Анастасия Алексеевна Попова
Пандемия
– Да, иногда мы обижаем людей, которые нас любят, даже не задумываясь о последствиях. – Ангелина опустила глаза, видимо и ей эти чувства были знакомы.
– А потом эти обиды сидят где-то в нас, разъедая плоть изнутри, а гордость не позволяет исправить совершенные нами ошибки. Но это понимаешь лишь с возрастом, когда уже нет времени что-либо изменить.
– А почему бы и нет, не попробовать сначала отбросив все обиды, обойдя их стороной, перешагнуть через гордость и начать с чистого листа. – В лабиринте и череде тупиков, в которые она забредала по жизни, блеснул луч конца скитаний.
– С нового листа можно и начать, но подчерк не изменить. Смысл марать чистый лист бумаги кривыми завитками. – Я не могла не сказать её, что лучик света – это ещё не выход.
– А если изменить и его, если научиться писать по-новому. Так как правильно. – В силу возраста и амбиций Ангелина ещё не могла понять меня.
– Правильно – это ведь тоже относительно. Относительно твоего мира, свет которого проходит через призму твоего восприятия, мышления и воспитания.
– Я не понимаю тебя.
– Посмотри в окно?
– Зачем? – Её глаза округлились окончательно, такой глупости она и не могла ожидать от меня, но я не стала объяснять она всё поймёт сама, но чуть позже, тогда, когда придёт её время.
– Не задавай лишних вопросов, не думай, просто посмотри и скажи, что ты видишь? – Мы обе взглянули в окно.
– Я вижу асфальт и дорогу. – Через мгновенье еле слышно сказала она.
– А я вижу верхушки деревьев и красную крышу.
– А я еще облака и птицу, вон там.
– А внизу ещё человек. Теперь ты понимаешь, о чём я?
– Не совсем. – Её глаза притупились, а улыбка засияла детской непринуждённостью.
– Сколько бы людей не смотрело в одно и то же окно, стоя на одном и том же месте, они всегда будут видеть разное. Ты никогда не получишь одного и того же ответа, даже если подведешь к окну сотню, схожие, да, одинаковых никогда – это вопрос восприятия. То как ты понимаешь и воспринимаешь этот мир, и как понимаю его я, или твой гражданский муж.
– Это какой-то психо-тест? – Ангелина с вопросом посмотрела на меня.
– Нет, это нужно для того что бы просто понять насколько все мы разные.
– Насколько мыслим иначе? – Ангелина наконец начала понимать меня.
– Не только мыслим ещё и чувствуем и воспринимаем. Что для тебя измена?
– Ну… предательство, обида, обман.
– А для меня шаг одного человека на встречу другому, от того кому он по-настоящему дорог но по каким-то причинам не понимает этого.
– Или, знаешь банальный поиск общения, понимания, тепла. Когда тебя отпиннывают как собачонку, а ты только и можешь что в очередной раз проскулить в подушку что бы опять никто не услышал, а тут, вдруг появляется кто-то готовый на время исцелить твои раны, но лишь для того чтоб затем нанести новые.
– Вот, и мы заговорили на одном языке.
– Тебя должно быть тоже так обижали? – Этого вопроса от неё я не ожидала.
– Много лет назад я сама себя обидела.
– Это как?
– Я была влюблена, но не смогла простить. А потом много лет жалела об этом. И только брат в ту минуту был рядом и поддержал.
– Есть вещи которые нельзя простить.
– Нет таких вещей. Простить можно всё, даже то, что твой муж спит с твоей подругой чуть ли не у тебя на глазах. Можно даже улыбаться им утром в лицо, наблюдая за их лживыми, растерянными лицами с лицемерными ухмылками в ответ на твои прямые добродушные взгляды. Можно молчать и ждать раскаяния, которое так или иначе рано или поздно случиться. Можно дать денег на аборт, которого бы ты не хотела, для убийства ребёнка твоего мужа, которого с радостью забрала бы и воспитала как своего, если бы только кто-нибудь тебе его отдал. Но его не отдали, от него предпочли избавиться. А в чём он был виноват?
– Прости, я думала только у меня всё так плохо.
– Это ещё не плохо. Плохо, когда у тебя нет выбора и тебе приходится прогибаться. А у меня он был всегда.
– А разве бывает так, что выбора нет?
– Я раньше тоже так думала, но недавно мне довелось узнать одного очень хорошего мальчика, но не со всем с той стороны, которой он пытался повернуться ко всем, а с той которую он предпочитал прятать. И даже не могу сказать точно, один это был человек или два совершенно разных. Я злилась на него, пыталась показать ему всё его ничтожное прогнившее внутреннее естество, которое то и дело вылизало наружу, я вела себя эгоистично, даже не задумываясь о его мотивах, а он лишь хотел выжить в этом мире. А потом просто поняла одну простую вещь. И мне стало так жаль его. Я поняла, во что может превратить человека отсутствие выбора. Ведь когда у нас его нет, мы ничтожны не способны услышать голос своего разума, мы словно марионетки в чужих руках, которых лишь дёргают за нити, а мы мараем свои руки до локтей. А виноват в глазах людей в итоге тот, кого подвесили за шею и перекрыли кислород…
– Ну, разве он может быть хорошим? – Ангелина сразу же поняла о ком идёт речь.
– А у него есть выбор не быть плохим?
Наш разговор с ней ушёл далеко в сторону, мы долго говорили о вопросах выбора, и ей, как мне тогда показалось, стало легче. А мне радостно от того, что и я была причастна к этим переменам. Ангелина преобразилась, её щеки порозовели, в глазах появился блеск свойственный молодым и пылким натурам. Рабочий день подходил к концу. Часы на стене медленно тикали, отмеряя последние минуты нашего офисного заточения.
