Алёна Русакова
Не для тебя моя роза цвела
Глава 5
Верка скрылась в своей комнате вся заплаканная. Шпингалетом закрыла дверь. Так и мерила свои трусики-пеньюар перед зеркалом, промакивая их слезами.
Ой, как обидно то, что еще не вкусила толком любви, а уже приходится так страдать. Мать с отцом провели с ней беседу и вынесли свой окончательный вердикт: замуж за женатика позорного, а именно, Демида Ирминого, они ей не позволяют думать даже.
– А я пойду к нему и скажу: не для тебя моя роза цвела! – возмущалась мать. Отец ей поддакивал.
Отречься грозились. Все потому, что «Зинкин он». И там двое спиногрызов наросло уж. Так что нечего ей, уважаемой библиотекарше «путаться». Замуж хочется – так они быстро ей жениха найдут.
– Ы-ы-ы, – смахнула с носа слезу Вера. – За что? Вот за что мне так мучиться? Отчего люди не летают как птиц-цы? Хорошо быть пернатой, хочешь – люби себе кого хочешь, свободно. И нету никаких условностей.
Пригладила тонкую ткань-чулок, полюбовалась на себя в мутном зеркале.
– Красивая. Любви хочу.
Сгребла все свои платья в рюкзак и выпрыгнула в окно. Твёрдо решив так: она за любимым на край света пойдет, если надо.
…Демид переминался с ноги на ногу, раздумывая, зайти домой или нет. Зайдет – мать снова начнет ругаться. Не зайдет – опять голодать. И все-таки, рискнул и шагнул вперёд. Толкнул калитку, вжав голову в плечи и зажмурив глаза.
– Дёма! – услышал он шёпот.
«Ага!»
На двери дома – замок висит, незакрытый, амбарный. Это означает что матери дома нет, куда-то ушла, но вернётся.
«Успею поесть».
Из кустов вышла Вера.
– Веруня, – обрадовался мужчина. – Сейчас домой сбегаю и пойдем. Огородами.
Та напыжилась, надув губы:
– Я из дома ушла! Ради тебя!
***
Двое, мужчина и женщина, скучно «чапали» по огороду. Прямо по картофельным кустам.
– Ради меня, да на такие жертвы? – качал он головой.
Шёл и ел на ходу каракульку колбаски. (Что успел схватить с холодильника.)
– А что делать. Любовь зла, – парировала женщина заумными словами из своих книжек.
– «Любовь никогда никого не удерживала от реализации своей мечты», – процитировала она чьи-то строчки.
– Всё правильно, – рассеянно качал головой мужчина. Наелся кажется. Спрятал остаток колбасы в карман брюк. Утер рукавом губы и обернулся.
Обнять не дала.
– А как? – возмутился Демид.
Вера сложила бантиком свои тонкие губы. Изрекла многозначительно, как театральная актриса.
– «Я вся – одна сплошная любовь к тебе. Даже, пожалуй, слово “любовь” – это ещё слишком слабо. У меня к тебе такое чувство, какое только разве к Господу можно питать: тут всё – и благоговение, и любовь, и послушание…»
И добавила строго:
– Имей терпение. Сначала платье подвенечное, родительское благословение, всё как положено. Я ж не какая-то Зинка.
Демид вытаращил глаза.
– Так, так, та-а-ак. Начинается.
– Что начинается?
– Что-что… Вынос мозга! Я думал, у нас все с тобой решено, ан нет, выкрутасы, штучки женские! Короче вот так я скажу!
Он шмыгнул носом и поглядел на лес, куда шел.
Ну да шел… Это ж безумие, шалаш он ради Веруньки в лесу собирался построить. Ага!
Чай он не мальчик кудрявый двадцати годочков та, организм свой студить и комарам скармливать!
– Уезжаю в город. Квартира у меня там.
– Наполовину Зинкина, – сухо внесла поправочку Вера.
– Ну да, – отмахнулся и скорчил физиономию мужчина. – А какая разница? А вот ты дорогуша решай: едешь со мной, или тут останешься!
Глава 6
Скворцов смотрел на Зинаиду и удивлялся. Силищи то в этой красивой женщине, из городу приехавшей, как у лошади тяжеловозной. За день она всю траву со двора, которую он скосил, собрала граблями, сожгла в огороде тонну мусора, перестирала все половики и матрасы, а ближе к вечеру, когда он невзначай к ней заглянул, стояла колола топором чурки на дрова.
– Не устала ты? – подошел он.
– Устала, – смеется Зинка. – Очень устала в городской квартире без дела лежать. Не срослось у меня в общем, с городом.
Скворцов не вытерпел и топор из ее рук отобрал.
– Сам наколю. Покажи, куда складывать.
– Ты что, не могу. Сама справлюсь, сама.
Скворцов поглядел внимательно на женщину. Лучи заходящего солнца высветили ее черные пряди волос, покрыв рыжиной.
– Красивая ты, Зинаида.
Засмеялась.
– А ты не смотри. Смотри Скворцов на молодых девчат, у которых детей нет.
– Мне что дети, – ответил задумчиво. – Когда хоть дети препятствием были?
Вышла на крыльцо Зинкиного дома, Зинкина свекровь.
– Сашка Скворцов. Чего забегал то? Не разведёнка она. Так, хорохорятся, помирятся, куда денутся.
– Ирма Семеновна! – повернулся к языкастой женщине мужчина. – А то я не знал!
– А я напомню, Скворцов. Ты чего, дрова колешь? Вот и коли себе знай, чи болтать встал?
– Зинаида! – на прощание у порога заявила свекровь, почти бывшая, – смотри тут, на мужиков соседних чтоб мне не велась!
– Вы забыли добавить, «проклятущая», – кивнула Зинаида.
– Хохмишь да? За тот случай прости. Злопамятная ж какая, слова ей не скажи. Я каждый день приходить буду, поняла? Внуков проведывать и тебя проверять!
– Приходите каждый день, дорогая свекровушка, – не выдержала и поклонилась в пояс женщине Зинаида. – С нетерпением будем вас ждать.
***
…А Вера плакала. Горькими слезами оплакивала свою несчастную, полную препятствий любовь. Лампочку она в библиотеке включать не решалась – деревенские ведь увидят, побегут ее на дом искать, чтобы пришла отключила и не жгла зря казенное электричество. Спать улеглась на столе, прикрылась шторами списанными.
– Уехал, бросил меня, вот и вся его любовь.
Женщина вздохнула и процитировала строчку из книги:
«Порой в жизни наступает, такой момент, когда тебя предали… На душе становится больно…Но этот момент уходит в прошлое, и мы снова живём полной жизнью.»
– Ах…
– Верочка! – вдруг раздался стук в окно. Оказалось – предатель Демид. Вера открыла окно и поёжилась. Мужчина схватился руками за прутья решетки, которой было оковано окно.
– Любимая. Я никуда не уехал. Так и знал, что найду тебя тут, открой дверь.
Вера отступила в темноту.
– Не открою. Если любишь, то… То…
Демид в сердцах махнул рукой, сплюнул громко и выкрикнул нервно:
– Хватит! Хорош по ушам ездить! Связался блин, с библиотекаршей! Просто открой, хотя бы потому что из-за тебя я не жрал, не спал, не уехал, из дома выгнан! И столько из-за тебя перенес!
– Но ты должен доказать… – робко гнула свою линию Вера.
– А пошла бы ты! – грубо оборвал ее на полуслове мужчина. – Надоела со своими цитатами! Самая умная нашлась!
И он ушел в темноту, отказавшись выполнять ее условия. Вера всхлипнула. Слёзы градом катились из ее глаз.
Глава 7
Лето промчалось за хлопотами. Зинаида гладила сыновьям рубашки и ждала их из школы.
– Ого, кто это? – как обычно пришел к ней Скворцов.
– Овечка с барашком, – жалобно посмотрела на соседа Зина.
– Ну я вижу. Куда их поселишь то?
Погладил по голове овцу, потрогал рожки барашка.
– У-у-у. Знатный козел будет.
– По правде говоря, я не знаю. Как похолодает, поживут в бане.
– Ты что, – прищурился Скворцов, поглядев на баню. – Туда их не нужно. Баня хорошая, печь поменять, да половицы и мыться будете. Не век же тебе к свекрови мыться ходить.
Зинаида раскраснелась.
– Все то ты знаешь… Не до бани нам.
– Будет у тебя Зинаида баня. Я сказал будет. А скотину коль завела, то я посмотрю тот сарай, – прошел к сараю мужчина. Открыл покосившуюся дверь, заглянул внутрь.
– Сносить его весной надо. – постановил он. -На это место поставить сруб. Там дальше я сам все дострою. А пока, временно, крышу подлатать чем есть, стекло в окно вставить, дверь поменять. Да сойдет зиму овечкам твоим пережить. Сам справлюсь. Ты только гвозди и стекло раздобудь.
Зинаида раскрыла рот в замешательстве:
– Ты что, Саша, не нужно. Ты не обязан решать мои проблемы.
– Так я по-соседски.
– Все-равно неудобно же, ты мне не муж.
Скворцов вышел из сарая и бегло на Зину посмотрел:
– Не муж, правильно.
Возникла неловкость. Скворцов просто смотрел на Зину, давая взглядом понять, что готов жениться хоть завтра.
Жаль, что Зинка не умеет мысли читать.
– Зина? – показалась у ворот свекровь. – Опять Санька-сосед тут. Тьфу ты!
Женщина прошла во двор к отскочившим в разные стороны болтунам. Разрушила атмосферу так сказать.
– Э-э… Тебе Санька тут мёдом намазано? Бегаешь кажный день к моей невестке.
Женщина сунула Зине в руку авоську с продуктами.
– Это чьи? Твои? – строго посмотрела Ирма Семеновна на овцу и барашка. – С ума девка рехнулась, животину развела. Чего встала говорю, неси в дом сумку. Встала она, платье напялила…
Ирма подождала пока Зинаида зайдет в дом и вошла в сарай вслед за вбежавшим туда Скворцовым.
– Скворцо-ов! Слышь, нет?
Мужчины внутри сарая не было. Пока старая женщина его высматривала, где-то наверху с крыши раздался стук.
Ирма из сарая выбежала обратно во двор. И задрала голову.
Ну точно, стучит молотком Скворцов. Чего-то прибивает там.
– Слезай говорю!
Зинаида принялась разбирать сумку и поглядела в окно. Свекровь смешно орала чего-то Скворцову, а тот делал вид что не слышит. Зинаида со смеху прыснула, но улыбку отставила – свекровь на всех парах мчалась в дом, опять будет нотации ей читать.
– Зинаида! – вбежав, принялась махать яростно пальцем Ирма. – Люди уже болтают неладное! Скажи ему, чтоб не ходил! А лучше ко мне перебирайтесь! Я знаю, что вы с моим Дёмкой помиритесь! Токмо людям устала это я объяснять! На каждый роток не накинешь платок!
– Ирма Семеновна, перестаньте. Где он, ваш сын? А нет его. Помощи от него тоже нет. Я парней в школу готовила в-одиночку. А тут вон хозяйство. Устала я.
– Деньги ей подавай! Какая корыстная! Ну дам я тебе денег, сама же не просишь! И так стараюсь с каждой вон пенсии, пакет продуктов вам принести! Не для меня рожали!
– Да знаю я.
– Его не корми, – поджала губы сурово Ирма. Кивнула в сторону окна. -Продукты не для него ношу! И знай, у мальчишек спрошу! А то видела я. Чай сидит тут, швыркает!
***
Вера Григорьевна играла на пианино. Тонкие пальцы ее взлетали над клавишами.
