Алёна Моденская
Мещёра
Глава 2. Красные Серпы
Ребята как раз успели вернуться к остановке, когда подъехал микроавтобус. Снова пришлось извиняться перед людьми, оказавшимися на пути у рюкзаков, а потом подпрыгивать на сиденье вместе со всем автобусом.
Стася, насупившись и скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась к окну. Гордей попытался помириться и пощекотал подругу под подбородком, но в этот момент автобус хорошенько тряхнуло, так что парень попал рукой ей в глаз. Стася в ответ залепила ему звонкую пощёчину, и оставшуюся дорогу они смотрели в разные стороны.
Солнце потихоньку клонилось к закату, окрашивая яркой позолотой рощи, тянувшиеся почти всю дорогу до Красных Серпов. Наконец водитель объявил нужную остановку, и ребята выбрались в медовые осенние сумерки. Пока Женя звонила хозяйке гостиницы и подтверждала бронь (а заодно уточняла направление пути), Ника радостно вдыхала прохладные вечерние ароматы каких-то цветов. Тошнота после качки в пропахшем бензином микроавтобусе прошла, и настроение сразу улучшилось.
А вот Стася до сих пор дулась. Воздух после тёплого дня быстро остывал, и её немного знобило – она ёжилась, обхватив себя за плечи, но забирать свой рюкзак у Гордея не желала. Женя тем временем вытащила из своего баула тёплый фиолетовый худи с анимешным принтом и натянула его сразу с капюшоном.
Гордей, определив по карте направление, убрал смартфон в карман.
– Я всё узнал. Нам туда! – И он указал на широкую светлую грунтовку, уходящую в темнеющую рощу.
Стася, не сказав ни слова, потопала по дороге, глядя в телефон и на ходу накручивая светлый локон на палец. Следом пошёл Гордей, за ним, стараясь держаться поближе, Женя. Ника замыкала отряд, от души надеясь, что посёлок недалеко.
С заходом солнца приятная свежесть напомнила о скорых заморозках. Нике в её туристическом костюме температура казалась вполне комфортной, а вот Стася явно мёрзла, постоянно ёжась и приплясывая от холода. Деревья, закрывающие грунтовку живой высокой аркой, не давали яркому свету закатного неба проникнуть сквозь густые кроны, и в «тоннеле» стало не только холодно, но и темно.
То ли от холода, то ли по какой другой причине, Гордей прибавил шаг. Может, ему просто хотелось побыстрее дойти до посёлка, и двойной груз ничуть не мешал. Стася налегке убежала далеко вперёд, Женя шла спокойно и довольно резво.
Ника же снова страдала от тяжести, которую взвалила на себя непонятно зачем. А ведь это неплохое описание вообще всей её жизни. По крайней мере, за последний год. С того самого дня, когда она ушла к Стасе на вечеринку, и вернулась не домой, а в сплошной кошмар.
Услышав глухой треск, Ника обернулась. Но за спиной, разумеется, никого не было. Это ведь только в фильмах ужасов монстры преследуют путешественников, скрываясь в кустах. Вспомнив пару кадров, когда камера, как бы прячась за ветвями, выхватывает спины ничего не подозревающих героев, которым предстоит стать жертвами, Ника развернулась и бегом догнала ребят. И тяжесть рюкзака нисколько не помешала.
Роща стала редеть, и показались деревянные домики Красных Серпов. С виду – самая обычная, ничем не примечательная деревня. Захолустье, где две трети домов покосились и стоят с заколоченными ставнями, заросшими огородами и проваленными крышами.
– Здесь жилые-то дома вообще есть? – хрипло спросила Женя.
Действительно, от края посёлка минуло уже с десяток дворов, и везде на ветхие почерневшие заборы наваливались и давили непомерно разросшиеся ветви деревьев.
Вдруг Стася взвизгнула и шарахнулась прочь от накренившейся изгороди.
– Меня кто-то хотел схватить! – вопила она, отступая всё дальше.
– Да ладно, это просто ветки, – наигранно-бодро произнёс Гордей, рукой широко проводя по шуршащим листьям.
– Ну и трусиха, – хохотнула Женя.
По затылку Ники что-то мягко скользнуло, запустив волну мурашек. Дёрнувшись, Ника тоже отскочила от трухлявых досок, отряхивая волосы, шею и руки.
– Две трусихи, – презрительно выдала Женя. – Ну и компания.
Стася снова вскрикнула и метнулась от другого забора, в который упёрлась спиной, пока пятилась в испуге.
– Истеричка, – вздохнула Женя.
Пока Гордей, обняв хнычущую Стасю, гладил её по волосам и бубнил что-то успокаивающее, Женя, недовольно причмокивая, топталась вокруг. А Ника в который раз пыталась задавить рыдания, потому что именно о такой поддержке она втайне мечтала уже год. Чтобы кто-то просто обнял и сказал, что всё хорошо. Только вот её никто ни разу не пожалел, наоборот, обвинения сыпались отовсюду, как камни.
Женя, демонстративно вздохнув, пошла дальше по дороге. Ника направилась следом, специально прибавив скорость, чтобы больше не тревожить себя воспоминаниями.
– Где там эта гостиница, – бормотала Женя, в густой осенней тьме силясь рассмотреть нужный двор.
В оконцах некоторых домиков появился тёплый жёлтый свет, хоть немного разгоняющий холодный ночной мрак.
– Хоть бы спросить у кого, – проговорила Женя, вытягивая шею, чтобы рассмотреть очередной двор, ухоженный, но безлюдный.
Заметив на низком крыльце одного теремка двух женщин, Ника похлопала Женю по плечу и указала на обитаемый домик с резными наличниками на светящихся окнах. Две женщины, рассмотреть которых как следует из-за темноты не получалось, о чём-то тихо разговаривали, когда Женя и Ника подошли к забору.
Увидев девочек, одна из женщин резко закрыла руками рот, другая тут же начала мелко креститься.
– Здравствуйте, – громко проговорила Женя, пытаясь придать голосу дружелюбия. – Скажите, пожалуйста, а где постоялый двор?
Одна из женщин, даже не дослушав вопроса, скрылась в доме, другая махнула рукой вдоль улицы и тоже поспешила за своей собеседницей, хлопнув напоследок дверью. Женя в ответ на такую реакцию лишь фыркнула и отошла от забора.
– Чего это они? – выпустила Ника распиравший её вопрос.
– Пф-ф. Деревенщина, – отмахнулась Женя. – Городских увидели, сразу креститься. Хотя, глядя на меня, тётки часто крестятся. – И Женя рассмеялась во весь голос.
Но звук её смеха отчего-то не разносился в потемневшем пространстве, а затихал, будто увязая в сплошной чёрной вате.
– Мы вообще туда приехали? – раздражённо спросила Женя.
– Туда, – отозвался Гордей. Обернувшись, Ника увидела, что теперь он держал за руку Стасю, которая куталась в его тёплый свитер, достающий ей почти до колен.
– Уверен? – переспросила Женя.
– Да, хозяйка сказала, что гостевой дом на самом краю посёлка. На той стороне.
Женя хмыкнула и отвернулась, презрительно глянув на сцепленные руки ребят. Домиков со светящимися окнами почти не попадалось, потом они вообще исчезли, снова уступив место кривым заборам и растительности, поглотившей бывшие людские жилища. Но и брошенные дома скоро исчезли. На довольно большой ровной полянке у самого края леса показалось тёмное деревянное здание с остроконечной крышей.
– Это ещё что? – Женя сделала пару шагов к постройке, но почти сразу потеряла интерес. – А, церковь.
Ника, проходя мимо, рассмотрела стены, даже в ночи казавшиеся потемневшими примерно до половины. Видимо, от дефицита прихожан церковь тоже потихоньку стала оседать и заваливаться.
– Вон он, гостевой дом! – громко произнесла Женя, указывая на внушительных размеров терем со множеством светящихся окон.
Через полминуты Гордей уже колотил кулаком в деревянные резные ворота.
– Господи, да кто там буянит? – донёсся из-за створок старушечий голос.
– Мы туристы… – начал было Гордей.
– У нас бронь! – гораздо громче заявила Женя.
Что-то проскрежетало, и створка отодвинулась, открыв проход. За воротами оказалась низенькая старушка в белом платочке, завязанном под подбородком.
– Проходите, проходите. – Старушка пропустила компанию во двор, потом закрыла ворота и указала на терем. – Идём, идём. Чего же в звонок-то не позвонили?
– А он там есть? – пробормотал Гордей.
– Его в темноте не видно, – раздражённо сказала Женя. – Фонарь какой-нибудь надо повесить.
– О, добрый вечер, милости прошу! – На ступеньках, ведущих к крыльцу, стояла светловолосая женщина в длинной юбке и безрукавной телогрейке с вышивкой. – Я Бэлла Геннадьевна, хозяйка постоялого двора. Проходите, милости просим.
Бэлла Геннадьевна пропустила ребят в дом, приветливо кивнув каждому. Проходя из сеней в большую светлую комнату, Ника подумала, что эта женщина своим обликом абсолютно противоречила общей деревенской картине. В селе, где половина домов медленно разрушалась в заросших садах, хозяйка гостевого дома выглядела почти инопланетянкой – ухоженная, с укладкой, маникюром и макияжем, да ещё с вычурными длинными серьгами и массивными кольцами.
– Аглая, накрывайте на стол, – скомандовала Бэлла Геннадьевна.
– Всё готово, стол накрыт, – закивала старушка и посеменила прочь из просторной гостиной мимо большого шкафа светлого дерева на коротких изогнутых ножках, такого же колченогого стола и огромного, до потолка, зеркала в резной лакированной раме.
– Ну, приводите себя в порядок, и прошу к столу, – с профессиональной широкой улыбкой менеджера по продажам проговорила Бэлла Геннадьевна.
Бабушка Аглая снова откуда-то бесшумно вынырнула, раздала ребятам ключи от комнат и опять исчезла.
– Возьми мой паспорт. – Стася, сохраняя страдальческое выражение на лице, сунула документ для регистрации Нике и вслед за старушкой ушла в свой номер. В следующий момент в руках Ники оказалась и остальные паспорта.
– Ничего, это быстро, – снова широко улыбнулась Бэлла Геннадьевна и открыла неприметную дверь в конце узкого бокового прохода, за которой оказался обычный офисный кабинет с компьютером, принтером, ксероксом и стеллажами. Как будто портал в другой мир – из деревянного терема в старинном стиле прямиком в какой-нибудь бизнес-центр. – Мы специально запрятали этот кабинет подальше, чтобы не нарушать атмосферность, – пояснила Бэлла Геннадьевна, усаживаясь в офисное кресло за столом и порхая длинными окольцованными пальцами по клавиатуре.
Действительно, регистрация заняла всего пару минут, и скоро Ника вошла в общую с Женей комнату. Женя к тому времени успела умыться и переодеться в спортивный костюм с мультяшками и стразами, и теперь стояла у зеркала в ванной, укладывая длинные двуцветные пряди в косу вокруг головы. Всё же странный у неё вкус.
– Ты на меня не обижайся, – сказала Женя, держа во рту шпильки, пока Ника смывала пыль с лица и шеи. – Просто я не люблю, когда кто-то где-то застряёт, и все должны ждать одного.
– Я же не специально, – проговорила Ника, вытираясь мягким махровым полотенцем. Она заставила себя замолчать, хотя очень хотелось свалить всё на Стасю.
– Да я знаю. Это вообще из-за твоей подружки, я всё прекрасно видела. Просто я не могу на неё наезжать, потому что Гордей сразу кинется её защищать, а я буду как злодейка. Оно мне надо? – Женя воткнула очередную шпильку в причёску и теперь проверяла аккуратность косы.
– Зачем он тебе вообще нужен? – решилась спросить Ника, пытаясь уложить свою вихрастую стрижку хоть во что-то мало-мальски приличное.
– А что? Спортивный, симпатичный, родители состоятельные. Ты слышала, он машину недавно разбил? Так ему родители уже через месяц новую купили. И потом – у нас общие интересы, а это вообще редко бывает. Так что, можно сказать, мы друг другу идеально подходим. – И Женя уверенно улыбнулась своему отражению в зеркале, чуть поворачивая голову, чтобы получше рассмотреть причёску. Потом недовольно цыкнула, распустила волосы и собрала их в два пучка.
Такая укладка усиливала в её облике нечто хищное, что раньше читалось не так открыто. С этими двуцветными «ушками», широкими тёмными бровями, зелёными глазами с тёмными ресницами и большим ртом она становилась похожа на кровожадного дикого зверя.
– Но у него есть Стася, – всё-таки проговорила Ника, чтобы хоть как-то поддержать подругу.
Женя прыснула от смеха.
– Она подвинется, поверь мне. А не захочет по-хорошему, так я её заставлю. Можешь так ей и передать. – Улыбка Жени стала уверенно-надменной, и она вышла из ванной.
Ника вытянула тёмно-русый вихор надо лбом и отпустила. Волосы тут же снова загнулись в крупную спираль. Когда они уже отрастут.
Да, плотоядная Женя наметила себе знатную добычу. Только вот Гордей – сам тот ещё агрессор. Впрочем, они вполне могут составить хорошую пару. Могли бы. Если бы не Стася, которая только на первый взгляд кажется милашкой-дюймовочкой. А на самом деле её когтям и клыкам ещё некоторые хищники позавидуют.
Интересно, а Женя в курсе, как именно разбилась машина Гордея?
– Ты идёшь? – спросил Женин голос из-за двери.
– Да, я сейчас. – Ника выключила свет и вышла из ванной. Вместе с Женей они вернулись в общую гостиную, где на том же колченогом продолговатом деревянном столе, покрытом расписной скатертью, появился ещё и огромный блестящий самовар с чайником на верхушке.
– Ух ты! – Женя тут же достала смартфон и сфотографировала своё искажённое отражение в выпуклом боку самовара.
– Я уже десять таких фоток в сториз выложила, – скучающе произнесла Стася, пока Женя водила пальцами по экрану своего гаджета.
– Важно не кто быстрее, а у кого больше лайков, – проговорила Женя, бросив острый взгляд на Стасю.
– Ну что, давайте знакомиться, – громко произнесла Бэлла Геннадьевна, по-царски усаживаясь во главе стола. – Как меня зовут, вы уже знаете. Расскажу немного о себе. Я родилась здесь, в Красных Серпах. Когда именно, не буду говорить. – Тут она по-актёрски рассмеялась. Ребята, правда, эффект не оценили, потому что были заняты поглощением яств, что подносила бабушка Аглая. – Потом я уехала учиться, потом работала, имела свой бизнес. Но жить в большом городе мне надоело, и я вернулась на малую родину. Вот, открыла здесь гостевой дом, придумала туристическую программу. Буду развивать сельский туризм.
Тут Бэлла Геннадьевна замолчала, видимо, ожидая реакции, но ответом ей были лишь звуки поедания роскошной выпечки, от которой даже Ника не смогла удержаться. Рискуя не влезть завтра в свой костюм, она уплетала уже третий беляш. Гордей перемалывал блюдо пельменей, Стася загребла все овощи, до которых сумела дотянуться, Женя бросала в свою тарелку всё подряд – картофельное пюре, куриные ножки, колбасу, солёную рыбу с луком.
Поняв, что хозяйка всё ещё ожидает какого-нибудь ответа на свой монолог, Ника попыталась хоть что-то сказать.
– А почему именно такая программа? – спросила Ника с набитым ртом. Невежливо, конечно, но она уже почти полгода не ела никакой выпечки.
– О, это прекрасный вопрос, – оживилась Бэлла Геннадьевна. – Вы ведь знаете предание о Еремее, легендарном нижегородском разбойнике? – Ребята только молча покивали. – Ну да, её все знают. Ещё в семнадцатом веке он создал целый клан, что грабил купеческие суда и торговые караваны. Нижний Новгород ведь уже тогда называли карманом России, здесь и ярмарки, и слияние двух рек, по которым двигались торговые корабли. Деньги здесь водились, и немалые. Словом, было, чем поживиться. Вот Еремей этим и пользовался. Но мало кто знает, что у него была дочь.
– Виринея, – произнесла Ника так быстро, будто отвечала на вопрос викторины.
– Верно, – немного удивлённо проговорила Бэлла Геннадьевна, покачивая головой, так что длинные серьги мерно колыхались. – Вы неплохо подкованы.
– Увлекаюсь краеведением. – Ника промолчала о том, что выиграла уже третью подряд нижегородскую губернскую олимпиаду.
– И потом – имя? – Бэлла Геннадьевна красиво изогнула тонкую бровь.
– А фто имя? – спросила Женя с набитым ртом.
– Виринея – это вариант имени Вероника. – Бэлла Геннадьевна, склонив голову набок, внимательно рассматривала Нику. От этого взгляда почему-то хотелось спрятаться. Но потом хозяйка моргнула и повернулась к остальным. – У вас вообще на редкость интересные имена – Гордей и Станислава.
– Так что там с этой Ворожеей? – громко спросила Женя, видимо, обидевшись на то, что её не упомянули.
– Виринеей, – поправила Стася.
– Но ваша подруга в чём-то права. – Спокойный, немного театральный, тон Бэллы Геннадьевны не дал девчонкам вступить в перепалку. На слове «подруга» Стася сузила глаза и скорчила гримаску. – Дело в том, что почти всех разбойников рано или поздно ловили царские войска, но Еремею всегда удавалось от них ускользать. И поговаривали, что это была заслуга его дочери. Будто бы она была колдуньей, которой помогала нечистая сила. Еремей, конечно, и сам слыл колдуном, но Виринея, говорят, превосходила его во много раз.
Ника на автомате хотела поправить рассказчицу, но передумала, так что выдала лишь громкий ик.
– Я только хотела сказать, что ворожея и колдунья – не совсем одно и тоже, – ответила Ника на молчаливый вопрос хозяйки. Где-то рядом кто-то почти бесшумно произнёс «зубрила».
– Пожалуй, что так, – согласилась Бэлла Геннадьевна. – Но сути это не меняет. По легенде, именно с помощью нечистой силы Еремею и Виринее много лет удавалось уходить от правосудия. За это время они накопили несметные богатства и, понятное дело, нажили множество врагов. За их головы были назначены награды. А особенно большая награда была назначена тому, кто укажет на урочище.
– На что? – тоненьким голоском спросила Стася. Женя закатила глаза.
– Урочище, – повторила Бэлла Геннадьевна. – Говорят, в чернореченских лесах Еремей со своей братией устроил целое городище, где они все обитались, и туда же свозили сокровища.
Ника снова пискнула и сразу зажала рот ладонью, чтобы не вставить свои пять копеек.
– Да? – Снова изогнула брови хозяйка.
– Я только хотела сказать, что местные леса всегда считались священными, – неловко затараторила Ника, как бы извиняясь за свою невежливость. – А устраивать там урочища – значило их осквернять. Но Еремея возмездие обходило стороной, поэтому его тоже считали колдуном.
– Верно, – снова подтвердила Бэлла Геннадьевна. Бабушка Аглая тем временем убрала грязную посуду и теперь расставляла по столу фарфоровые чашки явно старинного чайного сервиза. – А Виринея к тому же слыла необыкновенной красавицей. Это их и погубило.
– Как это? – спросила Стася, широко зевнув.
– Нашёлся один боярин, что захотел взять Виринею в жёны. Он пообещал бросить все свои богатства к её ногам, даже подарил прекрасный золотой перстень с огромным камнем. И было назначено их венчание.
– Но оно не состоялось, – снова вставила Ника.
– Точно, – снова не обиделась хозяйка. – Венчание было назначено в церкви. Кстати, говорят, это была именно наша церковь. Вы её, наверное, видели. – Бэлла Геннадьевна вопросительно осмотрела ребят, но теперь они были заняты горячим чаем из самовара, так что только Ника утвердительно кивнула, дуя на обжигающий чай в блюдечке. – Так вот. В назначенный день невеста прибыла в церковь, но там её уже ждали царские служилые люди. Остальных, кто пришёл с ней, сразу убили, а её схватили и посадили в острог. Знаете, какой именно?
– Предтеченский, в Кулибине, – быстро ответила Ника, тут же услышав чей-то шёпот, назвавший её ботанкой.
– Точно, – кивнула хозяйка. – Нынешний Кулибин – это бывшее Предтеченское. Поэтому острог так называли. До сих пор стоит, только там теперь больница. Так вот. Еремей тогда сбежал, а Виринея не смогла и осталась в остроге. Пытались заставить её выдать отца. Но она ничего не рассказала. Так и умерла там. Но. – Здесь Бэлла Геннадьевна по-актёрски подняла вверх палец с длинным красным ногтем. – Виринея сумела передать из острога грамоту.
– Грамоту? – переспросила Стася, устало откидываясь на спинку стула.
– Разбойники всегда имели доверенных лиц – тех, кто знал об их сокровищах, местах, где они спрятаны, и зароках.
– Зароках? – заплетающимся языком пробормотала Стася.
– Когда клад закапывали, его заговаривали. – Бэлла Геннадьевна не теряла терпения. – То есть, делали как бы инструкцию – что нужно сделать, чтобы этот клад потом достать. Например, прийти всемером, или подойти спиной к кладу. Все эти сведения записывались в особые грамоты, которые хранились у доверенных лиц. Вот и у Виринеи была такая грамота. И чтобы грамоту не отобрали в остроге, она сумела передать её на волю своим родственникам. А теперь я расскажу вам нечто такое, чего вы больше нигде не узнаете.
Повисла театральная пауза. Стася, правда, почти спала, положив голову Гордею на плечо. Сам Гордей слушал рассказ со скучающим видом – он всё это уже изучил на форумах кладоискателей, о чём постоянно всем рассказывал. Как и Женя, теперь складывающая оригами из фантиков от конфет. Ника же просто не ждала, что её чем-то смогут удивить.
– Так вот, – выдержав паузу, заговорила хозяйка. – Эта грамота была передана потомкам Еремея, жившим в этих местах. Они её оставили своим детям, и так далее. Сама грамота, конечно, не сохранилась, но её примерное содержание всё же дошло до наших дней.
Снова повисла пауза. Никто из ребят не демонстрировал интереса к рассказу.
– Погодите, вы хотите сказать…? – начала догадываться Ника.
– Да, я являюсь прямым потомком Виринеи, – заявила Бэлла Геннадьевна, подчёркивая свою гордость актёрскими интонациями.
– Откуда у неё потомки, если она умерла в остроге? – спросил Гордей. Скатав шарик из фантика, он щёлкнул по нему, заставив перелететь почти весь стол и упасть в розетку с вареньем.
– Они родились раньше, – сухо и хлёстко произнесла Бэлла Геннадьевна. Но через секунду вернула загадочный тон: – А Еремей, узнав о смерти дочери, сам сдался властям. Но, сколько у него ни выпытывали, где урочище, он так ничего и не выдал. Но когда его привели к месту казни, огромному дубу на Гиблых болотах, он за миг до смерти проклял и свои сокровища, и тех, кто выдал его дочь, и вообще все эти места. А был он колдун сильный. Так что проклятие действует и по сей день.
– И как оно действует? – спросила Женя, подперев кулаком щёку и тоже щёлкая по шарикам из фантиков.
– Во-первых, сокровища до сих пор не найдены. Больше того, те, кто к ним хоть немного приближался, погибали при странных обстоятельствах. Ну, а наши места, – Бэлла Геннадьевна грустно вздохнула. – Что ж, стоит просто посмотреть на них – разруха и запустение. А ещё говорят, что из мести за дочь Еремей проклял всех здешних детей. Поэтому ребятам тут никогда не разрешают гулять одним, особенно в лесу и на Гиблых болотах. Пропадают. Просто уходят и не возвращаются. Говорят, их уводит Еремей.
– Я не поняла, – встряла Стася, – так кто сдал Виринею?
– Жених. Что непонятного? – грубовато сказала Женя.
– Он, кстати, после этого тоже погиб, – кивнула Бэлла Геннадьевна. – По легенде, через девять дней после казни к нему явилась Виринея в свадебном платье и увела за собой. Нашли его утром у порога той самой церкви, где они должны были обвенчаться. И в теле совсем не было крови.
– Но если всё здесь проклято… – Ника даже заёрзала на стуле, хотя эту легенду слышала уже сотню раз. – Вы не боитесь?
– Чего я должна бояться? – удивлённо спросила хозяйка.
– Ну, что кто-то из туристов… – Ника покрутила рукой в воздухе. – Что что-то случится.
– Ах, да полно-те. – Бэлла Геннадьевна качнула головой, длинные серьги звякнули. – Ведь это всего лишь легенды. Я сама жила здесь много лет, и со мной ничего не случилось. А по поводу того, что деревня почти вымерла – так они все сейчас не в лучшем состоянии. И вот это я попытаюсь изменить. Но если вы боитесь идти одни, я могу быть вашим проводником.
– Нет, спасибо. Мы сами. – Гордей попытался сказать это дружелюбно, но из-за усталости, или по какой другой причине, вышло резковато.
– Ну что ж. Сами так сами. – У Бэллы Геннадьевны тоже получилось сухо. – Тогда, пожалуй, пора спать. Да, по поводу двух направлений всё в силе? – Таинственность уступила место деловитости.
– Угу, – кивнул Гордей.
– В смысле – два направления? – вскинулась Стася.
– Да ты программу-то знаешь? – раздражённо спросила Женя.
– Есть два направления, – примирительно сказала Бэлла Геннадьевна. – Понимаете, грамота не сохранилась, и до наших дней дошло лишь примерное расположение урочища. Оно может быть в двух местах. Первое – в районе Золотого хутора. Второе – на Мещёрской стороне. Я так понимаю, вы собираетесь попытать счастья и там, и там?
– Точно, – кивнул Гордей. И по-командирски добавил: – А теперь всем спать. Завтра подъём в семь утра.
Вернувшись в спальню, Женя сразу выключила свет, завалилась на свою кровать и тут же отвернулась к стенке, укрывшись с головой одеялом. Ника, после того, как приняла душ, села возле окна (не спалось), но ровным счётом ничего там рассмотреть не получилось – всё пространство вокруг гостиницы окутала чернильная деревенская ночь. Только небольшой островок земли тускло мерцал в слабом свете от окна спальни.
Низкая трава густого газона, явно загранично-рулонового, торчала щетиной и казалась колючей, будто металлической. Различив слабый отзвук, Ника прислушалась. Наверное, обычный бытовой шум. Но этот звук привлекал внимание, свербел, как желание почесать под лопаткой.
Получше прислушавшись, Ника уловила протяжный свист, доносившийся издалека. Как эхо, путешествующее по лесу. Наверное, это нормально. Кому-то просто приспичило посвистеть в полночь. Ну и что. Мало ли у кого какие дела. Может, это из какой-нибудь дальней деревеньки доносится. С дрожью в руках Ника отошла от окна и устало плюхнулась на свою кровать, но тут же подскочила – оказалось, на кровати лежал тот самый свёрточек, что она легкомысленно приобрела на базаре ремесленников. Наверное, при разборе вещей вытащила и забыла. Стоило хоть посмотреть, что за игрушку подсунул ей народный скульптор.
Ника сняла с вещицы бумажную обёртку, и горло сдавил спазм. В её руке оказалась та самая свистулька. Эта расписная глиняная птичка, которую бабушка как-то купила Ангелинке во время очередной городской ярмарки. Родители тогда сослали Нику с сестрой на выходные к бабушке, а бабушка не собиралась отменять свои планы из-за визита внучек.
На шумном и многолюдном базаре Ангелинка начала ныть сразу, как только они подошли к торговым рядам. Ника, как обычно, стала раздражаться и канючить, чтобы её отпустили погулять одну, потому что бесконечные слёзы и истерики младшей сестры ей приходилось терпеть каждый день по несколько часов. В отличие от бабушки, которую внучки осчастливливали своим присутствием только в выходные. Вот бабушка и купила Нике новый красивый блокнотик, а Ангелинке свистульку – глиняную расписную птичку. Это оказалось большим просчётом – от них теперь шарахались абсолютно все, потому что лёгкие у Ангелинки были дай бог каждому.
От свиста скоро зазвенело в ушах, и бабушка, не выдержав недовольства, выказываемого каждым встречным, повела внучек домой. Мерзкий ненавистный свист преследовал Нику ещё много дней, до того самого момента, когда её терпение лопнуло.
По щекам катились слёзы. Да лучше бы она тогда разбила вдребезги эту дурацкую игрушку. Ангелинка, конечно, закатила бы истерику, и родители бы разозлились, но потом всё бы успокоилось. И ничего бы не произошло. А сейчас, когда сестры нет, Ника много бы отдала, чтобы Ангелинка продолжала свистеть.
Но ведь какое поразительное сходство. Ника подошла к окну, чтобы хоть в слабом свете уличного фонаря рассмотреть игрушку. Действительно, та же форма, и ровно та же роспись – пёстрые цветы-чашечки с витыми стеблями и широкими листьями. И тут Ника догадалась. Никакой мистики тут нет – просто обе свистульки сделал один и тот же мастер.
Недолго думая, Ника поднесла игрушку ко рту и свистнула. Но звук оборвался, потому что сразу же Ника вспомнила, что в спальне находилась не одна. Обернувшись, увидела даже не шелохнувшуюся Женю. Облегчённо вздохнула, снова повернулась к окну.
Со сдавленным криком оступилась и грохнулась на пол.
– А? Что? – Женя, приподнявшись на локтях, крутила лохматой головой.
Но Ника ответить не могла – из горла вываливался лишь сиплый хрип. Она пыталась и не могла отвести взгляд от тёмного окна, из которого на неё секунду назад смотрело тонкое скуластое лицо, мертвенно-бледное, с чёрными провалами глаз и синюшными губами.
– Ты чего? Эй! – позвала Женя.
– Я… – Ника прокашлялась. – Ничего. Показалось.
– А-а, – протянула Женя и снова зарылась с головой в одеяло.
Ника поднялась, завернула свистульку обратно в бумагу и засунула поглубже в свой рюкзак. Сжав зубы и не глядя на окно, заставила себя раздеться и лечь в кровать.
