Анастасия Борчанинова
Мы можем договориться
– Ты – моя жена. Мама и папа решили, что такой вариант тоже подойдет, – неуверенно проговорил Макс.
– Почему они не отправили сюда твою сестру, например? – зло спросила девушка. – Почему ты сейчас позволяешь им меня убить?
– Они не будут тебя убивать! – отрезал Максим.
– Не важно, – парировала она. – Почему именно я?
Максим помолчал немного, вглядываясь в бледное лицо супруги, а после снова отвел глаза.
– Им тебя не так жаль, как Машу или меня.
Вот так всё просто, оказывается. Её не так жаль. Перед глазами проплыли лица Ксении Петровны и Валерия Викторовича, как всегда приветливо улыбающиеся Кате. А ведь они называли её дочкой, говорили, что Катя им, как родная. Ну да, родная, которую меньше всего жалко.
– Почему же они не хотят выступить в качестве добровольцев? – жестко спросила девушка. – Почему не приехали сами? Или почему твоя бабуля не хочет прогуляться в лес на свидание с этим вашим…
– Прекрати! – оборвал её любимый муж.
Подумав, он добавил:
– Они – моя семья, – сказал он подрагивающим голосом. – Я не хочу терять никого из них так же, как и они не хотят терять меня и друг друга. А ты, хоть и моя жена, но нам чужая. Прости.
В сенях послышался шум, и в комнату вошла Антонина Ивановна. На голове у неё красовался потертый налобный фонарь, в руке она держала еще один такой же. На ногах были видавшие виды высокие резиновые сапоги.
– Максимка, ты чего тут? – спросила бабка и бросила взгляд в Катину сторону. Она нахмурила седые кустистые брови. – Тьфу, очухалась уже! Мало я порошка засыпала…
Старуха снова посмотрела на Макса.
– Ну, что стоишь? – она протянула внуку фонарь. – Надевай и пойдем. Раньше начнем – раньше закончим.
Парень неохотно натянул на голову резинки и поправил пластиковый корпус фонарика, чтобы тот сел прямо по центру его высокого лба. Бабуля, пожевав губами, спросила:
– Максимка, а курточки у тебя нет никакой, а?
– Зачем?
– Холодно там, застудишься ведь!
– Не застужусь.
– Ну уж нет!
Бабка проковыляла к шкафу и со скрипом распахнула обветшалую дверцу. Покопавшись, она вытащила древнюю мужскую куртку непонятного цвета. Возможно, когда-то это был шикарный вельветовый жакет, но его расцвет уже давно завершился.
– На-ка вот, надень, – она протянула Максу куртку.
Парень отшатнулся.
– Ну бабушка!
– Ничего не знаю, надевай! – лицо женщины приобрело суровое выражение.
Бурча и пыхтя, Максим натянул куртку, та была немного великовата.
– Ну вот, другое дело, – удовлетворенно произнесла женщина. Она кивнула на Катю. – Бери её и пойдем.
Максим посмотрел на жену и помедлил в нерешительности. Она сверлила его полным гнева взглядом. Катя не знала, что они там задумали, но сдаваться просто так она не собиралась.
– Ну что ты встал-то? – нетерпеливо сказала Антонина Ивановна. – Мне что ли её тащить?
Сделав глубокий вдох, Макс шагнул к жене и, тихо попросив прощения, попытался взять её на руки. Раньше в такие моменты Катя всегда смеялась и прижималась к мужу, но теперь ситуация была иной. Извернувшись, девушка вцепилась в ухо Максима зубами, что есть силы сжимая челюсти. Парень закричал, стремительно бросая её обратно на кровать так, что взвизгнули пружины матраса. Катя почувствовала, как ей на язык потекло что-то теплое и солоноватое, и сплюнула кусок уха, оставшийся у неё во рту.
– О Хоспади! – старуха схватилась за сердце. – Максимка!
«Максимка», подвывая от боли, осел на пол и, корчась, прижимал рукой окровавленное ухо. Точнее, то, что от него осталось.
Катя, извиваясь на кровати, села и уперлась спиной в стену. Плечи и запястья связанных сзади рук болели, она попыталась пошевелить ими, но стало еще хуже.
Бабуля бросилась к шкафчику над рукомойником и выхватила оттуда пластиковый пузырек перекиси водорода. Она открутила крышечку и, отодвинув руку Макса, обильно полила огрызок раковины мгновенно вспенившейся жидкостью. Максим захрипел и выругался.
– Паразитка! – вторила ему старуха и с ненавистью посмотрела на связанную.
Катя решила промолчать.
Положение было более чем незавидным. Пока у Кати связаны руки, она ничего не сможет предпринять. Может, попросить развязать и пообещать, что сама пойдет? Да ну, дохлый номер, они же не идиоты. К тому же, Максим – КМС по легкой атлетике, он Катю в два счета догонит. Нужно что-то другое придумать, но что? Вот всегда так: когда надо, в голове пусто.
Макс, неловко покачнувшись, встал. Он нашарил в кармане носовой платок и прижал его к ране.
– Погоди, Максимка, – засуетилась Антонина Ивановна, и снова полезла в шкафчик над раковиной. В её руке оказалась пачка широкого бинта. – Давай примотаем платочек. Ничего другого-то нет всё равно.
Кате вдруг стало смешно. Парню уже за двадцать, а бабка за ним так бегает, будто ему едва два. Интересно, пока она спала, старая карга его с ложки кормила? Остатки пирога на столе видны. И какая эта старуха жадная: вырубила человека, даже не накормив, зато внучок нафарширован выпечкой под завязку. Ладно, пусть подавятся своими пирогами. В прямом смысле этого слова.
Катя наблюдала за тем, как Антонина Ивановна перевязывает голову Макса. По-видимому, старуха когда-то работала медсестрой или фельдшером, так как перевязку выполняла проворно и аккуратно. Наконец, она заправила кончик бинта в складки повязки и погладила внука сухонькой рукой по плечу.
– Вот и всё, внучек, – сказала она. – Бери свою ненормальную и пойдем. Вернемся, я тебе чайку смородинового заварю. С медком, как ты любишь!
Максим сделал пару шагов в сторону девушки и замер. Он посмотрел в её озлобленное и осуждающее лицо, а после перевел взгляд на старушку.
– Я не могу её отнести, – сказал он и сунул руки в карманы куртки. – Просто не могу, она ведь моя жена, я её…
– Сегодня она жена, а завтра – другая! – воскликнула бабка, уперев руки в бока. – Ты что хочешь, чтобы нас с тобой и всю нашу семью сегодня ночью на куски порвали, как Фролькиных? Ты хочешь, чтобы твою башку из печной трубы выуживали?
– Не хочу, – потухшим голосом произнес Макс.
– Тогда что ты стоишь?! – старуха махнула рукой на Катю. – Тресни её разок, чтобы не дергалась, и потащили.
– Не буду я её бить.
– Раз ты не будешь, значит я буду! – бабка схватила ухват, стоящий возле печи, и двинулась на вжавшуюся в стену девушку.
– Нет! – Макс встал между ними, раскинув руки в стороны. – Не трогай её!
– Уйди с дороги! – взвизгнула старая карга. – Если ты такая тряпка, что не можешь с девчонкой справиться, значит это сделаю я!
– Нет, не сделаешь! – взревел Макс.
На миг внутри Кати зашевелилась надежда на благоприятное развитие событий, и она замерла на постели, смотря на мужа во все глаза.
Сектантка тоже остановилась, жуя тонкие сморщенные губы. Когда она заговорила, её голос звучал более миролюбиво.
– Максимка, давай я ей снова кое-что намешаю, чтобы она отключилась, «мультики» посмотрела, и ты её так унесешь, – предложила она. – Так ведь и ей легче будет, не страшно. Может, и не проснется, когда Змей её… Ну, ты понял.
Макс молчал, всё еще смотря на старуху.
– Отнести всё равно надо, – добавила женщина. – Больше некого. Не нам же с тобой к Нему отправляться.
Парень снова ничего не ответил. Он стоял неподвижно целую вечность, обдумывая ответ, а после кивнул и отошел в сторону. Всё внутри Кати оборвалось. Видимо, это конец. Признаться, девушка думала, умрет как-то по-другому и значительно позже. В идеале – от старости, лет в девяносто. Что же, раз так сложилось, то она постарается доставить им как можно больше хлопот в последние часы жизни. Или даже один час.
Старуха снова открыла свой чертов настенный шкафчик и, покопавшись, выудила пару ампул и пачку шприцов. По коже девушки пробежал холодок. Катя в отчаянии посмотрела на Макса, уставившегося в окно.
– Макс, пожалуйста! – взмолилась она. – Пожалуйста, не дай ей колоть мне какую-то дрянь! Максим, поехали домой, прошу тебя!
Макс не реагировал, но с каждым её словом будто уменьшался, вжимая голову в плечи. Бабка намешивала какой-то коктейль из содержимого двух стеклянных пузырьков. Что это? Снотворное? Наркотики? Катю вдруг охватила истерика, заставившая слезы брызнуть из глаз, и девушка подскочила на ноги. Она пошатнулась, стараясь удержать равновесие, и едва не упала. В тщетной попытке спастись Катя начала продвигаться к входной двери шумными и не особенно длинными прыжками.
– Максим, держи её! – воскликнула старуха.
Вдруг Катя упала, больно ударившись рукой. Извиваясь, точно червяк, она поползла к выходу, но тут девушку настиг любящий муж. Макс перевернул Катю на живот и прижал руками к полу, отчего крашенная доска впечаталась ей в щеку. Она попыталась пнуть его ногами, но Максим только усилил хватку.
Катя услышала приближающиеся к ним шаркающие шаги и задергалась еще сильнее. Боги, если вы есть, помогите! Сейчас самое время обратить сюда внимание! Катя заверещала так, будто её режут, в надежде, что кто-то из соседей услышит и придет узнать, в чем дело. Но старуху это не остановило. Катя почувствовала, как игла вонзилась мне пониже спины, и заорала еще громче.
– Уйми ты её! – попыталась перекричать девушку карга.
– Как? – отозвался Макс.
Когда Катя поняла, что в её тело больше ничего воткнуто, она дернулась изо всех и смогла на короткий миг вырваться из рук Макса. К сожалению, девушка успела лишь слегка пнуть ногами его бабку, сбивая её с ног, после чего Катю снова прижали к холодному полу.
– Где ты её только нашел, психованную такую? – проворчала старуха, с трудом вставая и оправляя длинную юбку.
– Заткнись, – прорычал Макс.
– Вот, так её! – одобрительно покивала старая перечница.
– Да не она, а ты! – рявкнул он. – Её можно понять, пусть орёт, если ей так легче!
