bannerbannerbanner
Лето

Алла Горбунова
Лето

Полная версия

8. Свеча и зеркало

Однажды у меня случился приступ паранойи. Мне казалось, что за мной следят, что я вижу одних и тех же людей в разных частях города, и это не просто так. Незадолго до этого я прочитала о феномене пси-террора и про психотронное оружие и вдруг почувствовала, что проваливаюсь в этот бред, что мне начинает казаться, что это всё правда. Мне стало плохо, мысли стали вязкими, я чувствовала, что ещё немного – и я увязну в бреду. Хотелось бежать по улице, перестать думать, остановить психоз. Как тёмные змеи из щелей, просачивалась какая-то жуть. Сквознячок из ада. Я уже знала, что остановить эту раскрутку могут только таблетки. Все двери закрыты, все окна закрыты, но ты чувствуешь, что открылась щель и из этой щели поддувает. И эту щель нужно заткнуть; если не сделать это быстро – она будет становиться всё больше и больше, превратится в разлом, засосёт тебя: будешь на чёрном ветру рядом с этим жутким зиянием, в месте, откуда нет выхода. Это был 2009 год, мне надо было на поезд в Москву – предстояла презентация моей книги. Я закинулась таблетками в поезде, меня трясло. Дрожала всю ночь, увидела себя тантрической иконой, на мне была чёрная кружевная шаль, красные украшения с какой-то непонятной мне символикой, вместо глаз были пылающие огнём щели. Потом я оказалась в месте, окружённом горами, откуда творился мир. С гор прямо ехал враг, там его страна. Внизу встретила Странника – одного из праотцов, он рассказывал мне, что было тысячи лет назад. Сошла с поезда и отправилась к Ф., у которого я вписывалась, завалилась спать, он лёг ко мне в кровать и обнял. Я сказала: «Ебаться не будем», тогда мы просто заснули в обнимку. На следующий день стало легче.

Одно время я интересовалась эзотерической группой хакеров сновидений и общалась с поколением их младших последователей. У нас был практикум, в ходе которого мы должны были добиться совместных осознанных сновидений. Я практиковала вместе с девушкой по имени Арфа. Она приезжала ко мне домой, и мы подолгу настраивались друг на друга: сидели в полутёмной комнате и рассказывали друг другу всякие важные истории о себе, наблюдая при этом едва различимые наплывы разных цветов в полутьме на наши тела. Совместных осознанных снов никто из проходящих практикум так и не добился. Однако у нас с Арфой произошло одно интересное явление. Как-то раз, когда я гуляла, Арфа позвонила мне и сказала, что собирается лечь спать и попробовать посновидеть. После этого через некоторое время я зашла в книжный магазин, и моё внимание привлекла книга, на обложке которой большими буквами было написано «ИБИ». Я подошла полистать эту книгу, и оказалось, что это как раз книга на тематику, близкую к хакерам сновидений, кажется, даже в той же книжной серии, где выходили книги про них, – вероятно, поэтому я и обратила на неё внимание. Я прочитала в аннотации, что ИБИ – это Институт биохимических исследований, где якобы проводились какие-то экстрасенсорные опыты. Полистав книгу, я пошла домой, и мне снова позвонила Арфа. Она сказала, что ей удалось заснуть, и у неё было осознанное сновидение, в котором она вышла на кухню, и на кухне на стене большими буквами было написано «ИБИ». «Ты не знаешь, что это может значить?» – спросила меня Арфа.

Лет в восемь я начала «изучать» магию. «Изучение» состояло в беспорядочном чтении на эту тему и в каких-то детских ритуалах. В тринадцать лет у меня случилась первая любовь, мой парень был магом и отморозком, он учил магии меня и моих подруг.

В вечер нашего знакомства во второй половине июля 1999 года мы большой компанией ребят направились к пожарному пруду, прилегающая к нему каменная плита была одним из мест встречи молодёжи. Но пруд оказался уже занят компанией пьющих мужиков, среди которых я увидела С., казавшегося удивительно юным на их фоне. Хотя ему было уже девятнадцать, он выглядел как пятнадцатилетний мальчишка, отчасти из-за своего очень маленького роста, – очень бледный, светло-русый, с рубиновой серьгой в ухе, в рабочих штанах и чёрном ватнике на голое тело с нашитой на локоть перевёрнутой пентаграммой. Зрачок одного глаза у него был в форме восьмёрки. С. пел под гитару песни и при этом не сводил с меня глаз. Пел он «Фантом», и ещё песню про дождь, и «Афганистан», добавляя под конец куплет «Вот так и я уйду служить и не вернусь, вот так и я погибну за святую Русь», и песню про водку, и много чего ещё. А потом он сказал, что хочет есть, потому что три дня ничего не ел, бухая в лесах и на болотах (надо сказать, что любимым занятием компании С. было дышать бензином на болоте, и один из его былых товарищей, кажется Еретик, увлекался историей и, надышавшись бензином, обыкновенно разговаривал с Лениным), и я пошла домой и принесла ему сливы со стола.

После того вечера на пруду я заболела, и так тяжело, как не болела ещё никогда в жизни. Никогда прежде моя температура не поднималась выше сорока градусов, а когда я более-менее поправилась и вышла на улицу немного прогуляться, я сразу встретила С., едущего на велосипеде рядом со своим приятелем. Как только я его увидела, я обнаружила странную неспособность двигаться, мышцы мне больше не подчинялись, и я почувствовала, что сейчас упаду как подкошенная прямо на глазах у С. и это будет очень стыдно. Всё это длилось какую-то долю секунды. С. спросил, как я себя чувствую, и сказал, что знает, что я болела, и что он хотел прийти меня вылечить, но не хотел пугать моих родителей, и сказал, что он меня искал. А потом мы с С. и его лучшим другом Р. стали проводить время вместе: гулять по посёлку или сидеть у меня в сарае, и, когда мы гуляли по шоссе или в районе рынка, я видела, как все ребята на нас смотрят, потому что С. и Р. были известными отморозками в посёлке, и я чувствовала, что нашла себе достойную компанию. Идя мимо заброшенного дома, С. брал камень и швырял его в окно, на котором появлялась маленькая точечка с разбегающимися от неё лучиками, и они с Р. обсуждали свои совместные приключения в астрале, какие-то собрания, разных тварей, которых они встречали, чёрные с серебром доспехи принца смерти, каковые были у С., агентов ФСБ, гонявшихся за ними по астралу, чтобы завербовать их, свои планы проникнуть в подземную лабораторию, которая была организована спецслужбами и находилась под посёлком, путь же туда вёл или через заброшенный дзот, или через колодец в районе дальнего лесного озера. В этой лаборатории велись какие-то секретные исследования, посвящённые магии, и там находились всякие разработанные артефакты, например кольцо, способное делать невидимым, наподобие кольца всевластья у Толкина.

В один из тех дней, когда мы шли к моему дому, чтобы поесть с кустов малину и посидеть в сарае, С. спросил, не нужен ли мне парень. Я ответила, что нет. Когда мы обрывали малину, С. сказал, что он меня любит, а потом стал говорить это всё время. Р. тоже влюбился, но С. сказал ему «не трожь, это моё», и, поскольку С. был главный, Р. особо не лез, только смотрел голубыми глазами с поволокой, к тому же у него заканчивался отпуск, ему надо было на завод, где он работал разнорабочим, и он стал приезжать только по выходным. С. же после девяти классов отучился то ли в училище, то ли в техникуме, в армию его не взяли, хотя он очень хотел, потому что он стал рассказывать комиссии про свои занятия магией, ему не поверили и сказали «сделай что-нибудь», он сделал, что у одной из женщин заболела голова, и ему поставили диагноз «шизофрения». С. работал в посёлке водопроводчиком в летнее время, а по окончании сезона собирался устроиться в городе грузчиком или охранником. Я поначалу не отвечала С. согласием на предложение стать его девушкой, но проводила все дни вместе с ним и уже потом согласилась, что подразумевало самые серьёзные последствия, например то, что С. обещал на мне жениться, как только я достигну соответствующего возраста, что, впрочем, должно было произойти ещё очень нескоро.

С. очень много рассказывал про астрал – он говорил, что все мы бываем там во сне, но до поры не можем этого помнить. Я смутно понимала, что то, о чём он говорит, должно быть как-то связано с теми случаями, когда ночью всё начинает раскачиваться, вибрировать и я сажусь на кровати, а тело моё лежит, но я обычно пугаюсь, и длится это не очень долго, или с теми случаями, когда я вижу сон и вдруг понимаю, что вижу сон, и тогда начинаю действовать в мире сна вполне сознательно, но это тоже обычно длится недолго. С. время от времени рассказывал мне, чем мы занимались в астрале, что ему передавали, что я там его искала или что мы в астрале сыграли свадьбу.

Однажды С. рассказал мне мой сон. Хотя это был не сон в обычном смысле. Я вышла из тела и была в каком-то удивительном месте розового цвета, очень приятном, и всюду была вода, я купалась в ней, вода эта была необыкновенная по качеству. Такой воды я прежде никогда не касалась, она была небывало мягкая и не имела ничего общего с обычной водой. На следующий день я начала рассказывать этот сон С.: «Всё было розовое, и там была вода», а С. продолжил: «И эта вода была не такая, как обычная, очень мягкая, приятная, да? Странно, как ты там очутилась, это розовая пещера в лабиринтах астрала, там отмывают дракончиков, ты могла оттуда и не выбраться». Потом ещё мы с подругами и С. собрались у меня в сарае, С. попросил свечу, зажёг её перед старинным зеркалом с резьбой, стал смотреть в зеркало странным взглядом и поставил ладони рядом с язычком свечи, затем он стал поднимать ладони, и огонь свечи поднимался вместе с ними и поднялся почти до потолка, превратившись в очень тонкий светящийся луч. В другой раз мы с подругами сидели в сарае без него, и Надька С. подошла к зеркалу и стала долго в него смотреть, потом отстранилась и сказала, что видела С. Тогда к зеркалу пошла Надька Б., долго в него смотрела и сказала, что тоже видела С. Последней пошла я. Отражение моё преображалось, принимало шаткие, иногда страшащие лики, иногда гасло, и вместо него образовывалась пустота, а потом я тоже увидела С. Был уже вечер, но мы решили пойти к С. и посмотреть, чем он занимается. Лил дождь, и мы взяли полиэтиленовые накидки, идти до С. было относительно далеко, но, когда мы пришли, он сказал, что только что закончил что-то делать в астрале, и ни одна из нас не решилась рассказать, что мы его видели.

 

Никаким магическим церемониям С. нас не учил, а сказал, что обучение на первых порах будет происходить через сны. Были ещё замки. Однажды С. отправил Надьку С. в замок, потом попытался отправить меня, но не получилось. Замок у каждого был свой и представлял его подсознание. Вначале надо было расслабиться, помедитировать, закрыть глаза и найти в темноте самую светлую или самую тёмную точку, затем идти на неё по тоннелю, превращающемуся в как-то оформленный коридор, вероятнее всего каменный с факелами коридор средневекового замка, но это зависит от личного дизайна каждого, и ничто не мешает сделать в твоём замке евроремонт, если тебе так больше нравится. Затем ты находишь дверь и входишь в тронную залу с колоннами и гобеленом за троном, там же в центре находится источник энергии, от которого ты можешь заряжаться. Но всё это нужно не просто представлять, а именно видеть, и если ты начинаешь с представления, оно постепенно должно перейти в видение, а дальше ты можешь исследовать свой замок и обнаруживать разные неожиданные вещи, например картинную галерею, на полотнах которой изображены наиболее значимые события твоей жизни, или же библиотеку, в которой расположены книги, которые ты можешь читать третьим глазом.

Помимо астрала, С. рассказывал нам про отражения. Их очень много, и по ним можно путешествовать, например через зеркала. «Если изменишь – я тебя убью и останки раскидаю по всем отражениям», – говорил он мне. Магия и ебля – две вещи, которые его интересовали больше всего. Он был очень смешной, прикольный, сексуально озабоченный, с ним было весело. Его мир как будто отчасти имел черты какого-то фэнтезийного магического мира (в первую очередь DragonLance: он утверждал, что он сам на четверть кендер, а Земля должна слиться со своим магическим двойником – планетой Кринн), отчасти же имел черты матерной заветной неадаптированной сказки, чего-то вроде: «Прежде жили только бабы, мужиков совсем не было. Фаллосы в большом изобилии росли в лесу, куда бабы и ходили по мере надобности. Одной бабе надоело ходить в лес; она вырвала фаллос и принесла его себе в чум…»

Борода – мужик, который на рынке разливал бодяжную водку, – называл С. и Р. шудрами. Что же, значит, меня интересовала тогда магия шудр – пэтэушников, водопроводчиков, разнорабочих и тусующихся с ними малолетних школьниц. Это вам не сложные брахманские теории и просвещённые снисходительные улыбки философско-мистических школ, это экстремальный путь в запредельное, «грязная», низовая струя, образованному человеку нужно быть слишком ебанутым, чтобы любить такое. Но однажды, когда этот «образованный человек» устанет от лжи, написанной в книгах, устанет от культуры, от знаков, порождающих знаки, от выхолощенных теорий, от философов, которые говорят о том, чего не понимают, – он взалкает магии шудр, понятной школьницам и пэтэушникам, пьяным рабочим, проституткам, бомжам, торчкам, он захочет входить в зеркала, тусоваться с шестирукими чертями, взглядом поджигать сигареты… Я не очень-то люблю интеллектуалов. Из них мне нравятся, пожалуй, интеллектуалы-отморозки, интеллектуалы-панки, чтоб они были ебанутые на всю голову, не от мира сего, тогда им можно простить их интеллектуальность, но таких очень мало.

Два года назад мне пришло в голову начать медитировать на пламя свечи. Так получилось, что в спальне поставить её было некуда, кроме как рядом с туалетным зеркалом, доставшимся нам от Гошиной бабушки. Я сидела и смотрела на огонёк свечи рядом с зеркалом и вспомнила, как двадцать лет назад С. поднимал пламя свечи у зеркала на даче, в моём сарае. Я решила попробовать, и вдруг совершенно неожиданно у меня получилось, пламя свечи поднялось сантиметров на двенадцать, превратившись в тонкий светящийся луч. Я долго удерживала его в таком поднятом состоянии, потом стала иногда повторять это упражнение, не всегда, но часто пламя свечи поднималось. Я пробовала это с разными свечами, купленными в разных магазинах, – пламя поднималось! Мне удалось сфотографировать это на айпад и один раз показать поднятое пламя Гоше, позвав его из соседней комнаты, но он сказал, что ничего особенного, это какой-то физический эффект, фокус, и страшно разозлился, потому что его отец – практикующий эзотерик, и Гоша всего этого в детстве наелся, и у него к таким вещам своё, сложное отношение.

9. Неотражённый свет

Вещи постепенно исчезают. Образуются пустоты. Вчера ещё здесь был магазин, а сегодня нет. Здесь была парикмахерская, а сегодня нет. Пространства запираются на замки, сдаются в аренду. В мире всё больше дыр, разрывов. В городе исчезают здания, в лесу – деревья. Исчезает память, люди забывают друг друга. Соседка с седьмого этажа, с которой мама общается, не узнала маму. Мама её встретила, подошла поговорить и увидела, что соседка её не помнит.

Весной, когда сёла растворяются в вишнёвых садах, из больниц, домов престарелых и квартир своих взрослых детей сбегают лишённые памяти старики. Они не помнят свою жизнь, а помнят только свой дом детства. Они идут его искать, сбегают, чтобы в него вернуться. Они не знают своих имён и становятся пропавшими без вести. Они помнят названия исчезнувших, заброшенных деревень и идут туда в больничных тапочках на босу ногу, в свои порушенные дома, полные запаха исчезновения и медовой травы.

Весь день дождь, чуть прояснилось – и вышли гулять. Ходили смотреть на живущих во дворе кошек, у них там гнездо, их подкармливают. Егор впервые осознанно увидел дождевого червя. Долго его рассматривал, сидя на корточках. Впустил в своё сердце. Сказал: ты – хороший червь. Я люблю тебя. Червя скоро раздавят, но он получил место в вечности. Человеческий ребёнок в своей щедрости открыл для него врата. Будет там на дорогах извиваться, ползать.

Человек будет жить там, где его нет. Он будет петь там, куда улетает ветер. Там, где человек есть, где он не свободен от себя, – он не живёт. Когда он заснёт там, где нет ни вчера, ни завтра, когда он расстанется с собой, он будет жить. Он будет жить в этом нет, а там, где он есть, – он жить не может. Там, где его нет, он обретёт то, для чего создан, – жизнь. Там, где не было вчера, он будет помнить. Там, где не будет завтра, он будет строить. Там, где зарастают все тропы, он найдёт путь.

Леночка мне написала когда-то: «Мне иногда снится, что где-то бьёт свет. Неотражённый и неопределённый. И он не похож на звёзды или на свет яблок в ночном лесу. И мне бывает плохо от него и часто даже знать о нём тяжело. Но когда ты пишешь или говоришь, я понимаю, что вот его чистая трансляция происходит. Можно просто понимать и не бояться. Всё становится лучше и выносимей. Даже представить не могу, как ты справляешься с этим, как тяжело нести это всё без фальши, спорить с ежедневным градом витальности».

Свет бродит по миру неузнанным. Тот, кто его несёт, в мире подобен принцу в одежде нищего. Если он распахнёт плащ – из-под плаща польётся неотражённый свет. Он бьёт из его сердца, охватывает всё тело. Нужно ходить в запахнутом плаще, прятать свет, не показывать его сторонним людям. Подобно нищему в плаще, тот, кто несёт этот свет, стремится раствориться в толпе, ускользнуть, не быть схваченным. Ему ничего не нужно, кроме этого света, никакие блага мира. Однажды свет воссияет, и ничего, кроме этого света, не будет, но время ещё не пришло.

У мамы вся стена увешана дешёвыми софринскими иконами: Христос и Богородица, Николай Чудотворец, Пантелеимон, Лука, Иоанн Кронштадтский, Ксения, Матрона. Каждый вечер мама к ним обращается, с каждым из них разговаривает. Говорит: «Это моя работа». С тех пор как мама с помощью заговора на картошку свела себе пяточные бородавки, которые не уходили, сколько бы их ни удаляли другими способами, а тут ушли сразу, – мама поверила в народную магию. Ищет в интернете заговоры от разных болезней, жжёт церковные свечи, молится. Нашла заговор от поноса: «Лежит поле богато, в нём нора засрата, / Там срамной порог, там живёт хорёк… / Чтоб дристун ушёл от слова моего» – и стало помогать. Мама говорит: звучит смешно, но работает. Я, говорит, сама во всём сомневаюсь, но тут вижу, что работает. Тётя Лида маме сказала, что каждое утро, просыпаясь, надо три раза сказать: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Мама говорит: «Каждый вечер, как бы мне ни хотелось спать, как бы ни было лень, я к каждой иконке обращаюсь, вначале благодарю, а потом уже прошу. Когда что-то очень нужно, обращаюсь к ним ко всем сразу и говорю: “Ребята, помогите, вы же команда”». Мама ходит к мощам, к чудотворным иконам, пьёт святую воду, боится порчи, недоброго взгляда. Маме нравится, что многие заговоры заканчиваются «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь», так что они как бы и заговоры, и молитвы одновременно. Мама читала заговоры от горла – горло проходило, читала от сердца – и проходило сердце. В роду у нас были две бабки-знахарки, колдуньи, может, в маме что-то от них проснулось.

Однажды во сне я видела иконостас на небе. Я была в очень плохом месте, там было двое карликов, и они беспрестанно мучили друг друга всеми возможными и невозможными способами. Они отрезали друг другу разные части тела, поедали друг друга и т. д. Когда один другого замучивал до смерти, тот воскресал, и всё начиналось заново. И я понимала, что они будут это делать без конца. В них не было ничего человеческого, ничего животного, это были чистые исчадия. И это повторялось снова и снова. Мне было там плохо, а потом я видела, как будто к окнам подошла вода, и это была какая-то чудовищная бледно-зелёная пена, и я увидела, что мои руки уже по локоть в этой пене, я пыталась её отмыть, но она не отмывалась. А потом всё изменилось. Я посмотрела наверх. Я никого не видела, ни лица, ни силуэта, но там, наверху, был вне форм и образов воспринятый иконостас, и створки были приоткрыты – я это не видела, но знала. И там было присутствие Бога, и это было переживание невыразимого восторга и любви, бесконечная радость – просто быть рядом, и такая сильная это была радость, что я, потрясённая, проснулась.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru