Алия Амирханова
Эксперимент
Глава 22
Заведующий отделом криминалистики Петрович был у себя.
– Можно? – подполковник заглянул в кабинет.
– Проходи Серёга, хотя обрадовать тебя нечем, чай с булочками будешь?
– Давай. Не обедал.
Петрович налил в чашку свежезаваренного чая и пододвинул тарелку с булочками.
– Сахар есть?
– Держи, – и Петрович протянул пачку рафинада. – Хотя в твоём возрасте сахар уже вреден.
– Знаю, но без сахара лично мои мозги не работают. Что Петрович, никакой зацепки? – подполковник, положил в чашку с чаем три куска сахара.
– Есть кое-что. На подошвах кроссовок убийцы я обнаружил частички какого-то растения, похожего на мох. В парках нашего города это растение или мох не произрастают. И поведение убийцы мне показалось каким-то странным.
– Мне тоже оно таким показалось. Действия размеренные, как будто знал, что делать.
– Вот, вот. Правильное слово подобрал "знал, что делать", словно под диктовку убивал.
– Результаты экспертизы есть?
– Кое-что есть. На возьми, – Петрович протянул следователю протокол и его копию.
– Спасибо Петрович и за мох, и за чай. Будем думать.
По дороге домой подполковник, как обычно, зайдя в магазин купил батон хлеба, палку колбасы и бутылку кефира. Дома, уложив на тарелку гору бутербродов и взяв бутылку кефира, прошёл в комнату и сел за свой привычный рабочий стол. Включив настольную лампу и компьютер, он принялся есть, хотя его мозг лихорадочно работал. Взгляд подполковника скользнул по лицу монаха Епифана. Фотография этого мужчины давно как лежала на столе следователя, но всё безрезультатно. Монаха поймать никак не удавалось, хотя после убийства прошло более двух месяцев. Монах, словно в воду канул, нигде его не видели. В мозгу мелькнула мысль: "Может это он убил девушку"?
– Ни черта! – следователь произнёс это вслух, дожёвывая последний бутерброд. – Того монаха, которого якобы убил Епифан, полоснули по горлу. А нашу девушку убили ударом ножа в живот. Ударов было несколько. Нож, это единственно, что у них общее, – следователь разговаривал сам с собой. – И потом, в монастыре была ярость. Преступник брезгливо вытер нож об одежду потерпевшего. Именно брезгливо, потому как вытирал тщательно. Что самое интересное, нож остался на месте преступления. Зачем тогда нужно было его вытирать? Потому что преступник ненавидел убитого и был на него зол, – подполковник, взяв пустую тарелку и бутылку, направился на кухню.
Сделав себе кофе, он вернулся к столу. Почему-то рука никак не хотела убрать в сторонку фотографию Епифана. Наоборот, он, достав результаты экспертизы убийства в монастыре и убийства девушки, стал изучать их на предмет связи. Прошло не менее получаса, прежде чем он воскликнул.
– Интересная вещь получается, а ведь связь в этих двух убийствах всё же налицо. Характеристики ударов ножом одинаковые: и монах, и девушка убиты ударом наискосок, похоже, под одним и тем же углом. И обхват ножа одинаковый. Вот это да! Надо завтра с Петровичем переговорить. Неужели эти убийства совершены одним человеком? Но какая между ними связь? Нынешний убийца девушки явно не в себе. Такая жестокость! Но тогда кто он? Психически больной? Откуда он взялся в наших краях? Что-то там Петрович говорил о грязи на его кроссовках. Убийство произошло в сосновом бору, а на его подошвах листья и мох. Надо бы ребят послать разузнать, какие в наших краях леса растут. Обозначив направления расследования, подполковник лёг спать.
Глава23
Всё следующее утро занимались текущими делами. Лишь к одиннадцати часам утра собрались в кабинете подполковника. Докладывал капитан Анатолий.
– Я был в Сельхозинституте на факультете растениеводства. Мне там сказали, что подобный мох встречается в лесах, которые произрастают в тридцати километрах от нас. Не менее.
– Значит преступник наш гость. Какие там деревни, рядом с этими лесами? – поинтересовался подполковник.
– Новодвор, Заря, Серпухово. Видимо поблизости появляться боится, потому в город и направился.
– Вполне возможно Толик. Наведайся ты с Владом в эти деревни. Поспрашивайте участковых, что да как, покажите фотографию Епифана. Экспертиза подтвердила, что монаха и девушку убил один и тот же человек. Пока остановимся на Епифане. Вновь разошлите по полицейским участкам, развесьте по городу и окрестностям фотографии этого монаха. Его обязательно надо найти. Похоже раньше отсиживался, а теперь пустился во все тяжкие.
– Как это вы догадались, что это он?!
–Обратил внимание на нож. Показалось, что удар – схож. Так оно и есть.
–Всегда удивляюсь вашей интуиции, – Влад высказал подполковнику своё восхищение.
– Поработаешь с моего и ни только об этом будешь догадываться. Посторонние разговоры на этом закончили. Я еду в монастырь. Хочу поговорить без протокола с наставником монастыря. Есть у меня кое какие соображения, хочу проверить. Всё работаем.
Подполковник подъехал к монастырю в час дня не на полицейском Уазике, а на своей Ниве. Следователь решил встретиться с настоятелем неофициально, без всякого шума, чтобы на случай появления Епифана в монастыре, не спугнуть его. Батюшку он нашёл в своём кабинете. Постучав в дверь и, услышав: “Входите”, – со словами:
– Здравствуйте, – подполковник открыл дверь кабинета.
– Сергей Борисович, – какими судьбами? Батюшка сразу узнал следователя. Тревожно улыбаясь, он встал из-за стола и пошёл навстречу неожиданному гостю. Они обменялись рукопожатиями.
– Проходите к столу. Чего мы у двери топчемся, – приглашая гостя, батюшка и сам прошёл к столу и сел на своё место.
Подполковник, взяв стул сел за стол по ближе к батюшке. Тот вопросительно смотрел на гостя, но первым начать разговор не решался.
– Я вот по какому делу, – Герасимов внимательно посмотрел на священника. – В ваших краях произошло убийство, с особой жестокостью.
У батюшки сердце ушло в пятки. Первая мысль, которая мелькнула в голове:” Неужели кто-то из монахов”, – то что Епифан был в розыске, вылетело у него из головы.
– Я здесь неофициально, потому прошу быть со мной откровенным, – продолжил следователь. – Если у тебя какие-нибудь подозрения, что-нибудь беспокоит в поведении твоих подопечных?
У батюшки отлегло от сердца, как только он понял, что у подполковника лишь догадки и ничего точно не известно. Успокоившись он сразу же, как всякий любящий отец, встал на защиту монахов.
– Нет, ничего такого я не замечал. Вы знаете, мы собираемся взять шефство над детским домом, что у вас в городе. Это решение монахов. Они с таким энтузиазмом приводят наше небольшое хозяйство в порядок. Всё чистят, красят, – с горящими от радости глазами батюшка стал рассказывать подполковнику о жизни монахов.
В его голосе было столько гордости, столько неподдельной веры в чистоту помыслов своих подопечных, что подполковник искренне порадовался за людей, которым посчастливилось встретиться с таким мудрым, великодушным наставником.
– Я рад, что у вас в монастыре всё хорошо. Ещё одни вопрос, батюшка. Скажи пожалуйста, был ли у Епифана друг в монастыре. В прошлый мой приезд сами монахи сказали, что нет.
– Не пойму почему они солгали. У Епифана был друг, у нас здесь. Это Смурых Саша.
– Вот как? Почему сам друг не сказал правду, я помню лично со всеми разговаривал.
– Вы знаете, все монахи имеют тяжёлое прошлое, порой и криминальное. Наверное, испугались, что на них всё повесят, не станут даже разбираться.
– Как ты думаешь, не встречаются ли они? Я имею ввиду Смурых и Епифана.
– Нет, что вы, – батюшка торопливо перебил подполковника. – Все монахи работают, им некогда. Мы ведь ещё и предпринимательской деятельностью занимаемся. Сами себя, так сказать, содержим.
– А что у монахов нет свободного времени?
– Конечно есть.
– Выходят они за пределы монастыря?
– Нет. Праздное шатание не приветствуется. За это конечно же никто никого не наказывает, но у них всё расписано по минутам. Большую часть дня мы работаем. Каждый занимается делом по душе. Кто плотничает, кто огородом занимается, ну и так далее. Два раза в день мы молимся, по вечерам читаем, беседуем. Так что все на виду и им это нравится.
– Всё-таки дружба – это святое. Я прошу тебя поговорить с этим Смурых, кажется так была фамилия друга Епифана.
– Да, конечно. Хотя у нас в монастыре ни об Епифане, ни об Алексее не принято говорить плохо. Мы частенько поминаем их в наших молитвах. Но я поговорю с ним обязательно. Будьте уверены.
– Ну, хорошо. Значит ты утверждаешь, что все монахи на виду и ничего подозрительного в их поведении ты не заметил. Так?
– Да.
– И к вам никто не приходил?
– Нет. Вы знаете, в последнее время чужой к нам никто не заглядывал.
– Можно мне фотографию Смурых Саши?
– Да, конечно, – батюшка поспешно встал и достал из шкафа личное дело. –Вот пожалуйста. Только она приклеена.
– Ничего страшного. Я её на телефон сфотографирую.
Сделав всё как надо, следователь стал прощаться.
– До свидания. За Сашей ты пожалуйста сам пригляди. Если что, сразу же дай знать. Если будет отпрашиваться выйти из монастыря – не препятствуй, но мне сразу же позвони. И ещё, пусть наш разговор останется между нами. Ни надо ничего рассказывать монахам, а если кто поинтересуется, скажи, паспортная проверка, – подполковник поднялся со своего места.
Попрощавшись он вышел из кабинета.
По приезде в отдел, подполковник сразу же собрал своих подчинённых.
– Я был в монастыре, батюшка горой стоит за своих монахов. Клянётся, что все они на виду и никуда не отлучаются. Но открылось одно обстоятельство. У Епифана в монастыре был друг. Его зовут Смурых Саша. Вот фотография, – подполковник передал телефон сотрудникам. – Фотографию отсканируйте и разошлите полицейским, в округе монастыря. Пусть имеют ввиду, если парень появится за пределами монастыря, то пусть незаметно выслеживают. Объясните, нам важно не его задержание, а то, с кем и где он встречается.
Глава 24
Расследование убийства девушки длилось уже три недели, но никаких сдвигов в поимке преступника не наблюдалось. Влад и Анатолий из поездок по деревням тоже вернулись ни с чем. Убийца был крайне осторожен.
Сегодня оперативка началась как обычно ровно в девять.
– Ну что, товарищи, – не успел подполковник договорить как зазвонил телефон.
– Герасимов на проводе. Что!? Выезжаем!
– Убийство!? – следователи Влад и Анатолий спросили почти одновременно.
– Да! В пятидесяти километрах севернее от нас. Тот же самый автограф – топором по грудной клетке. Вот ублюдок. Едем.
С утра батюшка Леонид поехал в мэрию города Благое. Больше месяца он готовил документы для предоставления их монастырю возможности курировать городской детский дом. Осталось получить разрешение на посещения монастыря, детьми. За этим как раз сегодня и приехал батюшка. Мэр города задерживался и, дожидаясь его, настоятель листал свежую местную газету. Его внимание привлекла уголовная хроника, в которой сообщалось о маньяке, зверски убивающем молодых девушек. Полиции не удалось выйти на след маньяка, и она обращалась за помощью к местным жителям, с просьбой сообщать о любых подозрительных личностях. "И подполковник Герасимов приезжал, интересовался монахами", – батюшка, вспомнил этот случай и записал номера телефонов, по которым можно было звонить и сообщать информацию. Сердце батюшки тревожно билось. "Неужели кто-то из монахов всё же причастен. Я ведь Герасимову в обратном клялся", – настоятель сидел и в памяти инспектировал жизнь своих подопечных. Всеми он был доволен, за исключением Смурых Саши, который последний месяц стал просто невыносим. Он взрывался по поводу каждой мелочи и достаточно сильно отягощал жизнь в монастыре. Как и обещал следователю, он поговорил с Сашей, но тот был словно глухой, слова отскакивали от него как горох от стены. Волнение в груди батюшки возрастало и в конце концов он встал и ушёл, решив понаблюдать за Сашей прежде, чем встречаться с мэром.
Глава25
Вечером собрались в читальном зале на совместное чтение. Батюшка Леонид оглядел присутствующих, высматривая Смурых Сашу, но его не было. Он никогда раньше не интересовался сколько человек ходит на чтения, ибо считал, это сугубо личным делом, но сегодня впервые, обратив внимание, заметил отсутствие одного из монахов, а именно Саши.
– С Сашей всё в порядке? – спросил батюшка.
– А кто его знает, попробуй поинтересуйся, себе дороже выйдет. Убьёт! – ответил один из монахов.
От внимания настоятеля не ускользнул злой тон в интонации говорящего, потому, не отягощая ситуацию, он добродушно закончил.
– Хорошо, будем надеяться, что Саша устал и решил пораньше лечь спать.
В зале послышался раздражённое хмыканье.
– Братья мои, не будем терять времени, начнём. Произведение, – батюшка слегка приподнял книгу, – которое нам предстоит прочесть, написано талантливым писателем Николаем Васильевичем Гоголем и называется "Мёртвые души". Надеюсь, оно вам понравится.
Чтение заняло часа два, затем все пошли спать. Сегодняшней ночью батюшка не находил себе места, не выдержав он встал и вышел во двор. Пойти в спальню и проверить спит ли Саша он не мог, боясь вызвать у монахов ничем не подкреплённое подозрение. Батюшка остался ждать, надеясь, что кто-то из монахов выйдет по нужде и он сможет спросить о Смурых. Простояв около часу и никого не дождавшись, батюшка вернулся к себе и оставшуюся ночь провёл в раздумьях. Его не покидала мысль, что все эти убийства творит сбежавший Епифан, которого так и не поймали, а Смурых, будучи его другом либо просто навещает того, либо является даже его сообщником. "Как проверить, не вызывая подозрений, что же придумать", – батюшка не находил себе места.
На утреннюю молитву Смурых не пришёл, не было его и на завтраке. В одиннадцать часов утра, заглянув в столовую, батюшка увидел за столом Сашу.
– Саша, что случилось? – встревожено спросил настоятель, – Тебя не было на утренней молитве, заболел что ли?
– Да!.. С трудом встал. Всю ночь температурил.
– А что у тебя с рукой?
– Порезался.
Повар, услышавший разговор батюшки вышел из кухни.
– Ночью порезался? – спросил повар. – У тебя вечером всё было в порядке.
– Тебе какое дело, иди жрать вари, помоями ребят кормишь, есть невозможно, – и Смурых грубо отодвинул от себя тарелку.
– Ты чего несёшь? Какие помои! – стал защищаться повар.
Назревал конфликт.
– Братья мои, успокойтесь. Саша, если ты болен, пройди в медсанчасть. Я могу проводить тебя.
– Без провожатых обойдусь, – и Саша вышел из столовой.
Не в медсанчасти, не на рабочем месте Саша сегодня так и не появился.
А батюшка тем временем поехал в городскую библиотеку.
– Мне пожалуйста подписку газеты "Факел" за последний год, – обратился он к библиотекарше.
Через некоторое время стопка газет уже лежала на его столике в читальном зале, и батюшка лихорадочно разыскивал сообщения о погибших девушках.
"Ага, вот они", – он стал читать и с трудом сдерживал негодование.
"Боже мой, что творит – садист! Неужели – такое возможно. Господи! Вот ещё одно – вчера. Пишут, следов как всегда нет. А ведь вчера, похоже, Саша не ночевал в монастыре и что-то у него с рукой. Почему скрывает, даже в санчасть не пошёл "? – мысли шли потоком, негодование сменилось тревогой. " Неужели Герасимов прав и все эти безобразия творит Епифан или ещё хуже они с Сашей вдвоём. Что же делать"? – батюшка от волнения не мог сидеть.
Переписав на листок все даты совершения преступлений, он вышел на улицу. Моросящий дождь, под каплями которых он остался стоять, немного снял напряжение. "Что же делать? Может сразу пойти в полицию? Но какие я представлю доказательства. Скажу, что Саша стал нервным, а он скажет: “Батюшка, это уже твой промах. Плохо значит живётся монаху оттого и нервничает”. И то верно, доказательств у меня нет. Лучше я сначала ещё раз поговорю с Сашей. Не должен он к старому вернуться. Ведь если он не виноват, то обвинения сокрушат его душу, нанесут непоправимый вред, не каждый сможет оправиться после этого, а нам с ним жить. Как я ему в глаза смотреть буду ", – успокоенный найденным решением батюшка вернулся в монастырь.
Эту ночь он тоже провёл почти без сна. Анализируя даты убийств, батюшка пришёл к выводу, что все они совершаются через строго повторяемые промежутки времени, а именно через каждый месяц.
"Ещё есть время, завтра же поговорю с Сашей. Дьявол его опутал, моя обязанность помочь ему выбраться из его сетей. Надо подумать, как начать разговор, что сказать", – но усталые глаза уже сами закрылись и батюшка уснул, сидя за столом.
Вечером следующего дня настоятель пригласил к себе в кабинет Смурых Сашу.
– Садись Саша.
Подождав, когда тот сядет, батюшка вновь заговорил.
– Как дела?
– Нормально, – монах был немногословен.
– Я позвал тебя Саша, чтобы выяснить один вопрос. Прочти пожалуйста, – батюшка протянул газету, взятую в мэрии, где красным карандашом было обведено сообщение об убийстве. Несколько минут Саша читал. Батюшка молча смотрел на него, ни один мускул не дрогнул на его лице. Прочитав, Смурых, молча вернул газету.
– Сразу хочу уверить тебя, – начал батюшка, что я ни в коем случаи не думаю ни о ком плохо, но тот случай, который произошёл у нас в монастыре, с Алексеем, заставляет меня спросить не знаешь ли ты, Епифан имеет отношение к этим убийствам?
Всё это время раздражение, которое просматривалось на лице Саши вмиг исчезло, когда он услышал имя Епифан.
– Конечно же имеет. Это точно он.
Батюшка изумился, как спокойно, без тени сомнения, даже с какой-то радостью, Смурых обвинил друга в столь страшных преступлениях.
–Ты думаешь действительно это он? Он же твой друг и спас тебе жизнь, что ж ты не заступаешься за него?
– А кому ещё быть, – пренебрежительно бросил Саша.
– Ну, не знаю. Может кто другой. При последнем убийстве преступник поранился, – батюшка смотрел на перевязанную руку Смурых. – Теперь у полиции есть данные его крови, по которой можно проверить.
Священник не успел договорить, как Смурых взорвался. Он вскочил со своего места и стал нервно ходить по кабинету.
– Что с тобой Саша?
– Чего вы мою руку разглядываете?! – в его тоне была открытая грубость. – Думаете это я? Как бы вы были рады этому, – и он зло посмотрел на батюшку.
Тот даже передёрнулся столь жестоким был взгляд Саши, и он с ужасом осознал, что тот может убить его.
– Ты что говоришь? – батюшка старался не показать своего страха.
Монах грубо перебил настоятеля.
– Как вы мне все надоели со своими нравоучениями. Я вас всех ненавижу! Смурых, хотел ещё что-то сказать, но услышав голоса приближающихся людей, замолк.
– Извини Саша, если я ненароком тебя обидел. Я вовсе не хотел этого делать, просто я обеспокоен судьбой Епифана. Вы с тех пор не виделись?
– Нет!
– Ещё раз извини, ты можешь идти.
Смурых не попрощавшись, сильно хлопнув дверью, выскочил из кабинета. В дверях он столкнулся с казначеем – монахом Сидором. Грубо толкнув его, он выбежал во двор.
Разговор с Сашей оставил в душе батюшки неприятный осадок.
Ночью, готовясь ко сну, он вспомнил их встречу и вновь попытался найти объяснение произошедшему.
"Мне казалось, что Саше хорошо в монастыре. Откуда такая неприязнь ко всем. Монахи к нему хорошо относятся, да и я всегда поддерживал. А вдруг он нарочно так себя повёл, чтобы я на него не думал. Обиделся, психанул, а мне вроде как должно быть стыдно, что без доказательств обвиняю. Но я не обвинял! Тут что-то другое, он как порох вмиг загорается. Надо бы понаблюдать за ним и при случае, ещё раз поговорить, что-то его мучает".
