Алеся Лисовская
Виверна. Пламя миров
Воистину я думал тогда, что впереди меня ждёт безбедное блестящее будущее, а началась чёрная полоса. Ко мне пришёл друг, Версен, и предложил открыть лавку на ярмарке. Сначала торговать выпечкой и овощами, а потом привезти из Заморья ткани и украшения. Его брат, Килар, как раз собирался в путешествие. Нужны были деньги. Я заложил дом.
Мы с Версеном были полны надежд. Эми помогала нам во всём, и через неделю после отплытия корабля, наша лавка на рынке уже приносила прибыль. Беда пришла позже. Мы ждали возвращения Килара, считали дни и честно платили налоги. Как-то в конце дня Версен поймал за руку воришку – щуплый пацан смотрел из-под бровей, не вырываясь и царапаясь, как малолетки. Ему было лет тринадцать. Помню его волчий взгляд – глаза тёмные, как бездна, кожа чёрная от солнца, волосы в кучеряшках под грязной шапкой, руки подраны. Версен думал, мальчишка будет просить, умолять его отпустить, но тот просто молчал. И смотрел так… с вызовом. Нужно было отпустить его. Да и взял он всего лишь пару хлебных лепёшек. Пусть бы шёл себе.
Шайка воришек промышляла на ярмарке всегда. Никто их не трогал. Лишнего они не брали. В банде были одни сироты да те, у кого родители немощны. Частенько помогать брались: мешки принесут, гниль переберут, сети расправят, рыбу потрошат, любой работе рады – да никто не платил малышне, едой отдавали. Закрывали глаза на воровство.
Да вот зацепил Версена этот взгляд. Он мальчишке руку завернул, а потом толкнул его, так что тот в грязь упал. С лепёшками вместе. Мальчишка молча встал и хлеб поднял. И стал его есть, волком глядя на нас. Как земля на зубах хрустела, нам слышно было. Тогда Версен подскочил к пацану, замахнулся, краснея от гнева, а я и сделать ничего не успел. Воришка тенью метнулся прочь. Только взгляд его запомнился мне, виделся до самой ночи. Тёмный омут, бездонный, упрямый.
Мы с Версеном не разговаривали больше в тот день. Я не знал, что сказать.
О мальчишке мы успели забыть – стёрлись из памяти его черты и взгляд этот треклятый, как где-то через месяц лавка наша сгорела. Со всем товаром, что был.
Я примчался на ярмарку утром. Мне уже доложили, но я поверить не мог, пока сам не увидел. Всё сгорело. Чёрные огрызки стен торчали из пепла мрачной Короной Смерти. Прямо на земле, у той самой лужи, сидел Версен. Он узнал о пожаре раньше, чем я. Руки у него были обожжены и в саже, он пытался разгребать завалы. Да нечего уже было спасать.
Я сел рядом. И мы молчали. Люди сновали мимо нас, словно не замечая. Так прошёл день.
Корабль, которого мы так ждали, не вернулся. Он подвергся нападению пиратов. Несмотря на то, что от них удалось отбиться, незамеченная вовремя течь привела к тому, что корабль затонул, утянув на дно не только богатства Заморья, но и весь экипаж. Спастись удалось лишь одному моряку. Он прибыл в город месяц спустя и рассказал, как всё было.
Наутро его нашли мёртвым. Люди были злы. Таких как я, потерявших всё, оказалось немало.
Версена я больше не видел. И только много месяцев спустя узнал, что последним моряком был Килар.
Дом у меня забрали, запретив даже входить в него, чтобы собрать вещи. Ведь я заложил его вместе со всем, что было внутри. У старой Агнес скопилось много дорогих вещей. Помню испуганные глаза Эми. Тайно пробравшись к ограде на заднем дворе, она передала мне плед, немного еды и все деньги, которые смогла найти, включая свои. Она целовала мне руки и плакала, как плакала бы мать, прощаясь.
К зиме я растерял все свои связи, потерял всех, кого считал уж если не друзьями, то надёжными людьми. Я был так зол, столько отчаяния и желчи скопилось во мне, что никто не брал меня на работу. Я стал нищим. Никому не нужным существом, которого и человеком-то сложно назвать. Я дошёл до того, что если бы мне кто-нибудь бросил под ноги хлеб, я ел бы его с лошадиным дерьмом, не то, что с родной землёй.
Ту ночь я помню, как вчера. Пришла зима. Я забыл, когда ел в последний раз и жил на улице. Прохожие не узнавали меня, так отросли мои волосы и борода. Ни следа не осталось от меня прежнего. Ни снаружи, ни внутри. А ещё я ненавидел Версена. Мне казалось, попадись мне он на пути, я задушил бы его своими руками. Он отнял у меня всё. И сбежал, как крыса. То ли решил, что это я убил Килара, а может и сам приложил к этому мокрому делу руку, забрав у брата что-то ценное. Кто знает, что мог прихватить Килар, спасаясь с тонущего корабля. Покойники не говорят.