Анастасия Борчанинова
Мы можем договориться
Девушка бросила взгляд на экран телефона, где белая стрелочка, изображающая машину, чинно ползла по зеленой дороге. Выходило, что ехать оставалось еще около двух часов. Немало… Она снова посмотрела на дорогу и подумала, как было бы славно, если бы ученые изобрели телепорт. Раз – и ты в другом месте, за сотни километров от исходной точки.
Время тянулось медленно, как жевательная резинка или слайм, который так любят мять дети. Катя остановила машину недалеко от нужного съезда и аккуратно потрепала спящего Максима за плечо. Он разлепил глаза, но тут же снова зажмурился, закрывая лицо большими ладонями.
– Что, уже приехали? – сонно пробормотал Макс, делая шумный вдох носом.
– Почти, – кивнула она. – Немного осталось, теперь лучше тебе сесть за руль. Всё-таки, это твои родные места.
– Да, верно, – он наконец проснулся и посмотрела на навигатор. – Только нам не этот съезд нужен, а следующий.
– Почему следующий? – недоуменно нахмурилась Катя. – Ты же сам задал маршрут.
– Да, сам, до ближайшей к деревне точке. Просто её нет на карте.
– Как это?
– Вот так. Она очень маленькая, у неё даже названия толком нет, вот и на карты её не поместили. Рядом с ней другая, побольше, она служит ориентиром, если нужно приехать. Как раз у съезда к ней мы и находимся.
Девушка обескураженно смотрела на Макса. Не может быть такого, чтобы населенный пункт, каким бы маленьким он ни был, не нанесли на карты. Поездка не нравилась ей всё больше.
– Расслабься, – начал успокаивать её муж. – Всё в порядке. Это просто маленькая деревенька, где сейчас живут полторы старушки. Там тишь да гладь, сама увидишь.
– Ладно, – пробормотала Катя и вышла из машины, чтобы поменяться с Максимом местами.
Девушка не знала, почему, но внутри неё появилось какое-то неясное тревожное ощущение, которое она не могла объяснить и которое казалось странным ей самой. Что-то похожее вы чувствуете у кабинета стоматолога, когда сидите в очереди на прием. Но что плохого может произойти в доме какой-то там старушки, которую Катя даже ни разу не видела? Это просто абсурд!
Макс уселся за руль, а рыжеволосая опустилась на пассажирское сиденье. Она наблюдала, как Макс осторожно выруливает обратно на полосу, и, нажимая на педаль газа, устремляет машину вперед. Он заметил обеспокоенный взгляд жены и ободряюще улыбнулся ей своей кривоватой улыбкой.
– Не переживай, бабуля Тоня тебе понравится, вы обязательно подружитесь, – Макс положил теплую ладонь Кате на колено, которое не закрывали легкие шорты цвета хаки. – Сейчас приедем, она тебя накормит, в баньку с тобой сходим, ух! А потом и на сеновал заглянем…
Он подмигнул девушке в своей обычной манере, заставляя её усмехнуться.
– Еще уезжать не захочешь! – уверенно проговорил он, уже глядя на дорогу.
Его слова немного успокоили Катю. Действительно, чего это она? Бояться ведь абсолютно нечего. В такой глуши никогда ничего не случается, это же не Москва или Питер, в конце концов… Но всё-таки девушка ощущала, что страх не исчез, а лишь спрятался под шелухой утешающих фраз.
Примерно минут через пять Макс снизил скорость у неприметного съезда в лес. Он был тенистый и изрядно заросший, поэтому в глаза не бросался. Смотря на него, становилось понятно, что пользуются дорогой весьма редко.
– Нам точно сюда? –Катя с сомнением посмотрела на Макса.
– Точно, – он кивнул и осторожно выехал на то, что когда-то было хорошей грунтовкой.
Кроны деревьев смыкались где-то в вышине, образуя красивую арку и погружая дорогу в светлые сумерки. Пожалуй, это место можно было бы счесть красивым, не вызывай оно беготню мурашек по коже. Москвич подпрыгивал на кочках и проваливался в ямы. Катю бросало из стороны в сторону, будто носок в барабане стиральной машины, не спасал даже пыльный ремень безопасности.
Зеленый тоннель внезапно кончился, и девушка увидела полузаброшенную деревушку. Некоторые дома провалились внутрь, будто на них наступил какой-то великан, случайно забредший в эти глухие края, и смотрели на ребят черными провалами окон и дверей. Некогда ухоженные сады разрослись и теперь напоминали сказочный лес, пахнущий яблоками, малиной и крыжовником. Катя заметила тощую серую кошку, сидящую на покосившемся заборе и с интересом разглядывающую москвич. Когда они подъехали слишком близко к запущенному участку, кошка сиганула вниз и скрылась в кустах смородины. Катя её понимала: сидишь себе на заборе, никого не трогаешь, а тут приезжает что-то громадное, тарахтящее и вонючее. Как не испугаться?
Пока они добирались до дома бабушки Макса, Катя насчитала всего несколько облагороженных и явно жилых домиков. Интересно, где хозяева заброшенных участков? Почему не продают дома и землю? Ведь сейчас переезд в деревню – мода. Куча блогеров, в том числе и молодых, переезжают в маленькие поселения, занимаются хозяйством и зарабатывают на этом. Неужели желающих нет?
Наконец они остановились у маленького ухоженного домика с аккуратным палисадником под окнами, украшенными резными деревянными ставнями. На крыльце ребят встречала пожилая женщина, которая, несмотря на теплую погоду, куталась в толстый шерстяной платок. Волосы, выглядывающие из-под платка, были абсолютно белыми, как мелкая поваренная соль.
– Привет, бабуль! – гаркнул Макс, вылезая из машины.
– Максимка! – дребезжащим голосом прошамкала старушка, неловко спускаясь с крыльца. – Приехал, птенчик ты мой! Слава тебе, Хоспади!
Парень неловко обнял бабулю и посмотрел на Катю, неловко мнущуюся возле москвича.
– Вот, бабуль, – начал он. – Знакомься, это моя жена, Катя.
– Здравствуйте, – девушка приветливо улыбнулась.
– Кать, это Антонина Ивановна…
– Ой, ну что ты, – махнула сморщенной рукой старушка. – Какая я уж Антонина Ивановна-то? Зови просто: Баба Тоня.
– Хорошо, – с улыбкой кивнула Катя.
Кажется, она действительно зря беспокоилась: что им может сделать этот божий одуванчик? Даже смешно теперь от старых переживаний, в которые она окунулась по дороге.
– Ну, проходите, – засуетилась бабуля. – Не стойте на улице, как чужие.
Старушонка так быстро, как могла, приоткрыла дверь, и воздух наполнился едва ощутимым ароматом выпечки. Максим перехватил у Антонины Ивановны прохладную металлическую ручку, пропуская её и Катю в прохладные сени.
– Осторожно, – предупредила её женщина. – Не урони велосипед. Максимка, когда маленький был, катался. Такой хорошенький был, кудрявенький, бегал в одних трусиках… У меня где-то фотография лежала, покажу тебе.
Максим, идущий следом за Катей, закашлялся.
Внутри домик оказался примерно таким, как Катя себе и представляла. Печка, кровать на пружинах, аккуратно застеленная цветастым покрывалом, красный угол с потемневшей от времени иконой в углу – всё, как на картинках. Стол был накрыт потёртой, но чистой скатертью, на нем уже стояли праздничные тарелки, привезенные из теперь несуществующей Чехословакии, и пузатый самовар. Последний девушка видела только в музеях, поэтому ей стало интересно, как пить чай из него.
– Садитесь, дети, садитесь, – хлопотала старушка. – Сейчас пирог поспеет, и кушать будем.
Катя опустилась на потертый деревянный стул, оглядывая комнату. Всё-таки деревенский быт был для неё в новинку. Под потолком висели черно-белые фотографии в рамках, изображающие незнакомых мужчин и женщин. Возможно, кто-то из них – сама Антонина Ивановна в более молодые годы. Интересно, сколько ей лет? Спрашивать неудобно как-то.
– Катенька, – обратилась к ней бабуля, держа в руках запотевший стакан с молоком. – Вот, попей, устала ведь с дороги. Молочко свежее, только сегодня у соседки купила!
Катя поблагодарила и сделала глоток, сразу же обзаведясь белыми мокрыми усами. Молоко обладало каким-то странным привкусом. Видимо, корова съела что-то не то… Или деревенское молоко всегда такое?
Старушка тем временем выудила с древней книжной полки старенький альбом с фотографиями и, полистав, показала девушке цветную карточку с улыбающимся кучерявым карапузом на велосипеде. В улыбке мальчонки не хватало трех передних зубов, отчего он приобретал еще более забавный вид.
– Красивенький был, правда? – прошамкала бабуля и перелистнула страницу альбома.
На следующем фото Максим был еще младше и сидел в огромном жестяном тазу с водой, удивленно глядя в камеру. Блики воды прикрывали всё, что должны были прикрыть, но Катя сразу поняла, что на этой фотосессии обошлось без одежды.
– Ба, ну хватит, – простонал Макс, с досадой глядя на ехидно ухмыляющееся лицо супруги с молочными усами.
– А что такого? – с искренним недоумением проговорила Антонина Ивановна.
– Покажи Кате какие-нибудь другие фотки, свои, например, – процедил Максим.
– Мои? – старушка немного растерялась. – А на мои-то ей чего смотреть? Твоя же жена, а не моя!
– Ну меня-то она каждый день видит, а тебя в первый раз, – парировал Максим, скрестив руки на груди.
– Ладно уж, – женщина закрыла альбом. – Сейчас найду.
Старушка вновь посмотрела на девушку, её взгляд показался Кате каким-то тревожным.
– А ты пей молочко, деточка, пей, оно полезное.
Антонина Ивановна вновь начала рыться в книгах на полке, бормоча что-то про альбом и Макса.
Катя сделала еще пару глотков из стакана. Всё-таки вкус странный. Но если отказаться пить, бабуля обидится. Ждала их с утра, молоко покупала, пироги пекла… Огорчать старушку не хотелось.
Женщина достала еще один альбом и шаркающей походкой подошла к девушке. Книжка была очень старой, казалось, ей лет пятьдесят, не меньше. Антонина Ивановна открыла альбом на первой странице и показала Кате черно-белую фотографию с пожелтевшими краями, которые когда-то были белыми.
– Вот, это я с Витей и Аркашей, – пояснила старушка, поочередно показывая то на молодую девушку лет двадцати, то на серьезного парня в костюме рядом с собой, то на малыша, которого юная Антонина держала на коленях. – Аркашеньке здесь два годика, а мне двадцать один. Витя меня старше был на три года. Молоко что-то не пьешь, невкусное что ли?
