Я не голоден. Присоединюсь к остальным, когда накроют к ужину. Скажи-ка, Давид, ты умеешь писать?
Эльф беспомощно развел руками.
– Нет, Великий.
– Кто из слуг обучен грамоте?
– Малка, Великий. Она и читает, и пишет. И говорит на древнем эльфийском наречии.
– А на темном языке?
– Не знаю, Великий. Будет лучше, если ты спросишь об этом у нее.
Эрфиан устало кивнул.
– Есть вести от Даны? – задал он очередной вопрос.
– Нет, Великий.
– Ты свободен.
Как и ожидалось, решение Магистра взбесило Дану. Но свое бешенство она выразила тихим бунтом. А именно – собственным отсутствием. Обещание приехать она не сдержала. Не явилась бывшая хранительница здешних земель и следующей луной. И через две луны. И через три. Но рано или поздно она покажется. Любопытно, какой реакции она от него ждет. Она точно знает, что он не будет молить о помощи. И Магистру жаловаться тоже не будет.
Она может быть занята. В Ордене на плечи Даны ложились дела, так или иначе связанные с охотой. Или, как она любила говорить, войной. Каждую вылазку следовало четко спланировать, обдумать возможные опасности и вероятность удачного исхода. Проще говоря, дел у Даны было по горло, а Эрфиан не имел определенных обязанностей и мог позволить себе жить почти человеческой жизнью. В округе его знали как богатого и гостеприимного синьора, который делает духи, благовония, лекарства и яды. Чаще всего ему заказывали первые и последние, и за них же больше всего платили.
Да, дел у Даны по горло. Зато она могла обзавестись богатым вампиром и не думать о деньгах. Для Эрфиана же деньги были важны. И не только потому, что за годы, проведенные в деревне янтарных Жрецов, он привык к роскоши. Здесь жили гости. Много гостей. Они занимали больше половины комнат, нуждались в еде и воде, любили пить хорошее вино и веселиться на пирах. Все это доставляло им удовольствие, которым питался старший каратель Эрфиан. Две трети заработанных денег он тратил на то, чтобы обеспечить себя едой. Когда ты высший инкуб, прокормиться непросто.
Давид появился в кабинете в тот момент, когда Эрфиан обдумывал ответ на письмо одного из советников Вильгарда, главы самого крупного на этих землях клана. Советник подробно объяснял, зачем ему нужно разрешение на внеочередное обращение. Он – отец семерых дочерей. Теперь не помешало бы обзавестись сыном. Наследником. Он уже стар, возможно, скоро он уйдет искать, а его место занять некому. Эрфиан читал письма вампиров достаточно часто и знал, что эту уловку они любят больше прочих. Дана оторвала бы наглому обращенному голову. Хозяин виллы уже в который раз задумался о правильности своего выбора – позиция вежливого невмешательства.
– Прошу прощения, Великий. Пришли гости.
– Выдели им покои, – ответил Эрфиан, не отвлекаясь от письма. – Только не в восточном крыле. Оттуда вынесли всю мебель.
– Гости пришли к тебе, Великий, – уточнил Давид.
– Это я уже понял. Как ни крути, вилла принадлежит мне.
– Великий… – Эльф помолчал, подбирая слова. – Это не те гости.
Эрфиан отложил перо.
– Ну? – посмотрел он на слугу. – Это так важно, что ты отвлекаешь меня от работы?
Давид побледнел и попятился. Злился хозяин виллы редко, но если такое случалось, то все знали: лучше бежать со всех ног.
– Младший каратель Винсент, Великий.
Рукав Эрфиана зацепил чернильницу, и она опрокинулась, залив своим содержимым письмо советнику Вильгарда.
– Какой черт принес сюда карателя Винсента? Он тоже хочет получить разрешение на внеочередное обращение?
– Что? О нет, Великий. Он привез весточку от Великой.
– Неси письмо.
Давид сложил руки за спиной и опустил глаза.
– Она передала послание устно, Великий.
– Какое?
– Думаю, будет лучше, если ты спросишь у младшего карателя Винсента. Он попросил провести его в библиотеку.
Эрфиан оглядел залитое чернилами письмо. Мало того, что Дана не явилась вовремя. Она даже не снизошла до пары строк. И кого она выбирает в качестве посланника? Младшего карателя. Ее цель – не заставить его молить о помощи. Она хочет разозлить. И видят боги – у нее почти получилось.
– Я провожу тебя, Великий, – осторожно улыбнулся Давид, заметив, что хозяин виллы встает из-за стола.
– Я знаю, где находится моя библиотека. Убери это. И не приноси мне писем до завтрашнего дня. Иначе я запру тебя в самом темном подвале, какой смогу отыскать.
***
Младший каратель Винсент сидел за столом в библиотеке и старательно выводил что-то тонкой кисточкой на пергаменте. Он был в черном, плащ для верховой езды висел на спинке другого стула. Бывший воспитанник Даны был погружен в себя и чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда Эрфиан к нему обратился.
– Какой сюрприз.
Винсент поспешно промокнул кляксу на пергаменте.
– Ходишь бесшумно, как тень.
– Привычка из прошлой жизни.
Эрфиан посмотрел на пергамент. Он был исписан аккуратными иероглифами.
– Чем ты занимаешься?
– Пишу стихотворение для Кэцуми-сан. Она обучает меня японскому и считает, что лучший способ понять глубину языка – познакомиться с поэзией. – Он подпер голову рукой. – Жаль, что поэзия, написанная на древнем эльфийском наречии, утеряна. Вот что я с почитал бы с удовольствием.
– Не вся.
Винсент рассеянно провел несколько тонких линий на полях пергамента, сложившихся в вытянувшую шею птицу. До обращения он был сыном вождя бедуинского племени. Если бы не печать Прародительницы на его спине, возможно, в свое время он занял бы место отца. Винсент принадлежал к числу служителей Равновесия, получивших бессмертие после Великой Реформы. На языке более древних карателей это означало «почти человек».
Молодые каратели мыслили почти как люди, чувствовали почти как люди. А кровь пили только в тех ситуациях, когда речь шла об угрозе их жизни. Кроме того, они медленно взрослели. Винсента обратили больше семи веков назад, но он выглядел как встретивший восемнадцатую весну юноша. Гостьям виллы женского пола он пришелся бы по душе. Высокий, смуглокожий, с красивым породистым лицом, которое подошло бы и восточному принцу, и здешнему аристократу. При первом взгляде в каре-зеленые глаза младшего карателя Винсента собеседник видел только юношескую наивность. Тот, кто был более внимателен, смотрел глубже и различал темную глубину. Такие существа задают миллионы вопросов, в том числе, и самим себе, и надеются понять эту глубину, добравшись до дна. Кто-то боится утонуть, но это не про карателя Винсента. Киллиан всегда отзывался о нем с большим теплом. А Киллиан так абы о ком говорить не будет.
– Покажу тебе кое-что, – сказал Эрфиан.
Он провел Винсента вдоль полок, остановился у нужной и взял с полки несколько свитков.
– Это написали хранители знаний из деревень темных эльфов. Кое-кто из них жил еще при янтарных Жрецах. Память у них прекрасная. Они до сих пор работают над переписыванием стихов.
Винсент развернул один из свитков.
– Ох, – выдохнул он восхищенно. – Стихи Жрицы Эдны… – Он нахмурился, пытаясь прочесть написанное. – Я ничего не понимаю. А Киллиан отказывается учить меня древнему диалекту. Я тысячу раз объяснял, что он нужен для продолжения работы над алфавитом темного языка, но он упрямится. Говорит, есть более важные вещи. Например, темная медицина. Но мне никто не мешает заниматься древним диалектом в свободное время. Он адски упрям. Порой невыносим.
– Вот как ты говоришь о своем наставнике?
Он поджал губы.
– Иногда я задаю ему вопросы, а он молчит. Так, будто не слышит. Наставник должен отвечать на все вопросы.
– Возможно, он не знает ответов?
– Что за глупости? Наставник знает все. – Винсент вернул мне свиток. – Ты знаешь древний диалект?
Эрфиан с улыбкой кивнул.
– Да.
– Ты можешь… – Он заколебался. – Я могу помочь тебе с чем-нибудь, а ты научишь меня древнему диалекту. Не думаю, что это сложно.
– Сложно. – Эрфиан вернул ему свиток. – Но у тебя получится. Разве существо, создавшее алфавит темного языка, может не справиться с изучением древнего эльфийского диалекта?
Винсент прижал творение хранителей знаний к груди. Он походил на маленького эльфа, которого вот-вот посвятят в великие тайны.
– Спасибо. Я часто слышу, что темный язык сложен, хотя это не так.
Эрфиан, который выигрывал мелкие битвы с темным языком, но не главную войну, счел за лучшее перевести тему.
– Прикажу слугам согреть воду для ванны и приготовить тебе покои. О делах поговорим за столом.
***
Малку, темную эльфийку с длинными вьющимися волосами цвета меда и печальными черными глазами, Эрфиан получил в подарок от главы одного из вампирских кланов. Обращенные справедливо полагали, что с карателями следует дружить. Это означало, что за услуги, оказанные служителями Равновесия, платят не только золотом. Если вы помогали кому-то наладить отношения с соседом или заключить стратегически важный брак, в довесок к мешкам со звонкими монетами вам полагался сюрприз.
С точки зрения вампиров, сюрпризы должны были быть полезными и красивыми, а поэтому чаще всего в качестве подарков выступали слуги. Эрфиан, в свою очередь, считал, что слуги полезны только в том случае, если каждый из них занят делом. Кто-то готовит еду, кто-то приносит письма, кто-то наводит порядок в покоях гостей, кто-то ухаживает за лошадьми, кто-то помогает целителям собирать травы и готовить снадобья. В личном слуге хозяин смысла не видел: он мог одеваться и принимать ванну самостоятельно. Давид занимал привилегированное положение исключительно потому, что отличался исполнительностью и умел хранить секреты.
Но богатые вампиры из кланов смотрели на вещи иначе. Ни один из них не мог обходиться без личных слуг. А Великим, которые размышляют о судьбах мира, такие помощники необходимы как воздух. Эрфиан мог бы сказать, что воздух вампирам не нужен, и дышат они только по привычке, а слуг на вилле и без того много, но отказ глава клана счел бы оскорбительным. Обращенные видели оскорбление практически всюду, даже в мелочах. Удивительно, что они до сих пор не развязали войну на этих землях, и Дана оставила на их плечах так много голов.
Малка была хороша собой и, как многие эльфийки, родившиеся среди обращенных, носила откровенные наряды (других вампирши не признают). Чаще всего она появлялась в покоях Эрфиана с утра: приносила горячее вино, фрукты и одежду. В послеобеденный час девушка проводила время с гостями. Внезапное приглашение хозяина виллы ее удивило.
– Великий, – почтительно склонила голову она.
– Прошу прощения за то, что отвлек тебя от дел. Давид сказал, что ты умеешь читать и писать.
– Да, Великий. Мои родители – личные слуги главы клана, и я обучалась у хранителя знаний вместе с благородными вампирами.
Эрфиан жестом пригласил ее сесть возле стола.
– Мне нужно написать несколько писем, и я нуждаюсь в твоей помощи.
Малка ахнула.
– Писать письма, Великий?.. Вместо тебя?
– Попробуй. Я буду рядом.
Девушка с усердием водила пером по бумаге, размышляя над каждым словом. Писала она аккуратно, тщательно выводя линии. Хранители знаний владеют десятками языков и наречий… но язык необходимо совершенствовать, в противном случае даже встретивший шестую весну эльфенок будет владеть им лучше вас. Именно об этом думал Эрфиан, глядя на написанные Малкой строки.
Послания с таким количеством ошибок он никому не отошлет. Но чего он ждал? Бедняжка перебирает его одежду и пытается запомнить, какие специи он добавляет в утреннее вино. Может, отвести ее к библиотекарю и поручить переписывание книг? Но он вампир, и ей придется работать по ночам. Есть ли у него право отбирать у нее жизнь под солнцем? А библиотекарь не горит желанием обзаводиться помощниками. Из всей прислуги только он осмеливался открыто выказывать неповиновение и даже ругал Эрфиана, если тот забывал вернуть на место книги. Такие особи редко обзаводятся друзьями и не умеют находить общий язык даже с самим собой.
– Я очень давно не писала, Великий, – понурила голову Малка.
– Твой почерк великолепен, дитя. Хранитель знаний гордился бы тобой.
Лицо девушки просветлело.
– Правда?
– Чистая права. Осталось поработать над содержанием.
Когда довольная Малка удалилась, Эрфиан подошел к окну и с тоской оглядел сидевших в саду гостей. Они перебрасывали друг другу разноцветные мячи и звонко смеялись. Время от времени кто-то брал фрукты из большой плетеной корзины и передавал их по кругу. Мысли вернулись к визиту младшего карателя Винсента. О чем думала Дана, посылая его сюда? Они с Винсентом почти не знали друг друга. Между младшими и старшими карателями лежала огромная пропасть.
Что он знает о Дане и Винсенте? Дана была его наставницей. Они близки так, как могут быть близки существа из разных миров: древняя вампирша с характером внезапно просыпающегося и так же внезапно затихающего вулкана и создание, способное сутками размышлять над каким-либо вопросом и ни с кем не разговаривать. Они часто охотятся и путешествуют вместе. Авиэль время от времени использует Винсента для того, чтобы успокоить Дану.
Вот и все. Негусто. Что бы ни придумала Великая, Эрфиан ее замысел пока что не постиг.
***
Винсент доедал рыбу с овощами за столом в трапезной. Он успел сменить дорожную одежду на удобный лен.
– Издалека я принял тебя за жреца сладострастия, – сказал Эрфиан, присаживаясь.
– Великий пожелает вина? – поинтересовался заглянувший в трапезную слуга.
– Подожду, пока гость закончит. Мы выпьем вместе. Принеси красных апельсинов. В саду их ели с таким аппетитом, что и мне захотелось попробовать.
– Не хочешь узнать, почему я приехал? – спросил Винсент, откладывая на салфетку рыбные кости.
– Полагаю, тебя послала Дана.
Гость фыркнул от смеха.
– Совсем наоборот. Она чуть ли не каждый день приходила к Магистру и жаловалась на то, что ты отобрал у нее место хранительницы этих земель. Ругалась, на чем свет стоит. Мне надоело, и я сказал ей: либо мы едем к тебе прямо сейчас, либо Авиэлю это тоже надоест, и он посадит ее в самые темные подземелья Коридоров Узников.
– Авиэль? Ты так его назвал?
Винсент поднял брови.
– А что, он сменил имя?
– Младшие каратели называют его иначе. Да и старшие тоже. Во время своего последнего визита я использовал обращение «господин Магистр».
Он передернул плечами и отставил тарелку.
– Дана согласилась приехать.
– Где же она?
– Заглянула в клан Вильгарда.
Эрфиан подпер голову рукой.
– Зачем?
– На бал? На пир? Хочет поохотиться?
– Она поехала в клан Вильгарда и сказала тебе отправиться сюда?
– Я сам отправился сюда. Что мне делать в клане?
– Ты сказал ей, что не хочешь ехать в клан, младший каратель Винсент?
Он откинулся на спинку стула.
– Будущий старший каратель.
– О, так Дана снова стала твоей наставницей. – Эрфиан посмотрел на недоеденную рыбу в тарелке. Он услышал кое-что важное. – И теперь у тебя есть официальный повод делать то, что ты хочешь.
– Мне для этого не нужен официальный повод.
– Да, конечно. Наслышан.
С правилами у Винсента никогда не ладилось. Не самое лучшее качество для старшего карателя. Бунтарей Магистр не любил. С другой стороны, совет Тринадцати, состоящий из покорных кукол – тоже не лучшая идея.
– Она просила тебе кое-что передать, – заговорил Винсент.
– Великая торопилась на бал в вампирский клан. Иначе бы соблюла приличия и написала старшему карателю Эрфиану короткое письмо.
– Это послание тоже короткое. Она сказала, что ты мерзкий сучонок, пусть и не такой мерзкий, как Авиэль, и что по приезду она наподдаст тебе так, что ты вспомнишь имя своей создательницы, а потом оторвет голову и забросит ее на самую высокую в двух мирах гору.
Это существо заслуживало уважения. Никто бы не посмел произнести такое перед старшим карателем, даже если эти слова были повторением чужих слов.
– Очень занятно, – после паузы ответил Эрфиан. – То есть, она сразу оторвет мне голову. Потому что имя своей создательницы я помню.
– Что? – озадаченно переспросил Винсент.
– Ты выбрал ее в наставницы?
Он пожал плечами.
– Она меня выбрала, но я не против. Мы давно знакомы.
– Да, я знаю, вы близки.
Винсент принялся было за рис в маленькой плошке, но через мгновение снова поднял глаза на Эрфиана.
– Тебе, наверное, трудно приходится, – произнес он сочувственно. – Я могу помочь?
– Я мог бы попросить тебя ответить на сотню писем, но это чересчур. Или мог бы попросить позвать Дану так, как это делают вампиры, но знаю, что ты на это пока что не способен.
– Способен, но она не приедет, – покачал головой Винсент. – Она ждет, что ты ее об этом попросишь.
