banner
banner
banner
Лето

Алла Горбунова
Лето

© Горбунова А.Г.

© ООО «Издательство АСТ»

1. Амёбы в воздухе

Мы провели майские праздники в Ольгино. С утра до вечера на участке было солнечно, как будто теней и вовсе не существует в мире. Сразу за участком, за баней, видна огромная, раскрашенная в цвета российского флага труба ТЭЦ. Садоводство в черте города. Травка, беседка, качель под соснами, распустившиеся трубчатые нарциссы, маленькая кочка с фиолетовыми цветами, на которую всё время писал Егор, только научившийся писать стоя. Туя у бани. Кустики облепихи, слива. Всё только пробуждается, набухают почки, листьев ещё нет. По утрам слегка пахнет навозом с каких-то окрестных полей. Солнце тоже пахнет – сухой травой, испарением влаги, пыльным песком, в котором копается Егор. Всюду на дорогах песчаные кучи. Единственный водоём – маленький пожарный прудик, дети в нём всё время понарошку ловили рыбу на длинные палки, найденные в кучах бурелома на его заросшем берегу. Ощущение обжитого, обитаемого пространства: шезлонг на участке, мяч на траве, кострище и мангал на полянке, машина Гошиной мамы рядом с воротами, посуда и все принадлежности на кухне – там, где надо, рассортированы по полочкам, у всего своё место.

В первый же день в Ольгино я села на качель и принялась созерцать воздух. Созерцание воздуха обыкновенно сочетается с созерцанием деструкции стекловидного тела – маленьких движущихся кружочков, похожих на амёб. Когда смотришь на воздух – видны переливы, потоки, непонятное переливчатое движение, складывающееся в узоры, фигуры, воронки. Можно часами смотреть на это движение, на фоне которого проплывают скопления кружочков-микробов деструкции стекловидного тела. Я вообще очень люблю разного рода дефекты восприятия, они – мировые щели, в которые можно подглядывать.

В Ольгино вокруг были сплошные дети: мой сын Егор (три года), Агата (тётка Егора, ей будет десять), соседский мальчик Ярик, его младшая сестра Кристина и соседская девочка Лиза. Лиза влюбилась в Егора, хотя ей пять, а ему три, и рассказала Агате, а Агата – всем нам. Потом Лиза упала с велосипеда и сильно поранилась, её возили в травму. В руках у неё всегда плюшевый котёнок, сама она говорит тихо и как будто всё время жалобно мяукает. Когда я спрашиваю Егора, кто ему нравится, он шёпотом говорит: «Агата». Ярик обычно сидит на заборе, он умеет делать крутые трюки в скейт-парке, он уже считает себя подростком и научил Егора кричать: «Танцуй курица-ананас!» Ярик дружит с Агатой, но не разрешает ей приходить к нему, когда приходит его друг и они вместе сидят на заборе, – у них мужская компания. По вечерам, когда наступает время ужина, Ярик приходит к нам, чтобы поесть, и, наевшись до отвала, говорит: «Всё, больше не могу, я же перед вами ещё дома поужинал». Только и слышны со всех сторон детские голоса, и среди них главный голос – моего сына. Голоса радости, писк, визг, хохот, беготня, игры. Кошмары затихают, заползают в углы комнаты, прячутся в углах, пока дети играют.

Неподалёку в лесу Петровский пруд, возникший на том месте, где когда-то из земли извлекли Гром-камень для пьедестала Медного всадника, но туда мы не решились идти с Егором: тропы в лесу совсем разбитые, коляска не пройдёт, а без коляски всё-таки Егору было бы сложно пройти такое расстояние. На залив тоже не поехали, потому что там могут быть патрули – отлавливать нарушающих коронавирусную самоизоляцию. Зато дважды ездили на машине гулять в старую часть Ольгино – смотреть на дореволюционные дачи. Первый раз, когда мы вышли из машины, Егор нашёл яму, залез в неё и не хотел выходить, а когда его силой вытащили, залез в другую яму, и на этом прогулка и кончилась. А во второй раз, когда мы вышли из машины, Егор стремительно побежал по проезжей части, громко распевая песню Мамонова: «За мной, постовой, ежедневный герой… оторви кокарду, сломай жезл!» Я за ним, Гоша за нами, Гошина мама за ним, и так мы бегали по проспекту трусцой вначале в одну сторону, потом в другую. В предпоследний день праздников мы поехали на другую, строящуюся дачу в коттеджном посёлке в 12 км от города по Мурманскому шоссе. Там было ещё больше солнца, оно прямо пекло, и мы пошли в лес, в сторону Коркинского озера, где когда-то была наша с Гошей свадьба. Хотя и близко от города, но лес удивительно хороший и чистый. Тропу от коттеджного посёлка по лесу к озеру проложили недавно, и чувствовалось, что свеженасыпанная земля проминается под ногами, а корни берёз у дорожки были заботливо покрыты брезентом. До озера мы не дошли, потому что Егор был без коляски, свернули с середины пути, обратно Егор еле шёл, и Гоша периодически нёс его на плечах. Лес был зелёный и прозрачный одновременно. Заливаясь до хрипоты, пели птицы.

Многие поэты говорили или писали, что после смерти хотели бы стать частью языка, превратиться в речь. Я бы точно не хотела. Я знаю, частью чего я хотела бы стать. Только вот это всё – частью чего я хотела бы стать – очень трудно описать одним словом. Представьте себе весну, первые ростки, просыпающийся лес, влажность, сырость, траву, все эти запахи, болотце, мшистые камни, мокрую почву и на ней мокрую зелень, дерево, камень, смолу, тающий лёд, фактуру земли, дерева, камня, льда, смесь льда, смолы, пахучей жижи. Уровень леса, который близок к земле и воде. Стало быть, я хотела бы стать частью Весны. Частью сырого запаха природы. Частью фактуры того, что в просыпающемся лесу находится почти у самой почвы и чуть выше. Это то, что является для меня самым реальным на свете. Что-то живое, умирающее и воскресающее, вечно возвращающееся и неповторимое. Я хотела бы стать частью безусловно, абсолютно Реального.

2. Другое «быть»

Пока мы были в Ольгино, на моей любимой даче на 67 км Приозерского направления мой дядя Алексей вырубил мою любимую яблоню и сирень, чтобы сделать площадку для строительного мусора, который ему отдал сосед. Мусор остался от сноса соседской половины дома, и Алексей уговорил соседа, чтобы тот отдал этот мусор ему. Алексей сказал маме, что этот мусор у нас на участке навсегда, на годы, и что нам это нужно, что мы не сможем жить без этого мусора. Он вырубил яблоню «белый налив», вырубил сирень, которую так любил дедушка, только чтобы у него был этот мусор. Мы могли бы нанять машину и вывезти мусор, мы могли бы купить для него машину хороших дров, но увы…

Дачный дом как будто превратился в объект сна. Жизнь как во сне – в наполовину снесённом доме. Половину дома снесли и превратили в кучу мусора: битых кирпичей, досок с ржавыми гвоздями. Раньше дом стоял целый, а теперь его половина в виде кучи мусора лежит рядом с оставшейся половиной. Полу-дом, полу – куча мусора. И это мой дом детства, центр моей психической карты. Дом, где в окна светит солнце, а под окнами – цветы, шмели, радость. И рядом бабушка с дедушкой. Наше всегда. Моему дяде Алексею нужны остатки снесённой части дома, россыпь обломков, битый кирпич, отсыревшие доски. Он говорит, без этого мы не сможем жить. Он ходит на помойку и приносит новый мусор, кидает в эту кучу. В этой куче происходит что-то странное, метафизическое. Она что-то порождает. Из неё что-то можно построить. Какой-то хаотичный странный объект. Дядя не говорит, что он будет с ней делать, что он будет из неё строить, просто говорит, что это нужно. Эта куча – таинственный разбросанный конструктор. Дядя что-то построит, может быть что-то страшное, но не говорит, что именно. Может, он будет использовать остатки вечного дома моего детства для каких-то других объектов. Это будет превращать эти объекты во что-то другое, будет придавать им качества той стороны. Разрушенная половина дома детства – это клипа, мёртвая оболочка, шелуха от дома детства, его обратное отражение, перевёртыш, мёртвая память. Её надо сохранять рядом с оставшейся половиной. Это имеет ритуальный смысл. Она открывает врата в анти-мир, углубляется в него. Когда живая и мёртвая половины находятся рядом – образуется такое особое место. Врата. Портал. Прорыв туда. Или оттуда. Путь одновременно в вечность и анти-вечность. Путь на тёмную дачу. Эти доски и битые кирпичи – это воронка, дыра. Из них можно построить тёмного двойника дачи, тёмное отражение. Оттуда, из этой дыры, будет проникать какое-то жутковатое запредельное. Дядя это чувствует, ходит на помойку с тележкой, добавляет детали чужих разрушенных миров, чужой памяти, совершенствует свой замысел.

Это не просто участок. Это Эдем. Эдем смертен. В нём осыпаются листья, вянут цветы, умирают звери и люди. На даче поэзия лежит вокруг – её нужно только подбирать. Валяется себе – в диком виде и отборная. Рядом с ржавыми гвоздями и битыми кирпичами теперь её место.

Перед самым сном, когда я лежала в десяти одеялах и вдыхала запах сельского дома, старых отсыревших матрасов, подушек и топящейся печки, я захотела иного бытия, иного присутствия. Иногда я уже думала об этом: каково это – другое «быть», когда само «быть» будет значить другое? Я знаю какую-то пульсирующую точку «быть», которая кажется неизменной. Как именно и кем именно быть – может изменяться, но эта пульсирующая точка «быть», если и она может меняться? Если «быть» – это однажды будет по-другому? В самом своём существе – «быть» по-другому? Наверное, это значит уже не быть человеком. Для этого нужны новое небо и новая земля. Может быть, это «быть» Абсолюта или душ умерших, живущих в слиянии с Абсолютом. Мы можем себе представить разные способы бытия, очень друг на друга непохожие, но это не способ бытия, это само бытие, и оно другое. Его не представить. Для него нужно другое тело и другая психика. Я тку себе это тело из тонкой материи, тку себе душу, как нательную рубаху, – ту душу, которая сможет быть по-другому, в ином присутствии.

Как однажды мы узнали, что дважды два четыре – это только частный случай, или что физика Ньютона – только частный случай, так же и наше «быть» может оказаться частным случаем, а есть другое, расширенное «быть». Мы не можем себе это представить. Это тупик для мышления, удар палкой по голове. Мы и наше «быть» так до сих пор и не смогли толком понять. Лучше всех удалось Хайдеггеру, он описывал наше «быть» со всеми этими структурами Dasein, экстазисами времени, заботой, ужасом и всем таким. Он успел описать темпоральность Dasein, но это для него был подготовительный этап, чтобы перейти к собственному времени бытия. Вот этого он не смог сделать. А я тут с каким-то другим «быть», к которому и подойти пока нет никакой возможности. Другое «быть» – это из тех идей, которые приходят в голову, когда лежишь на поле и смотришь на звёзды. Вначале ты думаешь, есть ли инопланетяне, негуманоидные формы жизни, населён ли космос, а от этого недалеко уже и до вопроса: а есть ли другое «быть», в принципе не такое, как у нас? Вдруг наше «быть» – это только частный случай? Вдруг «быть» – это может быть по-другому на ядерном уровне?

 

Я всегда обращаюсь со всем, что для меня важно, на ядерном уровне. У вещей есть ядра, мантия, кора – вещи повторяют строение Земли. В поэзии тоже есть ядра, мантия, кора. Есть «ядерные» поэтические переживания, своего рода поэтические ядра, которые можно выявить у разных поэтов. Как то, например, переживание прихода осени или переживание неостановимого хода времени. Поэтические ядра объединяют (и разъединяют) поэтов гораздо больше, чем приёмы. Их совпадение-несовпадение также определяет отношение читателя к поэзии («я понимаю, зачем это» / «я не понимаю, зачем это»). Распределение ядер похоже на карту звёздного неба. Бывают поэты, у которых множество мелких ядер, и те, у кого несколько довлеющих. Вероятно, есть моноядерные поэты, как и стихи, целиком основанные на приёмах и лишённые поэтических ядер вовсе.

Кстати, если «быть» будет по-другому, «иметь смысл» тоже будет по-другому. Вещи не просто изменят свой смысл, а сам смысл как возможность радикально изменится. Есть два полюса времени для начала речи: время, когда ещё ничего не сказано, и время, когда уже всё сказано. Первое из этих времён люди любят, а по поводу второго сокрушаются. Наше время в глазах многих – это именно то время, когда уже всё сказано. Но какая, в сущности, прекрасная эпоха, когда уже всё сказано! Тут-то наконец и можно перейти к главному – необходимости искать новые основания для того, чтобы говорить. Теперь «иметь смысл» должно значить уже нечто другое, чем прежде. Больше нет задачи «сказать всё» или найти ещё что-то до сих пор не сказанное и сказать его. Задача – найти новые основания для смысла, а не добавить ещё один новый смысл.

Я – случайная ошибка. Меня могло бы не быть. То, что я люблю, состоит из какой-то антиматерии, небытия. Из другой материи. И даже встречи материи мира с этой антиматерией почти не происходит, они плохо видят друг друга. Происходит нечто, абсолютно меня переворачивающее, а мир остаётся прежним – не меняется расклад общественных амбиций, репутаций, символических и прочих капиталов, господствующих дискурсивных практик и пр. Это как Бог, который мог бы быть, а мог бы и не быть – на дела в мире это как-то особо не влияет. И тем, кто это небытие несёт, свойственно не столько влиять на поле и переделывать это поле под себя, оставлять следы, его перегруппировывать, реформировать, а, скорее, им свойственно от логики этого поля убегать, ускользать, не быть пойманным никакими проявлениями системы, миром, языком, чем угодно. Мне часто кажется, что самое важное происходит именно на полях книги жизни, что там происходит что-то живое, странное и невидимое, от всего ускользающее и незаконное. Может быть, потом оно попадёт в невод времени, любви и признания и будет записано большими буквами на заглавной странице книги жизни, может – исчезнет навсегда, и всё останется прежним.

3. Гость с болота

Чем дальше, тем больше я воспринимаю себя как тело. Я – тело. Тело движется само по себе. «Двинулось тело // Кругами по комнате // Без всяких усилий // Само по себе // Само по себе // САМО ПО СЕБЕ!!!» Реальность «глуха», как стена. Это лес и смерть. Быть телом – быть гостем с болота, из леса, вестником реальности, смерти. Тело – не человек и живёт в не-человеческой реальности. Человек живёт в грёзе, превращающей не-человеческое в человеческое. Он создаёт себе внутренний образ тела и думает, что таким образом он тело себе присвоил, но человек обладает телом лишь в воображении. Тело живёт само по себе, от рождения до смерти. Человек приписывает себе действия тела, приписывает себе его мысли, приписывает себе его сны. Мысли и сны тоже принадлежат телу, а не человеку. Человек – это тело вместе со странным иллюзорным образованием, которое считает жизнь тела своей собственностью. Между этим странным образованием и телом на самом деле нет контакта, человек только воображает себе тело. На самом деле человек живёт во сне, который снится телу, в сокровенной внутренней реальности, царстве смыслов без денотатов. Там он свободен и в какой-то степени счастлив, но ему не хватает той полноты реальности, которая есть только у тела. Там, в царстве смыслов, человек чувствует себя бессмертным, а тело живёт один раз. Для человека тело живёт во Внешнем, в лесу, на болоте, там, где мёртвые. Человек боится тел и Внешнего. И этот страх обоснован, потому что, если человек проснётся, – он обнаружит себя телом посреди Внешнего и больше не будет человеком.

В жизни меня ведут первобытные инстинкты. И даже в творчестве. Я выслеживаю добычу по запаху. Для меня соприкосновение со смысловым полем, окружающим какие-то вещи, охота на смысл и его явление в поэзии – больше всего похожи на распознавание запаха. Действительно, не только слово или образ может быть носителем смысла, но и запах – более первобытным способом. Стихотворение обычно рождается так: вдруг появляется (чаще сама, а иногда я её ловлю, как охотник) мишень, точечная и точная нота, сжатое в точку целое, чистая творческая возможность, некая свёрнутая интенсивность, обращённый ко мне зов. И встреча с этой мишенью больше всего похожа на улавливание запаха. Идёшь себе по улице и вдруг чувствуешь: «Похоже, запахло стихами».

Важный момент: когда я мыслю как поэт, это не субъективно, не психологично. У этого есть некая общезначимость, универсальность. Общезначимость и универсальность поэзии иная, чем универсальность идеальных объектов математики, но благодаря этой универсальности смысла поэзия гораздо ближе к математике, чем, например, к журналистике. Многие говорят: это всего лишь твои мысли, – как бы имея в виду, что все мысли, которые могут прийти в голову человеку, – это субъективное и психологическое. Это не так. У меня есть разные мысли, и некоторые из них универсальны и общезначимы. Многие вообще не могут этого понять, они всё психологизируют, сейчас так принято; между тем мышление философа, поэта и математика восходит, пусть и по-разному, к универсальности смысла. Я знаю это в непосредственном опыте, в том, как я проживаю творческий акт.

Поэзия постоянно проницает границу между грёзой сознания или феноменального я, в которой все мы живём, и нечеловеческой реальностью. Феноменального я нет в физической реальности, там только объекты и процессы, это «глухая» реальность, «глухая», как глухая стена. Поэт, с одной стороны, живёт в мире феноменального я, в царстве языка и сознания, в ослепительной грёзе, но при этом он может слышать голос реальности – голос природы, голос с той стороны. Он – одновременно феноменальное я, прокладывающее ходы в «глухой» реальности и их по-человечески обживающее, – и гость с болота, из леса, вестник реальности, пришелец из детства и смерти. Он видит ваши сны. Он слышит голоса Зрения, Рассудка, Слуха, Внимания, Памяти, Страха, Осязания, Воли, Соображения, Догадки, Радости, Разума, Сознания, Ужаса, Воспоминания… Поэтическая речь раздувает тот неведомый костёр, где исчезает на миг граница между мёртвыми и живыми, ставшими собеседниками, между травой и человеком, а поэзия становится просто речью, единственно возможной, помнящей о своей невозможности. Это продолжение диалога, ответ на первое слово, родившееся когда-то в камне, на дне болота в мировой ночи.

Поэт – не только гость с болота. Он же – гость из Страны чудес. В каждом человеке живут двое: первый и второй. Первый рождается и живёт в Стране чудес. Но постепенно в нём рождается второй – новое образование, живущее в обществе и языке, с которым человек себя отождествляет. Он забывает Страну чудес. Он начинает жить во сне, который снится первому, но при этом забытая Страна чудес кажется ему сном, который он не может вспомнить. Второй никогда не жил в Стране чудес, он пытается вспомнить то, чего с ним никогда не было. Это он – сон Страны чудес, а не она – его сон, как он ошибочно думает. Первый, живущий в Стране чудес, никогда не научится говорить на языке второго. И я убеждена, что поэзия на самом глубинном её уровне – это дело первого.

4. В поисках шамана. Чжэнь

С детства я часто вижу осознанные сны. Постепенно я научилась в какой-то степени управлять этим процессом. В осознанных снах я часто ставлю себе те или иные задачи, постигаю мир сновидений. Однажды я поставила себе задачу найти во сне шамана и задать ему один вопрос. После этого у меня началась эпопея осознанных снов, в которых я занималась поисками шамана.

В какой-то момент состояние сознания и тела на границе яви и сна было таким, что отделиться стало возможно, я вспомнила об этой возможности и отделилась от тела, встала, прошла по комнате (я была внутри домика на даче, где я и спала), чувствовала босыми ногами пол, вообще чувствовала пространство очень мягко и приятно. Мне хотелось есть, и я поставила перед собой задачу съесть что-то вкусное здесь – я решила, что вот выйду из дома, а там в кустах будет расти виноград, и я поем винограду. Это был такой эксперимент. Я открыла дверь (хотя в реальности она была заперта на ключ, тут никакого ключа не было) и вышла в сад. В саду погода соответствовала сумрачному раннему утру, ещё было темновато, даже почти как сумеречной белой ночью, и на меня сразу пахнуло свежим воздухом, запахом сада. В реальности было уже гораздо более позднее утро, было светло и солнечно, но я об этом не знала, я не представляла, сколько времени. Я прошла в кусты, где сирень, посмотрела – не было там никакого винограда. Тогда я вернулась назад, вошла в дом и решила поставить другую задачу – посмотреть в зеркало. Я посмотрела в зеркало, там была я, всё было хорошо, я смотрела на отражение внимательно, и оно как будто начало улыбаться мне, притом оно начало улыбаться мне первым, и я тоже начала улыбаться, но чуть позже и даже как будто немного вынужденно, как будто это я была отражением. Я снова вышла из дома. Я хотела полететь туда, где Гоша, и не знала, как это сделать. Но сознание всё же несколько отличалось от совсем бодрствующего, и мне казалось, что мне надо лететь к Гоше на квартиру в Москву, – о том, что он уже едет в поезде, который подъезжает к Питеру, я не думала. Я подпрыгнула, зависла невысоко в воздухе и приказала себе лететь к нему. Но дальше было что-то не то. Во-первых, я закрыла глаза, а этого не надо было делать; во-вторых, по-моему, я просто висела на одном месте, я чувствовала, как меня обдувает ветерок, и слышала гул электрички вдали, причём гул не прекращался, хотя в реальности гул слышимой на участке электрички быстро прекращается и не может быть слышен так сильно. Ещё я услышала голоса и шаги, мимо участка по дорожке шли какие-то парни. Пока я висела в воздухе с закрытыми глазами, они как будто меня не видели, а когда я открыла глаза и посмотрела на них – они стали про меня что-то говорить, типа что «она тут занимается медитацией» или что-то такое. Я, конечно, нелепо выглядела – висела в воздухе на участке, кажется, в ночной рубашке (вроде бы это она была в зеркале, хотя я точно не помню, в реальности же я спала в пижаме). Я снова попыталась настроиться на полёт к Гоше, но всё стало распадаться, внимание уже больше находилось в теле, трудно было что-то изменить, в течение нескольких секунд всё внимание вернулось в тело. Тогда я чуть глубже нырнула в сон – и тут же вышла повторно, встала, прошла по комнате. Я решила не выходить из дома, а поискать шамана, чтобы задать ему свой вопрос, рядом с выходом из дома вместо стены увидела дверь в другую (в реальности не существующую) часть дома, прошла туда, решив, что в этой части дома, на втором этаже, я встречу шамана, стала подниматься по лестнице, но всё закончилось.

Вначале был какой-то сон, типа что я с какими-то людьми в городе, мы собираемся залезать на какое-то здание. Тут я подумала: стоп, что это я делаю, с чего это я лезу на какое-то здание и где это я. Пришло осознание. Я была на улице. Впереди в небольшом отдалении был красный дом с забитой дверью. Я вспомнила свою задачу найти шамана и решила, что за дверью будет шаман, которому я задам свой вопрос. Посмотрела на руки – руки были с кольцами: на левой – моё кольцо с топазом, на правой – какое-то другое кольцо с камнем, немного похожее на одно давно утерянное мной кольцо. Ногти сами были сделаны из драгоценных камней и переливались. Это было очень красиво. Вначале я шла к двери, а потом подумала: вдруг я не смогу туда попасть, ведь дверь забита, и тогда я громко позвала: «Шаман!» – и сама слышала свой голос. На мой крик подошёл мужчина средних лет и что-то сказал, что – я не разобрала, но окончание фразы было: «…я не буду». Я подумала, что он говорит, что мог бы помочь, но не будет. Хотя выглядел он немного хиппово и совершенно доброжелательно. После этого меня выкинуло.

 

Похоже, моя затея найти во сне шамана – неудачная. Уже много раз у меня ничего не получалось. Я была на Ленинском около входа в наш двор со стороны Зины Портновой. Зашла во двор и решила, что там будет шаман, и там была группа женщин, и одна из них действительно была похожа на шаманку: такая немножко цыганистая, чернявая, во всякой соответствующей атрибутике. Я стала её расспрашивать о том, что мне было интересно, но она отвечала всякую чушь, она даже не поняла вопроса. Тем временем мы дошли до речки, но вместо речки было какое-то ущелье, внизу вода, а на другой стороне какие-то причудливые холмы. Тут меня выбросило, и я снова вошла в сон и оказалась там же, где и была. Тогда я прыгнула вниз в это озеро в ущелье, погрузилась в воду, меня опять начало выкидывать.

Я оказалась в какой-то тёмной большой квартире с комнатой, полной книг. Начала выбирать с полок поэзию и читать. Пыталась запомнить стихи – вытащить их из сна – и пыталась читать вслух. Но главная проблема – строчки всё время менялись, дочитываешь строчку до конца – а она уже изменилась. Текст в постоянном изменении. Вскоре выпала оттуда, потом вернулась, просто расслабив сознание и сместив фокус в сон. Потом снова выпала. Потом хотела снова вернуться, но не получалось, пока в какой-то момент я не поняла, что вижу комнату закрытыми глазами, и встала из тела. Было темновато, но сносно. Я пошла по комнате, вышла в коридор. Перед выходом посмотрела и увидела своё тело на кровати, но у него почему-то были открыты глаза. Коридор вдруг перешёл в коридор квартиры бабушки и дедушки, справа была комната Алексея, впереди кухня, там кто-то сидел очень странный. Какой-то очень странный силуэт. Но я пошла в комнату Алексея. Там на кровати спало какое-то странное существо женского пола – как из какого-то мультика, очень странная внешность. Существо было коротенькое, с короткими рыжими волосами, большими губами и очень грубым лицом. Это был вылитый тролль или гоблин. Я разбудила её, вспомнила о своих поисках шамана и спросила: «Извините, вы можете мне помочь?» Она засмеялась и ответила: «Нет, я накурилась». Тут Гоша пришёл ко мне в комнату, лёг рядом со мной, и это окончило моё путешествие, фокус внимания тут же сместился в тело.

Я чувствовала плавающее состояние сознания и, не засыпая, смогла перевести его в подходящее для моих целей. Я подумала, что надо усилить это плавающее состояние сознания и отделиться от тела. Для этого я стала ощупывать вниманием, как в мультике про дереворыбный суп дерево ощупывало еду щупальцами, предметы в комнате. Я ощущала пространство комнаты и предметы и ощупывала их своим вниманием. Намерение ощупывать предметы быстро перешло в реальное ощупывание. Я смогла встать, отделиться от тела. Как-то (не помню сейчас точно как) оказалась снаружи дома и полетела. Полетела я, кажется, просто подпрыгнув в воздух с желанием полететь, может, были какие-то внутренние действия, которые обычно бывают во сне интуитивно понятны. Поднялась высоко и оказалась в каком-то помещении, там была лестница, я по ней шла и вышла на какой-то этаж. Видела кучу надписей, газеты на подоконнике, какие-то разбросанные и наклеенные бумажки с надписями. Я могла их читать. Я научилась это делать, читая их быстро-быстро, скользнув взглядом по ним. Они не превращались в нечитаемые коды, не менялись при таком чтении. Надписи были вполне логичные, а не абсурдный набор слов. Совершенно нормальные надписи. Чего-то особенного там не было, поэтому я их не запомнила, только почему-то запомнила увиденное в газете имя Александра Подбельского. С каким-то странным отчеством на Ф. Зашла в зал – там был фуршет. Нашла бутылку водки и пила её из горла. Но опьянела я или нет – я не поняла. Подошла к какому-то дядьке с усами и поговорила с ним: Здравствуйте! Он мне широко улыбнулся: Здравствуйте! И тут я вдруг задала ему тот самый вопрос, который хотела спросить у шамана. В ответ он рукой надавил мне на точку у основания правой ноздри. Я спросила: Это какая-то восточная точка? Он ответил: Да. Тут меня стало выбрасывать. Я спросила: Как она называется? Меня почти выбросило, я оказалась в своей комнате, и там за компом был не Гоша, а дедушка, и он сказал: Чжэнь. После этого я с усилием вернулась в то помещение, откуда выпала. Потом я вышла из зала и оказалась на палубе. Это был корабль, плывущий по реке. На палубе стояла цыганка и предложила мне погадать. Я протянула ей руку. Она спросила: Коротко или подробный разбор? Я выбрала подробный разбор, и зря, потому что я не смогла его дождаться. Меня (уже не первый раз за эту сессию) стало выкидывать в тело, всё стало меркнуть, и все эти разы я возвращалась интересным способом: представляла музыку, играющую вокруг, ритмичную, и начинала под неё танцевать и через это возвращалась. Тут я тоже вернулась через музыку, и цыганка продолжила изучать мою руку, потом меня снова стало выкидывать, я снова вернулась, и вместо цыганки уже был какой-то мужик, он что-то мне говорил про мою ладонь, но это уже было как-то малоосмысленно. Кажется, я ещё пыталась проходить сквозь стены, и не уверена, что получилось пройти полностью, но помню ощущение вязкости и медленного прохождения. Потом я решила заняться превращением и полётом одновременно. Выпрыгнула с корабля и полетела над рекой, в полёте превращаясь в птицу. Я летела как птица и стала ей, я чувствовала крылья, они сами несли меня и очень мало двигались, чуть-чуть, легонько, это трудно описать. Потом я решила нырнуть на дно, будучи этой птицей, и подышать под водой. Сделала это. Потом река сузилась и по берегам показался дремучий лес. Я хотела побежать в лес и стать волком, но предательски вспомнила о своём теле, потому что это уже долго длилось, и я почувствовала по этому поводу некоторое беспокойство. Это было моей ошибкой, и меня вернуло в тело.

После я искала информацию про Чжэнь. Оказалось, что Чжэнь – это Чжэнь-Цзю, так называется акупунктура по-китайски. Получается, что мне показали нажатие на точку лица, которое я восприняла как нажатие на какую-то восточную точку для иглоукалывания, и произнесли слово Чжэнь, и Чжэнь – это, как оказалось, акупунктура. Вообще же Чжэнь (кит., буквально – истинность, а также подлинность, истина, правда) – понятие китайской философии и культуры. В толковом словаре «Шо вэнь цзе цзы» («Изъяснение письмен и толкование иероглифов», II в.) чжэнь толкуется как «превращение человека, вознёсшегося на небо». В «Чжуан-цзы», как сообщает философская энциклопедия, термин «чжэнь» обозначает подлинность бытия и «предел искренности (так)» в человеке, достижение которого позволяет избежать ложной объективации окружающего мира. Там же использован ставший потом популярным в даосизме термин «чжэнь жэнь» («истинный человек») – тот, кто достиг идеала «предельной искренности». В средневековых даосских трактатах ипостась дао, явленная в вещах, обозначается как «Истинное одно» (чжэнь и), которое одновременно выступает и в качестве пути постижения дао человеком. Кроме этого, у чжэнь есть ещё много значений, но для меня это слово стало неким ответом-сокровищем, которое я добыла в своих поисках шамана. Это было больше, чем ответ на вопрос, который я хотела у шамана получить, это было странное, незнакомое, загадочное слово, прозвучавшее в ответ из уст моего покойного дедушки, слово-символ, слово-тайна, слово, которое значит больше, чем я могу понять, но которое каким-то образом касается меня. Слово, найденное в мире снов, теперь звучит для меня и в яви, когда я вижу истину в вещах и людях.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru