Альманах
Алтарь Отечества. Альманах. Том II
Людмила Платоновна с радостью вспоминает, как обустраивали парк вокруг поликлиники. Сосна, туя, ель, каштан, японская роза и другие породы деревьев отлично прижились. Все сотрудники ЦГП хорошо ухаживали за ними. Ещё была большая сосновая аллея. Высаженные в те дни деревья сейчас стали просто огромными – настоящий южный парк. Рядом со зданием поликлиники был создан огромный спортивный комплекс, где занимались шестью видами спорта. Здесь проводились городские и краевые соревнования медицинских учреждений и сотрудники ЦГП ежедневно делали зарядку. Рядом со спортивным комплексом были разбиты цветники.
В 1982 году Новороссийским отделом здравоохранения по согласованию с Министерством здравоохранения был проведён организационно-структурный эксперимент: по территориальному принципу создано больнично-поликлиническое объединение № 1 (БПО № 1). В этот комплекс вошли: ЦГП на 1600 посещений в смену, городская поликлиника на 800 посещений в смену, городская больница на 1200 коек, городская женская консультация на 400 посещений в смену, родильный дом на 160 коек и пригородная амбулатория. Общая численность работников составляла 2500 человек. Пищеблок БПО № 1 обслуживал также инфекционную больницу на 300 коек дополнительно. В бытность руководителем БПО № 1 Л. П. Рыбаковой в ЦГП были приглашены на работу такие «узкие специалисты», как сурдолог, фониатор, ангиохирург, открыты кабинеты электросна и механотерапии, городской травматологический пункт, два бассейна (для взрослых и детей), лечебные души трёх видов, стоматологическое отделение на 12 кресел и кабинет зубопротезирования.
Для перенесших инсульт и инфаркт миокарда был оборудован и введён в эксплуатацию кабинет реабилитации, в котором имелись разные виды дорожек: гладкие и с гравием, японский мостик, настоящий действующий светофор, разные лестницы, домашние приборы (газовая плита, звонки, кухонная раковина с краном и другое). Пациенты учились ходить, зажигать газовую плиту, на стендах застегивать пуговицы, закрывать и открывать замки и совершать другие необходимые действия в бытовой жизни.
Был организован центр плавания грудных детей. Принимались дети в возрасте до 6 месяцев. Таких центров в стране насчитывалось всего 7. Оздоровление в бассейнах трудно переоценить. Обычно до 70–80 % детей подвержено простудным заболеваниям, а занимающихся плаванием – до 30 %, что является хорошим клиническим результатом. В стационаре также были открыты новые отделения ангиохирургии и искусственной почки.
Оборудовано бомбоубежище на 120 коек с автономным электрообеспечением, водопроводом и вентиляцией.
Коллектив был сплочённый. Работы всегда хватало, но трудились с энтузиазмом. Трудности во время организации поликлиники сплотили народ. Отношение к дисциплине – самое строгое. Каждый сотрудник чувствовал личную ответственность. Наставники помогали молодым специалистам влиться в коллектив по принципу: один за всех и все за одного. Все работали на совесть, но умели и отдыхать. В БТО № 1 было два самостоятельных самодеятельных кружка – «Малиновка» и «Наши друзья». Пели, играли, танцевали. В ЦГП имелся хороший буфет, где всегда было первые, вторые блюда и сладкое. Все любили и охотно пользовались этим буфетом. Сохранились грамоты и призы поликлиники того времени.
Л. П. Рыбакова – член совета президиума Всесоюзного научного медико-технического общества ВНМТО. Сейчас переименовано в Академию медико-технических наук (АМТН) – суть не изменилась. Эта организация объединяет в своем коллективе крупных ученых и специалистов в разных областях медико-технических наук, представителей здравоохранения, изобретателей, разработчиков и производителей медицинской техники. АМТН осуществляет деятельность на стыке медицины и техники.
Л. П. Рыбакова организовала в городе Новороссийске медико-техническое общество с подчинением ВНМТО. В Новороссийске проводились городские и союзные конференции. Новороссийское медико-техническое общество на протяжении многих лет занимало в стране следующее за Москвой и Ленинградом место по качеству работы.
Людмила Платоновна выполняла большую общественную работу: 18 лет на общественных началах была заведующей отделом науки, культуры и здравоохранения городского комитета народного контроля. Девять лет она возглавляла подразделение по контролю за алкогольным состоянием водителей. Неоднократно избиралась членом городского совета. В Высшей школе на философском факультете в отделении пропаганды и агитации Л. П. Рыбакова-Царицына являлась ведущим специалистом.
Рыбакова Людмила Платоновна за многолетний и качественный труд имеет несколько наград. О своих достижениях и регалиях говорит скромно. Людмила Платоновна имеет одно зарегистрированное изобретение. Она – «Отличник здравоохранения», «Отличник гражданской обороны», «Почётный член ВНМТО»; имеет Почетный диплом СЭВ за активное участие и вклад в научно-техническую интеграцию стран СЭВ в области создания медицинской техники, а также за заслуги в организации её производства и внедрения. За выполнение правительственного задания в Португалии она награждена орденом «Дружба народов». Имеет медали за «Доблестный труд» и «Ветеран труда».
По настоящее время Новороссийск с радостью и благодарностью вспоминает Людмилу Платоновну за внесённый ею вклад в оздоровление жителей города.
Е. В. Стеблина (об авторе – см. отдельную главу ниже).
Парфений Васильевич Томаш
На перекрёстках судьбы… Справа налево: Отец и Сын.
Как круты дороги фронтовые! Как непредсказуемы встречи! А ведь бывают среди них и счастливые!
На длинных, полыхающих военных дорогах Великой Отечественной в 1944 году на одно мгновение встретились два родных человека: мой дедушка Парфений Васильевич Томаш и совсем-совсем ещё юный отец, Максим Парфеньевич Томаш. Отец и сын! От которых тоже зависела судьба Мира.
Мой дед, Парфений Васильевич, родился 16 июня 1901 года в селе Шапте-Бань Бельцкого уезда. Не стало деда 6 сентября в 1984 году.
Бабушка Довгань Домна Петровна родилась 18 октября 1904 года там же. 13 апреля 1945 года, когда дед был ещё на фронте, бабушки не стало: в то время свирепствовал тиф. Деду отправили телеграмму с извещением о смерти, но так как на телеграмме не было печати, она не дошла до адресата. Дед и отец оставались в неведении до возвращения с фронта.
Судьба была благосклонна к ним: с войны вернулись оба. Правда, ранеными.
Одна-единственная фотография, дорогая реликвия тех огненных лет осталась на всю огромную семью: у деда было шесть сыновей и одна дочь, двенадцать внуков, семнадцать правнуков. Уже и праправнуки пошли. Некоторые из них – парадоксы истории – живут в Германии, Бельгии, Казахстане, Украине, России. И, конечно же, в Молдавии.
Долго родные искали старый фронтовой снимок в своих семейных архивах. И нашли! Нашли военный билет деда! Он был «призван к мобилизации Болотинским РВК в 1944 году 20 апреля в стрелковый полк № 232». Так и воевал он в этом полку до апреля 1945 года.
Вспомнили: дед рассказывал, как в 1944 году, едва выгнали румынских завоевателей с молдавских земель, как взрослых мужчин сразу вызывали в военкоматы: нужно было не просто выгнать врага, а добить!
До деда ушёл в военкомат отец мой. И только со снимком нашли и папин военный билет с короткими сведениями: вначале будущих солдат отправили на военные сборы, а затем – на фронт… С 14 апреля по декабрь 1944 года отец – стрелок 370-Запасного Стрелкового полка. А с декабря 1944 по март 1945 года – стрелок 222 Стрелковой Дивизии…
Уже чеканила свой шаг Победа, врага загоняли в своё логово, пахло весной…
На реке Одра, что в Германии, строили переправы. Стрелок Парфений Томаш также не стоял в стороне. И тут же рядом, на каком-то перекрёстке войны, пересеклись пути отца и сына! Молниеносно нашли фронтового фотографа: на память о встрече! Будет ли ещё новая встреча?! К счастью, она была. А пока их пути снова разошлись… При форсировании реки Одры 1 марта 1945 года мой отец был ранен в ноги: в правую голень и левую стопу. По июнь 1945 года отец находился на излечении в военном госпитале № 4440.
Дорогие мне люди, отец и дед, шагая под взрывами бомб и снарядов, скрежет танков и гул самолётов до самой Германии, принесли нам общую ПОБЕДУ над врагом. Память об этом связывает прочно народы, бывшие когда-то жителями одной огромной страны под названием СССР.
… 1 мая 2011 года. Мне сегодня написал дядя, Дмитрий Томаш (он на полгода старше меня), из Кишинёва:
«Марина! С праздником 1 МАЯ!!! Сегодня – день поминания усопших, поэтому никаких митингов и демонстраций, но 9 мая у нас будут митинги и демонстрация в честь ДНЯ ПОБЕДЫ!!! Настрой людей – боевой. У нас на работе один клиент на своей машине написал: «НА БЕРЛИН», «Т-34», «С ДНЕМ ПОБЕДЫ» и повесил ГЕОРГИЕВСКУЮ ЛЕНТУ. И так везде. Народу не прикажешь. Вот такие сейчас настроения».
Комок в горле. И брызнули слёзы из глаз. Думаю, вы понимаете состояние моей души…
Плывут по небу облака
Плывут по небу облака,
Как будто стая лебедей.
Спешат они издалека
Навстречу памяти моей.
Я открываю патефон,
Пластинку старую кручу,
И окунаюсь в дивный сон —
В нём с удивлением молчу.
Салют грохочет над землёй
И фейерверки – там и тут!
Пришла Победа к нам весной:
Фронтовики домой идут.
Мелькнуло милое лицо:
То мать ликует и поёт,
И на отцовское плечо
Меня растерянно кладёт.
Плывут над Родиной моей
В пыли солдатские версты,
Печаль и радость матерей,
Крик возродившейся мечты.
30 января 2009. Мария Веселовская-Томаш
Григорий Никитович Федоров
Григорий Никитович Фёдоров родился в 1915 году в семье крестьян в селе Головино Лотошинского района Московской области.
До войны работал там же кузнецом. Перед войной переехал в город Красногорск, где поступил на работу на Красногорский механический завод в литейный цех. Сразу после начала войны вышли постановления Совнаркома СССР «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника» и «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов».
Эти документы и послужили основой для создания истребительного батальона в городе Красногорске. Его главной задачей была охрана особо важных объектов в городе и районе и борьба с диверсантами. Батальон являлся структурным подразделением НКВД.
Личный состав батальона был представлен добровольцами из числа рабочих и служащих предприятий города Красногорска. Одним из таких добровольцев был и Г. Н. Фёдоров.
Бойцам истребительного батальона приходилось наблюдать за состоянием района, оповещать население о налётах вражеской авиации. Оказывать помощь в ликвидации последствий бомбардировок, тушить пожары, обезвреживать фугасные бомбы.
С началом генерального наступления немецких войск развернулась масштабная битва за Москву.
В середине октября 1941 года под Москвой сложилась очень тяжёлая обстановка. Над Москвой нависла смертельная угроза. Постановлением СНК все истребительные батальоны из ведения НКВД были переданы в состав войск Московской зоны обороны. Истребительный батальон Красногорского района вошёл в состав 4-ой Московской Стрелковой дивизии. 1-я рота истребительного батальона была придана 5-ому Стрелковому полку и впоследствии стала миномётной. Вот в этом подразделении прошёл миномётчиком всю войну Григорий Фёдоров.
В дальнейшем Григорий Никитович в составе 155-й Стрелковой (бывшая 4-я Московская Стрелковая дивизия) воевал на Калининском фронте, участвовал в боях на Курской дуге. Был тяжело ранен. Войну закончил участником встречи на Эльбе с американцами.
Награждён медалями и орденами.
Надежда Фёдорова, член Союза Художников РФ, племянница Григория Фёдорова, 2011
Говорят дети войны
Отражалась в глазах война,
В криках, стонах и в детских слезах
Их семейного архива Алины Григорьевны Винничек.
Ярослав Пичугин. Дети сорок первого
(Владимиру Опойкову)
Кто в мир заглянул накануне
И позже, в начале войны…
В том страшном, не минувшем втуне,
А явленном в форме вины,
В обрывисто-злом сорок первом,
Когда в отступлении шли.
И всё, что держалось на нерве,
Немецкие танки сожгли.
Они под разрывы снарядов
Учились прилежно ходить,
Для матери были отрадой,
Как жизни ведущая нить…
И вышагать всё же сумели
За грани тех огненных лет,
Где снова шинельные ели
Всё держат в пространстве ответ.
И вот, первозданно седые,
Как будто пробившийся свет,
Не сдались окрестной гордыне,
У них заготовлено «Нет!».
Нет – злобе, чиновному сброду,
Нет – снова, конечно, войне,
Случайному ложному плоду
И смерти, ушедшей во вне…
Владимир Григорьевич Лошаков
Чехировская начальная школа Попаснянского р-на Ворошиловградской обл., май 1946 г. 3-й класс. Стоит крайний справа Лошаков В. Г.
Там, на шахте угольной…
(О моём военном детстве)
Этот жаркий июньский день 1941 года в Донбассе мне, пятилетнему мальчишке, хорошо запомнился прежде всего плачем моей мамы и старшей сестры у радиорепродуктора. Обычно о таких радиорепродукторах говорят как о чёрных тарелках, висящих на стене. Нет, в нашем доме он был тоже в виде тарелки, но не чёрной, и не висел на стене, а стоял на столе. Он был весь в зелёных рисунках, с каким-то тропическим лесом, пальмами, слонами, обезьянами. Я любил всё это рассматривать и всё пытался узнать от взрослых, почему оттуда звучит человеческий голос, и где там те дяди и тёти, которые разговаривают, смеются, поют, играют на гармошке, на балалайке и ещё на чём-то. Но взрослые отмахивались от моих вопросов, видимо, потому, что и сами толком не знали, как это объяснить.
Так вот, из этого объекта моего повышенного внимания пришла большая беда, название которой было «война». И эта беда касается всех, раз плачет мама и сестра Уляша, нервно перебирая мозолистыми пальцами, ходит по комнате хмурый отец. И глядя на всё это, я тоже заревел. И меня никто не стал успокаивать. Потом все немного успокоились и потекли дни тревожного ожидания.
Мой отец, Григорий Сергеевич ЛОШАКОВ, 20-летним крестьянским парнем вместе с молодой женой – моей мамой, Агриппиной Павловной ЛОШАКОВОЙ (в девичестве Калашниковой), «вышел в степь донецкую» в далёком 1927 году, и начал работать коногоном, а затем – забойщиком стахановской бригады на шахте № 14 рудника «Тоштовка» треста «Красноармейскуголь» в Попаснянском районе Ворошиловградской (ныне вновь Луганской) области, в 60 км от своей родной деревни Беседовка Ста робел ьского района той же области.
С начала войны и до июня 1942 года отец продолжал работать в качестве десятника эксплуатации (горного мастера) этой шахты. Периодически его вызывали на военные сборы в райвоенкомат, но на фронт не отправляли, а возвращали опять на шахту. В его трудовой книжке, которая как святая реликвия бережно хранится в нашей семье, отмечены вызовы на эти сборы то на месяц, то на две недели, то на неделю.
Шахта № 14 работала и давала уголь до последних дней перед оккупацией Донбасса немецко-фашистскими войсками летом 1942 года. К этому времени наш район стал прифронтовым, и через наш пришахтный посёлок Чехирово шли отступающие части Красной Армии.
Часто наша квартира и двор наполнялись уставшими, запыленными красноармейцами, которые останавливались на ночлег или для краткого отдыха. Глядя на нас, они часто вздыхали, старались развлечь нас шутками, прибаутками, сказками, чем-нибудь угостить – обычно куском колотого сахара-рафинада с прилипшими крошками хлеба и махорки. Запомнился на всю жизнь один весёлый красноармеец, который сажал меня к себе на колени, щекотал своими колючими усами, бодал двумя пальцами в живот и под мой безудержный хохот приговаривал: «Идёт коза рогатая, орешки несёт богатые!». Игра часто заканчивалась моей икоткой, красноармеец угощал меня сахаром и лёгким шлепком отправлял к матери.
Но во время налётов немецкой авиации все куда-то разбегались, а мы всей семьёй вместе с иконой прятались в своём погребе; мама зажигала свечу и усердно молилась. Помню, как несколько раз видел низко летящие немецкие самолёты, которые десятками заходили на бомбёжку соседнего леса, где укрывались части Красной Армии. И от этих самолётов черными точками отделялись и летели вниз сотни авиабомб.
Советское Правительство в условиях смертельной схватки с фашизмом понимало, что «Во время войны уголь не просто топливо. Это танки, это самолёты, это оружие, это снаряды» – газета «Правда», 11 декабря 1942 года (газетная вырезка с этой фразой до сих пор лежит в трудовой книжке отца). Поэтому приказом Верховного Главнокомандующего все кадровые шахтеры, металлурги, химики отзывались с фронта и направлялись в тыл на шахты, рудники, заводы, фабрики для интенсивной работы по обеспечению фронта всем, что необходимо было для разгрома гитлеровских захватчиков.
Не доехали до фронта и кадровые шахтёры Донбасса, с которыми мобилизован был мой отец. В то время, когда был объявлен приказ И. В. Сталина, они находились на формировании кавалерийской воинской части в летних лагерях около города Кирова, и оттуда были мобилизованы для работы на шахтах Мосбасса, Кузбасса, Печерского, Кизеловского и других угольных бассейнов страны. Отец был мобилизован на шахту № 29 треста «Донскойуголь» комбината «Москвауголь», где он с 19 июня 1942 года приступил к работе в качестве горного мастера. Но его семья ничего этого не знала.
После мобилизации отца летом 1942 года связь с ним надолго оборвалась, так как наша мама с тремя детьми оказалась на оккупированной немецкими войсками территории и пережила все ужасы немецкой оккупации. И мы долго не знали, где наш отец, жив ли он, точно также, как и он, долго не знал, живы ли мы, где мы и что с нами.
Так случилось, что наш район оказался на пути главного наступления немецко-фашистских войск на Сталинград. И в этом же районе, на берегах Северского Донца шли ожесточенные бои зимой 1943 года, когда Красная Армия гнала фашистов на запад после их разгрома под Сталинградом. Таким образом, война дважды прокатилась опустошительным огненным валом по этим местам, и в нашем пришахтном посёлке Чехирово после его освобождения от фашистов не осталось ни одного жилого здания.
Мне хорошо помнится, как знойным летним днём 1942 года на улицы нашего шахтёрского посёлка с рёвом вошла колонна открытых немецких грузовиков, загруженных военной амуницией. Сверху на тюках одежды и другого какого-то армейского обмундирования сидели немецкие солдаты в серо-зелёных мундирах с засученными рукавами, играли на губных гармошках и аккордеонах. Мы, голопузая малышня, плескались холодной водой из-под водопроводной колонки (водопровод ещё работал). Увидев немцев, мы под крики наших матерей разбежались по домам, а немцы, весело гогоча, попрыгали с машин, стали раздеваться по пояс и заняли наше место у колонки.
Так я первый раз увидел немецких солдат. С их приходом и взрослые, и дети затаились по домам. Но таиться пришлось не долго. Вскоре начались обходы наших квартир. Почти каждый день в дом заходили группы вооружённых немецких солдат человека по три-четыре. Обычно молча, ничего не спрашивая, проходили в обе комнаты, осматривали их, требовали открыть шкаф и сундук. И забирали всё, что приглянулось: пальто, платья, костюмы, туфли, хромовые сапоги, часы. Таким путём мы лишились многого, в том числе и именных часов, которыми отец был награждён наркомом угольной промышленности западных районов СССР за успехи в стахановском движении.
Однако вскоре первая волна грабежей прекратилась. Во-первых, уже нечего было брать, во-вторых, к нам на постой встал немецкий офицер. Он занял одну из комнат, в другой сгрудилась наша семья. Наш четырёхквартирный одноэтажный дом из природного камня-известняка был одним из лучших в посёлке. Таких было всего пять домов, построенных для стахановцев шахты. Кроме того, было ещё шесть двухэтажных деревянных бараков, а также большое количество частных домов, построенных самими шахтерами в посёлке около шахты, который в просторечии обзывался Шанхаем: «Где живёшь? – На Шанхае!».