Анастасия Стрельцова
Каструм Альбум

Глава 2
Али и Кантара. Демон жив

745 год н. э.

1

– Что будешь делать с виноградником, Хаким?

Вопрос вывел его из задумчивости. Спросила напористая, любопытная соседка. Не то чтобы ей до всего было дело, но, живя неподалеку, ей волей-неволей приходилось, как она сама говаривала, присматривать за одиноким чудаком.

Он жил в скромном доме с небольшим садом недалеко от Бенакана, и во дворе его росла удивительная лоза. Нигде в окрестностях больше не было такой лозы. Несмотря на небольшой размер виноградника, урожай каждый год удивлял соседей. А вкус вина, что получалось, был просто несравненным.

– Я тебя спрашиваю, что будешь делать?

– Ничего не буду делать, дорогая, ничего. Я лишь жду знака.

– Вот дуралей. Строительство вовсю идет. А если крепостные стены через твой двор пойдут? Куда пойдешь, а? Хаким?

– Не волнуйся, всё произойдет так, как должно произойти, – со вздохом ответил Хаким.

Соседка, подперев пышный бок кулаком, только покачала головой, а затем, как бы опомнившись, добавила:

– Вечером приходи на ужин, дети ждут твои сказки, муж будет рад. Придешь?

– Ветер сменился, – ответил Хаким. – Если получится, то приду.

Соседка лишь вздохнула в ответ. Она, как и Хаким, знала, что с переменой ветра приходит смена событий. Меняются судьбы. Горячий африканский ветер несет с собой разрушения и измены, а легкий весенний – радость и рождение.

Хаким вышел на небольшую узкую улочку, ведущую к морю и петляющую между одноэтажными домами, и направился в противоположную сторону к подножью Бенакана.

Глядя на немного косолапую походку Хакима, соседка проводила его долгим взглядом и, вздохнув, пошла в свой дом.

Странный, тихий человек был ее сосед, ладил с детьми. Откуда он – никто не знал. Часто он собирал на закате местную детвору и рассказывал ни на что не похожие сказки. Дети любили Хакима и его истории.

Он шел не спеша, вдыхая воздух, полный утренних запахов. Несмотря на то что всё вокруг менялось, воздух этого места продолжал пахнуть морем и свежей сдобой. Ему хотелось взглянуть на масштаб разворачивающегося действа. Стремительно растущая мусульманская медина в некогда маленьком иберийском поселении сметала жалкие ветхие лачуги, вытеснила крошечные стихийные базары и лавочки. Это приводило Хакима в трепетный восторг и вызывало у него тревожные сомнения. Буквально за один год изменилось всё. Прошло четыре года, как большое войско пришло на Пиренейский полуостров. Однако мусульмане, осевшие в Аликанте, столкнулись с уникальным характером местных жителей. Горячие и свободолюбивые, они скорее готовы были стать пиратами, чем подчиняться чужой вере и чужим правилам. Хаким наблюдал за происходящими событиями с неким азартом. Местные правители приняли разумное решение, предложив жителям Белого мыса кое-какие налоговые льготы в обмен на спокойствие в портовых зонах. Одновременно с возведением военного укрепления и замка на горе Бенакан вокруг города строили высокие крепостные стены. Хаким видел, что их высота в некоторых местах превышала тридцать шесть локтей или около того. Скоро город будет заключен в равнобедренный треугольник, имеющий свою вершину на самой высокой точке Бенакана и две другие у береговой линии слева и справа.

Пребывая в странном предчувствии, Хаким не находил себе покоя в последние дни. Громкий возглас глашатая взорвался в воздухе, прервав его размышления:

– Дорогу! Дорогу!

Прохожие расступились, прижимаясь к стенам домов.

– Кто там? Кто там? – раздались возгласы. Люди, вытягивая шеи, пытались рассмотреть, кого скрывает богато убранный паланкин.

– Интересно, – насмешливо присвистнул высокий юноша и добавил: – Привет, Хаким!

– И тебе смотреть на всё хорошими глазами, – ответил тот.

– Спорим, сам халиф едет в свой замок!

– Как знать, Али, как знать. Ветер сменился. Смотри в оба. Сам что без дела по улице слоняешься?

– У меня встреча назначена. Тоже в замок иду.

– Осторожно, хоть ты с Халифатом и одной веры, ты не царского полета человек, не натвори бед, мальчик.

– Я лишь хочу получить работу, больше ничего, за этим не последует бед.

Хаким седьмым чувством понимал, что совсем не халиф скрывается за расшитым пологом, но продолжал надеяться, что предчувствия его обманули.

В тот момент, когда процессия поравнялась с Хакимом и Али, ветер усилился, срывая головные уборы с прохожих, свежим порывом рванул занавесь и открыл на несколько секунд внутреннее пространство паланкина.

2

На Хакима смотрели до боли знакомые глаза, но не узнавали его. Как у восточной красавицы может быть оттенок глаз глубокой морской лазури?

Смахнув морок, хлопнули густые ресницы, и время остановилось, замерли глашатаи и чайки в воздухе, застыли легкие платки, что покрывали головы женщин, замер сам воздух и солнечный свет.

И младшая дочь халифа прекрасная Кантара встретилась взглядом с серыми вихрями надвигающегося шторма.

Через секунду утихший ветер вернул всё на свои места, процессия двинулась вверх по улице к замку, а Али, как замер мгновение назад, так и стоял, глупо улыбаясь.

Хаким, схватив его за плечи и пытаясь заглянуть в глаза, начал трясти:

– Нет, нет, нет. Даже не думай.

Али, покачав головой, засмеялся:

– Да что ты раскудахтался? Кто я и кто она? Для хлопка нужны обе ладони.

Примирительно потрепав Хакима по плечу, бегом припустился в сторону замка.

Хаким, обреченно вздохнув, поднял глаза к небу и произнес:

– Да, обе… Я уже это слышал где-то… Ваша взяла. Закончился мой покой.

Вечером того же дня он сидел на небольшом ковре во внутреннем дворике дома своей соседки и, прихлебывая из глубокой пиалы вино, рассказывал свои истории.

– Славный вечер выдался сегодня. Вы слышите, как прибой говорит с вами? Все слышат прибой, но особо никто не вслушивается. Все вы знаете о святом Николасе?

– Знаем, знаем, – оживились маленькие слушатели.

– Так вот, знавал я его когда-то.

– Как же это возможно?

– Не думай об этом, дитя. Представь, что это случилось с моим пращуром.

– А что это – пращур?

– Очень дальний родственник. Например, прадед прадеда прадеда.

– Ого-о! – загорелись глаза у детворы. Они знали: Хаким всегда рассказывает нечто невероятное.

– Итак, на дворе стоял 354 год от Рождества Христова. Николас де Мира, уроженец Ликии, проснулся однажды в странном просветлении. Он осознал, что несметные богатства более не радуют его. И знаете, что он сделал?

– Что?

Хаким многозначительно обвел взглядом свою преданную публику:

– Он раздал всё свое золото нуждающимся. Но этого оказалось мало. Он ходил по городам и селам и помогал всем, кому только мог. Сам дьявол подстроил ему ловушку, подослав беса в виде слуги с именем Черный Педро. Но Николас раскусил их коварный замысел и продолжил творить добро. Однажды, говорят, случилось чудо, и он, оплакивая трех невинно убиенных детей, воскресил их. Вы можете в это не верить, но в год, когда я встретил его, от него шел незримый свет.

Николас погиб от рук тех, кто считал его врагом церкви и язычником, 6 декабря 354 года. А через год после этого дети в нашем городе получили дары – они нашли их у дверей и каминов. И так повторялось из года в год. Николас стал добрым духом. Теперь каждый раз в день своей смерти он одаривает детей, а затем садится на корабль и уплывает в другие страны, чтобы сделать то же самое.

Он превратился в настоящего святого с добрым намерением и всегда покровительствует морякам, падшим женщинам, беднякам, детям и всем обиженным.

Помните, мои дорогие дети, ведь прямо сейчас многое меняется. В будущем еще больше может измениться, но вера в святого Николаса, приносящего дары в холодную зимнюю ночь, сохранится в ваших сердцах.

– О-о-о, – восхищенно протянули дети и начали просить: – Еще! Еще!

Хаким, отхлебнув из пиалы, лишь лукаво улыбался.

– Да, расскажи еще что-нибудь, – раздался насмешливый голос Али.

– Пожалуй, на сегодня хватит. Вам, дети, пора спать, – Хаким легким жестом дал понять ребятне, что на сегодня действительно всё.

Поднявшись, он сказал Али:

– Что заставило тебя прийти ко мне?

– Я принес подарок. Отец сказал отдать тебе.

Али не без усилий втащил во двор Хакима низкий арабский столик из красного дерева. Искусная резьба удачно подчеркивала изысканность изогнутых коротких ножек.

– Красивый. Почему отдаете?

– Наш дом будет разрушен, мы переезжаем за город, в сторону Молинета. Стена пройдет как раз через квартал, где мы живем. Отец сказал, что не потащит, а ты совсем в пустом доме живешь.

– Спасибо, поможешь затащить его. Ты голоден?

– Не очень. Хотя… что у тебя есть?

Они взялись за столик и не без усилий втащили его в дом. В единственной комнате, служившей Хакиму и спальней, и кухней, совсем не осталось места, как будто подарок стал ее новым хозяином.

– Ты получил работу в замке? – спросил Хаким, с интересом разглядывая столик. Отломив ломоть домашнего хлеба, отрезал большой кусок старого овечьего сыра и протянул юноше.

– Ага, – жуя, ответил Али.

– Отцу сказал?

– Нет еще, сейчас пойду домой и расскажу.

– Хорошо, передай ему от меня поклон. Ну и как она?

– Это свет, затмевающий звезды, – начал Али и, спохватившись, поперхнулся. – В смысле? Кто она?

– Да никто. Я услышал всё, что мне надо. Что будешь делать в замке?

– Я предложил свою помощь в доставке воды. Случайно увидел разрушенные желобки, по которым раньше шла вода. Решил, что можно восстановить канаву от Тиби до города.

– Акведуки, – с усталым вздохом поправил Хаким.

– Что? – недоуменно переспросил Али.

– Акведуки. Не желобки. Римляне строили.

– Понял.

Они помолчали.

– Держись от Кантары подальше, – посоветовал Хаким. – Возможно, я слишком стар и надумываю лишнее, но так лучше для нее.

– Да я и не смотрел в ее сторону. Ты старый и ворчливый. Всё, я пошел. До скорого!

Хлопнула дверь, Хаким посмотрел в окно. В закатных лучах ему почудилось, что в саду что-то светится. Быстро выйдя во двор, он не увидел ничего странного. Может, и показалось.

А может, и нет.

3

Конечно, халиф души не чаял в младшей дочери Кантаре. В этих омываемых морем землях ее красота не имела себе равных. Белоснежная кожа, миндалевидные глаза цвета теплой лазури и длинные шелковистые волосы. Вся она была утонченной, как будто пришедшей из другого времени.

Такая красота притягивала к ней молодых дворян со всех концов полуострова.

Отец уже выбрал своей дочери в мужья богатого уважаемого человека Альманзора. Правда, к богатству прилагался возраст. Подумаешь, жених старше невесты на сорок два года. В конце концов, не суп же из него варить? И всё бы вышло как нельзя лучше, если бы не злосчастный порыв ветра и злой рок.

Итак, Кантара весь день и всю ночь думала об Али.

Наутро отец сообщил дочери о своем решении. Состоится ее свадьба с почтенным человеком. Еще не осознавая своих чувств, Кантара неожиданно для отца побледнела и сказала твердое «нет». Халиф был человеком добрым и мудрым, поэтому решил дать ей время и отправил Альманзора с флотом кораблей за границу – привезти пряности и шелка, которые порадуют принцессу.

Али обещал восстановить акведуки, которые принесли бы воду от Тиби до белого берега.

Несмотря на слова, что ему нет дела до принцессы, Али использовал любой случай, чтобы увидеть ее хоть одним глазком. Она часто присутствовала на вечерних встречах халифа с подданными. Али приходил с докладом о том, как продвигаются дела. Он говорил четко, лаконично и однажды, заметив, как Кантара выглядывает из-за тяжелой портьеры, отделяющей общий зал от коридора, ведущего в покои халифа, подмигнул ей с нарочито разоружающей и покоряющей улыбкой. Ну кто мог устоять против такого взгляда? Можно сказать, что в этом взоре была доля вероломства, но Али не думал об этом – мистическая сила притягивала их друг к другу. Сопротивляться не было сил.

Тем временем Альманзор триумфально вернулся со своими кораблями, нагруженными до краев шелками и пряностями, и халиф, который ничего не знал о любви дочери, выполнил свое обещание и объявил всем, что выдает Кантару замуж за Альманзора.

Прожигая отца взглядом, девушка с негодованием воскликнула:

– Так ты всё решил за меня?! Сказал, что я могу всё обдумать, и всё равно я вынуждена подчиниться твоей воле?

Не дав ему возможности что-либо сказать в ответ, она вихрем унеслась прочь.

Полная луна взошла на темном южном небе. Ровно лился свет ее как на счастливых, так и на несчастных. Не могла Кантара находиться в замке этой ночью. Никогда бы не решилась воспользоваться тайным ходом, о котором узнала случайно. Но сейчас невидимые нити тянули ее, неслышные голоса призывали.

Ожил демон, возрадовался новой игре, не стесняясь освещал место, где должна произойти роковая встреча, светом, что мог видеть только Хаким и две несчастные души, по воле рока призванные идти друг к другу.

Кантара с легкостью выбралась из подземного лаза и, припадая к стенам, крадучись пошла вниз по улице.

Вскрикнула встревоженная птица, ухнул ставень глухим ударом. «Ой, мой Создатель, Аллах всемогущий!» – Кантара опрометью бросилась в сторону моря и, споткнувшись, полетела. Не успев толком испугаться, оказалась в крепких руках.

Вот так удача. Али не мог поверить своим глазам.

– Опасно ночью одной бродить, знаешь об этом? Ты вся дрожишь, тебя кто-то обидел?

Но она только глядела на юношу и ничего не отвечала.

– Смотри, – решил отвлечь от грустных мыслей Кантару Али, – луна меняет цвет. Сейчас она плывет по небу, и всё вокруг в ее свете становится волшебным.

– Вещи в свете луны как из другого мира, – тихо произнесла принцесса и добавила: – А люди видны такими, какие они есть.

– Правда? – Али с интересом разглядывал лицо Кантары вблизи. Ее красота сводила с ума.

– Для меня – да, – девушка сказала это тоном умудренной жизнью старухи, что невольно вызвало улыбку на лице юноши.

– Может, я помогу тебе вернуться в замок? – предложил он.

– Не сейчас. Я не могу идти туда сейчас, – грустно ответила Кантара.

– Ну, может быть, позже, пойдем прогуляемся, я покажу тебе кое-что, – сказал Али, не веря в свою удачу.

– Прогуляемся – как это просто звучит и как непросто сделать мне, – посмотрела Кантара на Али так, что его сердце остановилось на мгновение, а потом застучало сильнее, пытаясь пробить грудь.

– Звук твоего голоса нарушает мой покой. Пойдем, – тихо, но уверенно ответил Али.

С трепетом Али взял Кантару за руку и повел в глубь ночи, в сердце города. Им никто не встретился, и юноша подумал, что это хороший знак. Он не хотел верить в свою удачу и не слышал почти ничего, кроме громкого стука собственного сердца. Он привел Кантару к небольшой площади, откуда одновременно видны были и замок, и море. Площадь разделяла только выстроенная крепостная стена и высокая башня. Охранник спал сидя, опустив голову на колени. Али жестом показал Кантаре быть тише, но она всё равно не удержалась и прыснула со смеху. Охранник охнул, подняв голову, повел затуманенным взглядом и снова заснул. Они незаметно проникли в башню и, стараясь ступать бесшумно, поднялись по узкой винтовой лестнице наверх.

– Здесь будут хранить оружие, – пояснил Али.

– Я думала, просто смотровая башня, – удивилась Кантара.

– Так что могло случиться, что любимая дочь халифа разгуливает одна ночью по городу, полному неожиданностей? – Али постарался задать вопрос шутливым тоном, на который только был способен.

– Мне придется выйти замуж, – ответила она таким же тоном.

– Это неплохо, я уж думал, что казнь тебя ждет, – со смехом сказал он, но осекся, понимая неуклюжесть своей шутки.

– Это хуже казни – быть женой нелюбимому, – грустно произнесла она.

Али в самые сложные моменты своей жизни всегда умел шутить. Этот дар не раз выручал его. Но сейчас он оцепенел от такой новости.

Вдали раздались крики:

– Она здесь! Принцесса, мы спасем вас!

– Меня, кажется, сейчас будут спасать. Али, уходи, тебя сделают виноватым. Отец снесет твою голову не раздумывая, – быстро проговорила девушка.

– Я уйду вместе с тобой.

Он сказал это настолько твердо, что стихли звуки вокруг, волны пропустили удар о берег, а луна скрылась за набежавшую тучу.

Они побежали так быстро вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и дальше по ночной улице, как никогда в жизни не бегали. Небо меняло краски, звезды указывали путь. Кантара, непривычная к бегу, неслась, не чувствуя усталости.

Краем глаза лишь замечала она мелкие детали: вот закончились крошечные дома, облепившие подножие Бенакана, вот апельсиновый сад щекочет за волосы, цепляется за одежду ветвями, вот впереди холм Сьерра-Гросса.

– Устала? – Али убрал с ее лица прилипшую прядь.

– Есть немного.

Быстро припал к влажным губам и, не дав опомниться, потянул за собой. Кантара засмеялась, рассыпая серебристый звон колокольчика по округе. Так мало нужно для счастья, и неважно, что будет потом. Они бежали, спотыкаясь и припадая к нагретому днем камню спиной в тени скал, для того чтобы пить друг друга.

Вверх, вверх, царапая руки, сбиваясь и продолжая смеяться. Наконец достигнув вершины, они умерили свой пыл и пошли вдоль ровного плато. С высоты город казался призрачным. Крепость стояла напротив, пристально вглядываясь в души влюбленных.

– Что же нам делать? – первой нарушила молчание Кантара.

Али горестно усмехнулся:

– Попробуем дожить до утра.

– Без тебя нет смысла ни в чем.

– Без тебя я мертв.

– Пойдем утром к отцу, я уговорю его изменить решение!

– Кантара… Ты лучшее, что есть на этом свете, но я не верю в справедливость. Просто не верю. Ее нет.

– Но как же…

Она не договорила, как послышался топот копыт и небольшой отряд ворвался в тишину ночи. Окружив влюбленных, воины молча смотрели на них. Кантара, несмотря на охвативший ее страх, громко произнесла:

– Вы знаете, кто я! Причинив вред мне, вы будете жестоко наказаны!

– У нас приказ вернуть вас в замок, принцесса!

– Это мне решать: вернуться или нет!

Двое воинов спешились, подбежали и, заломив Али руки за спиной, отвели его в сторону. Кантара инстинктивно потянулась к нему, но, наткнувшись на выставленные вперед мечи, отступила на шаг назад. Выскользнул камень из-под ноги, она, неловко взмахнув руками, вскрикнула, попятилась, застыла на мгновение перед изумленными взглядами и медленно начала падать вниз. Али нечеловеческим усилием высвободился из рук воинов, да те и сами ослабили хватку и кинулись к принцессе.

Али в последний момент успел схватить ее за руку, но сам не удержался, упал, цепляясь второй рукой за камни и скользя в раскрытую пасть ущелья.

– Али, отпусти меня!

– Нет, нет, ни за что.

– Ты же знаешь, что важнее любви…

– Свобода, – прошептал он и скользнул вслед за ней, не отпуская руки.

Вспыхнул демонический амулет, залился злорадным смехом и исчез. Брызнула кровь, окрасив цветущий миндаль в розовый цвет. Тяжко вздохнул Хаким:

– Что утратил сейчас ты, Али? Веру в любовь? Ведь истинная любовь должна уже была давно нас всех освободить…

4

Вот и еще одна легенда родилась. Очень грустная легенда о печальном халифе, охваченном самой страшной тоской из-за потери яркой жемчужины своего дома – любимой дочери. Он не ел и не спал, и в конце концов решил разделить участь двух влюбленных – сброситься с горы, с вершины своего замка, где на следующий день появился его профиль: лицо мавра.

Местные жители, тронутые трагической историей, решили, что в честь юных влюбленных их имена будут объединены хотя бы в названии города. И так Каструм Альбум стали называть Алькантарой, а затем Аликанте.

А миндаль в провинции Аликанте с тех пор цветет всегда ярко-розовым цветом.

Глава 3
Арагон в городе

1296 год.

1

Аликанте. Сколько ты повидал и еще узришь. Несокрушим Бенакан. Теперь гора, на которой возвышается замок, называется Бенакантиль.

Прошли уже те времена, когда Альфонсо X Мудрый, король Кастилии и Леона, 4 декабря 1248 года освободил крепость от мусульман, погнал живших больше пятисот лет мавров к чуждым им берегам. А крепость получила название Святая Варвара, или Санта-Барбара, поскольку освобождение совпало с днем чествования этой любимой католической святой.

На месте сада Хакима вырос трехэтажный дом, ставший гостевым для знатных персон, и напротив возвысился храм Святого Николая, покровителя Аликанте. На первом этаже гостевого дома, или, как называли его местные, фонда, разместилась неприметная таверна с самым лучшим аликантино. Крепкое вино давала старая добрая лоза, прочно вросшая в стены дома, раскинувшись во внутреннем дворике. Давняя подружка Хакима. Не то чтобы он смирился с судьбой застывшего во времени наблюдателя, но он не знал точно, сколько ждать следующей встречи. В углу таверны стоял низкий арабский столик из красного дерева. Он не первое столетие верно служил своему хозяину. Хаким мог бросить на стол верблюжье покрывало, что привез ему один моряк из Марракеша, и спать, как на самой удобной кровати.

У высоких столов в таверне вместо стульев стояли винные бочки, и только у стены возвышался резной стул, случайно попавший к Хакиму. На нем никто никогда не сидел. Люди, заходившие в таверну, не желали восседать на чопорном троне. Добрая беседа и чарка вина – что еще нужно человеку в конце рабочего дня! Постояльцы не заглядывали в таверну, что, на первый взгляд, может показаться странным, но для Аликанте ничуть не удивительно, ведь высокие чины и простые пираты, проститутки и благородные дамы, матросы, фермеры, чиновники, продавцы орчаты или хлеба – все смешались в ярком узоре этого города. Богатая усадьба могла соседствовать с бедной лачугой, а за добротной дверью шла едва держащаяся на своих петлях.

Пришел очередной средиземноморский день, разбудив Хакима первым резвым лучом, пробивающимся в небольшое пыльное оконце. Но привычного томно-ленивого утра не случилось. В таверну ввалилось несколько усталых солдат, охраняющих крепость. Сейчас, после того как их ночной дозор завершился, они, прежде чем отправиться спать, решили немного «позавтракать». Впрочем, Хаким легок на подъем. Ему не привыкать. Бойцы самого мэра города Николаса Переса – желанные гости.

Мужчины эмоционально обсуждали новость: Хайме II Арагонский направляется со своим войском прямо сюда и буквально через пару дней предстоит осада крепости. Решение мэр принял давно: город он не отдаст, но вот что делать с мирным населением?

Пока Хаким обслуживал компанию, в дверь робко вошла девушка. Хаким было подумал, что это дочь молочника принесла молоко. Она тихо огляделась вокруг, довольно кивнув, как бы подтверждая, что пришла по адресу, уверенно пересекла комнату и уселась на тот самый стул. Обычно люди его не замечали, а сам Хаким считал, что от него веет холодом, но девице явно было уютно на троне. Откинувшись прямой спиной на высокую резную спинку, она положила руки на подлокотники, скрестив кокетливо ноги.

Поставив последнюю чарку вина, Хаким подошел к девушке и отшатнулся. На него смотрели до боли знакомые глаза цвета теплой лазури. Екнуло внутри, ожил демон. Знать бы, где он прячется уже, схватив, бежал бы Хаким к жерлу вулкана, чтобы сжечь в адском огне проказника. Но где он? Кто же знает.

– Сеньорита, вы что-то хотели? – вежливо спросил Хаким.

– Доброго утра! Да, хотела. Но я не к вам пришла, а к нему! – И она небрежным кивком указала на воина, явно старшего по званию.

– А он об этом знает? – с легким налетом сарказма спросил Хаким и повернулся посмотреть на человека, о котором говорила девушка.

Несколько долгих секунд смотрел Хаким в глаза цвета надвигающегося серого шторма. Так вот, значит, как. Что в этот раз задумал хитрый бес?

Мария. Ее звали Мария. Изящная, словно молодая лань, она была дочерью местного кузнеца, первоклассного оружейника. Теперь Хаким вспомнил ее. Маленькой она вечно таскалась за старшими братьями и, бывало, лупила мальчишек не хуже самого отпетого хулигана. Сейчас она подросла, превратившись в привлекательную девушку, да только вот характер виден был за версту.

– Не знает, – ответила она и добавила: – Тем хуже для него.

Хаким примирительно поднял руки вверх и отступил, после чего Мария громко произнесла:

– Хуан! Тебя же зовут Хуан?

В наступившей тишине было слышно, как возится мышь за стеной.

Мужчины, облаченные в доспехи и при полном вооружении, косматые и невыспавшиеся, молча уставились на девушку.

Мария, ничуть не смущаясь, продолжила:

– Вы все знаете, что скоро будет битва! Я говорила с женщинами, мы все можем быть полезны. Но никто нас не хочет слышать! Если вы расскажете Николасу Пересу наш план, то он выслушает. А то меня… – неожиданно она смутилась.

– Выгнал веником со двора, – раздался дружный хохот.

– А даже если и так! Выслушайте.

– Похоже, что у нас нет выбора, – Хуан глядел на смелую пташку с интересом.

И чем больше он смотрел на нее, тем глубже становилось его дыхание.

– Всегда так женщины делали. Чтобы противник думал, что нас много. Волосы под подбородком завязывали и надевали одежду мужскую. Мы встанем на крепостные стены. А во время боя можем помогать. Я вот мечом обучена биться.

Дружный смех ей был ответом:

– Иди, дитя, не морочь нам головы, не будет битвы. Мы ожидаем долгих переговоров.

– Посмотрим, – огорченно ответила Мария и вышла из таверны.

После ее ухода смех резко стих, и Хуан спросил Хакима:

– Что скажешь? Николас собирает войско, но он категорически не хочет привлекать население.

– В любом случае Хайме II идет с определенными целями. Он не отступит. Кастильское правление подходит к концу, – со вздохом ответил Хаким.

– Николас Перес не предаст завоевание Альфонсо Мудрого.

– Тогда признай, что девочка была права. Устами младенца глаголет истина. Поговори с Пересом, никому не нужны бессмысленные жертвы. Какая разница, под чьим флагом процветать?

– Ты что, только родился? – удивленно спросил Хуан. – Даже если мы впустим арагонцев, отдав ключи от города на подносе, ты думаешь, не полетят дворянские головы?

– Так пусть уходят. В Кастилью де ла Манчу, Леон или куда подальше.

Выдержав паузу, Хуан сказал:

– Хорошо, я поговорю с Николасом, но голову даю на отсечение, что он не примет моего совета. Приказываю всем сегодня отдохнуть и выспаться. Расходимся. Как говаривал мой дед, делай что должен, и будь что будет!

Все согласно кивнули и по одному стали выходить из заведения. Последним вышел Хуан. Что-то задело его за живое, царапнуло, не давали покоя странные глаза Марии. Редкий цвет на белом берегу.

Он знал ее отца, лучшего кузнеца в городе, но на девочку никогда не обращал внимания. Он вообще до недавнего времени думал, что у кузнеца подрастает сын. Видел ее в смешной шляпе, дерущейся с мальчишками на палках, как на мечах. Но сегодня странное щемящее чувство поселилось в его груди. Она сидела на стуле, как на троне, и говорила дерзкие вещи. И когда она ушла, он поймал себя на мысли, что ни за что не допустит, чтобы она стояла на крепостной стене с бородой из собственных волос.

Хаким мрачно смотрел на дверь, что захлопнулась за Хуаном, и так же молча смотрел, как его темная полуподвальная таверна наполняется призрачным светом. Он видел его уже и списал на усталость, а что было потом, знает весь город. Новая история?

Пусть идет своим чередом, нет власти над дьявольским замыслом.

2

Хуан направился обратно к замку. Временно он жил там, возглавляя отряд охраны. Апрель раскрасил город в цвета радости. Утихли холодные зимние ветры, воздух плыл теплыми волнами. Заметив следующую за ним тень, он ускорил шаг, затем развернулся, резко выхватив меч из ножен, и приставил его к горлу изумленно глядящей на него Марии. Мгновение он смотрел на нее, но затем резко выдохнул и опустил меч, прикрикнул:

– Я мог тебя прирезать! Зачем ты шла за мной? Что тебе нужно?

Мария, сглотнув от испуга, облизала губы, сделала глубокий вдох, но так и не смогла ответить. Затем все-таки набралась смелости и сказала:

– Возьми меня с собой в крепость, пожалуйста.

Он долго изучающе смотрел ей в лицо, неожиданно для самого себя прижав ладонь к ее щеке, и сказал:

– Стук твоего сердца лишает меня покоя. Я не допущу тебя в крепость ни при каких обстоятельствах. Скорее всего, будет очень жесткая битва. Многие погибнут, и я не хочу, чтобы среди них была ты. Понимаешь? Пойдем, я провожу тебя домой. И… подумай об этом.

Словно очнувшись, он отнял руку от ее лица. Мария чувствовала, как горит кожа от его прикосновения, мысли путались, но при этом наступило совершенно ясное понимание: во‐первых, она всем сердцем любит этого благородного человека, и во‐вторых, она сделает всё возможное, чтобы быть рядом.

Покорно опустив голову, она первая сделала шаг в сторону своего дома. Полуденное солнце светило в поникшие спины. Каждому из них было о чём подумать.

– Хуан, скажи мне, если многие могут погибнуть, разве последние дни не самые важные для человека? – спросила Мария.

– Знаешь, никогда нельзя сказать, последний это твой день или нет. Делай что должен, и будь что будет.

– Согласна, – сказала Мария, – но мне хотелось бы, чтобы ты остался жив. Да, да, было бы интересно посмотреть, что будет дальше, но я всем сердцем не хочу, чтобы кто-нибудь погиб.

– Аликанте присягал на верность короне, славно служил Альфонсо X Мудрому. Наш король всегда любил Аликанте. Здесь после стольких дней ожидания его молодая жена Виоланта понесла и родила прекрасную девочку. Добрый, плодородный край, хоть и засушливый. После изгнания мавров прошло 48 лет. Арагон всегда хотел власти над этой землей. Порт, вкусное вино и добротная крепость – идеальное место. Так что я бы не надеялся, что Николас Перес и Хайме Арагонский договорятся. Будет пролита кровь. Так что… Мария, – Хуан остановился и, взяв девушку за плечи, слегка тряхнул, – оставайся с отцом дома, даже если нас всех убьют и пронесут мимо вашего крыльца. И когда это произойдет, первое, что ты должна знать, – это то, что мы с тобой не знакомы. Поняла?

Губы Марии предательски задрожали. Он почти крикнул, с нажимом, врезаясь в ее взгляд своими серыми вихрями-глазами.

– Я тебя спрашиваю, Мария, ты поняла?

Неслышно в ответ:

– Поняла.

Внезапно Хуан почувствовал странное раздражение. От духоты наступившего дня, от навалившихся сомнений, от желания защищать эту плохо воспитанную девочку, от усталости, от мыслей, бегущих по кругу. Подойдя к высокому забору, покрытому сверху черепицей, они остановились.

– Иди первая, я зайду чуть позже. Мне надо сказать кое-что твоему отцу.

Мария стояла не шелохнувшись.

– Да что ж такое! – уже крикнул Хуан и первым вошел во двор. Помедлив, Мария вошла следом и как ни в чём не бывало прошла мимо разговаривающих мужчин.

– Привет, отец, – сказала она, входя в дом.

О чем беседовали ее отец и Хуан, слышно не было, но после разговора у отца залегли глубокие тени на лице. Он еще долго стоял, глядя в одну точку невидящим взором, а затем ушел в кузницу, и до вечера были слышны удары молота о наковальню.