Алиса Даншох
История болезни, или Дневник здоровья
Сие обращение вызывало у пассажиров шок. Они вжимались друг в друга, образовывая вокруг меня пустое пространство, позволявшее достичь нужной точки. Для выхода я применяла ту же тактику, иногда позволяя себе лёгкую улыбку. Как ни странно, но широкая улыбка по-американски нашими гражданами воспринималась плохо или скорее неправильно интерпретировалась. Как-то в троллейбусе, приветливо улыбнувшись, я попросила рядом стоявшего мужчину передать в кассу деньги за проезд. Получая от него билет, я опять машинально подтвердила слова благодарности сокращением мышц лица. Мужчина не выдержал и разразился гневной сентенцией:
– Перестаньте улыбаться и заигрывать со мной! У вас ничего не выйдет! – и, расталкивая народ, бросился к выходу.
Я опешила от такой «любезности» и чуть было не крикнула ему вслед:
– А ты, крокодил, давно смотрел на себя в зеркало? Тебе бы пугалом в огороде подрабатывать!
Но вовремя сдержалась, вспомнив, что я «девочка из хорошей детской». Однако осадок остался, и впредь во избежание повторения подобного инцидента я решила приберегать улыбку для более адекватных особей противоположного пола.
Новое увлечение доктора Зайцевой изменило направление транспортных экспериментов. После очередного семинара профессора Красногорской, посвящённого экстрасенсам, Светлана Юрьевна решила посмотреть на одного из них в деле. Она пригласила в больницу имени Короленко на стажировку молодую женщину, подающую большие надежды в области развития возможностей человеческого организма. Появление экстрасенса в орбите Светиных интересов совпало с моим осенним обострением нейродермита, и мне тут же помимо традиционной помощи была предложена альтернативная. Я согласилась: а вдруг поможет? Результат будет важен и для меня, и для доктора Зайцевой, и для подающей надежды экстрасенсши Лены.
Начались мои встречи-сеансы с долгого разговора о жизни вообще и о моих проблемах в частности. В дальнейшем я по большей части пребывала в лежачем расслабленном положении с закрытыми глазами. Ленины пассы отправляли меня в астрал с меняющимися цветными узорами по принципу детской игрушки «калейдоскоп». Иногда я дремала и оказывалась то на чудо-острове, то в ухоженном старинном парке. Увиденное мною я подробно пересказывала Лене, она осмысливала услышанное и делала выводы. Оказывается, всё было не просто так. Космические цвета свидетельствовали о моём внутреннем состоянии. Часть суши, окружённая со всех сторон морем, принадлежала Древней Греции, и в какой-то из жизней я там родилась и служила богине Нике. Я ничего не имела против почитания победоносной небожительницы и даже заказала её трехмерное керамическое изображение знакомой скульпторше Наташе Вяткиной. До сих пор в кабинете мужа стоит величественная женщина в белом в ожидании грядущего полёта. Чтобы не мешать пространственным перемещениям членов семьи и чтобы легче было производить влажную уборку, богиня держит крылья в сложенном состоянии. Что касается парка, то когда-то, по мнению экстрасенса Лены, я была его декором в виде мраморной вазы. Что ж, хоть и неодушевлённо, но тоже неплохо. Красивая вещь, все любуются, а я за ними наблюдаю, подмечаю, подслушиваю… Могли получиться неплохие мемуары.
Вскоре от экскурсов в прошлое мы перешли к дню настоящему, и пошли кармические дела: почему, откуда и куда, и как, и зачем? Они требовали внимательного и серьёзного отношения к разбору полётов, к работе над ошибками и чистки чакр. Возникла и другая проблема – энергетическая. Чтобы правильно и успешно функционировать, человеку необходимо заряжать свой организм. Каждый делает это по-своему: кому нужна пробежка, кому холодный душ, а кому-то и чашки кофе достаточно для запуска дневного энергетического двигателя. Мы, бледнолицые европейцы, по большей части весьма халатно относимся к себе, в отличие от Востока, где многочисленные учения серьёзно и внимательно исследуют человеческое тело и его возможности. Тем же занимаются и экстрасенсы, обладающие, наподобие авиационных локаторов, повышенной чувствительностью. Они, например, улавливают так называемые энергетические потоки других людей и умеют управлять своими собственными.
Лена сообщила мне удивительную информацию. Подсчитано (кем и как, она умолчала), что у каждого из нас имеется примерно 81 тысяча каналов, по которым бежит энергия. Обычный, ни о чём не подозревающий индивидуум задействует всего лишь 15 тысяч из имеющегося у него арсенала, и ему хватает. Лена же знает, как максимально использовать способности организма, и может меня научить путем специальных тренировок развить всё, что во мне заложено природой. Перспектива казалась заманчивой, а я, как и мой любимый герой лорд Горинг из пьесы Оскара Уайльда «Идеальный муж», могла противостоять всему, кроме соблазна.
Существовало и ещё одно обстоятельство, оказавшее влияние на принятие решения подвергнуть себя очередному эксперименту. Дело в том, что я с юных лет подружилась с одной из более или менее точных наук – с физикой. По непонятным причинам она мне нравилась. Возможно, дело было не во мне и не в учебной дисциплине, а в той, кто её преподавал, то есть в Лине Давыдовне Кац, которая безоговорочно следовала основополагающему принципу педагогики: главное – ребёнка заинтересовать. В общем, физика меня заинтересовала, и я прониклась необъяснимой симпатией к закону сохранения энергии. В моём сознании этот закон приобрёл вселенскую значимость, особенно в том, что касается человека. Я его трактовала по-своему – субъективно, волюнтаристски, игнорируя реальные обстоятельства и пренебрегая объективно существующими условиями, короче – совершенно антинаучно. Я милостиво оставила древнегреческому слову «энергия» его значения – действие, деятельность, сила, мощь. Затем я поставила тире, и у меня получилось: «Энергия – это единая мера различных форм движения и взаимодействия материи. Один вид энергии может переходить в другой, но сама энергия не исчезает и сохраняется в замкнутой физической системе на протяжении времени».
Под различными видами энергии я подразумевала и мысли, и поступки людей, а под «замкнутой системой» имела в виду человека и космос, то есть вселенную как структурно организованное и упорядоченное целое. Я полностью разделяла мнение великого грека Аристотеля, который впервые в своем трактате «Физика» ввёл термин «энергия», обозначающий деятельность человека. Нравился мне и учёный Лейбниц, веривший в сохранение общей «живой силы» и повторявший, что всё к лучшему в этом лучшем из миров. Меня нисколько не смущало энергетическое разнообразие: чем богаче оно, тем лучше, считала я. Я не забивала голову формулами для подсчёта таких видов энергии, как кинетическая, потенциальная, гравитационная, электромагнитная. Очень хорошо, что энергия замешана в термодинамике и в различных химических процессах и что не обошли её стороной в теории относительности.
Ах, как я радовалась, когда Лина Давыдовна процитировала мнение выдающегося преподавателя физики и нобелевского лауреата Ричарда Фейнмана. В своих лекциях он так выразился о концепции энергии: «Существует факт, или, если угодно, закон, управляющий всеми явлениями природы, всем, что было известно до сих пор. Исключений из этого закона не существует; насколько мы знаем, он абсолютно точен. Название его – сохранение энергии». Мнение господина Фейнмана отлично вписывалось в моё сознание полной и законченной материалистки. Я рассуждала по-дилетантски просто и здраво и, как мне казалось, умно и оригинально. Кругом материя, у неё различные формы, которые взаимодействуют и не исчезают в никуда. Живые существа – это тоже некая разновидность материи, наделённая в процессе эволюции в большей или меньшей степени разумом. Любая деятельность «живой материи», как бы разнообразна она ни была и как бы ни трансформировалась, может быть измерена и, соответственно, оценена. Совершая те или иные действия, «разумная материя» должна понимать, к чему они могут привести (на то она и разумна), и не должна забывать, что «сила действия равна силе противодействия». В повседневной жизни это означает: как ты поступаешь по отношению к другим, так и чья-то иная материя может подобным образом обойтись с тобой.
Разнообразие живой разумной материи, так же как и силу её энергетического поля, я объясняла индивидуальным генетическим кодом. Сии загадочные гены крутят нами и вертят, как хотят, ну а если быть точными, то встреча сперматозоида и яйцеклетки родителей определяет наши физиологические и эмоциональные особенности, а также нашу жизнестойкость.
Шли годы, но никакие самые соблазнительные коврижки мира не поколебали моё юношеское увлечение законом сохранения энергии. Частенько я представляла себя этакой долгоиграющей батарейкой, которую по мере надобности можно ставить на подзарядку. Дополнительную. Энергию я получала от многих вещей: от вкусной еды, от интересной книги, увлекательного общения, захватывающего фильма, забавного спектакля, красивого пейзажа, от хорошо выполненной работы и многого другого. Поскольку моя профессиональная деятельность требовала больших энергетических затрат, я научилась пополнять израсходованные энергоресурсы. А потом, не задумываясь, вновь тратила их на занятиях со студентами.
Подобное расточительство меня не пугало, ибо настоящие неприятности исходили от так называемых энергетических вампиров, которые внешне ничем не отличаются от обычных людей. Они живут среди нас, совсем не страшные, а порою и весьма привлекательные, иногда даже приходятся нам ближайшими родственниками. Ничего плохого они не делают, кроме одного: они вытягивают соки. Увы, чеснок, крест и осиновый кол против них бессильны. Как же быть? Как защитить себя от незаконной врезки в собственный энергетический трубопровод и положить конец несанкционированной откачке горючего? Ну, суд и правоохранительные органы вам уж точно не помогут. В лучшем случае они вам посоветуют обратиться к врачу, а за вашей спиной покрутят пальцем у виска – мол, человек того, совсем сбрендил. Хороший психотерапевт вам объяснит, что подозреваемый вами в вампиризме субъект – это индивид с определённым складом характера, пытающийся подчинить людей своей воле, и предложит держаться от него подальше. Совет отменный, однако как им воспользоваться, если вампир – это ваш начальник по службе или родная мама? Хорошо, работу в конце концов можно и сменить. Ну а маму куда девать?..
Вот в этой безнадёжной ситуации, вполне вероятно, вам сможет помочь экстрасенс. Хотя ни в одном словаре – ни в энциклопедическом, ни в медицинском – не найти определения «энергетический вампиризм», экстрасенс считает его явлением весьма распространённым и умеет защищаться от непрошеных энергохалявщиков. Что касается меня, то я прошла целый курс самообороны под руководством экстрасенса Лены. Во время обучения я рассматривала общественный транспорт как тренировочную площадку, на которой легче всего отрабатывать технику защиты от отрицательных энергетических потоков других индивидуумов. Начала я с простейшего упражнения – мысленного сооружения каменно-кирпичной стены, отгораживающей меня от остальных пассажиров. Освоив примитивную кладку, я перешла к более сложному экзерсису – возведению непробиваемой стеклянной преграды. Прозрачный щит не только предохранял от покушения на энергетическую сущность, но и не мешал любоваться экспонатами живой портретной галереи. Простое стекло можно было заменять чем-то более изысканным. Скажем, почему бы не поместить себя в красивый сосуд завода «Гусь-Хрустальный» или в изделие с острова Мурано? Подошло бы что-нибудь и от фирмы «Баккара». А вот вычисленного вами вампира лучше всего было накрывать гранёным стаканом и спокойно наблюдать, как он там задыхается от бессилия причинить вред. Лена считала, что любого возмутителя личного пространства возможно было временно вырубить, посадив в крафтовый мешок и перевязав его верёвкой, чтоб не вылез, – мысленно, конечно.
Не стоит забывать, что именно вампиры любят выяснять отношения. Как говорится, слово за слово, чем-нибудь по́ столу, и вот вы уже в эмоциональном раздрызге, чего, собственно, и добивается современный вурдалак. Он внимательно следит за вами, и чем сильнее кипит ваш «разум возмущённый», тем ему лучше. Он преображается на глазах: как-то светлеет, разглаживается, что ли. А в тот момент, когда вы находитесь в состоянии, определённом нашей мудрой домоправительницей Маней с незаконченным начальным образованием как «убить готова»! он испытывает нечто сравнимое с оргазмом, расслабляется и на два-три дня удовлетворённо замирает.
Понятное дело, в целях самосохранения лучше всего подобных сцен избегать, но враг-то не дремлет. Он прекрасный охотник, умеет выслеживать добычу. Даже если вы сбежали на край света, скажем, в Новую Зеландию, радоваться рано. Знайте, он затаился и ждёт вашей полной реабилитации. Вы на краткий миг потеряли бдительность, и вас тут же пронзает сигнал вездесущей мобильной связи. И всё по новой… Осознав, что вы в ловушке, лучше всего громко прокричать: «Плохо слышно!.. Алло! Алло!» Ещё немного пошипеть в трубку и отключиться. И пусть подавится словами оператора: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны…» Увы, редко кто из нас готов отказаться от коммуникационных благ. Так, разве что иногда и ненадолго примерить на себя необитаемый остров Робинзона Крузо.
Профессия преподавателя не позволяла мне замыкаться, уходить в себя, дистанцироваться от окружающего мира. Совсем наоборот, я ежедневно выходила на передовую человеческого общения, преодолевая активное нежелание юных душ припасть к источнику знаний. Я шла в атаку, пытаясь увлечь за собой ленивых и нелюбопытных. Они же в большинстве своём предпочитали немедленно сдаваться в плен на милость победителя. Наивные, они и не подозревали, что вместе с дипломом преподавателя я получила военный билет офицера запаса советских Вооружённых сил. «Ах, так? – говорила я себе. – Вам не нравится образ Свободы на французских баррикадах в исполнении художника Эжена Делакруа? Что ж, посмотрим, как вы воспримете инквизитора с экзаменационной ведомостью в руке». И я безжалостно подвергала пленных пыткам и допросам, выбивая из них жалкие показания на псевдофранцузском наречии.
В любом случае я постоянно и не совсем экономно расходовала свои энергетические запасы, и время от времени они требовали пополнения. Есть мнение, что чем больше расходуешь всего в течение жизни, тем больше получаешь откат. Пожалуй, я с этим соглашусь. Поиздержавшись энергетически, я инстинктивно старалась вернуть растраченное. В первую очередь я набрасывалась на еду. Рацион мой был чрезвычайно ограничен, ибо нейродермит меня многого лишал. Как часто я мечтала о скромной яичнице-глазунье, улыбающейся со сковородки солнечными желтками, или о жареной картошке с хрустящими шкварками свиного сала. Я грезила о соленьях и маринадах, аромат копчёной колбасы меня будоражил и манил сильнее запаха дорогих французских духов. Увы, вся эта вкуснятина пополняла список несбыточных желаний. Мой медицинский ангел-хранитель Светлана часто утешала меня:
– Однажды, – говорила она, – после очередной гормональной перестройки всё может измениться. Организм перенастроится, и ты безнаказанно насладишься запретными для аллергика плодами.
В ожидании возможных трансформаций, вернувшись с работы, я ела что-нибудь постное, безобидно варено-тушеное, а потому низкокалорийное. Из строго запрещённого я позволяла себе лишь чашку крепкого натурального кофе по утрам. Оправданием служило пониженное давление. Долгие годы я состояла в рядах гипотоников с артериальными показателями 90/60, с характерной непроходящей усталостью и безнадёжным недосыпом, когда и целых восьми часов мало. Вот уже лет пятнадцать, как я не употребляю стимулирующий всё человечество напиток, но благоухание свежемолотого кофе до сих пор бодрит меня сильнее ледяного душа.
И тогда, и сегодня запахи съестного, как и визуальное восприятие продуктов, заряжают меня жизненными силами. Стыдно признаться, но продуктовые отделы знаменитых универмагов энергетически действуют на меня сильнее, чем экспозиции лучших музеев мира. От прогулок по роскошным паркам я получаю удовольствие не меньшее, чем от посещений рынков. Воспоминания о прилавках советских гастрономов, таких как «Смоленский» или «Елисеевский», до сих пор греют мою душу.
Не хлебом единым подпитывалась моя внутренняя активность. Все возможные стихии (воздух, вода, земля, огонь) подкидывали в топку нервной системы необходимое горючее. Вместе с подрастающим ребёнком вся семья с апреля по октябрь дышала свеженьким подмосковным дачным воздухом. Месяц июнь, проведённый с сыном в Крыму, на год пополнял его и мой запас витамина D и йодомарина. Юная поросль не давала расслабиться и зимой, заставляя выходить на лёд, кататься на чём придётся с любых гор, а в новогодние каникулы ежедневно вставать на лыжи. Наша городская квартира не одобряла поклонения стихии открытого огня, считая, что вполне достаточно летних костров на даче. Другое дело свечи: жги сколько хочешь, любуйся нежным мерцанием и заряжайся от него, пока воск не истает, заодно и электроэнергию сбережёшь. А недавно ещё один знакомый экстрасенс настоятельно рекомендовал аж дважды в день пользоваться свечами для восполнения личной энергии. Всегда в квартире можно отыскать укромный тёмный уголок, уединиться в нём и, по возможности не мигая, несколько минут глядеть на пламя свечи. Попробуйте, вдруг эта несложная манипуляция с огнём вас взбодрит.
В списке моих персональных зарядных устройств имеется несколько очень мощных: городские площади, кладбища и залы с концертами классической музыки. Когда я посещаю эти места, душа моя отделяется от тела и устремляется в неведомые края, к счастью, временно. Площади в моём представлении кроме прямых своих обязанностей выполняют и другую очень важную работу. Они служат энергетическими резервуарами, добавляя ко всему прочему и функции фильтра. То есть отрицательные человеческие выделения они отправляют в космическую химчистку, и после спецобработки на площади возвращается положительная аура.
Места упокоения усопших действуют иначе. Со спокойным достоинством имена на памятниках неторопливо ведут беседы друг с другом. Они рассказывают истории из своей жизни, говорят о победах, поражениях, о неизбежной разлуке… Они напоминают посетителям: «Всё пройдёт – и печаль, и радость. Наслаждайтесь жизнью, пока можете. Не забывайте нас, мы – прошлое вашей страны, мы – часть её богатой культуры…» И правда, где бы ещё вы встретились с Гоголем, Чеховым, Булгаковым и Станиславским на участке в триста квадратных метров? А на кладбище Новодевичьего монастыря – запросто. Оказавшись первый раз на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем, я плакала от гордости за державу. Из-за страшных обстоятельств в начале двадцатого века ей пришлось подарить Франции и всему миру таких великих людей! Сегодня они украшают историю культуры нашей планеты. Я читала славные имена на памятниках и испытывала такой мощный прилив чувств, какого и припомнить не могла. В маленьком красивом и уютном русском храме при кладбище я поставила свечку в благодарность за спасение моих выдающихся соотечественников.
По своему складу характера я антагонистка Козы-дерезы из одноимённой русской народной сказки. В отличие от легендарной героини, агрессивной, всем недовольной и постоянно жалующейся: «Бежала через мосточек, ухватила всего лишь кленовый листочек да сделала водички глоточек», – я всегда искренне радовалась любой возможности «ухватить» у происходящих событий «вкусненький листочек» и сделать «энергетический глоточек». Любые положительные эмоции меня заряжали, надо было лишь правильно настраиваться. Думаю, не каждому человеку удаётся с лёгкостью находить в повседневной жизни моменты со знаком плюс. Однако мне казалось, что этому можно научиться, особенно с помощью тренера-экстрасенса, которому доверяешь, конечно.
Мой муж, физик по образованию, не мешал мне работать над собой. Мои разглагольствования про биополе его забавляли, и однажды, насмешливо глядя на меня, он задал простой вопрос:
– А скажи, душа моя, чем измеряется твоё поле?
– Чем-то, – ответила я и занервничала, потому что понятия не имела, как его меряют. – Это ты заканчивал МИФИ – кому, как не тебе, знать ответ.
Лучший способ защиты, то есть нападение, не сработал, и я выслушала небольшую лекцию. Я узнала, что с точки зрения физики биополе – тёмная лошадка и не существует общепринятой единицы его измерения. Возможно, оно включает исходящую от человека тепловую энергию в джоулях, его магнитные излучения в гауссах, частотные колебания организма в герцах… «И ещё, – подумалось мне, – что-нибудь в чём-нибудь, основательно изученное восточной медициной с её созерцательно-медитативным подходом». Затем встрепенулось моё энергетическое эго: «Минуточку, минуточку, – встряло оно в размышления, – а как же наши доблестные космические силы и прочие другие, разрабатывающие спецметодики и спецоборудование для выбивания максимума из нашего организма? Ведь без усилий нашего биополя тут никак не обойтись». Всё же я сочла, что определение единицы измерения биополя, как и выяснение отношений с законспирированными структурами особого назначения, лучше отложить на неопределённое время. А пока что я вернулась к теме вампиризма. Я знала, что в этом вопросе у меня много сторонников. Я также знала, что постоянно подвергаюсь вероломным нападениям вампиров и что мне надо держать энергетическую оборону. Подозревая, что муж не разделит моей точки зрения, я обратилась за поддержкой к самой умной и очень образованной своей знакомой с точно-научным университетским образованием. Стараясь не слишком сильно задеть мои чувства и не вступая в споры, она тактично донесла до меня свою трактовку проблемы.
– Видишь ли, – мягко сказала она, – мне кажется, что всё дело в человеческом характере, в его силе, темпераменте и в умении сознательно или бессознательно манипулировать другими. Часто те, кого ты называешь вампирами, – люди, неудовлетворённые жизнью, завистливые, недобрые, эгоистичные или страдающие всякого рода нарушениями нервно-мозговой деятельности. Не считаясь по возможности ни с кем, они психологически давят на окружающих, навязывая своё, терроризируя, шантажируя и рассчитывая на добропорядочность и совестливость своей безошибочно правильно выбранной жертвы-реципиента.
– Логично, – согласилась я, – и все же вампиры существуют. Ладно, так и быть, пойду на компромисс. Если слово «нежить», обозначающее фантастических неприятных существ в образе человека, использовать в переносном смысле, то закомплексованных, неудовлетворённых манипуляторов, обиженных обстоятельствами плюс имеющих некоторые психические отклонения, спокойно можно выделить в условную категорию «энергетических вампиров». И дальше дело ваше: хотите – боритесь с ними, а не хотите или не можете – хай пьют злодеи вашу кровушку.
Мы со Светой Зайцевой всеми силами пытались противостоять нечисти, избрав простой, но верный способ, доступный каждому. Его четко сформулировал величайший коллективный разум русской литературы второй половины девятнадцатого века Козьма Прутков: «Если хочешь быть счастливым – будь им». Свете этого очень хотелось, и она многого добилась на пути к намеченной цели. Её родители души в ней не чаяли, баловали её всеми доступными им средствами и изо всех сил ей помогали. От них она получила дивные подарки – безграничную любовь и преданность. Они безмерно гордились своей девочкой-Дюймовочкой, и она оправдывала их ожидания. У неё была активная жизненная позиция, в соответствии с которой она блестяще защитила кандидатскую диссертацию, поменяла комсомольский билет на членство в КПСС, состояла членом различных научных обществ, читала лекции, вела семинары и ездила на всесоюзные конференции с докладами. Сам Асаф Львович Машкиллейсон, выдающийся советский дерматолог, ведущий профессор ЦКВИ и заведующий кафедрой 3-го меда, оставил Светочку при себе, что по тем советским временам было неслыханной честью и удачей. Членство в Доме учёных давало Светлане Юрьевне возможность не только посещать все мероприятия сего процветающего клуба светочей науки, но и водить друзей в его недорогой ресторан. Вкушая, скажем, селёдочку под шубой в нарядном зале шикарного московского особняка на Пречистенке, ты ощущал некую причастность к лидирующей в мире советской науке.
Вела Света и бурную светскую жизнь. Она была настоящей тусовщицей, посещала все художественные выставки, все театральные премьеры. Очень любила классическую музыку, прекрасно в ней разбиралась, иногда сама садилась за пианино, но предпочитала концерты в консерватории. Света часто бывала на просмотрах в Доме кино, с нетерпением ждала московских кинофестивалей и покупала абонементы в «Иллюзион», где крутили ностальгическую мировую классику. Она всегда находила время для дружеских посиделок, никогда не забывала про дни рождения своих знакомых и родителей. Чтобы не ходить каждый вечер встречать дочь к метро, папа Юрий Иванович подарил Светлане новенькие, весёленького цвета «Жигули», на которых она легко бороздила московские просторы.
Каждую зиму Домбай готовил для Светочки лучший подъёмник, и она отважно преодолевала любые склоны. Нравились ей и обычные лыжи, редкие зимние выходные обходились без поездок за город в лес и лыжной пробежки в 10–15 км. Как и положено девочке из хорошей советской семьи, Света кроме музыки занималась фигурным катанием. В память о счастливой безмятежной поре раза два за сезон она доставала с антресолей фигурные коньки и выходила на лёд. Несколько раз мы даже проделывали это вместе на Патриарших прудах, после чего шли ко мне пить чай.
Английская спецшкола и свободное владением языком Шекспира помогали кандидату медицинских наук Светлане Юрьевне Зайцевой быть в курсе всех зарубежных научных новинок в области дерматологии, да и в других сферах тоже. Год от года её профессиональные интересы становились всё обширнее, она постепенно повышала квалификацию и превращалась во врача широкого профиля. Если заболевал кто-то из моих близких, я немедленно звонила Свете, и по моим сбивчивым описаниям симптомов она ставила диагноз. Не помню случая, чтобы она ошибалась. Много лет Света была нашей семейной неотложкой и «Скорой помощью».
Когда наступили девяностые годы, Светлана Юрьевна решила попробовать свои силы в частном предпринимательстве. Она одной из первых открыла в Москве коммерческое медицинское предприятие, назвали его «Медитоном». Работал он по многим направлениям, но в основном специализировался на пластической хирургии, косметологии и услугах дантистов. Светлане удалось собрать отличную команду. В «Медитоне» трудились первоклассные специалисты. В уютном евроотремонтированном подвальчике позади театра Вахтангова разместилось новейшее и дорогущее зубоврачебное оборудование, обзавелись здесь и приборами по приведению дам всех возрастов в состояние полной лицевой неотразимости. По сравнению с косметологическим филиалом «Медитона» в Николо-Песковском переулке соседствовавший с ним Институт красоты на Новом Арбате казался замшелым второразрядным заведением.
Кое-что из медитоновского арсенала я испытала на себе. Но совсем не то, о чём подумали вы, дорогой читатель. Форму носа и разрез глаз я не меняла, жиры не откачивала, объём груди и губ не увеличивала, ботокс ни в какие места не вкалывала. «Так что же тогда ты там делала, Алиса?» – спросите вы. Отвечаю: «Я практически раскрыла тайну крема Азазелло». И хотя я не превратилась в ведьму, как Маргарита (впрочем, кто знает?), и не била стёкла, как она, в доме Массолита, который, собственно говоря, и приютил Светин подвальчик, зато лицо и тело мои разгладились. Они поблёскивали, как пасхальное яйцо, натёртое растительным маслом. Целлюлит мой подтянулся, появилось некоторое внутреннее свечение, и без всякой метлы я без устали летала по Москве, ибо после втирания чудодейственного ароматического масла в ногах появлялась невиданная лёгкость.
Сии невероятные метаморфозы явились следствием знакомства Светланы Юрьевны с представителями французской фирмы «Деклеор» на одной из международных косметологических выставок. Подаренные пробники она применила по назначению. Произведённый ими эффект оказался так хорош, что Света отправилась во Францию и посетила фабрику по производству этих чудесных средств. Она убедилась в полной натуральности используемых компонентов и без всяких посредников договорилась с французами о прямых поставках в «Медитон». Пока фирма «Деклеор» завоёвывала мировой рынок, мы в Москве вовсю пользовались её новинками, нанося волшебные косметические изыски на все участки тела – от ногтей на нижних конечностях до последнего волоска на голове. Первая медитоновская пятилетка солидно отмечалась в Доме учёных. Были поздравления, речи, фуршет, «маленькие ночные серенады», нарядные гости, изрядно похорошевшие после прохождения оздоровительно-исправительных процедур. В разных журналах появились хвалебные отзывы с фотографиями: писали и о первом юбилее, и о предприятии, возглавляемом госпожой Зайцевой.
А потом всё пошло как-то не так… Грянул мировой финансовый кризис. Появились серьёзные личные проблемы, разгорелись внутриколлективные конфликты, начались дрязги, чья-то нечестность и безответственность. Всё вместе взятое привело «Медитон» к закрытию, что печально отразилось на судьбе его создательницы и руководительницы. Она рассталась с профессиональной деятельностью и стала отшельницей, выбрав в спутники жизни Одиночество.
Тяжело было смириться со Светиным решением, а она, чтобы я не печалилась, на прощание одарила меня контактами с замечательными людьми. О них я непременно расскажу.
