Ана Ховская
Дари Ласо
– Да, Макрон… Я…
– Смущена?– еще ближе склонился он и шепотом добавил:– Я тоже…
Я снова улыбалась. Переведя взгляд на Ладу у бара, вздохнула и снова посмотрела на подбородок Макрона.
– Можно пригласить тебя на танец?
Сердце заходилось только от одного его голоса, а от приглашения сладкое волнение разлилось по венам, и я ощутила, как за спиной вырастают крылья. Я оглянулась на зал. Многие пары танцевали, потому что представление невест давно закончилось, и теперь танцы между родителями женихов и дебютанток были уместным способом познакомиться.
Я бросила быстрый взгляд на Ладу, единственную, кто был в зоне видимости в этот момент из знакомых. Она, конечно же, понимала, что происходит, потому что хоть и не оставляла попыток обратить на себя внимания семей хомони, но внимательно наблюдала за мной. Лада медленно закрыла и открыла глаза, как бы подтверждая одобрение. Я вернулась взглядом к плечам Макрона и робко кивнула. Даже не глядя в лицо, заметила, как его глаза ярко сверкнули. Дыхание остановилось от волнения.
– Дари, не бойся… посмотри на меня,– шепнул он так осторожно и трогательно, будто стараясь не напугать и в то же время расположить к себе.
Очень хотелось посмотреть на него. Он был таким красивым и мужественным. Совсем не мальчишка, как Пауло. И само это желание вызывало трепет и ощущение бесконечного полета. Я мельком окинула его лицо и снова задержалась взглядом на плечах.
Макрон сдержанно улыбнулся, сделал шаг ко мне. Я к нему. Губы дрожали от волнения, но я не могла позволить себе снова улыбаться от счастья, как хотелось, и вызвать осуждение окружающих, особенно семьи Босгордов (ведь они могли наблюдать за нами!). Поэтому сомкнула губы и старалась не поднимать голову высоко, чтобы избежать соблазна встретиться с Макроном глазами, несмотря на его разрешение. Он протянул руку, я мягко подала свою. Моя тонкая ладошка так уютно устроилась в его горячей сухой ладони, будто там и было ей место.
Мы стали медленно вальсировать на месте под самую замечательную мелодию. Он держал за руку, а другой рукой обвивал за талию, не прижимал к себе, но смотрел лишь на меня. Я почти не дышала, а ноги были такими легкими, что сами несли над полом. Иногда Макрон делал оборот и кружил меня, я же умоляла время остановиться, а оркестр не заканчивать эту композицию: настолько она была душевной.
Под конец танца я почти задыхалась, потому что все это время сосредоточивалась на шагах, осанке, ощущении его рук на себе…
Макрон Босгорд вернул меня к бару, где стояла Лада. А подруга радостно подала нам напитки. Еще некоторое время мы втроем беседовали ни о чем, но так много было в этом разговоре. А Макрон – хомони – совсем не представлялся мне кем-то недосягаемым, презрительно или хоть сколько-нибудь равнодушно относящимся к людям. Он был вежлив, благороден и невыразимо красив. Пауло тоже красив, но он еще мальчишка. А в Макроне я чувствовала то сочетание ума, силы и зрелости, которые привлекали и внушали благоговение. Я хотела уважать своего мужа, гордиться им. И этот мужчина вызывал такие чувства. Только я уже знала, что чувствую к нему гораздо больше, чем просто уважение…
Мы провели довольно много времени вместе. К нам присоединились Лю Мин, а потом и брат Макрона – Ликрос Босгорд. Макрон любезно представил нас ему. Мы с Ладой сразу отметили, как заблестели глазки Лю Мин, когда Ликрос позволил ей называть себя по имени и пригласил на танец. Только пламя в его глазах показалось странным.
Бал подходил к концу. Было заметно, что Макрон не хотел от меня отходить, но его родители собирались на Гану, и он летел с ними, так как завтра не было выходного дня. Макрон попросил мой контакт, а я с радостью внесла его данные в свой коммуникатор.
Мы попрощались. Лю Мин вздыхала по Ликросу, а я – по Макрону, когда те выходили вместе с семьей из зала.
– Все гости только и говорят о вашем танце,– заметила Светлана, оказавшись с мужем тут как тут.
– Похоже, наследник Босгордов определился с невестой,– подмигнул мне Борис.
– Какие глупости,– смущенно пряча пылающие щеки, сказала я, а внутри сладко запело от этих слов. Так хотелось в это верить!
– Он просто совершенство!– подначивала Лада.
– Да, и такой скромный,– шепотом заметила Лю Мин.– Обычно хомони более… как это называется…
– Самоуверенные,– подсказала Лада.
– Решительные, я хотела сказать,– нахмурилась Лю Мин.
– И невероятно очаровательные,– выдохнула я.
– Что?– спросили в один голос подруги.
Я лишь опустила глаза и с глупой улыбкой разгладила подол платья.
– А мне понравился Ликрос,– мечтательно улыбнулась Лю Мин.– Он такой галантный…
– Он же еще мальчишка,– осуждающе хмыкнула Лада.
– У него день рождения за день до моего двадцатилетия.
– И что?– недоуменно спросила я.
– И то,– довольно улыбнулась Лю Мин.– Он сможет на меня претендовать… Мне кажется, мы понравились друг другу,– она воодушевленно улыбнулась и прижала меня к себе, чтобы сказать что-то секретное:– Представляешь, если нас обеих выберут Босгорды? Мы вместе отправимся на Гану, и я не потеряю подругу!
– Еще одна безумная!– манерно коснувшись пальцами переносицы, усмехнулась Лада.
– Ты просто завидуешь,– счастливо улыбаясь, заметила я.
Мы с Лю Мин тихо засмеялись своим тайным надеждам. Да и Лада не удержалась. Это ведь она была главной воздыхательницей по хомони.
– Не подеритесь за женихов, девчонки,– засмеялась Светлана.
– Я вижу, все довольны балом?– заметил папа, оказавшись у нас за спиной.– А ты переживала,– обнимая маму за талию, добавил он.
– Да, переволновалась. И сегодня зря,– согласилась она.
Я покачала головой и обняла маму.
Глава 22
Только мы сели в аэромобиль, как я получила первое сообщение от Макрона и сразу показала его Ладе (он просил о встрече в первый выходной следующего фазиса). Она радостно улыбнулась. А Светлана подозрительно прищурилась и спросила:
– Что вы там шушукаетесь? Поделитесь с нами?
– Ничего, сообщение от Лю Мин. Кажется, она подружилась с Ликросом Босгордом,– слукавила я, и Лада подтвердила своим смешливым «ага».
– А как называется та мелодия?– спросила я Ладу.
– Какая?
– Ну-у… когда мы…
– А-а,– догадалась она.– Сейчас найду… Как же ее… а-а, вот она…
И на весь салон заиграла та самая мелодия, под которую мы танцевали с Макроном. Я смущенно спрятала лицо за плечо подруги, когда Борис со Светланой многозначительно переглянулись с моими родителями.
– Передаю тебе,– отправила Лада мелодию на мой коммуникатор, и я сразу поставила ее на сигнал.
– Как тебе этот Босгорд?– поинтересовался папа у меня, как будто не понимал, что я отвечу.
– Многие говорят, что хомони не особо любят людей, но я не заметила, что они презрительно к нам относятся,– издалека начала я.– Вот хорд Сновард был очень любезен, и так мило шутил… А Макрон Босгорд тоже очень…
– Безумно любезен и дружелюбен,– исполнила свой фирменный жест Лада с закатыванием глаз.
Светлана и мама засмеялись.
– Я и не говорила, что хомони презрительно относятся к нам, просто они обычно не выбирают людей для брака,– сказала Светлана.
Улыбка начала сползать с лица.
– Насколько я могу судить о мужчинах, потому что сам мужчина,– с умным видом заметил папа,– то ты понравилась этому парню.
Я снова улыбнулась и украдкой переглянулась с Ладой.
– О да! Вы давно понравились друг другу!– беззвучно проговорила она.
«Не выбирают! Может, я исключение…»
Глава 23
Мы попрощались с Хворостовыми у нашего дома, когда Антон вышел с близнецами встретить нас.
– Как прошло?– спросил он, сунув руки в карманы широких брюк, делая вид, что интересуется только из вежливости.
– Отлично!– пропела я и поспешила в дом, чтобы скорее переодеться.
– Ты на ужин-то придешь?– прокричала Лада.
– Да!– уже за входной дверью крикнула я и побежала к себе.
Я приняла душ, оделась в привычную домашнюю одежду и устроилась на кровати. Открыв сообщение Макрона на коммуникаторе, я все перечитывала и перечитывала его, поочередно рассматривая лицо мужчины и пытаясь составить ответ на его просьбу. Я ведь не ответила ему сразу. Сообщение должно быть простым и легким, но отчего-то медлила: хотелось написать много, но это непозволительно глупо с моей стороны так откровенно вести себя с малознакомым мужчиной.
Я поднялась, побродила по комнате, раскладывая вещи по разным углам, будто это помогло бы уложить эмоции и успокоиться, но места все равно не находила. Включив мелодию, под которую мы танцевали, я стала вальсировать, запрыгивая на кровать, обнимая подушку, смеясь и разговаривая с ней, будто это Макрон.
В коридоре послышались шаги родителей. Я убавила звук, прислонила голову к двери и затихла.
– Я оценила, что этот парень проявил внимание ко всем и затем полностью посвятил его Дарье. Это благородно с его стороны,– задумчиво проговорила мама, будто была слегка расстроена.
– Да, воспитание налицо,– заметил папа.
– Однако его семья не подошла к нам познакомиться. Разве это не странно?
Сомнение мамы расстроило и меня. И правда, почему?
– А разве не хватило того, что сам Макрон познакомился с Дари? Жену-то брать ему,– парировал папа.– Его решения достаточно, чтобы семья подала заявку на торги. И потом, это же хомони.
В словах папы было больше истины. Я откинула сомнения мамы и довольно улыбнулась, хотя и не поняла, что папа имел в виду под «это же хомони».
– И мне кажется, что наша Дари совсем взрослая. Я сегодня увидел ее совсем с другой стороны,– добавил папа.
«Я его обожаю! Он всегда находит нужные слова для мамы и для меня».
– Дай бог, Вить…
– Какой такой бог?– прошептала я и снова заплясала по комнате.
* * *
За чаем настроение мамы показалось совсем другим, чем до поездки на бал. Она выглядела задумчивой. То украдкой улыбалась каким-то своим мыслям, то внимательно присматривалась ко мне, будто не могла чему-то поверить, но молчала. Вернее, поддерживала разговор с папой, но не выдавала своих мыслей. Я же отчего-то болтала без умолку обо всем, что шло на ум и, конечно, много об увиденном на балу и о том, как со мной могло произойти такое нелепое падение. Да и сам этот случай, который, казалось бы, должен был расстроить, сейчас вызывал только иронию. Но мама с папой уже не переживали по этому поводу, как в тот самый момент. Кажется, над всеми нами витал дух Макрона Босгорда.
Собираясь на ужин к Хворостовой, я выбрала одно из своих трех платьев, и оно показалось как нельзя лучшим выбором. Даже подкрасила губы и ресницы.
Такой взвинченной, как после этого бала, я себя не помнила. Меня мало увлекали подобного рода общественные мероприятия. Но это стало особенным не только потому, что имело прямое отношение к моему будущему, но и потому, что я уже знала, чего хочу… Вернее, кого… Всем сердцем надеялась на то, что именно Макрон станет тем мужчиной, который войдет в мое будущее не просто знакомым, а самым близким и родным. Закрадывались тревожные мысли о том, что его семья не позволит ему выбрать меня – человека… Но ведь такое все же случалось раньше? Почему не со мной теперь? Тем более мужчина имел право голоса, он мог убедить свою семью… Ведь я ему понравилась…
Кажется, именно об этом странном щекочущем чувстве рассказывала мама, когда однажды дотошные сестрицы спросили ее, что такое «любовь»:
– Когда не думаешь больше ни о чем, кроме одного. Когда ежесекундно помнишь о том, кто появился в твоей жизни. Когда хочешь слышать и видеть только его и не представляешь, что вы могли никогда и не познакомиться… А еще глупая улыбка не сходит с лица, и каждое слово кого бы то ни было с трудом достигает разума, потому что все мысли только об одном…
«Макрон Кхелан Гот Босгорд! Макрон Кхелан Гот Босгорд!..»
– И имя его музыкой звучит, и каждый день зажигается яркими красками при первом воспоминании о нем…
Да, именно это я испытывала сейчас! И уверена, что то же буду ощущать завтра и после, после, после… завтра…
«Буду рада нашей встрече в следующий выходной»,– написала я простой ответ моему Будущему.
Короткое ответное сообщение не заставило долго ждать:
«Благодарю, Дари! Могу я написать тебе завтра?»
«Да!»
Но моя истинная реакция была иной: я визжала в подушку и колотила ногами по матрасу в неописуемом восторге: «да! Да! ДА!!!»
На ужин к Ладе я прилетела, словно на крыльях. Хотелось поделиться обо всем, что сейчас творилось на душе.
Ужинали мы у бассейна. Лю Мин тоже была с нами. И Антон крутился рядом, делая вид, что занят учебой, но я знала, что его одолевает любопытство: что же там было на балу, тем более Хворостовы, наверное, обмолвились обо мне и Босгорде. Говорить о том, что я чувствую, когда здесь был Антон, было как-то неловко, поэтому мы нашли другие темы для обсуждения.
– Мне кажется, на балу было больше невест, чем семей женихов,– заметила Лю Мин.
– Так и есть,– кивнула Лада и откусила большой кусок от сочного фрукта.– Но это только видимость. Хомони рождают практически одних сыновей, поэтому женихов предостаточно, и они разбирают всех особо отличившихся девушек гамони и хемани.
– А тех, кто не отличился?– спросила я, покусывая тягучую конфету в виде палочки.
– Их берут в жены люди. После сорока всем нужно состоять в браке.
– А если с женой что-нибудь случилось?
– Да, помните, у Кхелан Босгорд муж погиб,– вспомнила Лю Мин.
– Всем можно заключить повторный брак,– пожала плечами Лада, будто мы должны были это знать.
– И все-таки, я чего-то не пойму,– озадаченно прищурилась Лю Мин.– Я знаю многих коренных, кто заключил второй брак, но не видела, чтобы женщина носила две фамильные печати. Это как понимать?
– Все могут повторно заключить брак, но печать рода имеют только одну, кроме хомони и женщин, вышедших за хомони, так как считается, что в обычном браке женщина и ее дети будут принадлежать только к одному роду. Другие дети будут принадлежать только семье второго мужа и не имеют тех прав, что первые дети.
– Как-то жестко слишком,– нахмурилась я.
– Да,– усмехнулась Лада,– это не наши заморочки. Женщины хомони – всегда в цене. Они имеют права и на вторую печать. Все их дети будут ценны, как в первой семье, так и во второй.
Мы с Лю Мин затихли, переваривая услышанное. Сколько же нюансов в законах и кодексе хомони! О многих я даже не догадывалась.
– Почему нас этому не учат?– недоуменно спросила я.
– Потому что детали и тонкости только для законников,– похвалилась Лада, вытягиваясь в полный рост.
– Ох, слишком уж много деталей…
– Ну и хорошо!– наконец высказалась Лю Мин.– Представляете, если бы женщина в третий раз заключала брак, куда печать ей ставить?
Мы оглянулись на подругу одновременно, а Лада с умным видом заметила:
– На лоб. Потому что той, кто заключит брак с хомони в третий раз, именно туда и ставят печать, какого бы народа ни была женщина. Так что не отрави своих первых мужей креветками, а то у тебя слишком узкий лоб для овальной печати.
Я не выдержала и засмеялась в полный голос. На меня тут же оглянулся Антон.
– Что у вас за разговоры такие?– проворчал он с другого конца крыши.– Будто вам невтерпеж вступить в брак. Что вас на балу так впечатлило?
Лада сама еле сдерживалась, чтобы сохранить серьезный вид.
– Почему сразу отравить?– обиженно надула губы Лю Мин и дернула Ладу за волосы.
– Ну, готовить-то ты абсолютно не умеешь,– покачала головой та.
Тут уж я дернула Хворостову за волосы с другой стороны.
– Да что у вас обеих за привычка – дергать меня за волосы!– возмутилась Лада.– Уж и приврать нельзя…
– Легко обмануть тех, кто не владеет законами, как ты,– сдерживая улыбку, фыркнул Антон.
– Комплимент превзошел твой упрек, только поэтому я тебя еще не выгнала отсюда,– язвительно заметила Лада.– Что ты тут вообще делаешь… с девчонками? Шел бы с друзьями гулять!
Антон посмотрел на сестру взглядом «когда-нибудь-я-тебя-придушу-во-сне», взял свой визор и перед тем, как уйти, сказал:
– А знаете, кто выиграл торги нашей соседки Хармани? Хорд Сабон Гради Фобир – преподаватель в вашем колледже.
Американка Хармани Девидсон была на год нас старше, и я недавно общалась с ней в Торго до полета на Кетару. Она обмолвилась, что скоро станет известно имя ее жениха. Но тогда я была занята обсуждением полета и не придала этому особого значения. А сейчас новость о завершении торгов Хармани заставила задуматься над словами Антона.
– Преподаватель в нашем колледже?– уставилась в потолок Лада, вспоминая, кто это такой. И вдруг вскочила с места и округлила глаза.– Хорд Фобир?! Семидесятилетний вдовец?! На нашей Хармани?! Бес его раздери!
– Семьдесят лет?!– я приложила ладонь к щеке и посмотрела на изумленную Лю Мин.
– Да!– довольно кивнул Антон и, закрывая двери за собой, добавил:– Так что не мечтайте о торгах: вас может выиграть любой, даже такой старикашка.
Лада опустилась на шезлонг и, переводя шокированный взгляд с Лю Мин на меня и обратно, выдохнула:
– Я повешусь на первом дереве, если меня выиграет такой старикашка!
Лю Мин прикрыла рот ладонью и захихикала. Лада шутя злобно прищурилась и спихнула ту с шезлонга. Лю Мин упала на бок и захохотала в голос, а за ней и мы с Ладой.
Но смеясь, я чувствовала, что впереди и правда тревожный период. А вдруг в претендентах на меня окажется кто-то еще, кроме Пауло, такой же дряхлый, невыносимый брюзга и нетерпящий чужого мнения и веселья в принципе, как хорд Фобир?
Я содрогнулась и потерла озябшие плечи.
– Да ну их всех!– махнула рукой Лада, усаживаясь поудобнее.– Теперь рассказывайте: кто, с кем, о чем и когда… Я могла просмотреть все интересное, что было у вас на балу. Разумеется, кроме твоего громкого падения,– поморщилась она в мою сторону.
Тут уж я закатила глаза и показала подруге язык.
Глава 24
После бала жизнь стала совсем не похожей на прежнюю. Каждый день я просыпалась с ощущением невероятного счастья и ожиданием того самого выходного. Макрон будил меня трогательными приветствиями утром, и с его же добрыми пожеланиями я засыпала ночью. Я вела себя скромно и ничем не выдавала интерес к нему. Отвечала только после его сообщения и всегда в уважительной форме.
Но общались мы много: утром по дороге в колледж, днем, иногда созванивались в перерывах между занятиями и говорили обо всем на свете. Даже не знаю, как у нас – совершенно разных по воспитанию и окружению народов – находились общие темы, которые мы обсуждали подолгу и с таким упоением, будто давно знакомые друзья. Я почти ничего не знала о нем, потому что сдерживала любопытство, но он очень живо интересовался моей жизнью. Иногда мы переписывались по полдня, так, что я не могла сосредоточиться на занятиях. А иной раз не спали до утра, каждый со своей планеты рассматривая звезды. Он был самым потрясающим мужчиной, о котором я все чаще думала, как о будущем муже. Ничего не могла с собой поделать.
Если бы не Лада, которая буквально возвращала меня в реальность, заставляя не только физически присутствовать на занятиях, а и слушать, смотреть, выполнять задания, то не знаю, сколько замечаний от преподавателей я получила бы. С трудом выныривала из чата с Макроном, брала себя в руки, погружалась в обучение и продолжала сдавать экзамены. Понимание, что скоро стану выпускницей колледжа, делало меня более ответственной.
После занятий я практически все время проводила с Ладой и Лю Мин, обсуждая знакомство с Босгордами. Неудивительно, что Лю Мин была поглощена общением с Ликросом. Они тоже еще не встречались после бала, но так же активно переписывались, как и мы с Макроном.
А вот Пауло я совсем забросила. Почему-то на него не хватало времени. Только на короткую переписку. Я с полной уверенностью оправдывала свою занятость большой нагрузкой и дополнительными занятиями дома, потому что впереди было итоговое тестирование. Но с другой стороны, я действительно была занята. В то же время совершенно перестала мечтать о стажировке на КНИС до торгов. Я не хотела покидать Тоули, потому что Макрон планировал какие-то дела в Тоусэле, и надеялась, что он легко найдет меня, если бы ему этого захотелось.
* * *
Наступил тот самый выходной, в который у нас с Макроном назначена встреча. Первая после бала. Утром я проснулась от звука коммуникатора о новом сообщении. Я была уверена, что это очередное пожелание доброго утра от Макрона. Сладко потянувшись под одеялом, я оттягивала момент открытия чата, чтобы еще немного пофантазировать, что на этот раз мог пожелать самый потрясающий мужчина.
Каково было разочарование, когда сообщение оказалось от Пауло, который написал, что, как и всегда в выходной, заедет с Лю Мин и Ладой в 09:30, чтобы отправиться в Латук22 для прогулки.
Я возмущенно нахмурилась и тут же написала Хворостовой:
«Лада, ты что, не сказала Пауло, что я с вами не еду?!»
«А как ты себе это представляешь?– я буквально слышала ее недовольное ворчание.– «Пауло, у Дари свидание с хомони, которому ты в подметки не годишься». Это, по-твоему, я должна ему сказать?»
– Можно и без сарказма!– вслух зарычала я и тряхнула головой.
«Ладно, скажите ему, что я заболела…»
«Вот сама и скажи!»
«Тоже мне, подруга!»– возмущенно написала я и послала в чат кучу недовольных мордашек.
«Дари, мне надоело ему рассказывать сказки, что ты безумно занята. Мне кажется, что ты сама должна сказать ему правду. Не мучь парня!»
«Да кого я мучу?!»
Несколько скептичных мордашек были мне ответом.
Конечно, я понимала, что не должна игнорировать друга, но отчего-то не хватало смелости сказать ему о том, кем на самом деле заняты мои мысли.
Просмотрев чат и убедившись, что больше никто не прислал сообщений, я упала затылком на подушку и накрыла лицо одеялом. Оставалось полчаса, чтобы набраться смелости и сказать Пауло, что я никуда не поеду.
Я спустилась в столовую. Родители пили чай, нежничая друг с другом. Стало неловко отвлекать их своим появлением. Я задержалась у колонны перед столовой и слушала, как папа признавался маме в любви. Как это было необычно! Трогательно! Я бы хотела, чтобы то же было и у меня.
Перед глазами всплыло лицо Макрона, и я улыбнулась с тайным ожиданием будущей встречи. А потом вдруг расстроилась оттого, что до сих пор не получила от него ни одного сообщения. Может, именно сейчас он был в полете?
Вздохнув и отстранившись от колонны, я едва не подпрыгнула от испуга, когда в дверь позвонили. Быстро взглянув на время, я недоуменно нахмурилась: Лада хоть и ворчала по поводу Пауло, но не допустила бы, чтобы он все-таки приехал, и, наверное, рассказала ему, что я не еду.
Услышав, что кто-то из родителей пошел открывать, я обнаружила свое присутствие бодрым «Привет!» и первая оказалась у двери.
За порогом оказался не Пауло, а курьер службы доставки. Мы с папой переглянулись, а курьер достал свой визор и вежливо спросил:
– Могу я вручить посылку Дари Ласо?
– Это я,– кивнула я, оглядываясь на маму, которая тоже подошла к нам. С лестницы с шумом сбежали Софья и Марья.
– Тогда примите коробку,– улыбнулся курьер и отошел в сторону.
Прямо на дорожке перед домом стояла квадратная коробка, как оказалось, высотой с моих сестер, когда те высыпали на улицу и запрыгали вокруг нее.
– Посылка с видеоотчетом. Поэтому я подожду, когда вы ее откроете,– продолжил курьер.
Не спрашивая, откуда и от кого она, я спустилась на дорожку и с каким-то волнующим ожиданием открыла ее.
Внутри находился цветущий куст необыкновенной красоты. Огромные ярко-зеленые цветы с белыми прожилками на крупных лепестках сразу определили, от кого был этот удивительный подарок. Такие кустарники росли только на одной планете альянса – на Гане.
Мельком взглянув на родителей, я поняла, что и они догадались о личности отправителя. Но даже если бы не догадались, то моя счастливая улыбка, которую невозможно было скрыть, все равно выдала им тайну.
Я запрыгала на месте, хлопая в ладоши и став похожей на своих сестер. Курьер заснял видео в самый откровенный момент, когда я склонилась и обняла куст руками.
– От кого этот подарок?– спросил папа.
– У меня нет информации. Только адрес и имя получателя,– ответил курьер.
– Но, хоть из какого города, известно?– допытывался папа.
– К сожалению, нет.
– Разве это возможно?– удивилась мама.
– Да, если отправитель этого желает,– вежливо ответил курьер и попрощался.
– И где же мы его посадим?– иронично прищурился папа и обнял маму за талию.
– Мы не можем выставить его на всеобщее обозрение,– с сожалением сказала мама, любуясь цветами.
И она была права, потому что тогда все начали бы задавать вопросы, кто из хомони оказывает нашей семьей особое внимание. Демонстрировать это – верх неприличия, пока нет официального повода. А если бы стало известно, что это еще и подарок молодого мужчины, то косых взглядов со стороны не оберешься. Ведь за девушками, не достигшими двадцати одного года, откровенные ухаживания не поощрялись.
– Значит, поставим у бассейна!– решила я и кивнула папе, чтобы он помог занести горшок в дом.
Сестры всю дорогу до бассейна крутились под ногами и сообща решали, в каком углу крыши поставить этот необыкновенный куст. А когда горшку, наконец, нашли место, я выпрямилась и вздохнула. Сообщений от Макрона все еще не было. Может, и это было не от него? Но тогда – от кого?
Родители, украдкой переглядываясь, ушли восвояси. А я посмотрела на время и быстро написала сообщение Пауло:
«Прости, друг, но сегодня никак не получится. Я заболела…»
Но, не успев нажать на отправку, неожиданно получила сообщение от Босгорда. Я вбежала в свою комнату, упала на кровать и, вытянув перед собой коммуникатор, стала читать.
«Дари, самого доброго тебе утра! Очень огорчен тем, что не лично желаю тебе этого. И с еще большим огорчением сообщаю, что не смогу прибыть сегодня на Тоули…»
Напряженная улыбка застыла на губах. Я поднялась и села на икры, хмуро вчитываясь в следующие строки.
«…Прошу меня простить. Дела не терпят отлагательств. Но я обязательно исполню свое обещание и прибуду чуть позже. Надеюсь, скромный подарок украсит твое утро и смягчит обиду».
Он был так искренен. Я не могу на него обижаться. Тем более что он проявил слишком открытое внимание ко мне. На такое способен не каждый хомони. Он не скрывает, что ему нравится человеческая девушка. Конечно, я расстроилась, что не увижусь с ним, но ведь это всего лишь один выходной, сколько таких будет в моей жизни…
Я ласково улыбнулась снимку Макрона и живо набрала сообщение: «Я и не посмела бы на тебя обидеться. Это самый замечательный букет в моей жизни! Спасибо!»
Ответ пришел тут же: «Самой прелестной девушке нужно дарить самые красивые цветы!»
«Они очень редкие!»– смущенно заулыбалась я, и последние крохи грусти покинули мысли.
«И редкие, ты права! Посадишь куст перед домом?»
Я знала, что родители не смогут этого сделать, и лгать Макрону не хотелось. Думаю, что он тоже это понимал.
«Я посажу его в любимом месте – на крыше у бассейна».
«Не уверен, что смогу прилететь в ближайшее время. Но я буду очень стараться… Очень хочу увидеть тебя!»
«Деловому мужчине есть, чем заняться…»
«За каждый день отсутствия я буду присылать тебе сюрприз. Так я смогу хотя бы немного загладить свою вину перед тобой».
«Ну что ты! Это совсем необязательно!»– и тоскуя, и умиляясь, написала я.
«Не лишай меня возможности поднимать тебе настроение каждый день. Меня очень порадовал видеоотчет курьера».
Я беззвучно рассмеялась от нестерпимого счастья, которое будто накрыло пушистым покрывалом и защекотало изнутри.
«Когда же ты приедешь?– ответила я, но затем сразу стерла, потому что выглядело это слишком навязчиво, будто умоляла его, и написала следующее:– Если в следующей коробке я увижу тебя, это будет настоящим сюрпризом».
Молчание стерло улыбку с лица. А потом веселое: «Я подумаю об этом!» с вереницей трогательных мордашек обрадовало и заставило расцеловать коммуникатор.
Еще после нескольких милых строк мы попрощались, ненадолго, разумеется, и я вернулась к чату с Пауло, стерев недописанное сообщение и ответив, что буду готова через десять минут.
Сев в аэромобиль к Пауло, я украдкой подмигнула удивленным Ладе и Лю Мин, мол, потом все объясню. И мы с друзьями отправились в Латук.
